***
Вскочив с дивана, на который просто накинули простынь и положили подушку, Дазай едва сдержал крик. Тяжело дыша, он пытался проснуться окончательно, избавиться от навязчивых видений мёртвых тел родных людей. Вокруг было тихо и ещё темно: солнце должно взойти только через пару часов. Сегодня выходной, но Дазай обещал Доппо поехать в университет, где учился Хин и узнать что-нибудь ещё. Лежать в постели желания не было, сердце колотилось от пережитого ужаса, в горле пересохло и лучший вариант сейчас - пойти на кухню и выпить воды. Стоя у столешницы с графином прозрачной живительной жидкости, шатен невольно бросил взгляд в коридор, в сторону, где располагалась комната Куникиды. Дверь туда была прикрыта, но не закрыта полностью, Дазай прислушался: тишина. Поставив стакан на место, он шагнул в сторону прохода. На секунду замерев, он легонько толкнул дверь. В комнате, где спал Доппо, было темно, но глаза уже привыкли, так что рассмотреть окружение не составило бы труда, если бы Дазай этого хотел. Однако, всё внимание было приковано к человеку, лежащему на спине, посапывающему настолько тихо, что Осаму пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать мерные вдохи и выдохи. С плеч будто упало небо, шатен прошёл вглубь комнаты, замирая возле постели Куникиды. Его лицо изящно обрамляли светлые волосы, оно выглядело непривычно спокойным, и Дазай не смог отказать себе в удовольствии поправить одну из длинных прядей. – Что ты делаешь? – Доппо едва приоткрыл глаза, когда Осаму резко убрал руку, – не спится? – Да, что-то вроде, – едва улыбнулся Дазай, не решаясь сесть на край кровати, – я хотел... узнать, что ты думаешь о смерти Миюми? – Ну, – Куникида отвёл взгляд куда-то влево, полусадясь на кровати и нахмурив брови, помолчал несколько секунд, – что она совершила глупость. Хотя бы потому что не убедилась в том, мёртв ли я. А к чему ты спрашиваешь? С ней захотел умереть, упырь? Дазай на секунду опешил, делая шаг назад. Доппо снова выглядел достаточно недовольным, чтобы Осаму, в конце концов, рассмеялся и сел где-то около ног идеалиста. Тот скрестил руки на груди и сделал вдох, как он обычно делает, когда хочет высказать суициднику всё, что думает. – Что смешного я сказал? Тебя так забавляет смерть, что пора бы уже отправить тебя к врачу, псих! – Ты просто бываешь невыносимо смешным, – с трудом успокаиваясь, улыбнулся Дазай, – меня не забавляет смерть, только как ты разбавляешь ситуацию, припоминая мои пристрастия. Думаю, твоё высказывание сделало эту ночь чуть лучше. Спасибо. Глаза Осаму приобрели более спокойный оттенок и его голова чуть наклонилась, он явно расслабился. Без очков Доппо едва ли мог разглядеть что-нибудь в полумраке, но это выражение ему представить не составило никакого труда. Только сейчас идеалист обратил внимание на домашний белый халат, больше похожий на кимоно с каким-то бамбуковым рисунком. Вьющиеся тёмные волосы беспорядочно раскиданы по всей голове, и Куникида готов поклясться, что на лице скопилось больше прядей, чем обычно. Каждый из них готов был отдать все сокровища, которые имеют, ради того, чтобы растянуть этот момент игры в гляделки хотя бы на пару минут дольше. – Так ты, – с неохотой прервал молчание Доппо, – пойдёшь сегодня спать или как? – Или как, – после короткой паузы прохихикал шатен, – может, выпьем чаю? Тебе, как я вижу, тоже не спится. Куникида недовольно протяжно вздохнул, но ему действительно не помешает компания Дазая сейчас, ночной чай - редкий соблазн, которому идеалист ещё ни разу не поддавался. До этого момента. Он коротко кивнул, подбирая с табуретки у кровати свои очки. Детективы сидели до самых первых лучей солнца, рассуждая о современной пенитенциарной системе, делясь впечатлениями от книги Хидэо Ëкоямы, и даже чуть улыбаясь друг другу в какие-то моменты. Наверное, это самое уютное, что почувствовал Дазай за последние лет пять, да и Куникида тоже. – Ты всё ещё думаешь, что со мной не всё в порядке? – делая очередной глоток чая, невзначай спросил Осаму. Он не смог поднять глаза на друга, боясь встретиться с его недовольным взглядом. – Конечно, – сурово ответил Куникида, – с тобой никогда не было всё в порядке. Я уже привык к этому твоему состоянию. – И что, теперь я не твой напарник... навсегда? Куникида замолчал, и тишина, повисшая в кухне, заставила шатена поднять глаза. Этот задумчивый взгляд туманно-серых омутов завораживал даже из-под ресниц, даже когда зрачки направлены совсем в другую сторону. Что бы сейчас ни ответил Доппо, Осаму был готов есть землю, но уговорить его снова стать напарниками. Дазай не простит себе ни секунды жизни, если хотя бы одно серьёзное дело с Куникидой будет выполнять Рампо или Ацуши. Они, несомненно, отличные ребята, но с этим человеком может быть только сам Осаму. – Ну, – выдохнул Куникида, прерывая поток мыслей шатена, и вновь протяжная пауза, – возможно, я погорячился. Но ты действуешь слишком импульсивно. – Я больше так не буду, – Дазай понял, насколько по-детски прозвучали его слова только уже после того, как произнёс их. Он стыдливо отвёл глаза и коротко прокашлялся. – Я имел ввиду... Тихий недолгий смех с противоположной стороны стола не дал Осаму закончить фразу. Он посмотрел на Куникиду, тот улыбался, коротко мотнув головой. Оказывается, идеалист умеет улыбаться, и, чёрт возьми, эта парусекундная улыбка стоила всех усилий. – Я понял, не волнуйся. Думаю, мы могли бы попробовать поработать ещё раз, но при кое-каких условиях, – Доппо быстро вернул себе серьёзный тон, – ты будешь держаться у меня на виду насколько это возможно, не всё время, конечно. Никаких рук в карманах и пистолет перевесь на другую сторону, чтобы прежде, чем выстрелить, у тебя было время для начала подумать, а у меня - среагировать. – Конечно! – хлопнул в ладоши Дазай, – я готов. – Отлично. Вот завтра и посмотрим. Конечно, оба прекрасно понимали, что это не гарантирует безопасность сторонних людей, и практически никак не сдержит Дазая, но отобрать у него оружие идея ещё хуже. Доппо просто понадеялся на психологический приём, что Осаму будет чувствовать ответственность и под присмотром не станет вытворять глупостей. Дазай понимал это, но во имя работы с напарником, готов следовать любым его правилам. Ну, большей её части. Они посидели ещё какое-то время, расходиться спать обоим не хотелось, но день обещает быть насыщенным. – Если я не высплюсь, это будет твоя вина, – шутливо хмыкнув, Доппо закрыл за собой дверь, пробормотав напоследок что-то вроде: "сладких снов". Дазай снова остался со своим страхом наедине. Осаму не хотелось идти в свою комнату, но и докучать Куникиде было бы неразумно. Тихо выдохнув, шатен, наконец, улёгся на диван и уставился в потолок, стараясь прервать череду неприятных мыслей мыслями о недавнем диалоге. Но сегодня не спалось не только хозяину дома. Верно ли поступил Доппо, когда снова согласился работать с суицидником в одном дуэте? Может, было бы лучше научить его дисциплине, отправив работать с кем-то другим? Но с другой стороны, как можно научить кого-то следовать правилам, не проверяя, исполняются ли они? К тому же, господин Фукудзава не просто так выбирал напарников, он опытный и умный человек, наверняка знает толк в подобных делах. Куникида вздохнул, переворачиваясь на бок. И всё-таки, эти местами выбивающиеся кудряшки так же очаровательны, как искренний смех их обладателя. Тот самый, которым смеются друзья, когда обсуждают личную тему, которым смеётся один единственный человек из всей компании над самой неудачной по их мнению шуткой, которым смеётся влюблённый только рядом с тем, в кого он влюблён... и сам Доппо позволил себе это. Но это не значит, что Дазай смеялся по той же причине. Вообще-то, он довольно часто смеётся, но сегодня было как-то... иначе? Когда придёт время, Куникида соберётся с мыслями и, в конце концов, поговорит с Осаму об этом. Но позже. Гораздо позже. Мысли, кружащие голову, в конце концов замолкли, позволяя идеалисту провалиться в забытие. Удивительно, но Осаму угодил в объятия Морфея едва ли не в тот же момент. Можно сказать, что сегодня они уснули вместе буквально.***
Манящий запаха свежего кофе и чего-то сладкого заставил Дазая открыть глаза. Потянувшись, он сел на диване, ещё не до конца понимая, что проснулся. На кухне в чёрной футболке практически в обтяжку и серых штанах стоял Куникида, переворачивая на сковороде оладушек. Пожалуй, настолько приятного аромата в квартире Дазая не было никогда. – Ты рано, – первое, что услышал Осаму, делающий шаг к столу, – доброе утро. И чего ты расселся? Иди доставай свои тарелки! Вот же упырь... Шатен невольно расплылся в улыбке, поднимая свою попу с только что занятого стула. В голове возникла картинка, как эта парочка выглядит сейчас со стороны: светловолосый высокий мужчина перемещает четыре оладушка по сковороде со сливочным маслом, чтобы они не пригорели, другой, чуть пониже, привстаёт на носочки совсем рядом, чтобы достать самые чистые тарелки и чашки с верхней полки, потом обходит повара и с другой стороны берёт две вилки и две чайные ложки. Куникида бросил короткий взгляд на Дазая, его посетили примерно те же мысли. Выдохнув, он повернулся к только что наскоро сервировонному столу и положил по два оладушка в каждую тарелку. Доппо не привык готовить слишком много, обычно, хватало и двух штук, так что он сделал двойную порцию, чтобы не заморачиваться. Конечно, он мог бы просто сварить кашу на молоке, но после ночного разговора хотелось как-то порадовать излишне беспокойного друга. Друзья же так и делают, правда? – Спасибо, Куникида! Это потрясающе, – Дазай ел с таким счастливым лицом, будто рос в детдоме, где давали только хлеб и воду. – Не за что. Ешь, а не болтай! Мне нужно пойти в химчистку, забрать вещи, и можем отправляться до университета. – Ка-а-ак скажешь! Наверное, впервые в жизни Дазай помыл посуду сразу после трапезы. Пока Куникида занимался вещами, Осаму привёл в порядок себя: сходил в душ, расчесал волосы, сменил бинты и приоделся. Не то, чтобы одежда как-то отличалась от повседневной, но была хотя бы чистая. По возвращению, Доппо тоже надел свой любимый костюм, вычещенный чуть ли не до блеска, только жилетки не хватало. Боже, почему этот пиджак не сгорел в пожаре?***
– Всего пять преподавателей и директор. Твои кабинеты 401, 403 и 506. Я надеюсь, ты не забыл, как опрашивать людей? – идеалист поправил очки и протянул Дазаю зелёный небольшой блокнот и шариковую ручку, этот идиот ведь ничего не взял. – Спасибо. Да помню-помню, не волнуйся, – усмехнулся Дазай, убирая протянутые предметы в карман плаща, – не в первый раз. – Только не переусердствуй. Это просто люди, а не преступники. Дазай в ответ только улыбнулся, чуть склонив голову на бок. Эта мнительность Куникиды умиляла, конечно бывший член портовой мафии знал разницу между жёстким допросом предателей и простым опросом свидетелей. Итак, время начать с четыреста первого кабинета. – Здравствуйте, меня зовут Дазай Осаму, я из детективного агентства, – шатен вытащил удостоверение, демонстрируя свою не самую удачную фотографию, – хотел бы задать вам пару вопросов касательно Хина Хиракавы. Это не займёт много времени. – Да, конечно, – сурового вида мужик указал рукой на стул перед кафедрой, – спрашивайте, что нужно. Как и обещал, Дазай быстро выяснил у профессоров всё, что просил узнать Куникида. Все трое отзывались о Хине, как о способном веселом мальчике, который быстро завоёвывал внимание, и новость о его смерти ставила их в тупик и даже какую-то грусть. Однако, информация не была особенно полезной, так что пора обратиться к иному источнику. Расписание на первом этаже было доступно всем, и как же удачно у филологов сегодня две пары на пятом этаже. Этот предмет начался только в новом семестре, а у Хина на этот период были другие планы, так что посетить пары времени как-то не нашлось. – Ну и как всё прошло? – смс дошло до Доппо как раз в тот момент, когда детектив покидал кабинет последнего человека в списке, директора, так что найти Осаму не составило труда. В свою очередь он уже ждал на первом этаже с двумя порциями кофе из автомата. – Ничего интересного. Все так искренне переживали из-за смерти Хина и никак не могли поверить, что этот, цитата: "милый хороший мальчик" мог навредить кому-то. У тебя? – Дазай протянул стаканчик Куникиде. Тот с благодарностью принял напиток, без сахара, но со сливками, то что надо. – То же. Ты нашёл его группу в расписании? – Ага, – Осаму сделал глоток кофе и довольно зажмурился, словно кот, – кабинет 507. Кажется, у них новый преподаватель английского. Доппо сделал глоток кофе и посмотрел на друга. Это раздражающее выражение лица всё больше притягивало, и смотреть на него в этот момент казалось верхом удовольствия. Резко переведя взгляд на доску с расписанием, Доппо ещё раз коснулся губами края стаканчика. А лучше бы губ человека слева. – Тогда идём, – чтобы не терять самообладания и времени, Куникида сделал шаг в сторону лифта, но шатен его одернул. – Погоди, я ещё пончик возьму. Повозившись ещё минуты две с автоматом, коллеги, наконец, добрались до пятого этажа. Пара по английскому подходила к концу, самое удачное время, чтобы заглянуть. Дазай уже успел доесть десерт, да и кофе осталось только на дне. Ещё пара минут, чтобы не стоять со стаканчиками перед аудиторией, и бумажные носители жидкости отправились в мусорку. На мягкий ненавязчивый стук отозвался молодой удивлённый голос. – Входите? На детективов уставилась шестнадцать пар любопытных глаз студентов и одна преподавательская, он, к слову, был не многим старше Куникиды. – Добрый день. Просим прощения за прерванное занятие, но у нас есть пара вопросов к одногруппникам Хина. Мы из частного детективного агентства. Едва группа услышала знакоме имя, тут же всполошилась, занервничала. Девочки притихли и словно спрятались за распущенными прядями волос, парни, тоже опустив голову, зашептались между собой. Кажется, никому здесь не нравился этот парень. Дазаю хватило всего одного взгляда на студентов, что понять это. – А сам он где? – выкрикнул самый смелый, парень с растрепанными чёрными волосами. – Безвременно канул в лету, – оперевшись о стол и сжав пальцами его край, чтобы не сунуть по привычке руки в карманы, изучал реакцию Дазай, – умер в ходе операции по его задержанию в связи с убийством родного отца. Куникида недовольно посмотрел на Осаму, мол, прежде, чем что-то говорить, можно и посоветоваться, но суицидник лишь привычно ухмыльнулся и поднял руку ладонью к Доппо в знак того, что всё так и задумано. И Куникида поверил, сам не понимая, почему. Шепет разнёсся по кабинету вновь, уже более оживлённый и какой-то... радостный? – Не может быть, – звук падения тела на стул привлёк внимание Дазая. Конечно, примерно такой реакции он и ожидал, но от кого-то из одногруппников, кого-то, кто был Хину другом, партнёром, может быть, любил его, но никак не от преподавателя, которого Хин даже не видел. Или всё же видел? Молодой парень был бледен, как мел, выпавший из его рук, глаза словно потемнели то ли от ужаса, то ли от осознания, и смотрели куда-то сквозь детективов. – И, – голос преподавателя дрогнул, – кто же его убил? – Я, – помолчав всего пару секунд коротко ответил Доппо, не оправдываясь, ведь Дазай и так всё сказал. – И вы видели тело? – этот вопрос прозвучал настолько глупо, что Дазай удивлённо уставился на молодого человека, – ну да, конечно. Простите, не подумал. Он поставил локти на стол и опустил голову в ладони. Могло даже показаться, что он скорбит, так же, как и все прочие, но стоило Дазаю опуститься, чтобы поднять всё ещё лежащий на полу кусок мела, как в его взгляд врезалась улыбка. Это был только намёк, губы дрожали, словно их изо всех сил старались сжать в тонкую линию и опустить уголки, но получалось плохо. Они то подскакивали, то неестественно сильно падали вниз. – Нам бы поговорить со студентами, – прервал молчание Куникида, намекая, что преподавалю бы стоило удалиться. – К-конечно, – больше испуганным, чем взволнованным голосом протараторил парень, поднимаясь со стула и обращаясь к аудитории, – думаю, всем следует покинуть кабинет, пусть останется кто-то один. – Спасибо, – улыбнулся Дазай, – я думаю, начнём с девушки на первом ряду, ты не против? В ответ та покачала головой, убирая прядь за ухо. Когда она осталась одна, Куникида облокотился о стол и скрестил руки на груди. – Тебе не нравится Хин, верно? – серьёзным, но спокойным тоном начал Доппо, – никому из вас он не нравился, почему? – Потому что Хин нас пугал, особенно, девочек, – тихо призналась девушка, – несколько раз я видела, как он прятался в кабинке женского туалета, мог неприятно пошутить или прибегал к угрозам. Он был очень неприятным. – Он умел подлизать зад нужным людям, – положив ноги на стол, плюнул другой студент, тот, который выкрикнул первый, – почему все преподы говорят, какой он хороший, добрый, милый? Да потому что только с ними он себя так и вёл, чтоб его любили и не придирались. Он был той ещё крысой, сливал инфу о наших похождениях к девчонкам в общагу или о курении в туалете. Невыносимый тип. – Любил? – переспросил зашедший другой юноша, поправив овальные очки, – да кто ж такого урода полюбит? Нет, он несомненно красивый парень, чёрные чуть волнистые волосы до плеч, янтарные глаза, худые щеки, острые скулы и нос, тонкие губы... – студент мечтательно вздохнул, но затем дёрнул головой, – но с его характером это бы закончилось самоубийством для любого, кто провёл с ним хоть один день. Профессора не в счёт... – Один раз я видела, – продолжалась беседа с очередной студенткой, – как он зажимал Каори возле двери в подвал. А у неё ведь что-то было с Томой, они даже съехаться, вроде, хотели. – И Каори после этого пропала? – уточнил Доппо, мельком ловя на себе внимательный взгляд Дазая. – Нет. Только через полгода. И Томайо тоже. Он учился на последнем курсе исторического, диплом собирался летом защищать, был очень вежливым. По сравнению с наглым Хином, Тома производил впечатление интеллегента. Она немного помолчала, глядя куда-то в сторону, затем подняла глаза на Дазая и тихонько спросила: – Думаете, это он виноват в их пропаже, да? – Ничего не можем сказать, – отрезал Куникида, – но мы это выясняем. Можете быть свободны, пусть заходит следующий. Все говорили почти одно и то же, описывали не самые приятные события, связанные с ним. Один парень даже умудрился подраться из-за оброненных Хином ключей, тех самых, брелки которых каким-то образом были связаны с душами убитых. – Ладно, спасибо, Ен. Ты последний? – потирая уставшие глаза, поинтересовался Куникида после беседы. – Ну, да. Только господин Сайко остался, – пожал плечами парень. Только сейчас Куникида задумался над тем, что уже её где-то слышал. – Знакомая фамилия, – хмыкнул Доппо заглядывая в книжку, – позовешь его? – Да, но он, вроде, звонил кому-то. – Звонил? – Да. Минут тридцать уже дозвониться куда-то не может. Звонит и пишет, всё время смотрит в телефон. Он немного не в себе, мне кажется. Улыбается, шепчет что-то под нос, ходит туда-сюда. – Я понял. Спасибо, ты можешь идти. Парень встал и покинул кабинет, вслед за ним выглянул Куникида. Преподаватель действительно смотрел в экран телефона с каким-то странным выражением лица, словно дикий зверь вырвался из ловушки охотника, остался без всех конечностей, но всё равно рад, что ещё может дышать. – Господин Такэда Сайко? – громко позвал Доппо, от чего его голос коротким эхом разнёсся по коридору. Парень дёрнулся, едва не выронив телефон, но быстро сунул его в карман и вошёл в кабинет. – Мне вам нечего сказать, – сходу заявил он, даже не успев выслушать вопрос. – Но, мне кажется, вы знаете гораздо больше, чем... – Чтобы вытягивать из меня информацию, – преподаватель скрестил руки на груди, – вам придётся явиться с полицейскими и ордером. Дазай и Куникида переглянулись. Нежелание делиться информацией было более странным, чем радость на лице во время попыток дозвониться. Но он прав, у них нет полномочий давить на парня. – Хорошо, – вздохнул Куникида, вытаскивая заранее подготовленную визитку с номером офиса, какие он давал каждому студенту, – позвоните, если захотите поделиться чем-нибудь. – Обязательно, – не скрывая недовольство, буркнул парень, зажимая край картона между пальцами. Когда детективы покидали кабинет, Дазай заметил, как демонстративно сминает и выкидывает визитку скрытный преподаватель. – Кажется, мы ему не понравились, – пожал плечами Осаму, когда вечерний ветер растрепал и без того не уложенные волосы. Ухоженная территория перед университетом навевала ощущение спокойствия и размеренной жизни. Сам Дазай никогда не учился в подобных заведениях, да и не хотел, глупая трата времени, но атмосфера, все-таки, непередаваемая. – Что ж, думаю, рано или поздно он одумается, – вздохнул Доппо, перечитывая записанную информацию, – что ж, теперь мы можем отправляться... – Куникида, – прервал поток слов Дазай. Едва он поймал взгляд собеседника, тут же тепло улыбнулся. Какие же все-таки красивые, эти серые глаза. – Давай выпьем?