Never an Absolution

Мистер и Миссис Малфой

Было не совсем верным со стороны Гермионы говорить, что у нее не осталось ничего. Магия у нее все-таки была. Поначалу Гермионе самой не хотелось пользоваться палочкой. Война перечеркнула все ее представление о мире волшебников и о магии как таковой. С первого курса она не могла перестать восхищаться тем, что ей удавалось творить при помощи палочки. А учебники, которые занимали все ее свободное время, обещали раскрыть еще больше тайн и дать доступ к еще более могущественным силам. Она представляла, какие открытия можно совершить, имея такой мощный инструмент, какие болезни — излечить, как можно будет предотвратить столько катастроф и вывести все человечество на новый уровень. После войны она поняла, какой наивной была. Магия — это не просто инструмент, это оружие, способное порабощать целые народы, уничтожать невинных, и создавать любую реальность в угоду тому, кто более искусно владеет ею. Победа Гарри не обманула ее. Слишком близко она находилось к нему и всему, что с ним происходило, все эти годы. Гарри — человек чрезвычайного везения. И если бы какая-та пара мелких деталей случилась иначе, например, если бы он не обезоружил Малфоя, тем самым случайно став хозяином Бузиной Палочки, то весь магический мир сейчас был бы под гнетом правления Темного Лорда. Было ли дело в долгом отсутствии практики или в чем-то другом, но когда Гермионе снова понадобилась магия, у нее ничего не получилось. Она не лишилась своего дара, но что толку от него, если ты не можешь им управлять? Если из палочки в большинстве случаев вылетала лишь пара искр, а если ей и удавалось какое-то заклинание, то оно отнимало столько сил, что потом ей требовался почти час, чтобы прийти в себя? Живя с магглами, Гермиона быстро забыла о своей проблема и практически полностью отвыкла от магии. Но сейчас она чувствовала себя крайне неуверенно. Абсолютно голая, едва прикрытая простыней, она подумала, что палочка сейчас бы придала ей немного уверенности. — Миссис Малфой, — выдавила она из пересохшего горла. Нарцисса Малфой была именно тем типом людей, которых Гермиона не любила. Даже общение с Люциусом казалось ей проще, потому что он оскорблял в лицо, давая возможность ответить ему тем же, чего нельзя было сказать о его жене. Ни разу в жизни Гермиона, да и наверное вообще никто из людей, не слышал от нее грубости, не видел исказившегося от презрения или негодования лица, раздраженного вздоха или нервного жеста. Всегда вежливая и спокойная, она тем не менее была способна сказать все, что ей хочется, не говоря этого напрямую. Пассивная агрессия была ее самым важным оружием, клинком, который она отточила до самого минимального угла и которым владела безупречно. Она восседала в кресле словно на троне, с легкой улыбкой наблюдая за растерянной девушкой и держа перед собой блюдце с чашечкой чая. В светлом брючном костюме и собранными наверх волосами она напомнила Гермиона героиню фильма «Дьявол носит Прада». Завернувшись в простынь, Гермиона села на постели. Она, черт возьми, не у нее на собеседовании и уж точно не собирается играть по ее правилам. — Что вы здесь делаете? — Я здесь живу с некоторых пор. В Англии нам не особо рады. — Нет. Что вы делаете здесь, в отеле? — О, мисс Грейнджер. — Нарцисса улыбнулась и отложила чашку в сторону. — Я отменила сегодня свое традиционное чаепитие с подругами и поспешила сюда, надеясь застать вас. Мне кажется, нам есть о чем с вами побеседовать. Заметив взгляд Гермионы, который метнулся в сторону душевой, она покачала головой. — Драко здесь нет. У него появились некоторые… дела. А я решила воспользоваться моментом, чтобы поговорить с вами как женщина с женщиной. — Начинайте. — пожала плечами Гермиона. Она знала, что это невежливо. Нет, это вообще неприемлемо в нормальном обществе. Но она не собиралась участвовать в заведомо проигранной битве. Ей было очевидно, что она не сравнится с Нарциссой в дипломатии, поэтому лучше всего было вести себя максимально честно и прямолинейно. Женщина мягко улыбнулась, приняв новые правила игры и продолжила. — Какие у вас отношения с моим сыном? — Я думаю, это не ваше дело. — И все же… Я бы не стала с вами разговаривать, если бы это не было столь важно. Вам нравится Драко? Гермиона усмехнулась. Даже после войны, после всего, через что они прошли, чудом избежав смерти и тюремного заключения, эта аристократка до мозга костей продолжает волноваться за свой чистокровный род и статус в обществе. — Потому что если так, то я вынуждена просить вас оставить любые планы касательно моего сына. — Не думаю, что между нами есть какие бы то ни было романтические чувства или отношения. Но вам не кажется, что вас это вообще не должно касаться? Гермиона говорила медленно, слегка склонив голову на бок. С долей безразличия и снисходительности. Она не должна показывать Нарциссе, что ее хоть как-то волнует то, что она говорит. — Вы и ваш муж всю жизнь решали за Драко. Что ему делать, как ему жить, — она помахал рукой в воздухе, — что думать и чувствовать. И куда его это в итоге привело? Нарцисса еле заметно нахмурила бровь, но тут же взяла себя в руки, и черты ее лица снова приобрели мягкость. — Мисс Грейнджер, вы ведь достаточно умны, чтобы понимать, что не наше воспитание привело Драко к тем проблемам, с которыми он столкнулся. Это было стечение обстоятельств и некоторые, тут я с вам соглашусь, ошибочные выборы. Но сейчас не об этом. — она посмотрела Гермионе в глаза. — Сейчас он всеми силами старается вернуть себе свою жизнь, а вы ему мешаете. — Я? — Прошу меня простить за мою откровенность, дела моей семьи, конечно, никак не касаются вас. Но все же, чтобы вы понимали ситуацию, мне придется рассказать некоторые неприятные подробности. Гермиона забыла о том, что изначально планировала сидеть ровно с гордо поднятой головой, и теперь обнаружила себя ссутулившейся, обнимающей свои колени. Малфои всегда вызывали у нее какой-то подсознательный страх. Все слова и все поведение Нарциссы давило на нее, и ей было все труднее вести себя непринужденно и дерзко. Ей хотелось, чтобы Драко поскорее вернулся. — Моя семья находится в отчаянном положении. Люциус в Азкабане и уже вряд ли оттуда выйдет. На нас оказывается огромное давление со стороны общества, почти все наши сбережения были отобраны в пользу пострадавших в войне. Мне пришлось переехать во Францию, ради своей физической и моральной безопасности. Последние несколько лет Драко… — Нарцисса вздохнула, — Драко так отчаянно восстанавливал то, что было разрушено. Я действительно горжусь тем, как упорно и планомерно он возвращает себе статус в обществе. Но тут появляетесь вы… Нарцисса сделала многозначительную паузу и задумчиво осмотрела Гермиону. — Вы должны понимать, что вам с Драко не быть вместе. Вы не дадите ему то, чего он заслуживает. — Не могу поверить! — перебила ее Гермиона. Она не надеялась на какие-то серьезные перемены в мышлении общества, особенно закоренелой аристократии. Но она не ожидала, что не изменится вообще ничего. Похоже, что старую гвардию ничем не сломить. Осознание словно молния пронзило ее разум. Все, за что они сражались, было напрасным. Общество не изменится, она не изменится. Даже побывав на волосок от смерти, Нарцисса Малфой мыслит категориями статуса и влиятельности. Гермиона едва не задохнулась от накатавших эмоций. — Вы и ваш сын едва не погибли в этой чертовой войне! Неужели вы до сих пор не поняли, как мало значит ваша родословная и ваша чистая кровь? Вы считаете, что я недостойна его? Что ж я… — Нет. — негромко но твердо ответила Нарцисса. — Меня совершено не волнует ваша кровь. И никогда не волновала, если быть откровенной. Но и вы поймите меня. Я не вы. Я не из тех, кто меняет мир. Я принимаю реальность за данность и лишь хочу обеспечить себе и своей семьей лучшее место. В предыдущих условиях, я поддерживала идею чистоты крови не из личных принципов, это был вопрос выживания. Мы знали, что Темный Лорд вернется, и не хотели оказаться… так скажем, в немилости. — Но сейчас все изменилось! А вы продолжаете вести себя так, словно ничего не было. — Не могу с вами согласиться, так как вы не знаете всего. Вы ведь не были в Англии после войны? Вы не знаете, через что мы прошли. Как бы Драко не старался, ему не стать частью британской элиты. Мы более не обладаем ни деньгами, ни связями. Все наши силы уходят на восстановление имени Малфоев. А вы… Он уже потратил на вас больше, чем мог себе позволить. — она сделала короткую паузу и добавила. — Денег. Сил. Времени. Нарцисса невесело усмехнулась и покачала головой. — Он привез вас во Францию, поселил в этот отель, словно у вас медовый месяц. — Мы приехали по делам проекта. — Да? И как успехи? Гермиона прикусила язык. Действительно, с тех пор как они вылетели из Англии, Малфой ни разу не возвращался к проекту. Даже в разговорах. Неужели это была не деловая поездка? Они просто оставили Тео, Блейза и Пэнси разгребать новые проблемы, а сами уехали отдыхать? — Хорошо. — кивнула Гермиона. — Допустим, я плохо понимаю ситуацию. Каков же тогда ваш план на его дальнейшую жизнь? — Переехать во Францию, реализовать свой проект здесь и жениться на Габриэль Делакур. — ни секунды не задумываясь, ответила Нарцисса. Гермиона прикрыла рот и во все глаза смотрела на эту женщину, которая чинно восседала на кресле на против нее и несла полную чушь с видом адекватного человека. «Вы нормальная?» — хотелось крикнуть ей, но она сдержалась. — Драко действительно много вложил в свой проект и я верю, что со временем он восстановит наше материальное положение. Но для более устойчивого фундамента ему нужна жена, которая поможем ему влиться во влиятельные круги общество. — Габриэль Делакур? — Гермиона покачала головой, не веря своим ушам. — Ей сколько вообще? Десять? — Ей тринадцать. — невозмутимо ответила Нарцисса. — Кроме того ее мать сообщила о ее красных лунах несколько месяцев назад. А это значит, что в ближайшее время семья Делакур заключит очень выгодную сделку с одно из влиятельных семей. И я очень не завидую тому, кто попытается помешать мне занять это место для Малфоев. Не то чтобы Гермиона считала менструацию чем-то постыдным, но делать из этого события сезона казалось ей совершенно ненормальным. Она слышала раньше, что в чистокровных семьях браки организовываются родителями. Но война… Черт бы ее побрал! Похоже, она слишком сильно надеялась на эту войну. Верила, что как в книгах, после кульминации наступит развязка, и все герои осознают, в чем они были неправы. Она считала, что исход войны должен положить конец всем глупым предрассудкам и пережиткам прошлого. Но похоже, что война была только началом. — А что думает по этому поводу Драко? Нарцисса легко рассмеялась. — Милая, если бы мне было дело до того, что думают мужчины, я бы сейчас не беседовала тут с тобой, а покоилась на семейном кладбище. — То есть все, что творила ваша семья, происходило с вашей подачи, а не Люциуса? — Не совсем так. Я не вмешиваюсь в дела мужчин. Стараюсь, по крайней мере. Мужское эго, знаете ли, вещь крайне хрупкая. Они играют в своей песочнице, и мне нет до этого дела, пока песок не высыпается за пределы и не пачкает мой паркет. Люциус принимал множество важных решений. Но ты сама лицезрела, куда завели его решения нашу семью. В момент, когда я понимаю, что мужчине больше доверять нельзя, я начинаю действовать сама. Нарцисса провела ладонью по ткани своих брюк, задумчиво разглядывая их, словно там было что-то интересное. — Честно говоря, я бы с удовольствием посвятила себя исключительно домашним делам, но за все свою жизнь я не встретила ни одного мужчину способного принимать только адекватные решения. Она сделала глубокий вздох и поднялась с кресла. — Поэтому… если вы не любите Драко, то я прошу вас перестать тратить его ресурсы и уйти в сторону. Если же у вас есть к нему чувства… Подумайте стоят ли они того, чтобы он на всю жизнь оставался изгоем в обществе, которое никогда не оценит его по достоинству. Гермиона молчала, но Нарциссе не требовался ее ответ. Она прошла через всю комнату к двери, а затем остановилась. — Мисс Грейнджер, вы всегда нравились мне. И будь обстоятельства другими… Я имею ввиду, если бы наша семья имела прежнее влияние и богатство, думаю, я бы даже настаивала на вашем союзе. — она задумалась на секунду. — Да. Брак наследника Малфоев с самой известной магглорожденной ведьмой — это был бы замечательный прецедент. Но сейчас мы не можем рисковать. Ваш статус героини войны номинален, вы не имеете никакой реальной власти. Вы для Драко будете лишь обузой. Я не имею ничего против вас, я лишь действую в интересах своей семьи. Всего доброго. Только спустя полчаса Гермиона поняла, что не пожелала ей всего доброго в ответ. Но ее мозг слишком напряженно думал. Первое. Нарцисса не желает видеть ее рядом со своим сыном. В целом это было ожидаемо. Но учитывая, что он все еще остается ее клиентом, вряд ли у Нарциссы есть повод волноваться. Второе. Малфой банкроты, и у Драко практически нет шансов реализоваться в Англии. Похоже что его нынешний проект — это буквально единственный шанс для него. А она… что она может дать ему? И самое главное, хочет ли он что-то брать от нее? Гермиона задумалась о Габриэль Делакур. В ее воспоминаниях Габриэль была маленькой девочкой, которая попала на Турнир только из-за своей сестры. Не такая красивая как Флер, но все же безумно очаровательная. Интересно, знает ли она, какие ставки на нее делает миссис Малфой? Весь день Гермиона провела в мучительных размышлениях о себе, о Малфое и о том, что между ними происходило. Она не могла позволить себе думать, что у Драко есть чувства к ней. Но она не была так глупа, чтобы отрицать очевидное. То, что происходит между ними, выходят далеко за пределы обычных рабочих отношений. Ей вспомнила вчерашний день. Его руки, которые вытирали ей слезы и выслушивали ее жалкое нытье. Его губы, которые целовали и каким-то образом находили самые чувствительные места на ее теле. Его тело. Все тело. Везде, где ей удалось его коснуться. Он вернулся далеко за полночь. Ввалился в комнату и нетвердым шагом добрел до кресла, на котором еще утром сидела его мать. Светлые волосы, обычно идеально уложенные, сейчас имели небрежный вид, рубашка была расстегнута сверху и неряшливо выправлена из брюк. Не то, чтобы Гермиона считала Малфоя заядлым трезвенником, но за весь месяц их общения, она ни разу не видела его в таком состоянии. Ей стало неуютно. Она плотнее закуталась в ночной халат и обхватила себя руками. — Я ждала тебя. Малфой медленно перевел взгляд на нее, осмотрел с ног до головы, хмыкнул и рухнул в кресло. — Извини, — равнодушно бросил он. Она собиралась высказать ему все, что думает касательно вторжений Нарциссы в ее личную жизнь, а еще как сильно ее возмущает их нестареющая тенденция к бракам по расчету, но что-то подсказало ей, что сейчас не время. В его руке блеснуло стекло бутылки, из которой он отхлебнул прямо с горла. — Ты бы хоть записку оставил. Драко громко фыркнул. — Решила поиграть в заботливую женушку, Грейнджер? — Будь я твоей женой, ты бы сейчас не в кресле напивался, а возле двери на ковре ночевал. Она подошла к нему, села прямо на ковер у кресла и протянула руку. Малфой немного помедлил, но все же вручил ей свой напиток. Гермиона сделала глоток. Небольшой. В ее рот попало лишь пара капель. Это был исключительно психологический трюк, помогающий собеседнику почувствовать себя свободнее. На одной волне так сказать. — Так что нет. — тыльной стороной ладони она вытерла губы. — Я не изображаю женушку. Я все та же эскортница, за которую ты заплатил. И поэтому, учитывая сколько я на тебе заработаю, я с удовольствием выслушаю твою драматичную историю. Она улыбнулась. Как можно добрее. И с облегчением увидела, что его губы тоже дрогнули в полуулыбке. — Что случилось? — уже без сарказма спросила она. Малфой покачал головой. — Это не твои заботы, Грейнджер. — Да. Но это твои заботы. — И? — усмехнулся он. — Хочешь сказать тебя волнует мое состояние? Как мило. Гермиона помахала кистью руки, торопя его. — Начинай говорить. Тебе это нужно, давай. Малфой шумно вздохнул. — Ну, пожалуй, для тебя это даже хорошая новость. Отца хотят казнить. Гермиона подняла голову и посмотрела на Малфоя. Его лицо не выражало ничего. Свободной рукой он сосредоточенно ковырял штанину своих брюк. — Еще ничего не решено, но на этом настаивают очень влиятельные люди. Так что можно начинать планировать похороны. Если, конечно, нам отдадут тело. — Я бы… — Гермиона сглотнула. — Это не хорошая новость. Я бы не хотела, чтобы его казнили. — Неужели? — невесело улыбнулся он. — Всепрощающая Грейнджер помиловала бы Пожирателя Смерти? — Он твой отец. Что бы там ни было он… — Прекрати нести чушь. — резко оборвал ее Малфой. — Он был приближенным Темного Лорда, и они на досуге, поверь мне, не в шахматы играли. Он убивал людей. Сам. Своими руками. Он… — Драко резко замолчал, словно из него выбили воздух. — Он должен умереть. Всех остальных уже казнили. Он последний. Он должен… Драко уронил голову и прижал ладони к лицу. — Он должен умереть… Он виноват. Во всем этом. Он. Это он. Он же… — шептал он, словно убеждая самого себя. — Да, Драко. — еле слышно произнесла Гермиона. — Он сделал много плохих вещей и должен понести наказание. Но ты его сын. Тебе разрешено любить его и… — Я не люблю его! — выкрикнул Драко так громко, что Гермиона невольно отпрянула назад. — Я ненавижу его! Я так сильно ненавижу его! Он подвел нас! Он втянул нас во всю эту херню. Он виноват во всем этом! Драко поднялся с кресла и подошел к окну. Гермиона рассматривала его спину и силуэт в лучах лунного света, но молчала. Ей казалось, что сейчас любые слова будут лишними. — А теперь его казнят… — продолжил Драко. — И он даже не попытался выбраться оттуда. Он просто умрет и бросит меня разгребать все это дерьмо. — Из Азкабана не выбраться. — тихо проговорила Гермиона. — Ты знаешь это. — Мне плевать. — резко выплюнул Драко. — Он мог хоть что-то сделать. Он всю жизнь учил меня бороться, брать верх, заставлять всех вокруг прогибаться. И что в итоге? Гермиона поднялась с пола и подошла к нему. Он не двигался, но она чувствовала, что все его тело напряжено. Поддавшись порыву, она протянула к нему руку, но остановила себя. Ее ладонь застыла в нескольких сантиметрах от его спины, а затем она опустила ее, не уверенная в правильности этого жеста. — Он был хорошим отцом? — вместо этого спросила она. — Он нас подвел. — А до этого? До того как подвел? Драко молчал несколько секунд, а потом повернулся к ней. — Да. — с трудом выдавил он. — Он… — Тебе кажется, что без него тебе придется бороться в одиночку? Он прислонился к подоконнику. Нервно вздохнул. Затем сложил руки на груди. Поправил челку. Снова сложил руки. Не дождавшись ответа, Гермиона сделала два шага вперед и обняла его. Позже этой же ночью, когда они бродили по запутанным улицам Парижа, она не раз задумалась о том, как же сильно поменялась ее жизнь, если подойти и обнять Драко Малфоя стало для нее чем-то нормальным. Чем-то в принципе возможным. Но сейчас она чувствовала, что все правильно. Сейчас это был не тот Малфой, которого она знала раньше. И даже не тот, который забрал ее еле живую из отеля в Австралии. Впервые за все время знакомства она увидела его боль. Эта боль была знакома ей самой. Она приходила к ней в разных образах, но она без труда узнала ее. Драко боялся потерять Люциуса и при этом злился на него за это. Это была так по детски. Но при этом в этом была такая отчаянная искренность, что у Гермионы защемило в груди. Все ярлыки и статусы вдруг перестали иметь значение. В полумраке комнаты, освещенной лишь луной, ей удалось забыть обо всем, что было «до». Был лишь он. Уставший, обиженный, до злости несчастный ребенок, который изо всех сил старается стать лучше. И который скоро должен потерять отца. Их поцелуй снова был иным. Медленным. Болезненным. В нем не было страсти, как и не было нежности. Лишь отчаяние и немая просьба. Она отдавала, а он брал. Не требовал, но с жадностью алчущего принимал то единственное, что она могла ему предложить. Свое присутствие. Когда спустя полчаса сидения в темноте и тишине, Гермиона предложила выйти на свежий воздух, Малфой молча кивнул и поплелся в душ. Вышел оттуда он посвежевшим, в аккуратно застегнутой рубашке и уложенными волосами. И хоть покрасневшие глаза выдавали его недавний срыв, он с почти убедительной бодростью накинул пальто и предложил Гермионе свою руку. — Так значит, ты бы не хотела, чтобы его казнили? — спросил Драко, когда они завернули в очередной переулок. Гермиона покачала головой. — С чего бы нормальному человеку хотеть чьей-то смерти? — Из мести. Из теории об искоренении зла. Из здравого смысла, чтобы обеспечить себе безопасность. — Я бы предпочла, чтобы он осознал свои ошибки и остаток жизни провел, исправляя их. Драко громко хмыкнул. — Какая прелесть. Ты перечитала книг. — Наверно. — согласилась Гермиона. — На самом деле я не сильно переживаю за судьбу Люциуса. Но мне бы не хотелось… Это тяжело — остаться без родителей. Папу сбила машина. Несчастный случай. Он торопился в больницу к маме и не заметил красный свет. Драко как-то странно посмотрел на нее, словно хотел что-то сказать, но промолчал, поэтому Гермиона продолжила. — Он умер, не дождавшись приезда скорой. Не приходя в сознание. Он был мне так нужен тогда… Эй! Что такое? — вскрикнула она, когда Драко резко остановился, схватив ее чуть выше локтя. Он не смотрел на нее и, проследив за его взглядом, она поняла причину остановки. — Привет, милая. Скучала? — мужчина расплылся в такой вежливой улыбке, словно позади него не стояло пол дюжины качков больше похожих на убийц, чем на охранников. — Мистер Малфой, — кивнул он, — рад снова с вами встретиться. — Мистер Роудс. — кивнул в ответ Драко с откровенно ехидной ухмылкой. — Какое совпадение, что вы тоже оказались во Франции. — Да, действительно. Удивительное совпадение. — теперь уже не менее ехидно улыбнулся Нэйтан Роудс.