Дом Дазая оказался уютнее, чем предполагал Куникида: две комнаты, разделённые традиционными японскими ширмами с рисовой полупрозрачной бумагой, маленькая кухня с обыкновенным столом в европейском стиле, совмещённые туалет и ванная. Шкафы есть в каждой комнате, встроены прямо в стену и не занимают много места. Дом совсем небольшой, напоминает, скорее, квартиру, да и соседи имеются через общее бетонное крыльцо. Осаму говорил, что снимает это жильё, так что пока Куникида здесь, он тоже будет платить, хотя шатен этого не предлагал. Просто такому человеку, как Доппо, сложно жить в иждивении кого-либо, особенно, коллеги или даже друга.
– Думаю, эта комната будет для тебя идеальной! – Дазай открыл дверь и включил свет в одном из небольших помещений.
Полутороспальная, аккуратно застеленная кровать была накрыта однотонным серым покрывалом, под ним наверняка свежее белое бельё. Справа, прямо под закрытым деревянными жалюзи окном, стоял рабочий стол из дерева, вишни или ореха. Он не был новым, кое-где видны потёртости и следы эксплуатации, но зато с выдвижными ящиками снизу и выступающей полочкой сзади, на которой даже стоял какой-то еле живой цветок в керамическом горшке. С другой стороны от стола из той же коллекции был узкий шкафчик для книг, куплен, кажется, в то же время. На нём даже располагалось несколько каких-то книг, но выглядели они так, словно их уже давно никто не брал в руки. Встроенный шкаф для одежды напротив кровати выглядел новее, чем остальные вещи. Сама комната была убрана, даже пыль ещё не успела осесть, и пахло внутри жидким комнатным дезодорантом с ароматом лайма и лемонграсса.
– А ты? – перевёл взгляд на новоиспечённого соседа Куникида, – где ты будешь спать?
– В гостиной, конечно, – чуть наклонил голову в ответ Осаму, – в последнее время я лучше сплю на диване.
– Понятно, – Доппо поставил коробку размером двадцать четыре на сорок сантиметров на пол и потёр затёкшие запястья, – в принципе, комната не имеет значения. Хорошо, что стол есть. Спасибо.
Дазай чуть улыбнулся в ответ и прошёл в помещение. Открыв шкаф, он окинул взглядом его содержимое. Внутри висели две белые рубашки и одна тёмно-синяя, одни чёрные классические брюки и одни зауженные графитовые. На отдельной вешалке был целый костюм: коричневые в тонкую клетку брюки и жилетка, а также персиковая рубашка. На полу пара чёрных новеньких оксфордов. Куникида подошёл к шкафу и тоже взглянул на гардероб.
– Никогда не замечал на тебе вещей не классического чёрно-белого стиля, – чуть прищурил глаза Доппо, разглядывая отутюженные зауженные брюки.
– Не выпадало случая надеть, – усмехнулся в ответ Дазай, – так что они абсолютно новые. Не думаю, что сейчас подходящее время покупать другую одежду.
– Ты предлагаешь мне ходить в твоих вещах? – Куникида скрестил руки на груди, повернувшись к Осаму лицом.
– Как хочешь, – пожал плечами Дазай, – спать тоже будешь в перепачканном сажей костюме?
Куникида машинально опустил взгляд на свою рубашку и штаны. Они действительно из светлых, всегда идеальных, превратились в грязно-серые, чуть помятые, возможно, даже порванные. Доппо вздохнул, опуская руки, чтобы его поза больше не выглядела защитной с нотками протеста. Дазай прав, сейчас не время привередничать, да и одежда как новая, а возможно, действительно ни разу не надетая.
– Можно, пожалуйста, футболку или халат, – каким-то смиренным голосом произнёс идеалист, снимая пиджак, чтобы повесить его на вешалку в коридоре и завтра отнести в химчистку вместе с другими своими вещами.
– Конечно! – Дазай практически пулей вылетел из комнаты, чтобы через минуту уже принести комплект из двух обычных футболок, цвета хаки и чёрную, и спортивных серых штанов. Белые носки, кстати, аккуратно лежали сверху.
– Спасибо, – выдохнул Доппо, принимая одежду, – я приму ванну?
– Мог бы уже и не спрашивать, – усмехнулся шатен, – только побыстрее, я тоже хочу.
Куникида сложил губы в тонкую линию, но возмущаться не стал. Дазай всегда вёл себя, словно ребёнок, и сейчас эта его слега высокомерная манера раздражала. Хотя из-за едва различимой полуулыбки она казалась шутливой, в конце концов, дом принадлежит шатену, но это не даёт ему право так говорить. Правда, Доппо всё равно уже успел пожалеть о своём решении. Скрывшись за дверью ванной, он всë же предпочёл обычный душ.
Дазаю нравилось, что волосы Куникиды теперь пахнут его шампунем, что он сидит в комнате, в которой раньше проводил всё свободное время Осаму, что кровать, которая принадлежит шатену, теперь занимает Доппо. Постельное, кстати, он выбрал необычное: звёздочки на синей ткани как нельзя лучше не подходили серьёзному Куникиде, но тот про себя отмечал, что бельё довольно милое, по-детски милое. Он счёл очаровательным тот факт, что Дазай держит при себе нечто подобное. Первые выходные дни они провели порознь: расстановка вещей заняла всего пару часов, поход в химчистку и по каким-то делам, а потом весь вечер - работа с бумагами. Сам Осаму был занят невероятно важным делом: читал книгу с замысловатым названием "Город деревьев", правда имя автора со временем стёрлось, оставив только первые буквы, словно аббревиатуру - С... О. Первый рабочий день после начала соседства тоже был каким-то необычным, наверное, потому что никто не привык видеть Доппо в чёрно-белом костюме.
– Ему так идёт! – восторженно и слишком громко пролепетал Ацуши то ли сам себе, то ли всем присутствующим.
– Ага, спасибо, – без особого удовольствия ответил Доппо, – узнали адрес госпожи Хиракавы?
– Да, сейчас, – Танидзаки что-то набрал на своём компьютере и через мгновение Доппо уже изучал знакомые и не очень улицы Йокогамы.
– Ясно, – что-то записав в своей книжке, Куникида встал и направился к выходу, – я вернусь через два часа.
– Ты поедешь один? – удивлённо моргнул Ацуши, – а Дазай разве не с тобой?
– Я прекрасно справлюсь и один. Ничего сложного в том, чтобы допросить и, в крайнем случае, задержать тридцатидевятилетнюю женщину. Не задавай глупых вопросов, шкет.
В ответ Накаджима успел лишь кивнуть, но идеалист уже скрылся за пределами офиса. Дазай отвёл глаза от монитора лишь после того, как дверь за Куникидой закрылась, и печальным взглядом смерил её. Вздохнув, он потянулся и продолжил лениво писать отчёт, который должен был сдать ещё четыре дня назад.
Одноэтажный бетонный домик в современном стиле был ухоженным и светлым, располагался в благоприятном и не самом дешёвом районе города. Практически центр, все удобства рядом: школы, магазины, рестораны - живи и радуйся! Вот только сложно быть радостным, когда твоего любимого единственного сына-ангела застрелили, как бездомную собаку, и обвинили в убийстве! Хин провёл бóльшую часть своего детства здесь, в элитном квартале, в любви и заботе матери и отчима. И чего не хватало такому счастливому ребёнку? В расписании Миюми стоит, что она взяла отпуск, должно быть, чтобы оплакать потерю, так что и она, и её муж сейчас должны быть дома.
– Госпожа Хиракава, – Доппо негромко постучал, – я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы подожгли мой дом, думаю, у меня есть право поговорить с вами.
Куникида старался говорить спокойно, без давления и агрессии, но с аргументами. За дверью стояла тишина, словно там никого не было. Доппо постучал ещё раз. После нескольких неудачных попыток, он даже дёрнул ручку, как в каком-нибудь фильме ужасов, где дверь непременно открыта. Увы, это не тот жанр, войти так просто не удастся, но и уходить ни с чем Доппо не хотел. Заглянув в окна, он не увидел ничего подозрительного: все вещи аккуратно разложены по своим местам, кухня в порядке, и гостиная, и комната с огромным количеством плакатов, техники и подростковой ерунды, где по всей видимости проживал Хин. Лишь в одной комнате плотно занавешены шторы, мешающие разглядеть интерьер. И даже несмотря на это, пластиковые окна были зачем-то приоткрыты сверху. По сравнению с остальным, это выглядело странно. Конечно, Куникида не имел ни доступа к дому, ни ордера на обыск, ни даже оснований полагать, что что-то не так. Но черт возьми, эти шторы не давали покоя. Возможно, Дазай плохо влияет на идеалиста, но тот создал комплект отмычек и осторожно открыл дверной замок.
– Госпожа Хиракава? – ещё раз осторожно позвал Доппо. В доме стоял ужасный холод, словно кто-то включил кондиционер на полную мощность, правда, пройдя коридор, Куникида убедился, что это не просто ощущение. У кого-то будет ужасно большой счёт за электричество. Дверь в комнату с закрытыми шторами была полуприкрыта, и едва взгляд Доппо задержался на ней, увиденное тут же заставило его уверенно шагнуть внутрь. На заправленной кровати в какой-то неестественной позе лежала женщина. Куникида уже хотел было потрясти её за плечо, но вовремя остановился.
Тело Миюми находилась в странной позе: руки раскинуты в стороны, одна нога лежала на боку, слегка вывернутая, другая вытянута вдоль. Женщина была на спине, стеклянные измученные глаза смотрели в потолок, на белом совсем новом кимоно пятна разного рода: в районе ног большое жёлто-коричневое, а на груди горчичное с примесью красного и каких-то кусочков засохших или даже замёрзших овощей. Волосы, красиво уложенные в кудри, раскиданы по всей подушке и тоже перепачканы в не до конца переваренной еде. Она явно готовилась к уходу, но не к уродливым последствиям. Из-за холода и короткого срока смерти запах разложения ещё не начал распространяться, а вот другую вонь плохо скрывал даже кондиционер, который гонял холодный воздух туда-сюда. В самой комнате царил хаос, словно кто-то в гневе попытался перевернуть всё, до чего дотягивался. Разбитая ваза на полу, перевернут ящик с нижним бельём, фотография счастливой семьи в треснутой рамке и под осколками прозрачного стекла где-то в углу. Возможно, это был недолгий порыв ярости, отчего шторы, окно, люстра и прочие хрупкие вещи ещё остались целы. У ножки стола лежал странного вида пустой шприц, но Доппо не решился его трогать. С другой стороны располагалась небольшая смятая бумажка, но в полумраке идеалист её не увидел. Выйдя из комнаты, Куникида вызвал полицию и Рампо, с которым, разумеется, увязался и Дазай.
– Точно самоубийство, – кивнул сам себе в подтверждение Эдогава, едва переступив порог комнаты, – если быть точным, она уколола себе инсулин, хотя со здоровьем всё было в порядке. К тому же, она плакала, когда писала записку.
– Записку? Но я не, – начал было говорить Доппо, но его мысли прервал молодой полицейский, поднявшийся из-за спинки кровати.
– Тут записка! Упала, наверное, – паренёк протянул бумажку ближайшему к выходу детективу. Дазай раскрыл сложенный пополам лист и зачитал вслух.
"Прости, мой мальчик, мама не смогла защитить тебя.
Сатоши, если ты когда-нибудь вернёшься домой, то прости за этот поступок. Я убила человека и не могу жить с этим. Пусть ты предал меня, моя любовь к тебе всё так же крепка, но она не сильнее, чем к моему ангелу. Я иду к Хину, мы с тобой обязательно встретимся на той стороне.
Прощай. Твой лепесток сакуры"
Едва Осаму замолчал, в комнате повисла тишина. Это действительно так, госпожа Хиракава пыталась убить Куникиду и даже была уверена в том, что всё получилось, но не смирилась с этим. Рампо снял очки, словно обозначая, что его работа здесь закончена. Доппо задумчиво опустил глаза, стараясь не замечать пристального взгляда Дазая. Теперь он понял, что за странный шприц лежал у кровати. Конечно, его в прозрачный пакет уже упаковал один из служителей закона.
– Мы можем забирать тело? – поинтересовался матëрый полицейский лет сорока, который выглядел совсем спокойным, видимо, не впервой видеть самоубийц.
– Да, мы закончили, – поправил очки Доппо, бросив взгляд на фотографию семьи, всё ещё покоящуюся у стены. Конечно, в голове всё ещё висел закономерный вопрос: а где отец семейства?
Небо было завалено кусками облаков, то и дело закрывающими яркое солнце. Прохладный ветер заставлял прохожих дам в коротких юбках-карандаш сильнее кутаться в свои тонкие шарфы. Куникида шёл вместе с Дазаем в сторону офиса, Рампо же предпочёл заглянуть в магазин с пончиками и задержаться там минут на пять, а то и на двадцать пять. Осаму хотел бы разглядывать белые пушистые фигуры в небе, тыкая пальцем со словами: это слон, а там дракон, а это жуткий клоун на бензопиле с катаной в руках, но вместо этого с лёгкой тревогой в глазах поглядывал на коллегу. Доппо не выглядел расстроенным или злым, он был по своему обыкновению задумчив и спокоен. Его глаза то и дело задерживались на досках объявлений, и как раз у одной из них детектив остановился. На измятой по краям, порванной в углах и почти сорванной порывами ветра бумажке была фотография юноши, которая, почему-то, привлекла внимание Куникиды.
Пропал молодой парень, двадцать один год. Зовут Томайо Хори, у него чёрные прямые короткие волосы, синие глаза. Рост около метра шестидесяти. Ушёл гулять со своей девушкой Каори Сакураи три дня назад и не вернулся. Одет был в зелёную футболку с рисунком льва, серую ветровку, тёмные джинсы и чёрные кеды. Всем, кто располагает информацией, просьба звонить по номеру...
Казалось бы, обычное объявление о пропаже человека, которых висит сотни по городу. Дата в углу и внешний вид листка указывали, что он пробыл здесь уже порядка двух недель, но до сих пор никто её не убрал. Присмотревшись ещё раз, Доппо быстро достал свою книжку, перелистывая страницу за страницей, пока не замер на одной из них. Осаму несколько раз переводил взгляд с лица парня на имя, но ничего похожего в своей памяти не находил.
– Скоро вернусь. Скажи в офисе, что я задержусь, – Куникида резко развернулся, шагая в каком-то ему одному известном направлении.
Дазай даже не успел ничего ответить или просто не решился. Взглянув на доску ещё раз, имя всё ещё не показалось ему знакомым, но желание пойти за Доппо никак не отпускало. Он даже не попытался сопротивляться своим желаниям и, настрочив смс Ацуши, незаметно побрёл за коллегой. Наверное, с того дня, как идеалист поселился под одной крышей с шатеном, тот стал более мнительным. Со временем это должно пройти, или перейти в ещё более запущенную стадию, кто знает. По крайней мере, прошлой ночью кошмары не мучали, и Осаму надеялся, что ничего не изменится. Снова та школа, где Дазай последний раз разговаривал с Миюми, а Куникида - с учителями. Идеалист действительно шагнул внутрь, скрываясь за массивными дверями, а суицидник решил дождаться на улице.
Он уже успел потерять счёт времени, когда Куникида таким же быстрым шагом выскочил из здания. Осаму поднялся с земли, где сидел облокотившись о дерево, и проследил взглядом за Доппо. Тот мог взять такси, кажется, он это и собирался сделать, но в последний момент передумал, более спокойным шагом двинувшись в сторону переулка. Дорога заняла минут тридцать, Дазай то и дело терял идеалиста за поворотами, иногда даже собираясь выкрикнуть его имя, но вовремя останавливался. Правда, весь проделанный путь оказался бесполезным. Ну, отчасти свою главную цель Дазай достиг: Куникида остался в порядке.
– Здравствуйте? – на стук Доппо в дверь выглянула взрослая уставшая женщина, – вы из полиции?
Еë последние слова были наполнены надеждой. Кажется, эта женщина выплакала уже всё, что можно было. Волосы собраны в неаккуратный хвост, халат явно давно не менялся, да и мешки под глазами чуть ли не кричали о помощи. На слова о полиции из-за межкомнатной двери, которую было видно только мельком, выглянуло лицо такого же измученного небритого мужчины.
– Я из детективного агентства. Меня зовут Куникида Доппо, – он достал книжку, – могу я с вами поговорить? Это касается вашего сына.
– Я уже всё рассказала полиции, – вздохнула женщина, делая шаг в сторону, жестом приглашая Куникиду внутрь, – Суми, дорогая, поставь чайник, пожалуйста.
После этого дверь закрылась и продолжение всего диалога осталось в стенах дома и записях идеалиста. Когда он вышел в следующий раз, его провожал уже мужчина, который выглядел более грустным, чем час назад. Заказав такси, Куникида уехал, и в этот раз Дазай не смог узнать, куда именно. Вздохнув, суицидник решил отправиться на такси в офис, только туда он поднялся не сразу. Кофейня на первом этаже всё ещё казалась уютной, если не обращать внимание на призраков прошедших дней. Конечно, садиться туда, где в последний раз он видел мнимый труп Куникиды, не хотелось, так что место у окна с чашкой хорошего чая - истинное блаженство. Размышляя о произошедшем за последние дни, Дазай даже не заметил, как чай в чашке стремительно закончился, пришлось взять ещё одну. Через полчаса, а может больше, Дазай, наконец, вошёл в родные стены офиса.
– А где Куникида? – Танидзаки удивлённым взглядом посмотрел на зевающего то ли от скуки, то ли от усталости Осаму.
– Зашёл за кофе, – с усмешкой в глазах произнёс суицидник, возвращаясь за компьютер. Как говорится, да здравствует отчёт!
Очередной скучный день подходил к своему завершению. В офисе Куникида появился уже под вечер, весь в своих мыслях, он даже не замечал вопросов. Быстро заняв компьютер, он что-то печатал, громко клацая по кнопкам. Такое бывает, если Доппо нашёл чрезвычайно важную информацию и срочно вносит её не только в свою книжку, но и в документы, хранящиеся в цифровой памяти. В такие моменты отвлекать Куникиду себе дороже, так что, решив отложить все расспросы, детективы занялись своими делами. Через почти три часа попрощался первый член коллектива, ещё через час в офисе остались только двое.
– Эй, упырь, – Доппо потряс лежащее на диванчике тело за плечо, – Дазай!
Осаму чуть сморщил нос и нехотя открыл глаза. До него не сразу дошло, что за окном стемнело, в помещении горит лишь одна настольная лампа и тишину нарушает лишь мерное дыхание Куникиды.
– Что-то случилось? – вытянулся в полный рост Осаму, разминая затекшие конечности. Доппо вздохнул.
– Домой пошли, – бросил идеалист, выуживая из кармана ключи, и двинулся к выходу.
Пошли домой... как же приятно слышать эти простые слова от кого-то столь близкого и далёкого одновременно. Мысль о том, что Доппо не просто друг, а настоящий объект любви, вновь закралась в голову, как и, наверное, каждый вечер и каждую ночь. На самом деле, где-то в душе шатен каждый раз искал всё больше отличий и всё больше хотел убедить себя в том, что Доппо тот, с кем можно разделить свою жизнь. Вот только воспоминания всё ещё тяжёлым якорем топили его в собственном море боли и отчаяния.
Но тем не менее, лëгкий румянец едва заметно окрасил щеки Осаму, но не только его. Именно из-за такого же неприятного ощущения отвернулся Доппо. Он уже пожалел о сказанном, хотя последствия слов ещё даже не проявили себя. В конце концов, как ещё лаконично назвать место, где ты проживаешь, пусть даже временно? Но, если быть откровенным с самим собой, Куникиде тоже была приятна мысль считать жильё Дазая своим домом.
– Идём, – нараспев проговорил Осаму, и едва слышный скрип искусственной кожи раздался по помещению.
Дорога на такси заняла от силы минут десять, и всё это время ни один из детективов не решился начать какой-то диалог. Куникида был смущён своими же словами, а Дазай вновь погрузился с головой в тревожные мысли. Взгляд идеалиста скользнул вдоль плеч, шеи и замер на серьёзном лице. Карие полуприкрытые глаза смотрели куда-то вдаль и искали кого-то среди немногочисленных прохожих и мелькающих силуэтов домов. И он совсем не замечал с какой осторожностью и нежностью Доппо разглядывал черты так хорошо знакомого лица. Этот парень с перебинтованными шеей и руками вызывал не просто интерес, а настоящий восторг. С первого дня пребывания в агентстве он проявил себя как отличный детектив, поладил со всеми коллегами. Он один из тех, кого уважают, несмотря на непрофессиональное и временами раздражающее поведение. Куникида может часами говорить о том, как сильно его бесит Дазай, но в то же время и восхищаться его талантом и навыками.
– Могу я спросить кое-что? – Дазай задал вопрос прежде, чем повернул голову, – куда ты ушёл после того объявления на доске?
– Да так, – Доппо отвёл взгляд от Осаму, чувствуя, как учащается его сердцебиение, – навещал друзей Хина. Я начинаю догадываться, что случилось с парнем из объявления.
