студии / House Of Rising Sun

      Максу нравилось, что в его жизни появилась цель. Раньше он жил работой, исключительно съёмками, кое-как сжигая оставшиеся часы. Доктор Марко постоянно повторял ему, что он лучший – и он стал лучшим, он совершенствовался и чувствовал безграничную поддержку, пробуя всё новое и новое. Его партнёры стали объектами, с которыми интересно экспериментировать. Теперь же он интересовался человеком, но по-прежнему не имел понятия, что делать: в его поведенческой модели не было заложено установок на такой случай.       Он был поглощён новым чувством и не находил себе места – мир сошёлся на этом человеке, и Макс задумывался даже о том, чтобы начать пропускать вечерние съёмки, иначе он не мог провожать студийного бухгалтера до дома и дежурить возле его подъезда. Незаметно, конечно же – Макс вычислил, где живёт Чеко, когда тот уехал с работы не на мотоцикле, а на типовой «Хонде». Он не знал, зачем это делает, не знал, как поступить – возможно, стоило что-то сказать, но что говорят в таких ситуациях? У него не было друзей и близких, чтобы спросить. Не у доктора же Марко, в самом деле?       Он пил текилу, которую забрал из бухгалтерии, пил прямо из горла, причём растянул бутылку на несколько дней. Та была начатой, и Макс представлял, что Чеко тоже пил из неё, и он мог прикоснуться к нему хотя бы так, представляя его губы. Ещё он умыкнул ботинки – они идеально подошли по размеру, и Макс ходил в них по дому, тоже ощущая необъяснимую близость. Разумеется, на ночь он снимал ботинки и позволял себе разрядиться, теребя пальцами другой руки разношенную кожу. Ему становилось даже легче, чем после съёмок – но ненадолго.       В очередное утро после ночи, полной странных снов, в которых фигурировал Чеко, Макс решился наконец подойти к нему и попытаться что-то продемонстрировать, как-то намекнуть на своё существование и свои чувства. Он приехал на студию рано утром, почти на рассвете, чтобы успеть перехватить Чеко возле входа в его каморку, побыть с ним (Макс не знал, что подразумевает под этим словом) и успеть на съёмку – сегодня они должны были закончить работу над полнометражным проектом, который ему очень нравился. У него как ни странно была не главная роль – но без сомнения самая эффектная.       Ему снова пришлось полагаться на терпение, но Чеко прибыл минута в минуту, как и всегда – к девяти утра. Макс услышал его шаги раньше, чем его самого – мог легко узнавать их после недель наблюдений. Потом Чеко появился в коридоре, на ходу доставая что-то из рюкзака – видимо, ключи. Он больше не приходил в байкерском и сейчас выглядел обыденно в футболке, куртке, простейших синих джинсах и кроссовках. Чеко старался не показать удивления и оставался безупречно вежливым, проворачивая связку в замочной скважине.       — Доброе утро, Макс, – проговорил он, пытаясь сохранять спокойствие.       Тот замер от звука своего имени, слетевшего с его губ. Этот момент хотелось поставить на замедленную съёмку и слушать, слушать, постоянно слушать.       — Д-доброе, – буркнул он, и это были первые его слова при Чеко, начиная с их первого пересечения, когда Макс во всеуслышание объявил, что выбирает его.       Он проскользнул за ним в полуоткрытую дверь, не дожидаясь приглашения. Перешагнул порог, остановился и непрерывно наблюдал за ним завороженным взглядом, который со стороны казался пустым или даже пугающим. Чеко проделывал рутинные вещи: сразу же включил системный блок, оставил на вешалке ветровку, проверил электрический чайник на наличие воды и нажал на кнопку, потом уселся на офисный стул, который пришлось купить на свои деньги – студия предложила что-то приближенное к табуретке.       — Я могу быть чем-то полезен? – осведомился Чеко, опасаясь смотреть Максу в глаза и вместо этого бесцельно перекладывая стопки распечаток. – И присаживайся, пожалуйста, – он указал ладонью на стул напротив.       Макс быстро преодолел это расстояние и уселся, не спуская с него вожделеющих глаз.       — Да, – ответил он на вопрос, но больше ничего не сказал и продолжал смотреть, даже не моргая. Чеко постепенно раздражался.       — Может, чаю? – предложил он.       — Нет.       — Макс, мне пора работать, а ты меня отвлекаешь, – Чеко сжимал в пальцах компьютерную мышку. – Говори, что тебе нужно, или… или приходи, когда будешь готов.       Макс порывисто вскочил на ноги, уронив стул и даже не заметив этого. Чеко неслышно выдохнул, решив, что он уходит, но Макс обогнул край стола и теперь стоял прямо над ним, смотря сверху-вниз большими глазами, которые были серыми, а теперь казались чёрными из-за увеличившихся зрачков. Он протянул руку, и Чеко почувствовал его ладонь у себя на щеке, но прикосновение оказалось не нежным, не любовным, как можно бы было предвосхитить – Макс задействовал и вторую руку, приподнял его голову за подбородок и стал ощупывать лицо, словно слепец.       — Мне нужен ты, – проговорил он глухим потусторонним голосом.       — Нет, – Чеко взял его сразу за оба запястья и отвёл их мягко, но в то же время настойчиво. – У нас ничего не может быть – ты знаешь, почему, – он имел в виду ту самую испорченную фотографию с семьёй. – Пожалуйста, уходи, – он встал на ноги и подтолкнул Макса к выходу, ожидая, что он будет сопротивляться, но тот послушно сделал несколько шагов по инерции, всё ещё смотря на него. Не двигался сам, но перебирал ногами, когда Чеко принялся его выталкивать. Тот ещё несколько раз повторил вслух, чтобы он уходил, а Макс наслаждался его прикосновениями. Хотя бы так, хотя бы так он мог почувствовать, и эти касания обжигали. «Какой горячий, какой страстный, хочу ещё», – сбивчиво думал Макс, но последнее «уходи» последовало прямо перед тем, как Чеко захлопнул перед ним дверь и несколько раз провернул ключ.       Макс остался один в полутёмном коридоре. Только что его накрывала любовь, вожделение, а теперь он издал отчаянный рёв и изо всех сил лупанул обеими руками по стене, а потом недовольно осмотрел собственные кулаки, которые, кажется, всё-таки не пострадали.       Он ожидал от визита к Чеко совсем не такого – гнев разрастался изнутри, ярость грозила выкатиться наружу. Его отвергли, его выгнали, ему несколько раз повторили уходить. В тот момент, когда он испытывал самые искренние, самые светлые чувства. Макс потерялся бы в своих ощущениях и пропустил съёмку, если бы не попался на глаза доктора Марко, который как раз его и разыскивал. Доктор заботливо проводил его на локацию и исчез за дверью, пообещав вернуться к началу работы. Алекс уже был на месте, растягиваясь на коврике для фитнеса.       — Привет, – он доброжелательно улыбнулся, а Макс сел на скамейку и обхватил голову руками.       — Он меня прогнал, – выговорил он сначала совсем тихо, а потом поднял взгляд на Алекса и повторил громче: – Он меня прогнал! Он! Меня! Прогнал!!! – с каждым выкриком Макс выглядел всё безумнее.       Алекс понял, что в ближайшие часы ему останется только молиться. Он всегда относился к съёмкам философски – даже с Максом. Пытался абстрагироваться от неприятных ощущений. Но теперь ему было действительно страшно.       Алекс возвращался домой вечером, когда уже стемнело. Он не знал, как умудрился проделать этот пусть и небольшой путь за рулём, потому что при всём опыте работы в «Ред Булле» ему никогда не было так плохо. И когда в подростковом возрасте он сломал ключицу, тоже было лучше – они с Джорджем катались на велосипедах, и он перелетел через руль, потому что дал ему хороший велосипед, а себе взял неисправный.       Сейчас можно было вызвать такси, но риск нарваться на болтливого водителя перевесил. Или попросить Джорджа приехать, но это совсем не вариант – он увидит его состояние и устроит на студии погром. И хорошо, если ограничится Максом, и под его горячую руку не попадёт никто другой, ни в чём не виноватый.       Серебристый «Мерседес» стоял на обычном месте возле дома, и Алекс не стал доставать ключи – любое лишнее движение отзывалось болью во всём теле. Он смог поднять руку и прижать палец к кнопке дверного звонка, уронив голову себе на предплечье. Хотелось как можно скорее оказаться дома и без сил рухнуть на любую горизонтальную поверхность, да хоть на пол.       Замочный механизм с другой стороны зашевелился, и дверь распахнулась, чуть не сшибив его с ног. Он продолжал зажимать кнопку звонка, не слишком реагируя на реальность, и Джордж уже собрался обрушиться на какого-то назойливого вечернего визитёра с ругательной тирадой, но быстро осёкся.       — Алекс!.. – окликнул он, и тот уронил руку вниз, скорее вваливаясь в прихожую, чем заходя. – Что с то… Господи! – он не сдержал вскрика и даже забыл ругательные слова, когда Алекс закрыл дверь, повернулся к нему и начал возиться с молнией на толстовке.       Левая щека Алекса по диагонали была заклеена большим пластырем – почти от уха до губ. До этого у него никогда не было следов на лице, но теперь Джордж разъярился сильнее, чем когда-либо.       — Кто это сделал?! – несмотря на гнев, он выговаривал слова чётко, чеканно, и в общем-то понимая, что спрашивать и не нужно, ответ может быть только один. Алекс не отвечал, наконец справившись с молнией и оставляя куртку в шкафу. На руках уже проступали синяки, которые вскоре должны были почернеть.       — Всё в порядке, – тихо проговорил он, теперь пытаясь снять кроссовки, не наклоняясь – он упадёт от боли, если начнёт развязывать шнурки. – Всё хорошо, Джордж, правда, просто…       — Нет, не в порядке! – голос Джорджа стал громче, ноздри опасно раздулись, взгляд метал молнии. – Это вообще ни капли не в порядке! Кто это сделал?! Скажи, кто это с тобой сделал?! – он плохо контролировал себя и был близок к тому, чтобы схватить его за плечи и потрясти, добиваясь ответа, но вовремя сообразил, что проблема не только в лице, которое и так было искажено болью. – Это этот… Макс, да? Ферстаппен, правильно?!       — Да, да, он, – ответил Алекс по-прежнему слабым голосом. – Джорджи, пожалуйста… – он хотел попросить о помощи, потому что уже не был уверен в том, что дойдёт до кровати самостоятельно, но тот снова прервал его, не дослушав.       — Он ещё там, на вашей студии?! Где я могу найти его?! Ты знаешь, где он живёт?! Я поеду и найду его, найду и убью!       Через головокружительную боль и вопреки здравому смыслу Алекс улыбнулся. Может, этой своеобразной заботе – он не сомневался в том, что это не пустые слова, и знал, что Макс выглядел бы немногим лучше его самого, окажись здесь и сейчас в поле зрения Джорджа. А может, это была улыбка снисхождения. Он положил руки ему на плечи, чтобы найти опору.       — Ты не убьёшь его. А он тебя – может.       — Это почему?! Ты в меня настолько не веришь?! Думаешь, у меня не хватит на это сил?!       — Физических – хватит, конечно. Их и у меня хватит, но не в них дело, – Алекс говорил полузаплетающимся языком, но должен был сказать. – У тебя есть моральные тормоза, моральные ориентиры. У него… у него их нет совсем.       — У меня их тоже нет, когда дело касается тебя.       Если Алекс и хотел ответить, то уже не смог – подался назад и стал в прямом смысле сползать по стене, сумев лишь подавить стон. Джордж успел подхватить его подмышками и поставить на ноги, по-прежнему придерживая – теперь Алекс повис на нём.       — Просто помоги мне добраться до кровати, – прошептал Алекс. – И не надо никого убивать… Даже Макса.       — Конечно, – Джордж забросил его руку себе на плечи, наконец получив хоть такую возможность для действий. – Идём, идём, только не потеряй сознание, а то я тебя не подниму. Ты же не собираешься терять сознание?.. – он действительно боялся, что Алекс лишится чувств, и теперь старался с ним разговаривать.       — Не знаю, – едва слышно пробормотал Алекс.       — Сможешь подняться в спальню или пойдём на диван?       — В спальню. Я… попытаюсь.       Вверх по лестнице Джордж почти затаскивал его на себе и не был уверен, что повторил бы это в любой обычный день. Алекс со стоном опустился на постель, и Джорджу пришлось помогать ему снять всё уличное и переодеться в домашнюю футболку, но при этом он увидел другие следы, рассыпанные по телу. В неопрятном порядке, нанесённом страшным художником, красовались синяки и ожоги – Джордж предполагал, что это они. Другие раны и ссадины были заклеены пластырями, как и на лице – к счастью, в этот раз в «Ред Булле» хотя бы был врач. Алекс проследил за его взглядом и торопливо укутался одеялом. Джордж беспомощно сидел рядом.       — Говори, что мне делать, – как и всегда, он терялся в таких ситуациях. – Воды? Что-то ещё?       — Да, вода не помешает, – подал голос Алекс. – И ещё одно одеяло. Холодно, – он натянул имеющееся почти до глаз.       Джордж выполнил обе его просьбы: принёс большую кружку тёплой воды и поставил на тумбочку рядом с кроватью, потом достал из шкафа плед и заботливо уложил сверху. Алекс устроился на боку – так, чтобы не лежать на повреждённой щеке. Было трудно улечься, но, кажется, он нашёл позу, чтобы болело меньше.       — Может, нужны какие-то лекарства? – продолжал спрашивать Джордж. – Съездить в аптеку?       — Нет-нет, – отозвался Алекс, принявший обезболивающие сразу после съёмки, а пить их так часто всё-таки не рекомендовалось. – Пока всё хорошо. Джордж резко встал на ноги.       — Я… я сейчас вернусь, – ему очень не понравилось «пока» и очень не нравился тот факт, что Макс Ферстаппен продолжает ходить по этой земле.       — Ты же не поедешь искать Макса?! – Алекс с усилием повысил голос.       — Не поеду. Я дома.       Он очень хотел найти Макса и как минимум расквасить ему лицо, как максимум – и правда отправить на кладбище. Но Алекс был в таком плачевном состоянии, что нельзя было ни оставлять его одного, ни тем более заставлять волноваться. Так что пришлось пойти по привычному маршруту и колотить свою боксёрскую грушу, которая оказалась его лучшим приобретением за последний год.       Алекс слышал эти удары. Щека болезненно пульсировала и доставляла больше всего неудобств, хотя на теле оставалось ещё множество разнообразных следов. Просто в «Ред Булле» было негласное правило – не трогать лицо, актёры должны были оставаться привлекательными. Сегодня Макс нарушил это правило – и, конечно, ему за это ничего не будет. Увлёкшись своей яростью, своей безадресной местью за утренний эпизод с Чеко, он размахнулся хлыстом выше, чем обычно, и тяжёлый кожаный материал с какими-то металлическими вкраплениями рассёк кожу на щеке, из глубокой раны хлынула горячая кровь, но доктор Марко и Кристиан Хорнер лишь переглянулись и в молчаливом согласии решили продолжать съёмку. Ведь Макс отрабатывал как никогда ярко.       Этот сюжет снимали несколько дней с перерывами, чтобы получить полнометражную ленту. По сценарию главный герой в желании развлечься обнаруживал загадочную старинную шкатулку – по закону жанра, конечно же, в зловещем подземелье. В шкатулке жили демоны, которые вырывались на свободу всякий раз, когда эту шкатулку откроешь. Первым появлялся Юки в латексном комбинезоне. Ему предстояло учинить хаос, а герою Алекса – поймать его и наказать, а потом отправить обратно в шкатулку. Вторым был Деннис, и с ним уже было не так легко, но демон Денниса тоже согласился вернуться, когда были выполнены все требования этой испорченной души.       А потом явился Макс, и когда Макс-демон и Макс, которого только что отвергли, слились в одно целое, для Алекса начался ад на земле. Он оказался подвешенным на кресте в виде буквы «Х» – конечно, по сценарию, но потом со стороны Макса началась та самая импровизация, которую так любил доктор Марко. В левой руке он сжимал нож, в правой – свой любимый хлыст, ещё у него были собственные зубы, руки и ноги. А на каменном полу для антуража стояла антикварная круглая жаровня, в которой плясали огоньки пламени, и изобретательный Макс придумал нагревать на ней лезвие своего ножа.       Съёмки с Максом в обездвиженном состоянии больше напоминали игру со смертью, и Алекс был полностью готов к тому, что это закончится плохо. Он знал, что ему не помогут, что Макса не остановят, если он зайдёт слишком далеко – например, поднесёт нож слишком близко к его сердцу. Это была агония – он забыл о камерах, сюжете, окружении. Для Алекса это была жизнь, выживание – может, оттого доктор Марко не орал, потому что происходящее казалось ему натуральным. Когда Алекс не надрывал голос, то молился про себя, думал о близких, представлял их лица. Они с Джорджем сказали друг другу главное, а значит, умереть будет легче. Но вскоре его стащили с креста – сценарный демон желал развлекаться по-другому. Здесь персонаж Алекса должен был собраться с силами и скинуть его с себя – прямо к шкатулке, которая стояла открытой неподалёку. Шкатулка затягивала демона, а он оставался умирать – изрезанный, избитый и использованный за своё чрезмерное любопытство. Алекс лежал на жёстком полу и смотрел в камеру таким отчаянно говорящим взглядом, пытаясь придать ему характерную остекленелость, что после команды «снято» доктор Марко сказал ему, что это было неплохо. Но, к сожалению, настоящий Макс не пропал в шкатулке.       Теперь Алекс лежал у себя в спальне на мягкой постели, и всё вроде бы закончилось, но он знал, что не закончилось ничего, что после нескольких дней на выздоровление ему придётся вернуться к работе, и всё повторится. В том числе не с ним – Макс уже отыгрался на Юри, теперь на нём, что будет дальше, кто будет следующим? Алексу казалось, что он наконец дошёл до грани того смиренного терпения, которым оправдывал «Ред Булл» в том числе перед Джорджем, говоря, что всё хорошо, что он выдерживает. Оправдания того, что происходило на студии, исчезли, он хотел всё бросить, подождать возвращения Джорджа в эту комнату и взмолиться: «Забери меня оттуда, как угодно забери, я больше не выдержу».       Но когда Джордж поднялся к нему, Алекс слабым голосом попросил принести из его рюкзака аптечку – он больше не мог терпеть эту боль, с ней было даже не уснуть.       — А где твой рюкзак? – недоумённо спросил Джордж. – Ты пришёл без рюкзака.       — Ох. Значит, забыл в машине. Ключи я повесил при входе.       Алекс надеялся, что оставил рюкзак именно в машине, а не на студии, потому что в стандартной домашней аптечке не было таких сильных обезболивающих. Но поиски Джорджа увенчались успехом, и он принёс большой серый несессер. И вытаращил глаза, когда Алекс попросил найти там шприц и ампулы.       — Но… шприц?.. Это будет… укол?       — Таблетки мне не помогут, – Алекс горько усмехнулся и присел на кровати. – Давай я сам, у тебя руки трясутся, – он нашёл лекарство, взял у Джорджа шприц и наполнил его. – И ты можешь отвернуться.       Но Джордж стоически выдержал процедуру, глядя, как Алекс невозмутимо вкалывает иглу себе в бедро и при этом даже не ведёт бровью.       — Ненавижу уколы, – тихо признался Джордж, оставляя на тумбочке рядом с кружкой воды ещё и аптечку. Он коснулся губами лба Алекса. – Мама бы сказала точно, но мне кажется, что у тебя температура от всего этого. Я заварю чай, ты должен будешь его выпить.       — Хорошо, – Алекс чуть улыбнулся. Ему нравилось, что Джордж переключился и больше не собирается убивать Макса – да и в принципе ему нравился такой Джордж.       Чай был выпит, свет потушен – Джордж тоже пришёл спать, потому что впереди был рабочий день. Он мысленно проклинал Макса Ферстаппена, из-за которого он не мог просто обнять любимого человека, не причинив ему боли.       — Я обещал, что вытащу тебя оттуда, – прошептал Джордж, перебирая волосы Алекса, поглаживая покрытый испариной лоб и касаясь большим пальцем здоровой щеки. – Я уже представляю, как это сделать. Всё будет хорошо.       — Я знаю, – едва слышно отозвался Алекс.       Он спал плохо, а принимать снотворное, которое тоже было в аптечке – даже самую безобидную дозу – побоялся. Какие-то беспокойные сны пришли только под утро, а потом его разбудил свет, пробивающийся меж панелей жалюзи. Солнце давно встало, и солнцу было наплевать на его настроение, на то, что у него произошло. Отметины на лице и теле продолжали болеть, но уже не режущей, а тянущей болью.       Джордж, проснувшись ещё раньше, полулежал на подушке с телефоном. Одеяло прикрывало его только по пояс – он всегда спал без футболки и сейчас невзначай демонстрировал безупречный торс, над которым усердно работал по выходным в фитнес-зале. Алекс с удовольствием бы занялся с ним любовью прямо сейчас, но об этом не приходилось и думать в ближайшие несколько дней. Вместо этого он широко зевнул и тут же со стоном схватился за щёку. Джордж мгновенно вскинулся, откладывая мобильник.       — Ничего страшного, – Алекс поспешил его успокоить. – Просто зевать больно. И… – он кинул взгляд на настенные часы, – ты разве не проспал?!       — Нет. Мне сегодня только в суд, в офис не надо. Так что могу не торопиться. Ты как?! Нужно что-то помочь?!       Алекс прикусил щёку изнутри, прислушиваясь к себе. Конечно, было пора снимать повязки и накладывать новые, предварительно нанеся мазь на повреждения. Джордж мог бы помочь ему добраться до труднодоступных мест на спине, но в то же время не хотелось показать ему лишнего, ведь Джордж ненавидел всё, что связано с «Ред Буллом». С другой стороны, он уже знал многое, а сам Алекс больше не собирался твердить, что происходящее на студии – норма. В итоге, вернувшись из туалета (ходить было ощутимо проще, чем вечером – видимо, тогда случился болевой шок), он попросил Джорджа помочь ему со спиной, заверив, что с остальным справится сам.       — Посмотри, нет ли нагноений, – проинструктировал он. – Тогда нужно будет вколоть противовоспалительное.       — Меня убивает твой спокойный тон, – Джордж сильно дёрнул широкую полоску пластыря под лопаткой и уж теперь был уверен, что почувствует запах гниения и увидит огромный гнойник рядом с полуразложившейся плотью. Но пока ничего такого не было.       — А какой будет толк сейчас, если мы оба начнём рвать на себе волосы? – Алекс поморщился, а потом расслабился, чувствуя холодный успокаивающий крем.       Джордж не мог не признать его правоту. Он ушёл завтракать и собираться на работу, но из головы всё ещё не шло увиденное – для него это было даже не отклонением от нормы, а тем, чего никак не должно было произойти. И он увидел больше, когда почти перед выходом из дома зашёл в ванную привести в порядок волосы. Алекс стоял перед зеркалом, отклеив пластырь с лица, и выглядел совершенно несчастным.       Увидеть оказалось намного сложнее, чем представлять, что скрыто под повязкой. Рана была хоть и чистой, но выглядела неопрятной, с рваными почти алыми краями, а из-за довольно обширной площади её сложно было назвать царапиной.       — Я не хочу, чтобы это осталось навсегда, – тихо проговорил Алекс, увидев в зеркале его появление.       Джорджу хотелось заверить, что ничего и не останется, но здравый смысл подсказывал, что шрам будет красоваться не месяц и не два, если вообще исчезнет.       — Мне всё равно, – быстро сказал он и тут же понял, как двусмысленно это было. – То есть… я бы тоже хотел, чтобы не осталось и следа. Но если останется… Мне всё равно, – неловко заключил он.       Алекс вымученно улыбнулся одной половиной лица. Он снова думал о том, что даже если Джордж изыщет чудесный способ освободить его от кабалы «Ред Булла», оставшийся шрам, даже тонкий-тонкий след, будет постоянно ему об этом напоминать. Джордж утверждал, что нет. И очень хотелось ему верить.       — Обними меня.       — Тебе будет больно.       — Плевать. Обними меня.       Чуть больнее – уже не так заметно, а душевная боль уходила благодаря объятиям. Джордж аккуратно обвил его обеими руками, прижимая к себе, позволяя откинуться назад. Коснулся губами здоровой щеки, потом устроил подбородок у него на плече. Алекс положил ладони поверх его и закрыл глаза. Это была спокойная, душевная минута. Потом он осторожно освободился из его рук.       — Прости, я тебя задерживаю.       Джордж спрятал лицо в ладонях, оказавшись в машине – ему нужен был этот момент слабости наедине с собой. С волосами он так ничего и не сделал, и оставалось дедовским методом поплевать на ладонь и пригладить их. Разглядывая себя в зеркале заднего вида, он сделал вывод, что и вовсе выглядит неважно – под глазами залегли заметные круги – но на судебном заседании главное то, что он говорит.       Его подташнивало, когда он выехал на спокойную двухполосную дорогу, которая вела к шоссе на Лондон. Или на Милтон-Кинс, если поехать в другую сторону. Он корил себя за то, что делает всё слишком медленно – ещё в конце декабря пообещал Алексу всё закончить, помочь и навсегда избавить его от «Ред Булла», но уже шёл май, а он не сделал никаких заметных шагов.       В январе он зарылся в нормативные акты и прецеденты, но быстро понял, что это долгая и кропотливая работа, что нельзя закрыть организацию за день или месяц, что нужны доказанные факты, что налоговая проверка не заявится в «Ред Булл» по требованию анонима. Он ждал различные выписки из доступных реестров и не мог их поторопить, но у него уже были мысли, как оформить всё правильно. Теперь же однозначно стоило поторопиться, чтобы вчерашняя съёмка уж точно стала для Алекса последней.       Он выступил в суде, кое-как сумев отключиться от других мыслей и сделав всё, что от него зависело. Но когда снова оказался в машине спустя несколько часов, вынужденный вести светские разговоры с другими участниками заседания в судебной столовой, все треволнения вернулись. Перед глазами стояло лицо Алекса с уродливым росчерком на щеке, и кулаки сжимались сами собой, а кровь как будто становилась горячее. Солнце постепенно закатывалось за горизонт, и Джордж вдруг вспомнил, как в их первое утро по лицу спящего Алекса мазнул солнечный луч, и только это было правильно. Вчера он немного отвлёкся из-за его состояния, но теперь идея убить Макса Ферстаппена снова стала привлекательной.       Поворот домой остался позади, и он гнал в сторону Милтон-Кинса, правда не понимал, осознанно ли. Что он может сделать? Почти наверняка он не увидит Макса, ведь у Алекса после съёмки были выходные. Правда, Макс находится в добром здравии и способен выйти на работу… Но рядом не было боксёрской груши, а ненависть уже перехлёстывала через край.       Постепенно темнело, когда Джордж резко затормозил возле здания «Ред Булла» – как в тот день, когда впервые приехал сюда за Алексом в желании разоблачить его. Как это было давно и как он тогда был неправ! Теперь место наблюдения было тем же, цель – совсем другая. Из невзрачных дверей выходили люди, но время ожидания никак не изгоняло из Джорджа желание мести. Может, Макса сегодня здесь нет, и тогда он вернётся домой. Но, кажется, удача ему улыбнулась.       Он не смотрел видео «Ред Булла» после того самого, первого раза, но отлично запомнил эту физиономию. Огромные мерзкие губищи, отсутствующее выражение маленьких глаз, короткие волосы скучного мышиного цвета. Это был он, и Джордж выскочил из машины, захлопывая дверь. Он двинулся следом – Макс направился куда-то за студийное здание. Благодаря навигатору Джордж помнил, что там находится парковка.       — Макс! – окликнул он, сохраняя малейшую возможность того, что он обознался.       Но шедший впереди человек обернулся, и сомнений не осталось. Подготовленным ударом с правой руки – не зря было столько тренировок с грушей – Джордж ударил в центр лица, а потом, когда противник пошатнулся, тут же добавил с левой апперкот под подбородок. Макс отлетел к каменной стене и замедленным движением коснулся своего носа, из которого хлынула кровь. Потом он так же неторопливо выставил окровавленную руку перед собой, как будто не веря глазам. Он банально не верил, что ему тоже могут причинить боль, а Джордж уже встряхнул его – так, что он сильно ударился затылком – и нанёс ещё один удар. Кровь залила правый глаз.       — Это тебе за вчера, – мстительно проговорил он и с размаху двинул по челюсти. – Чтобы ты страдал так же, как Алекс.       Макс упал на колени, выплёвывая кровь на пожухлую траву и начищенные ботинки Джорджа. Тот брезгливо отошёл на шаг и удивлялся, что он даже не пытается ответить – видимо, Макс был сильным и опасным только в условиях вседозволенности студийных съёмок. Джордж колебался между двумя вариантами: оставить его здесь и уехать домой либо убить, как и намеревался ранее. Как ни странно, первый перевешивал. А когда Макс поднял на него глаза – не яростные, не злые, а просящие – он подумал: вдруг его тоже кто-то любит? Решение созрело мгновенно – он обошёл Макса и потянул вверх за шиворот, хотя тот прикрылся руками, явно ожидая новых ударов.       — Пошли, – бросил Джордж, подталкивая его перед собой. – Не бросать же тебя здесь.       Удача снова ему улыбнулась – больше из здания «Ред Булла» никто не вышел, и он без проблем затолкал Макса на заднее сиденье своего «Мерседеса», уже смирившись, что придётся и чистить салон, и стирать (или вообще выкинуть) белую рубашку, на которую накапала его кровь. Он не смог убить человека. Алекс был прав, Алекс всегда прав.       — Где в вашей дыре больница? – он не надеялся на ответ и получил только поток грязных ругательств, но быстро нашёл всё в навигаторе и поехал по подсказкам. – Учудишь что-нибудь – убью, понял?       Макс снова пробормотал что-то – кажется, утвердительное. Возле клиники Джордж припарковался и скомандовал ему вылезать, решив, что передаст этого несчастного в руки врачей, чтобы спокойным.       Очереди в такое позднее время не было, а за столом сидела женщина с кудрявыми чёрными волосами, вдруг одарившая их широкой белозубой улыбкой. Даже слишком широкой – Джордж сперва опешил.       — Сюда, – она властно махнула рукой в сторону кушетки и поднялась на ноги, начав искать что-то во врезном шкафу. Медицинский халат был небрежно наброшен на безразмерную толстовку, аромат её парфюма почти сбивал с ног – Джордж ощутил нечто табачное с примесью специй и сперва даже не понял, что это духи. Он подтолкнул Макса, который определённо терял связь с реальностью, к кушетке и отошёл, предоставив врачу делать всё, что ей нужно.       Женщина была высокой – пониже его, но одного роста с Максом, и это не на каблуках, а в кедах на плоской подошве. Она не задавала лишних вопросов, надев одноразовые перчатки и уверенно вколов сразу два шприца неизвестных Джорджу лекарств. По крайней мере, он уже знал, что так действует обезболивающее. Он пытался прочитать имя и фамилию на бейдже, прикрепленном к халату, но не успел так как врач повернулась к нему спиной и стала дальше заниматься Максом.       Макс не буянил, но выглядел злым и пытался сопротивляться, когда ему было велено лечь на кушетку. Однако у доктора была железная рука, которая его удержала. Макс нецензурно ругался – негромко и из-за сломанного носа ещё более гнусаво, чем обычно. Потом он назвал врача сучкой, но вместо того, чтобы обидеться или попытаться урезонить его, она расхохоталась. Совершенно гомерически, как будто никогда в жизни не видела перед собой что-то более несуразное. Ей подумалось, что это очень интересный экземпляр наверняка с нестандартной историей, но пока нужно было вправить ему нос и зашить бровь.       — Вы бы осторожнее, – посоветовал Джордж. – Он ненормальный.       — Я работала с психами, малыш, – насмешливо проговорила женщина, перебросив волосы с одного плеча на другое, чтобы не мешались, а он уязвлённо замолчал. – С настоящими, у которых белая горячка.       Когда большой ватный тампон коснулся рассечения, Макс застонал от боли и дёрнулся в сторону Джорджа, продемонстрировав ему средний палец. Ей снова пришлось сильно надавить ему на грудь и прикрикнуть:       — А ну-ка лежи! – положив лёд на пострадавший нос, она посмотрела в сторону Джорджа. – Вижу, вы не питаете друг к другу тёплых чувств, но я должна записать его данные.       — Я знаю только имя и фамилию. И вообще сегодня увидел впервые, – Джордж так и стоял возле двери, скрестив руки на груди и не зная, зачем здесь остаётся. Он смотрел на поверженного Макса, но не испытывал к нему жалости и не чувствовал угрызений совести, ощущая, что поступил правильно.       — Драка, верно? – коротко спросила врач.       — Месть, – патетически слетело с губ Джорджа. – За любимого человека.       — Ох уж эти рыцарские разборки, – она превозмогла желание закатить глаза. – Девушка, парень?       — Парень, – сказал Джордж, не понимая, зачем делится подробностями с незнакомкой. Он наблюдал, как она спрыскивает руки антисептиком и переодевает перчатки, чтобы подготовить всё для наложения швов. Возле большого пальца на коже была вытатуирована роза. Женщина кивнула чему-то своему, а он спросил: – Я могу идти?       Та обернулась к нему, уже занявшись Максом.       — Если у тебя самого ничего не болит – иди.       Он поспешно ретировался, оставив Макса на врачебное попечение и надеясь, что больше никогда его не увидит. Доктор тем временем нанесла несколько мелких швов на бровь, налепила пластырь, и лицо наконец стало чистым, хотя нос следовало проверить на рентгене.       — Садись, – скомандовала она. – Но очень аккуратно.       Она задавала ему вопросы и предлагала типовые задания, чтобы проверить на сотрясение мозга, потому что простейшие симптомы – глаза в кучку и учащённое дыхание – указывали на его наличие. Макс почти убедил её в этом, не попав в середину лица с закрытыми глазами, а потом прилежно продиктовал имя, фамилию, возраст и остальные свои данные для записи в медицинской карте. Ему было спокойно выполнять эти указания. В детстве он слушался так отца, потом – доктора Марко, мозг отключался, когда им командовали.       — Мне что, нужно оставаться в больнице? – недовольно спросил он, разглядывая эффектную женщину, которая быстро что-то писала, а её длинные чёрные волосы струились вниз, гипнотизируя.       — А ты хочешь оставаться в больнице?       — Нет, – Макс не сомневался, откинувшись назад и прислонив голову, которая жутко болела, к стене.       — Я бы тоже не хотела устраивать тебя в больнице во время ночного дежурства. Так что вызову тебе такси.       — Ты думаешь, я сам не смогу вызвать себе такси?!       — Именно так я и думаю, – она взяла в руки телефон и вбила адрес, который уже записала ранее, в приложение. Она сомневалась, что он последует её советам, но выписала направление на рентген, простейшие рекомендации и небольшой список лекарств. – Швы рассосутся сами, – было сказано, когда Макс, пошатываясь, поднялся на ноги, услышав звук подъезжающей машины. – И я оставлю тебе номер психолога. Напишешь, когда будет нужно, – на самом деле это были контакты психиатра, но он мог отреагировать на это слово чересчур бурно.       Доктор была прозорливой и смогла прочитать по появившимся поздно вечером двум молодым людям больше, чем они могли бы ожидать. А Макс ожидаемо насупился и посмотрел на неё откровенно враждебным взглядом.       — В жопу засунь номер психолога, поняла?!       — Хорошо, – та наигранно вздохнула, помахивая бумагами, которые хотела ему отдать, а потом снова расхохоталась и продемонстрировала широкую, даже очень широкую белозубую улыбку. – Тогда поворачивайся.       Почему-то Макс снова подчинился, и она проворно запихала всё в задний карман его джинсов. Нетвёрдым шагом он двинулся к двери, потом обернулся, чтобы сказать что-то ещё обидное и наверняка непристойное, но запнулся и схватился за косяк, чуть не упав. Ругательства куда-то выветрились.       — Может, тогда и свой номер оставишь?!       — А я и оставила, – она легко хлопнула его по ягодице. – Ещё увидимся.       Макс погрузился в такси, не понимая её уверенности и последних слов, но потом догадался, что она и есть тот самый психолог. Зачем ему это знание, зачем ему психолог – большой вопрос, но она была необычной, а его интересовало всё необычное. Но у него было незаконченное дело с Чеко, а ещё его избили. Сначала нужно было разобраться с этим.       Подъезжая к дому, Джордж обратил внимание на свет в окнах гостиной. Значит, у него нет шанса незаметно переодеться, чтобы Алекс не заметил, что он весь в крови. Если только какая-нибудь майка и футболка не забыта в ванной. Или, конечно, он может заявиться вовсе в одних брюках, но сейчас не то чтобы нужно быть роковым соблазнителем…       Он открыл дверь своим ключом и разулся, но на этом даже не сформировавшийся замысел погиб: Алекс шёл из кухни в большую комнату с чашкой чая и включил свет, услышав о его приходе. И сразу обомлел, увидев заляпанную кровью ткань белой рубашки, которая утром была идеально выглаженной.       — Ты подрался с Максом, – тихо проговорил он.       — Это не моя кровь! – торопливо проговорил Джордж, бросаясь к нему, но останавливаясь на полпути, чтобы не растревожить больные места. – Это только его кровь! – он пошёл следом за Алексом, который продолжил путь к гостиной.       — И от тебя пахнет какой-то гадостью, – тот наморщил нос, устраивая чай на журнальном столе и осторожно усаживаясь в тёплое гнездо из одеял, которые набросал на диване перед ноутбуком.       — Я действительно не смог убить его и отвёз в больницу, – произнёс Джордж растерянно. – Этот запах был там. Парфюм врача, наверное. Очень странная женщина, так что можем проветрить, если тебе не холодно.       — Да, пожалуйста.       Джордж открыл окно, сбегал в спальню, чтобы взять чистую футболку, и вернулся к нему, присаживаясь рядом.       — Он был очень жалок – даже не сопротивлялся, – рассказ, который должен был быть бравадным, получался негромким и каким-то неуверенным. – Я разбил ему нос и рассёк бровь, ну и ещё было несколько ударов. Думаю, его кошмарные губы распухли на пол-лица, да и глаз должен был заплыть.       Алекс смотрел с укоризной, осуждая любое насилие – тем более то, которое можно было предотвратить.       — Не нужно было его избивать, – вздохнул он. – Незачем.       — Что?.. – Джордж аж задохнулся. – После того, что он с тобой сделал! Разве я мог остаться в стороне?!       Он не понимал, почему Алекс не впечатлён его поступком. Тот мягко взял его за руку и поднял взгляд. Джордж старался смотреть в глаза, а не на пластырь на щеке.       — Макс – такая же жертва, как я. Как остальные мои коллеги, как мы все. Дело не в нём, дело в докторе Марко. Он не сам стал таким и не просто так. У него было трудное детство.       — Ох. Если бы дьявол существовал, ты бы защищал и его… – Джордж приблизился к Алексу и коснулся губами его волос, а тот рассказал, как примерно три года назад Макс позвал его в тихий уютный бар выпить пива и попросил помочь – протянул коробку и узкие ленты, чтобы он красиво завязал подарок для его отца. Алекс тогда усмехнулся, сказав, что узлы для связывания в БДСМ-практике и упаковывание подарков – разные вещи, но всё же постарался выполнить просьбу, потому что он мог сделать это красиво и эстетично, а Макс – нет.       «Что за подарок?» – спросил он с искренним интересом, взяв со стола нож и проводя им по ленте так, чтобы она завилась.       «Я отправлю этому ублюдку диск со всеми своими видео, – проговорил Макс с демонической улыбкой, которую Алекс увидел у него впервые. – Пусть полюбуется».       «Оу, – он даже не знал, как ответить. – Так ты не общаешься с отцом?»       «Нет. Я сбежал из дома в шестнадцать лет».       — Так, а сколько ему сейчас?! – Джордж тянулся к кружке, чтобы отпить у Алекса чая, но замер в странной позе, чувствуя зацепку на профессиональном уровне.       — Кажется, двадцать четыре.       — А сколько он у вас работает?       — Намного дольше, чем я. Лет семь. Может, восемь…       — Проклятье, – Джордж не добрался до чашки и снова рухнул рядом с Алексом, проводя вычисления в голове. – Если это так, его засунули туда несовершеннолетним.       Алекс в ужасе прижал ладони к губам, жалея Макса ещё сильнее, чем когда-либо. Джорджу было наплевать на чувства Макса – он видел нарушение закона, которым можно оперировать, мотивируя проверку. А потом совершенно случайно обнаружил ещё одно, когда спросил у Алекса, сколько выходных он получил после вчерашнего.       — Мне даже и не говорили, – тот пожал плечами. – Ну, пять дней – это точно. Может, неделя из-за щеки.       — Пять дней… – Джордж покачал головой, потому что в его мире после такого нужно было восстанавливаться месяц. – Хорошо, пять так пять, – он взял себя в руки. – Давай слетаем куда-нибудь на последние пару дней, когда тебе станет лучше, сменим обстановку? Я попробую взять мини-отпуск.       — Слетаем?.. Но куда?       — Париж приходит в голову первым, но это банально. Ницца – там есть море. Или куда-нибудь в Италию.       — Джорджи, я не против… – Алекс начал нервно крутить в пальцах край пледа и отвёл взгляд. – Но, может, лучше попутешествуем в пределах Англии? Можно доехать до Ливерпуля. Я никогда не был в Ливерпуле – странно, правда?..       Джордж не видел ничего плохого в этой идее – в общем-то, сейчас он выполнил бы любое желание Алекса. Да и не только сейчас. Но ему был знаком этот тон, эта беглая речь и эти жесты – точно так же было в конце прошлого года, когда Алекс придумывал про падения с декораций и прочие случаи на съёмках боевика.       — Алекс, – позвал он, стараясь не делать голос жёстким и требовательным. Нужно было сдержаться и не начать бушевать. – Я с удовольствием поеду с тобой и в Ливерпуль, и куда угодно, куда ты скажешь. Но что-то мне подсказывает, что ты не можешь выезжать за пределы Англии. И не говоришь мне, почему.       — Я… – Алекс закрыл глаза, пытаясь вырваться из тех же воспоминаний, из той модели поведения, которая была неправильной. Он больше не должен ничего скрывать, потому что Джордж на него не рассердится. Он знает это. – Мой паспорт. У меня его нет – он закрыт в сейфе на работе. Я не собирался тебе врать, правда – я просто не хотел тебя расстраивать.       — Иди сюда, – позвал Джордж почти нежным голосом, кладя себе на колени подушку и собирая рядом одеяло, чтобы Алекс лёг на мягкое. – Мне нужна информация, – как и вчера, он перебирал его волосы, а Алекс жмурился, как довольный кот, не обращая внимания на боль в щеке. – Даже если она кажется тебе неважной, юридически она может быть весомой. Смотри – только сегодня в обычном нашем разговоре я узнал об изготовлении и распространении порно-материала с участием несовершеннолетних и о незаконном удержании документа, удостоверяющего личность, – он не мог не заговорить формулировками из законодательства. – Пожалуйста, не старайся от меня ничего утаить, даже если это кажется тебе постыдным. Тем раньше закончится весь этот ад.       — Давай я просто расскажу тебе всё, – тихо предложил Алекс. – Завтра. Как устроена работа, как проходят съёмки. Если это поможет…       А Макс, пока они разговаривали, сквозь жуткую головную боль смотрел в зеркало у себя дома, даже не включив свет, и по-прежнему не верил глазам. Он убегал от этого – от постоянных побоев со стороны отца, с которым остался жить в Нидерландах после развода родителей и решения суда. Младшую сестру отдали маме, и они уехали в Бельгию, а он терпел ещё несколько лет, пока не стащил достаточно отцовских денег в его отсутствие и не ушёл из дома в сторону небольшой железнодорожной станции с одним лишь рюкзаком. У него была мысль написать матери и поехать в Бельгию, но страх, что отец найдёт и вернёт его, перевесил. Поезд шёл в другую сторону, так что он проехал через всю Германию и высадился в Австрии, где стал снимать жильё в каком-то хостеле. Но сворованные у отца деньги заканчивались, работа не находилась, и его поймали на краже еды в супермаркете, но какой-то седовласый старик уговорил охрану не вызывать полицию и заплатил за него.       Это был доктор Марко, который отдыхал здесь в своём замке. Он забрал его с собой, накормил, выделил комнату, много с ним разговаривал, а потом предложил работу в Англии, и он согласился. Доктор Марко вселил в него уверенность: говорил, что он обязательно добьётся успеха, что он самый талантливый и самый лучший. Кажется, было что-то ещё, но Макс никак не мог нащупать это в просторах памяти. Может, это были неприятные воспоминания?       Он начинал в «Ред Булле» с нуля, но доктор поддерживал его и постоянно хвалил, и он забыл, что такое унижение. Ровно до последних дней. Из-за Чеко он почувствовал себя незаметным и несуществующим, а из-за этого парня Алекса, который даже не назвал своего имени – абсолютно беспомощным.