«Хоррор и разбитые сердца:
изнанка судебного заседания века»
— Продолжайте, мисс Грейнджер. — Суд века? — переспросила Гермиона, подняв взгляд на директрису. Им что… недостаточно того, что они уже выставили её жизнь карикатурной драмой? «Пророк», видимо, напрочь забыл о многочисленных судах над тёмными волшебниками, которые произошли буквально недавно. Уголки губ МакГонагалл дрогнули в улыбке. — Скажи спасибо, что они не выбрали что-нибудь более… обморочное. Гермиона неуверенно улыбнулась в ответ, а потом снова опустила глаза. На самом деле, так глупо, что она нервничала, читая статью, ведь уже знала, чем всё закончится. В зале суда собралась добрая половина волшебного Лондона, желая услышать вердикт вместе с ней. Но было в словах на бумаге нечто такое, что делало случившееся… окончательным. Словно читаешь последнюю страницу в книге. Кем она станет после финального слова «Конец»? Прочистив горло, Гермиона удобнее развернула газету и начала читать. Глаза пробежали по строчкам, описывающим в основном романтическую обстановку и рассказывающим о волнениях во время судебного процесса, пока не замерли в конце второго абзаца.После двухнедельного судебного процесса, на котором Грейнджер, вслед за другими многочисленными свидетелями, раскрыла подробности отвратительного тайного плана Малфоя, направленного против неё самой, Блэка и волшебного сообщества, Визенгамот объявил о своём решении: Гермиона Джин Грейнджер оправдана по всем обвинениям.
Гермиона прижала пальцы ко рту, едва сумев сдержать нахлынувшую бурю чувств, и смутно ощутила, как старая волшебница провела ладонью по её плечу, но добрый жест совершенно не утешил. — Это то, чего хотел Люциус, — мягко сказала МакГонагалл. — Я видела твои воспоминания о том дне. Люциус хотел, чтобы ты обвинила его, а взамен получила шанс обрести свободу. — Я знаю, знаю, но… — Гермиона наконец сумела оторвать взгляд от статьи и положила газету на стол, а затем погладила руку МакГонагалл в ответ, отчего глаза старой волшебницы блеснули за стёклами очков. — Никто никогда не узнает, что Люциус не был простым Пожирателем Смерти. Не был просто плохим человеком. Что он… — Гермиона откинулась назад и крепко зажмурилась, а потом спешно вытерла покатившиеся по щекам слёзы. Ей безумно надоело плакать. — Что он был достоин любви… — И он умер, зная это, да? Гермиона кивнула, ведь и вправду смирилась с этим за последний месяц. Люциус знал, что она любит его. Он умер за свою любовь, но он также умер, зная, что его чувства взаимны. — Случившееся кажется мне сном, — пробормотала Гермиона, уставившись на мятую передовицу со своей фотографией из зала суда, где она сидела в центре зала, а члены Визенгамота угрюмыми статуями нависали вокруг. — Я считала, что меня отправят в Азкабан, а теперь я свободна. Половина моих сверстников не хотят даже разговаривать со мной, и я осталась без работы… Но зато я не в тюрьме. Известие об увольнении пришло вскоре после завершения суда. Министерство не хотело иметь ничего общего с волшебницей, владеющей тёмной магией, чьё имя теперь прочно связано не только с покойным Пожирателем Смерти, но и с мужчиной, восставшим из мёртвых. Несмотря на все попытки Гарри помочь, ей фактически запретили снова переступать порог атриума. МакГонагалл неодобрительно прищёлкнула языком. — Если Отдел Тайн желает избавиться от единственной сотрудницы, достаточно умной, чтобы разгадать загадку Завесы, тогда тебе и вправду лучше не работать на этих дураков. Кстати, ты обдумала моё предложение? — добавила она, сделав глоток уже остывшего чая. — Я не знаю… — Гермиона прикусила губу, — должность ассистента профессора звучит замечательно, но мне нужно ещё немного времени, — тихо сказала она. — И Сириус, он тоже по-прежнему пытается влиться в жизнь. Я хочу оставаться рядом с ним, и помочь ему пройти через это. — МакГонагалл выразительно выгнула брови, отчего Гермиона раздражённо выдохнула: — Что? — Я не ничего не сказала. — Нет, ты просто посмотрела на меня так, как будто мне одиннадцать и я крадусь по коридорам после комендантского часа. МакГонагалл усмехнулась. — Несмотря на… необычные обстоятельства, вы с Блэком подходите друг другу. И женаты по официальным данным. Никто не сочтёт неприличным, что вы намерены провести некоторое время вместе, пока пытаетесь заново встать на ноги. — Никто, кроме всех газет и журналов в Великобритании. — Напротив, мисс Грейнджер, они с радостью это проглотят. Гермиона уже открыла рот, желая выразить своё удивление подобной проницательностью в вопросах сплетен, когда дверь кабинета внезапно распахнулась. Обернувшись, Гермиона увидела в дверях тяжело дышащую мадам Помфри в съехавшем набок фартуке. — Минерва, это снова те близнецы Кэмпбелл! — торопливо проговорила она, опираясь рукой о косяк. — На зельях Джейсон случайно задел скальпелем Брайана, а тот проклял Джейсона Летучемышиным сглазом, но вместо этого заклинание попало в котёл и окатило настойкой Алихотси милую слизеринскую девочку Гретхен. Она закричала и выстрелила Редукто в обоих мальчиков, забрызгав их остатками зелья, и теперь в моём больничном крыле трое юных третьекурсников, которые не могут перестать ругаться друг с другом, несмотря на истерический смех каждую дракклову секунду! — Мадам Помфри судорожно глотнула воздуха, утерев капельку пота, скатившуюся по лбу, а потом всё-таки заметила Гермиону. — О, дорогая, здравствуй, — просияла целительница. — Ты похорошела! Немного ошарашенная местной драмой, Гермиона несколько раз молча моргнула, а потом наконец улыбнулась в ответ. — Мне уже лучше, спасибо. — С удовольствием бы осталась на чашечку чая, Минерва, но… — Целительница махнула головой в сторону двери. — Мне удалось приструнить детей, но Слагхорн хочет, чтобы ты строго их отчитала. — Полагаю, не он один. — МакГонагалл поднялась на ноги и расправила плечи, демонстрируя свой по-прежнему впечатляющий рост. Взглянув на Гермиону сверху вниз, она виновато улыбнулась. — Пока директором был Дамблдор, мне всегда казалось, что мои обязанности на посту будут сводиться к тому, чтобы пить чай и листать древние фолианты. Ох, как же я ошибалась! — Проходя мимо, директриса положила руку на плечо Гермионы. — Оставайся столько, сколько захочешь, Грейнджер. Или уходи, пока я не вернулась. Помню, дома тебя ждёт один своенравный гриффиндорец. — Минерва подмигнула, а затем последовала за мадам Помфри к двери, взмахнув напоследок полами мантии цвета шалфея. Покачав головой, Гермиона откинулась на спинку кресла и взяла свою чашку с чаем. — Ох, какой же нагоняй их ждёт, — пробормотала она, слегка улыбнувшись, а затем поднесла напиток к губам. — И далеко не последний, судя по всему, — вдруг протянул чей-то голос. Гермиона вздрогнула, разлив чай себе на руки, и резко обернулась, широко раскрытыми глазами уставившись на портрет Снейпа. — Вы не спите! Бывший профессор зельеварения усмехнулся, когда Гермиона заколдовала чай и отставила чашку в сторону. — Блестящая, как всегда, даже Блэк не способен вас запятнать… Поднявшись на ноги, Гермиона подошла ближе. Пока остальные портреты продолжали спать, Северус Снейп уставился на неё своими эбеновыми глазами-тоннелями, сложив бледные руки на нарисованном столе. Даже его тонкие волосы выглядели идеально уложенными. — Как долго? Снейп возвёл очи горе. — Страдающий от недосыпа свеженаписанный портрет — это миф. Знаете, довольно удручающе — проснуться и понять, что ты мёртв, а какой-то сентиментальный идиот решил увековечить тебя маслом. Большинство из нас продолжает разыгрывать сей фарс, лишь чтобы преодолеть неловкость. — Профессор испустил долгий, тоскливый вздох. — Я слышал каждое слово с тех пор, как они повесили меня здесь. У Гермионы помутилось перед глазами от внезапно открывшихся возможностей. О чём ей следует его спросить? Что знал только он? Знал ли он о Дамблдоре, его плане и крестраже в Гарри… — Выбросите из головы всё прошлое, Грейнджер! — рявкнул Снейп, выдернув Гермиону из омута мыслей. — Что? — Я буквально вижу, как шевелятся ваши волосы от уймы вопросов, — продолжил он, заставив Гермиону провести рукой по своей буйной гриве, отросшей сейчас, как никогда. — И я не хочу говорить о прошлом. Что сделано, то сделано. Не будем ворошить. Уверен, та журналистка, Скитер, исследовала мою жизнь вплоть до ящика с трусами и всё равно добавила какой-нибудь отвратительный параграф в мою долбанную биографию. — Вы даже не представляете, — хмыкнула Гермиона, криво улыбнувшись, а затем окинула своего бывшего профессора пристальным взглядом и тихо спросила: — Что вам известно о моей… нынешней ситуации? — Гораздо больше, чем мне хотелось бы, — фыркнув, сказал Снейп. — Минерва, может, и не показывает, но она настоящая сплетница. Она раз или два пересматривала ваш судебный процесс в Омуте Дум. — Хотя бы в общих чертах? Снейп смерил её пронзительным взглядом. — Что вы воскресили Блэка из мёртвых с помощью каких-то древних ритуалов, которым вас научил Люциус. Что вы работали с ним… прониклись его величием и обаянием и последовали за ним через всю Англию во Францию, где он покончил с жизнью, прихватив с собой на тот свет и случайных жертв. — Снейп поджал губы. — По крайней мере, такую историю я слышал. — Всё было совсем не так. — Я знаю. — Он… он поначалу использовал меня, но лишь, чтобы сбежать! — Я знаю. — Не Люциус приоткрыл Завесу, это сделала я. И во Франции её тоже открыл не он. Все те волшебники, которые исчезли… Не Люциус виноват в их смерти. — Я знаю. — Он не был плохим человеком, — дрожащим голосом пробормотала Гермиона. Внезапно перед глазами всколыхнулись воспоминания, заставив сердце отчаянно застучать в груди, отчего кровь забурлила по венам. — Он не был таким! Он ничего подобного не планировал! Я должна… я должна была представить всё так, чтобы избежать вынесения приговора, но это неправда. Люциус не был плохим! — Я знаю. Гермиона недоверчиво сморгнула. — Правда? — Да, как я и повторил уже четыре раза. Или у вас волосы растут из ушей? — Снейп закатил глаза, увидев её открытый умоляющий взгляд, но вскоре смягчился. — Я знаю Люциуса. И я знаю вас. Хотя мечтал бы знать поменьше. Но в том, что произошло, нет вашей вины. Во всяком случае, прямой. Гермиона судорожно втянула носом воздух. — Нет, я приоткрыла Завесу, а вслед за ней распахнулась Арка во Франции, в которой умерли все те волшебники. Их смерти на моей совести. Снейп на мгновение замолчал, окинув её изучающим взглядом. — Вы же не считаете так всерьёз? — Когда я вытащила Сириуса — во Франции случилось катастрофическое дерьмо. Арка начала набирать силу, заманивать волшебников внутрь, и всё из-за того, что я натворила! — Подумайте, Грейнджер! Что происходило во Франции ещё до того, как вы вытащили Блэка? — Я… эм, Гарри и Рон… они упоминали, что волшебники там пропадают без вести. Кажется, ещё до того, как я прошла сквозь Завесу, — выдохнула Гермиона и поражённо замерла в замешательстве. — Почему… — Вы никогда не задумывались, почему вас так тянуло к Блэку? Почему мысли о нём настолько поглотили и очаровали вас, что тёмная магия и общение с Люциусом Малфоем перестали вас смущать? — Когда Гермиона отрицательно покачала головой, Снейп продолжил: — Вы никогда не задумывались, почему так легко влюбились в Блэка, с которым едва знались до его смерти? — Всё случилось как-то… внезапно, — призналась Гермиона. — Я имею в виду, я жила в его доме и работала неподалёку от Арки, где он пропал… — В окружении его магической сущности, — многозначительно подметил Снейп. — Скажите мне, Грейнджер, когда вам было восемнадцать и вы боролись за свою жизнь, вы когда-нибудь задумывались о привлекательности Сириуса Блэка? — Конечно же, нет! — возразила Гермиона. — Конечно же, нет. Почему? — Тогда не находилось времени зацикливаться на прошлом! На моих чувствах к мужчине, который давно нас покинул. Мы вели войну. — А что случилось после того, как закончилась война? В миг, когда все опустили волшебные палочки, и больше не с кем стало сражаться, не на кого охотиться… Что вы делали? Гермиона потупила взгляд, уставившись на свою руку, и прочитала вырезанное там слово — грязнокровка, — вспоминая, чего её навсегда лишила та ненавистная война. — Я горевала, — прошептала она. — Ах, — тихо выдохнул Снейп. — Горевали. Знаете ли вы, Грейнджер, что некоторые учёные описывают «горе» как магическую субстанцию? Гермиона снова подняла глаза, нахмурившись. — Но я никогда о таком не читала. — Разумеется, нет, — процедил Снейп, скривив губы. — Хогвартс избавился ото всех книг на данную тему столетия назад. Даже из вашей любимой закрытой секции. И в библиотеке Блэков или Малфоев ничего подобного вы не встретите. Никакой гордый чистокровный род не захочет признавать, что маленькие горести и печальки — это не более чем недостатки характера. — Снейп склонил голову набок, затем в другую сторону, по-видимому, желая размять свою нарисованную шею. — К счастью для меня, изучение мастерства зельеварения натолкнуло меня на некоторые мысли. — Что вам удалось обнаружить? — В основном кучу фестральего дерьма. Но в стогу философских разглагольствований волшебников, боящихся смерти, нашлась-таки иголочка ценных сведений. Теоретически, если волшебница или волшебник, обладающие большим магическим потенциалом, испытывают сильное горе, — особенно, если это всепоглощающее, безнадёжное горе, чёрное, как смоль, — оно способно проявиться в осязаемой магической форме. Способно пересекать миры. Подобная магия может проникнуть даже на иную сторону бытия и разбудить то, что никогда не должно пробуждаться. — Но я… я не такая… — Какая «не такая»? — Не настолько сильная волшебница. — Как бы сильно вы ни настаивали… Я считаю иначе. Вы, Грейнджер, проявили больше таланта в магии, чем любой выпускник Хогвартса на моём веку. Даже с учётом двух назойливых болванов, заботу о которых вы повесили на свои плечи. Гермиона прикусила язык, чтобы не начать спорить со Снейпом, который явно оставался собой, пускай и в значительно менее устрашающем портретном облике. — Вы говорите, что моё горе зацепилось за Сириуса, потому что его магическая сущность просто находилась… там, в доме? И на работе? — Возможно, — Снейп пожал плечами. — Или, возможно, этого, вкупе с существующей привязанностью к Блэку, оказалось достаточно. Благодаря тем брачным узам, которые вы создали, проявив находчивость, — по крайней мере, я так слышал, — теперь вы знаете, что магические узы легко создать, но не так-то просто разорвать. На самом деле разрыв всегда несёт за собой ужасные необратимые последствия. Магические узы становятся лишь крепче со временем. По мере того как вы цеплялись за образ Сириуса Блэка, ваш интерес к нему становился всё сильнее. Связь укреплялась, а вместе с ней росла и магическая брешь между мирами. — Значит, я действительно стала причиной того, что случилось с Аркой. — Причиной? Нет, скорее, просто усугубили, — протянул Снейп. — Я предполагаю, Арка во Франции всегда существовала как… магический двойник местной Завесы. Когда ваше горе дотянулось до Сириуса, равновесие в потустороннем мире начало нарушаться уже после первых тонких ниточек магии. Царства за пределами нашей реальности не так хорошо переносят вмешательство, особенно магического характера. Поскольку местная Завеса находится в Министерстве, окружённая бесчисленными защитными заклинаниями, она осталась неизменной. Тем временем Арка во Франции ничем не оберегалась, поэтому оказалась открыта. Или так… или я просто надышался едкими масляными парами, — добавил Снейп, ухмыльнувшись. — Как бы то ни было, я считаю, что Завеса там должна была распахнуться рано или поздно. Вы просто в очередной раз оказались не в том месте и не в то время. Как с тем троллем в туалете. Отшагнув назад, Гермиона опустилась на подлокотник кресла, пытаясь мысленно переварить услышанную информацию. Впервые за очень, очень долгое время происходящее наконец обрело смысл, логическое объяснение тому, почему она так себя чувствовала, почему она… — Но почему я влюбилась? — прошептала Гермиона. — В Люциуса? — В них обоих. — Гермиона сглотнула комок, подступивший к горлу. — Я знаю, почему я влюбилась в Люциуса. Но Сириус… Подобного не могло быть. Я бы никогда не полюбила его, да? Губы Снейпа слились в жёсткую линию, пока он рассматривал её. — В другом мире, где ваше горе не коснулось его? Где вы не притащили его обратно? Нет. Думаю, вы бы не полюбили его. Вас разделяла разница в возрасте, хотя, похоже, несколько десятилетий вас не беспокоят. Кроме того, сам факт смерти довольно сильно мешает налаживанию отношений. — Значит, это тоже ложь, — прошептала она. — Я не должна была полюбить Сириуса. — «Не должна была полюбить» — совсем не то же самое, что «не полюбила». Гермиона посмотрела на портрет глазами, полными слёз, и поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. — Но было ли это вообще реально? — хмыкнула она. — Мои чувства реальны? Могла ли я по-настоящему любить их обоих? Снейп кивнул, едва заметно качнув головой. — Любовь — не вопрос реальности. А вопрос веры. Какая любовь настолько важна, чтобы за неё бороться, чтобы сделать ради неё выбор? — Снейп вздёрнул подбородок и откашлялся. — Так вот, я сыт этим чувством на всю жизнь. Проваливай, девчонка, и позволь мне вернуться к моему фарсу, пока директриса не застукала меня бодрствующим и не заорала во всё горло. Снейп резко закрыл глаза и замолчал, даже не взглянув на неё в последний раз. Несколько минут Гермиона наблюдала за его впечатляющей маской «спящего», а потом пригладила волосы и развернулась к камину. Правда ждала её на площади Гриммо. Наступила пора посмотреть ей прямо в лицо.人 人 人
— Сириус? — крикнула Гермиона, пересекая коридор, и заглянула на кухню, где он обычно проводил время днём, и нахмурилась, обнаружив, что там пусто. — Я здесь! — раздался его голос где-то в глубине дома. Гермиона быстро прошагала по скрипучим половицам и остановилась в дверях библиотеки. — Сириус, — раздражённо выдохнула она. — Мерлинова борода, что ты делаешь на полу? Волшебник, о котором шла речь, растянулся на ковре, заложив руки за макушку, отчего край его кофты задрался наверх, обнажая полоску живота. Тёмные вихры веером разметались вокруг его головы. К её удивлению, в поле зрения не оказалось даже бутылки виски. После возвращения Сириус частенько проводил время в её компании. Пил вместе с жителями дома на площади Гриммо, а иногда, в хороший день, и в магловском пабе. — Я работал над анимагическим перевоплощением, — зевая протянул Сириус, едва успев прикрыть рот. Закатив глаза, Гермиона опустилась рядом на колени и приобняла его за талию. — Правда? Не вижу на ковре никакой чёрной собачьей шерсти. — Да, эм… у меня пока не шибко выходит. Магия по-прежнему ведёт себя немного бестолково. — Маска добродушия, которую Сириус обычно носил в эти дни, сменилась разочарованием. Гермиона знала, что он сильно злился на себя, хоть и изо всех сил пытался это скрыть. — У тебя получится, — заверила его Гермиона и потянулась, желая погладить его по плечу. Даже не поглядев вниз, Сириус ухватил её за пальцы, переплетая их со своими. Гермиона вздохнула, но не убрала руку. После хаоса во время судебного процесса их отношения представляли собой странную смесь избегания и стремления к близости. Никаких поцелуев или секса, но они оба неосознанно искали прикосновений. Каждой клеточкой тела тянулись друг к другу, несмотря на тщетные попытки сохранять дистанцию. «И теперь я знаю почему…» — Колдомедик в больнице Святого Мунго сказал, что это лишь вопрос времени, когда твоя магия восстановится полностью, — напомнила Гермиона, отбросив в сторону все мысли из разговора со Снейпом. — Этот чувак — кусок фестральего дерьма, — сердито пробурчал Сириус. — Разве хоть кто-нибудь в Святом Мунго может точно знать, как смерть влияет на магическую потенцию?! Гермиона хихикнула и поспешила прикрыть рот рукой. — Прости, — сказала она, увидев, что Сириус нахмурился. — Тебя забавляет мой вялый волшебный член? — Нет, я клянусь! — Ты думаешь, раз я не могу по команде стать огромным псом, то остался совсем без яиц? — ухмыляясь сказал Сириус, приподнявшись на локте. — О, так значит и твои яйца пострадали тоже? Я думала, просто вялый член. — Вот ты и дошутилась, маленькая ведьма! — прорычал Сириус. — Не стоило будить во мне зверя! — Внезапно зарычав, как свирепый пёс, Сириус притянул её к себе. Гермиона вскрикнула, распластавшись по его груди, но он надёжно запер её в тисках своих рук, яростно обнюхивая шею. — Сириус, это щекотно! — Гермиона визжала от смеха, пока он водил носом по чувствительной коже, легко пощипывая пальцами её бока. И, Мерлин, как же это оказалось приятно. Её магия словно оживала от одного прикосновения к нему. — Хорошо, — прошептал Сириус и прикусил мочку уха, а затем сказал: — Коварным маленьким ведьмам должно быть щекотно, — а потом начал следующий раунд атаки. Вскоре они оба безумно устали смеяться. Гермиона всё ещё лежала у него на груди, когда Сириус, наконец, выпустил её из круга рук. Пытаясь отдышаться, Гермиона уткнулась носом в изгиб его шеи, расслабленно слушая мерные вздохи и выдохи. Близость казалась не только приятной, но и безмерно правильной, пускай даже она знала, что её чувства отчасти навеяны волшебством. — Так над чем же ты, собственно, смеялась? — пробормотал Сириус и протянул руку, убрав локон с её щеки. — Я думала, ты знаешь, над чем я смеялась, — поддразнила Гермиона. — Хорошо, — хмыкнул Сириус, — что ещё, кроме моего вялого волшебного члена? — Просто забавная фраза, которую ты обронил. Фестралье дерьмо. Сегодня я уже такое слышала. — Не знал, что МакКошка любит выражаться… Гермиона улыбнулась, но придержала язык, посчитав, что Сириус пока не готов услышать о теории Снейпа. Или что его бывший заклятый враг вернулся и дышит. Ну… дышит так, как только может дышать, ведь не прошёл обратно сквозь Завесу. — Приятно наверстать упущенное. — А как насчёт того предложения о работе? — Ну… оно по-прежнему в силе. — И что? — взволнованно воскликнул Сириус. Гермиона прижала руку к его груди, ощутив часто стучащее сердце. — Я ответила ей, что не совсем готова, — тихо сказала Гермиона, ладонью чувствуя биение его жизни. Намереваясь сесть, Сириус пододвинулся, игнорируя протестующий стон Гермионы, и увлёк её к себе на колени. — Я тебе не верю, — сказал он, окинув её внимательным взглядом. Гермиона заглянула в его тёплые глаза, которые успела так хорошо узнать за столь краткое время. Глаза, нежность которых она знала теперь, но раньше, в иной жизни, никогда бы не узнала… — Когда-нибудь я приму предложение МакГонагалл. Но пока я не готова, Сириус. — Если ты говоришь «нет» из-за меня… — Ну и что с того?! — перебила Гермиона, скомкав пальцами его кофту. — Я не могу бросить тебя в таком состоянии! Не после того, как притащила тебя обратно в этот мир! Я не могу… Не хочу оставлять тебя одного разбираться с проблемами. — Гермиона медленно разжала пальцы, затем провела ладонями по щекам Сириуса. Вздохнув, он прижался носом к её носу, глубоко дыша с ней в унисон. — Ты мне ничего не должна, котёнок. — Я знаю. — Ты не обязана оставаться со мной. В любом случае. — И это я знаю. — Тогда почему? — спросил он, слегка отклонившись, чтобы встретиться с ней взглядом. — Почему ты хочешь разгребать мой бардак, когда там тебя ждёт целая новая жизнь? — Потому что это мой выбор, Сириус. Я хочу начать всё заново с тобой. Разделить жизнь с тобой. Гермиона поцеловала Сириуса в кончик носа, а потом медленно слезла с его ног. Их тела словно не хотели отпускать друг друга. Гермиона уселась на колени напротив Сириуса, отстранившись на расстояние вытянутой руки. Магия бурлила в венах, притягивая её ближе, взывая к узам — как горя, так и брака, — которые она создала. Вина за то, что она любила Люциуса и потеряла его, настойчиво тянула её назад, прочь от Сириуса и её чувств к нему. Но Гермиона знала — следует просто оставаться на месте. На этот раз она должна сделать выбор сама. И, возможно, если Снейп окажется прав, у неё действительно есть право голоса решать, что важнее. Выбрать любовь и стать счастливой. Люциус покинул её, но желал для неё лучшего будущего. Мужчина, которого она любила, хотел бы, чтобы она тоже любила. И, возможно, именно её выбор делает их чувства с Сириусом настоящими. Но ей не суждено узнать, если только они не начнут отношения с самого начала. Как друзья, которые решили обрести любовь, а не как любовники, вынужденные быть друзьями. Глубоко вздохнув, Гермиона протянула Сириусу руку. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, — тихо сказала она. — Приятно наконец-то познакомиться с вами, мистер Блэк. Сириус молча перевёл взгляд с раскрытой руки обратно на её лицо. Недоумение в его глазах медленно сменилось пониманием. — С превеликим удовольствием, — дерзко улыбнувшись, сказал он и крепко пожал её ладошку. — Но ты можешь звать меня Сириусом.КОНЕЦ