студии / House Of Rising Sun

      Даниэла была на работе, когда получила сообщение – крик души, состоящий из одного только слова. Она заинтересовалась таинственным посланием, но привыкла ко многому в профессиональной практике. Работа в городской клинике была скучной по сравнению с тем, с чем ей уже приходилось сталкиваться, да ещё и помимо работы психотерапевтом приходилось дежурить на общих сменах: вправлять носы и зашивать рассечения подравшимся, проверять горло и выписывать мазь для суставов бесконечному потоку пенсионеров. Но один из таких подравшихся оказался крайне интересным экземпляром – неужели сейчас он и написал?       «Ты забыл подписаться, – отправила она в ответ и стала припоминать его имя – какое-то очень простое. – Макс?» – добавила Даниэла почти наугад, остановившись на этом варианте.       Следующее сообщение было ещё большим потоком сознания, но это действительно оказался он. Слова обрывались на половине, собираясь в какой-то сумбур, но она была заинтересована, даже слишком.       «Я приеду и помогу, но ты должен назвать мне адрес», – она не сомневалась и не боялась, а вопросы задавала короткие, как лишённому ума – впрочем, сейчас он таким и был.       Ответа пришлось ждать дольше – она успела отпустить двух пациентов, прежде чем Макс ответил. Название улицы тоже прерывалось на середине, но ошибиться здесь бы не получилось. Едва дождавшись окончания рабочего дня, Даниэла поспешно повесила в шкаф белый халат, как всегда наброшенный на безразмерный свитшот, прыснула на себя духов из большого флакона и была почти готова. Оставалось только одно – положить в сумку ампулы сильнодействующего успокоительного и несколько шприцов. Она знала, что нужно делать, когда выезжала за рулём своего автомобиля с парковки возле клиники.       Она прибыла по адресу и зашла в подъезд с кем-то из жильцов, а дверь в нужную квартиру почему-то оказалась открытой – она просто толкнула её и переступила порог. Внутри ждал хаос – ещё в прихожей Даниэла едва не споткнулась о разбросанную обувь. Жилище больше напоминало берлогу встревоженного зверя, но Даниэлу это не удивило, и она пошла вперёд, брезгливо шмыгнув носом – запахи тоже оставляли желать лучшего.       Макс обнаружился в одной из комнат сидящим на полу прямо посреди не то что беспорядка – скорее, разгрома. Даниэла и сама не была аккуратной в том, что касалось быта – не раскладывала абсолютно все вещи по полочкам и после нескольких трудных рабочих дней могла оставить дома лёгкий бардак. Но увиденное не шло ни в какое сравнение ни с чем: вокруг было разбросано всё от одежды и каких-то журналов до блистеров с таблетками, а телевизор треснул. Это как и чем нужно было садануть по жидкокристаллическому экрану?       Сам Макс выглядел лучше, чем в первую их встречу – потому что следы драки на лице полностью зажили. И в то же время хуже, потому что потухшие глаза, в которых больше не было огня мести, запали, а скулы очертились яснее. Он дёрнулся было на движение, увидев Даниэлу, но потом снова стал смотреть в ту известную только ему точку, на которой сосредоточился до её появления.       Она присела на корточки напротив, вглядываясь в бесстрастное лицо с интересом исследователя. Потом аккуратно тронула его плечо, привлекая внимание, и он наконец поднял взгляд, который она перехватила.       — Я помогу тебе, – медленно и раздельно повторила Даниэла то, что уже написала текстом. – Но ты должен рассказать, что с тобой случилось. Сейчас можешь коротко.       — Да, – Макс потряс головой, подавая голос, но не ответил на прямой вопрос, возможно, не поняв, чего от него хотят.       — Ты убил кого-то? – Даниэла попробовала угадать, не зная, насколько близка к истине.       — Почти, – высокий голос Макса в этот раз был глухим. – Потом я хотел убить себя… Теперь уже не хочу. Но я ничего не понимаю, я хочу исчезнуть! Эта жизнь… не имеет смысла! – он стукнул кулаком по полу справа от себя, загрёб что-то, оказавшееся кружкой, не глядя швырнул куда-то вперёд и потом резко дёрнулся, ощутив, что в плечо проникло нечто постороннее. – Эй, ты! – с языка слетело несколько бранных слов. – Ты что, мать твою, делаешь?!       Он пытался вырваться, но Даниэла умудрялась удерживать его цепкой хваткой, пока вкалывала успокоительное, хотя не была могучей по телосложению – просто высокой.       — Вот так, – проговорила она, отпуская его. – Ты должен меня слушаться, иначе я не смогу помочь.       Макс буркнул в ответ что-то похожее на согласие.       — Тогда забери меня отсюда. Совсем забери!..       Даниэла видела, что он находится не в кондиции, но вот это пожелание было высказано вполне членораздельно. Она обвела глазами захламлённую комнату, подобрала с пола обёртки от таблеток – сильного снотворного. С сомнением осмотрела самого Макса, в котором видела крайне интересный экземпляр с точки зрения психиатрии. На принятие решения не потребовалось даже пары минут. «Собирайся», – почти слетело с её губ, но Макс с блаженным видом рассматривал пыльный узор на вертикальной поверхности шкафа.       Тогда она решила действовать сама, распахнув дверцу этого самого шкафа. Внизу обнаружилась спортивная сумка, и Даниэла побросала в неё всё, что могло понадобиться: несколько футболок и пару толстовок, шорты, носки, пара нетронутых упаковок нижнего белья… Сейчас лето, и ему вряд ли понадобятся куртки, да и едва ли в ближайшее время ему придётся куда-то ходить. Вернувшись из ванной, откуда в сумку тоже отправились кое-какие вещи, Даниэла деловито осведомилась:       — Наличные деньги есть? И где твои документы? Всё это нужно взять с собой.       Макс промычал что-то, но сообразил, чего от него хотят, и ткнул пальцем на компьютерный стол, где стоял большой игровой монитор. Даниэла догадалась выдвинуть ящик – там в беспорядке, не поделённые на пачки и не перетянутые резинками, как в фильмах про мафию, россыпью лежали крупные купюры и в фунтах, и в евро. Были даже доллары. Даниэла просто пересыпала все в ту же сумку, а на дне нашла пожёванную когда-то прозрачную папку и паспорт в потрёпанной оранжевой обложке со схематичным львом в короне и четырьмя буквами KNVB. Значит, голландец. Даниэла сразу поняла, что не британец – Макс слишком чётко выговаривал английские слова, включая ругательные, даже в неадекватном состоянии. Сама она, приехав из Австралии, проглатывала половину звуков, но они всё же друг друга поняли, ничего ни разу не переспросив.       Застегнув сумку и повесив на плечо, Даниэла протянула всё ещё сидящему на полу Максу руку. Он сам сейчас не был её вдохновением или музой, но его психика – определённо. Макс схватился за предложенную ладонь и поднялся на ноги, пошатнувшись. Даниэла подтолкнула его к выходу, мимолётом увидев валяющийся на полу клочок фотографии – оттуда улыбался темноволосый мужчина с лёгким следом проседи. А потом Макс не спрашивал, куда они едут – ему было всё равно.       — На карте тоже были деньги, – туманно заявил он. Даниэла тщетно пыталась выяснить название банка, но он оживился и постучал пальцем по стеклу, увидев знакомый логотип. Даниэла ударила по тормозам, и он беспрекословно вручил ей телефон, к которому была привязана карта. – Одиннадцать тридцать три, – унылым серым голосом Макс зачитал пин-код и остался в машине, пока Даниэла снимала его сбережения. – Меня могут искать, – пояснил он, когда она вернулась. – Полиция или кто там ещё…       — Ты ограбил банк? – денег и правда было достаточно, и Даниэла не могла не спросить, откуда у него такие суммы. Хотя, конечно, давно поняла, что новый пациент был непростым, и не собиралась отступаться.       — Я ничего не украл, ни фунта. Это всё «Ред Булл», – сообщил Макс, чувствуя, что язык заплетается. Даниэла запомнила название и пока решила больше не расспрашивать. – «Ред Булл» и доктор Марко. Я ничего не крал, только деньги у отца. И ботинки…       На этом его мыслительная активность, да и вообще активность, закончилась. Зайдя за Даниэлой в её квартиру, он просто привалился к дверному косяку – может, и не понимая, что делать дальше. Он мог только следовать коротким и чётким указаниям Даниэлы: разуться, пройти в гостевую спальню. Потом – снова стоять столбом. Даниэла никогда не планировала быть горничной для кого бы то ни было, но вдохновение было исключением, поэтому она принесла свежий комплект постельного белья и застелила всегда пустовавшую кровать.       Вдруг раздался звук – стандартная мелодия мобильного телефона. Макс достал его из кармана и смотрел на экран, будто увидев призрака. Даниэла успела лишь мельком увидеть высветившееся имя – доктор Марко, видимо, тот самый. Макс с силой сжал телефон, а потом швырнул его об пол, но промахнулся, причём удачно – мобильный задел угол кровати и мгновенно покрылся расползающимися трещинами. Корпус отлетел, Даниэла подняла остатки, снова оценив недюжинную силу и ярость. Она вытащила сим-карту и разломала её на глазах у Макса, который должен забыть прошлую жизнь. То есть, сначала вспомнить, а потом уже осознать и выбросить из головы.       — Помни, что ты должен мне доверять, – веско произнесла она. – Иначе ничего не получится.       Макс помнил и на этот раз не возражал, когда Даниэла закатала ему рукав и вколола что-то ещё. Это оказалось необходимой дозой снотворного, и он ещё сильнее ощутил усталость, а она торопливо набросила сверху одеяло. Вскоре дыхание наконец стало мерным и спокойным.       Даниэла выскользнула из комнаты. Приняв душ, она надела свободную футболку – длинную для футболки, но короткую для платья, едва прикрывающую бёдра. Налила себе вина и открыла ноутбук, усевшись на диване в гостиной и закинув ноги на журнальный стол. Она создала текстовый документ и напечатала: «День первый».       Пока помнила подробно, она внесла все данные наблюдений за Максом как за сегодня, так и за первую их встречу в клинике. Оставалось собрать анамнез, и у неё было две зацепки: «Ред Булл» – видимо, название – и некий Марко, которого почему-то называли доктором. И ещё ботинки, но это наверняка более глубокая история.       Чем задача была сложнее и запутаннее, тем Даниэле было интереснее, и этот случай представлялся лучшим примером. «Ред Булл» оказался порностудией, да ещё и с кинк-тематикой, а доктор Марко – главой этого великолепия. Не то чтобы Даниэла имела что-то против нестандартных предпочтений – она и сама была не прочь поэкспериментировать, не отказываясь от таких предложений, если они поступали. Поэтому ролики «Ред Булла» заинтересовали – до такой степени, что она провела пальцами между ног, где не было белья – она не заморачивалась такой ерундой дома. Там было влажно, и Даниэла подумала о том, чтобы принести из спальни дилдо, но щёлкнула на следующее видео и в голос расхохоталась. Громовой смех продлился с полминуты, если не дольше, ведь она увидела симпатичного плечистого парня с мелким смешным азиатом и… игрушкой йо-йо, которая использовалась совсем не по назначению. Всё ещё всхлипывая, Даниэла утёрла выступившие от смеха слёзы. А этот доктор Марко – если, конечно, сценарий придумал он – большой затейник.       Нелепый мальчишка – японец? китаец? – отбил всё желание, и она вспомнила, зачем вообще смотрит эти видео. Макс! Она должна найти вопросы для него и ответы для себя, чтобы начать терапию. Она сосредоточила внимание на Максе, благо работы актёров были рассортированы по хэштегам. И если в ранних видео ничего не выбивалось из общей картины, то его так называемая фильмография за последний год… В отличие от самого Макса и, видимо, доктора Марко, чью роль в его жизни только предстояло выяснить, Даниэла видела в их деятельности ту грань, которую нельзя переступать, делая спорное и на любителя, но всё же искусство. В их же интерпретации оно казалось чуть ли не подсудной деятельностью. Многое прояснил последний ролик – наверное, из-за него Макс и тронулся умом окончательно. Да тут кто угодно бы тронулся! Поэтому тем необычнее и отвратительнее был случай, с которым предстояло работать только шоковой терапией. Даниэла снова бойко застучала по клавишам, подробно описывая всё, что увидела, а также набрасывая план лечения. Макса ей определённо послали свыше, чтобы его проблема обернулась прорывным научным трудом по психиатрии.       Но пациент был сложным во всех смыслах – Даниэла даже взяла мини-отпуск, потому что в первые дни его нельзя было оставлять одного, и консультировала постоянных клиентов по видеосвязи. К тому же, он перестал идти на контакт, ограничив пространство своего существования выделенной ему кроватью и выучив дорогу до туалета. Он ничего не ел, изредка пил воду и пролежал так три дня, больше ни на что не реагируя, хотя Даниэла перестала вкалывать снотворные медикаменты. Он просто балансировал между сном и явью, вспоминая своего Чеко – хотя нет, бухгалтер так и не стал для него «своим», и не осталось даже фотографии. Только сбивчивые воспоминания и немного снов.       Даниэла всё с интересом записывала, отмечая особенности поведения. Вечером третьего дня она наконец решила его расшевелить и присела на край смятой постели – спал Макс всё равно плохо, мечась и сбивая простыни так, что был виден матрас.       — Тебе пора сходить в душ, – Даниэла повела носом – запах в комнате стоял соответствующий. Когда она отправит Макса мыться, то обязательно проветрит.       — Нет, – промычал тот, отворачиваясь. – Мне не нужно.       — Ты обещал меня слушаться, забыл? – Даниэла потянула его за руку, побуждая встать, и он послушался. Он привык быть ведомым, хотя думал, что доминирует над всеми во всех аспектах жизни.       Даниэла довела его до ванной комнаты и буквально втолкнула туда, а сама пошла открыть форточку, взять для него полотенце и сменную одежду. Вернувшись, она поняла, что Макс не собирается мыться и восседает на корзине с грязным бельём, не сняв ни футболку, ни шорты. Даниэла снова самолично завела его в душевую кабину, но раздеваться он тоже не планировал, как и включать воду.       — Это первый и последний раз, – пообещала Даниэла и зашла с ним, помогая снять одежду. Его это ни в коем случае не смутило, как и её – чего она не видела после нескольких дней на сайте «Ред Булла»?       Она осталась в излюбленной длинной футболке, задвинув шторку изнутри и включив воду. Макс послушно подставлялся под струи из душа, блаженно жмурился, забрал из её рук намыленную мочалку и даже несколько раз провёл по коже. Даниэле было любопытно, проснётся ли в нём зверь – она не сомневалась, что справится с ним – но зверь дремал где-то глубоко внутри, а Макс смотрел на неё осоловевшими глазами и моргал, капли оседали на светлых ресницах. В его взгляде было вожделение и благоговение при виде изгибов женского тела в мокрой насквозь одежде. Он застыл с открытым ртом, а Даниэла как ни в чём не бывало закрутила кран, вернула душ на место и накинула ему на плечи полотенце.       — Вытирайся, одевайся и приходи на кухню.       Макс воспринимал короткие команды, поэтому она и общалась с ним так, предусмотрительно оставив свежую майку из его сумки. Он справился и пришёл на кухню – на стол перед ним поставили тарелку с яичницей, стакан воды и две таблетки. Он понял, что от него требуется, заглотил и ужин, и лекарства, но потом снова отправился в свою комнату.       — В девять утра я тебя разбужу, – произнесла Даниэла так, чтобы он услышал.       Проснувшись, Макс принял ещё две таблетки и выпил чашку чая. От кружки устроившейся за столом напротив Даниэлы вкусно тянуло кофе, но ему не предложили – Даниэла не сочла возможным мешать кофеин с сильнодействующими психотропными препаратами.       — Ты из Нидерландов? – задала она первый вопрос, кажущийся вполне безобидным, но всё же имеющий двойное дно.       — Да, – Макс коротко кивнул.       — И ты провёл там детство?       — Да.       — Расскажи, – вот оно. Даниэла не ожидала, что он начнёт описывать голландские поля, тюльпаны, велосипедные дорожки и прочее оранжевое настроение, иначе с ним бы было всё в порядке.       — Что именно? – голос снова стал тусклым и безжизненным. – Я не помню Голландию, не помню родной город – только склоки и драки родителей, развод, оскорбления от отца. Я просто ходил в школу. Иногда. Как все.       Раскрылся. Немного, но сказал больше, чем ответ на прямой вопрос. Даниэла не удивилась сказанному – большинство проблем с психикой произрастали из детства.       — А как ты оказался в Англии? Сможешь вспомнить по порядку?       Макс вполне чётко и достаточно подробно поведал, как украл у отца деньги и сел на первый попавшийся поезд, который привёз его в Австрию. Как поселился в дешёвом хостеле и не мог найти даже простейшую работу, как попался на краже еды в супермаркете и за него заплатил доктор Марко. На этом связный рассказ прервался.       — А потом я оказался здесь, в Милтон-Кинсе, – сбивчиво закончил Макс.       — Но ведь не сразу? – Даниэла зацепилась за эту неувязку – она была важной. Макс помнил доктора Марко, но не хотел вспоминать – он схватил давно пустую кружку, заглянул в неё, поставил обратно, смял в пальцах салфетку, бросил через стол.       — Я не знаю! – голос был истеричным. – Я ничего не знаю! Зачем тебе это, зачем ты спрашиваешь?!       Даниэла налила воды и подвинула ему чашку.       — Выпей. Ты обещал меня слушаться, помнишь?       Макс бубнил себе под нос что-то безусловно грубое – видимо, на голландском. Потом вдруг подался вперёд и резко схватил Даниэлу за запястье, смотря бешеным взглядом. Та уже прикидывала, как лучше дать отпор, но Макс поднёс её руку к глазам и стал маниакально разглядывать вытатуированные на коже рисунки. Монохромный ангел, глупая надпись «LOVE», роза возле большого пальца. Выше, на предплечье, скрывалось что-то ещё, но всей композиции не было видно из-под широкого рукава футболки.       — Красиво, – сообщил Макс и отпустил её. Даниэла поняла, что от захвата останутся синяки, но сейчас это не было главным.       — Спасибо, – почти чопорно ответила она, не считая эти татуировки – самые первые – красивыми. Вот цветная работа на передней стороне бедра – да, но не снимать же сейчас штаны, которые она сегодня даже надела? Пора было возвращаться к терапии, тем более Макс снова выглядел умиротворённым. – Вспомни – когда ты встретил доктора Марко, ты же больше не жил в хостеле? – задала она наводящий вопрос.       — Нет. Нет, не в хостеле, – Макс медленно покачал головой и прикрыл глаза. – У доктора Марко был замок. Он привёз меня туда. Я не помню, я больше не помню!..       — И что он тебе говорил? – Даниэла спрашивала беспощадно и украдкой посмотрела на диктофон: она записывала всё, что происходит, чтобы потом расшифровать и внести в документ.       — Что я очень талантливый, что он верит в меня, – Макс приложил руку к лицу и тут же отнял её. – Что у меня всё получится на новой работе, что я стану лучшим, звездой…       Пока Даниэлу ничего не удивляло. В недолюбленного мальчишку наконец поверили – ну или сказали, что поверили – таких историй пруд пруди, но что стало причиной настолько сильного выпада агрессии через несколько лет? Ей нужно было подумать, и она положила перед Максом телефон с открытым сайтом доставки, чтобы он сам выбрал еду. Это было своего рода поощрением – Макс явно остался в том шестнадцатилетнем возрасте, если не хуже, поэтому отлично схватывал такие простые махинации.       Он предсказуемо выбрал пиццу и, дождавшись курьера, сосредоточенно жевал, а Даниэла думала, за что ещё зацепиться, чтобы спровоцировать его на те самые воспоминания, которые дадут толчок вперёд. Сегодня они продвинулись, но останутся топтаться на одном месте, если она не поймёт. Вернее, она понимала, что взаимодействие Макса с доктором Марко было более близким, чем у его коллег, но насколько более близким? Да и важна была любая подробность.       Она снова зашла на сайт «Ред Булла» в надежде найти подсказку там. И заметила, что в последние года полтора-два Макс снимался в тесном контакте исключительно с двоими: тем парнем, которого она увидела в ролике с йо-йо – Макс чуть не убил именно его – и высоким миловидным азиатом. Но пару месяцев назад было единичное исключение – симпатичный юный блондин с большими светлыми глазами. На нём Макс тоже сорвался, и Даниэле почему-то казалось, что это неспроста. Отпустив Макса на этот раз, следующий сеанс терапии она начала именно с этого, выбрав самый безопасный скриншот.       — Это ведь не твой постоянный партнёр?       — Нет.       — Как вышло, что ты работал с ним? – может, кто-то просто заболел, и она зря ищет подсказку там, где пусто, но попытаться стоило.       — Мне надоели те двое, я хотел чего-то нового. Я попросил у доктора Марко, чтобы он позволил мне выбрать…       — И как ты выбирал?       Макс прикрыл глаза, дыхание стало прерывистым. Он слепо протянул вперёд руки, как бы иллюстрируя, но ладони остались лежать на столешнице. Он ощупывал поверхность и сейчас как бы видел это со стороны – ощупывал, как коней на базаре, как рабов на невольничьем рынке. Они стояли перед ним совершенно обнажёнными, а он касался их лиц, разворачивал спиной. И он тоже стоял вот так без одежды, но не тогда, нет – несколько лет назад, много лет назад, в замке у доктора Марко, когда ему было шестнадцать. Он так же стоял перед доктором Марко в каком-то каменном очень холодном помещении, так похожем на антураж съёмочных площадок «Ред Булла». Он вспоминал морщистую старческую руку на собственном члене, пальцы внутри, холодные – всегда холодные – объятия, если доктор приходил к нему ночью. Засыпая, он всегда боялся, что доктор придёт, и ещё сильнее боялся, что доктор захочет большего.       Он опять уронил голову на ладони и в этот раз не сдержался – Даниэла видела крупно содрогающиеся плечи, правда, пока не замечала слёз. Ей хотелось открыть окно и закурить, но она преодолела себя и положила узкую ладонь Максу на плечо.       — Ты в любом случае не виноват в том, что вспомнил.       — Виноват, – Макс выпрямился и смотрел куда-то в стену, глаза всё-таки покраснели. – Он ведь не заставлял, а я не сопротивлялся.       — Конечно, ты не сопротивлялся, – это Даниэле тоже было ясно: юноша, которому впервые в жизни сказали, что он на что-то годится, согласится на что угодно. – Расскажи, что он делал?       — Нет. Нет-нет-нет. Только не это.       — Станет легче, если ты проговоришь.       — По крайней мере, он был импотентом, – лицо Макса исказила гримаса. – В смысле, и сейчас есть – я никогда не видел его члена, – сделав паузу, он стал рассказывать сбивчивым, но потоком, который Даниэла записывала не только на диктофон, но и делала пометки в блокноте. А он почти закончил, отчаянно и не свойственно себе жестикулируя – не видел ничего, кроме неё, сузив мир на эти секунды. Из высокого хвоста Даниэлы выбилась прядь, и он машинально протянул руку, чтобы помочь заправить, но резко отдёрнул её. На пару секунд, но черты Даниэлы изменились!       — Ты… Ты теперь меня выгонишь!.. – прохрипел Макс, которому примерещился ещё один момент из прошлого – но на этот раз недавнего. – Как… как он!       — Как кто? – не поняла Даниэла. Речь шла уже явно не о докторе Марко.       — Как Чеко! Он меня выгнал!       — Кто такой Чеко?       — Мой… наш бухгалтер!       — Это его фотографию я видела у тебя в квартире?       — Да!       — Ты его любил?       — Я не знаю! Да, да, наверное… Не знаю!..       После такого оставалось дать Максу усиленную дозу успокоительного – не в таблетке, а с помощью инъекции. Помимо гостевой спальни, он облюбовал себе место у окна и задумчиво смотрел сквозь стекло, вспомнив самую неприятную часть своей биографии.       Дальнейшие беседы проходили спокойнее, и было пора перейти ко второй части терапии – основная информация оказалась получена. Это было жёстко, даже очень жёстко, но необходимо для результата и исследования Даниэлы, которая по-прежнему была в полном восторге от такого исключительного случая как специалист-экспериментатор.       Она устроила Макса перед телевизором и вывела с ноутбука видео с его участием. Сперва – довольно давнее, и Макс с бесстрастным лицом переживал этот индивидуальный просмотр. Он был вынужден смотреть это едва ли не впервые, потому что на подобных мероприятиях, что устраивал доктор Марко, прятался на последние ряды и делал вид, что его не существует.       Затем Даниэла специально включила один из последних роликов – в которых Макс жил, где он забывал, что это не по-настоящему, не отделял от реальности, и это было главной проблемой. То есть, умом, конечно, отделял, а на более глубоком уровне – совсем нет.       — Зачем ты это делал? – спокойно спросила Даниэла, уже во второй раз смотря новогоднее видео «Ред Булла».       — Это не я, – заявил Макс, хотя на экране именно он полосовал ножом по телу Пьера.       — Это ты, – произнесла Даниэла с нажимом.       — Нет! Это не я! Я не мог такое делать! Зачем же мне такое?!       — Но ты же помнишь, как вы это снимали? – Даниэла не зря выбрала именно это видео. Отвратительного вида ёлка накренилась, дальше шла топорная склейка – монтажёра «Ред Булла» следовало уволить. Даниэле было очевидно, что на съёмках что-то произошло.       — Ёлка упала, – глухим голосом проговорил Макс. – Юки уронил ёлку.       — Значит, это ты.       — Нет! Нет, это не могу быть я! Я тебе не верю, ты меня обманываешь!..       Даниэла снова вколола ему успокоительное. Но на следующие дни шок-просмотры всё же давали плоды: Макс согласился, что в видео «Ред Булла» снимался он, но не смог объяснить, зачем так усердствовал.       — Это ужасно, – только и мог бормотать он, держа пальцы у лица и раскачиваясь взад-вперёд. – Это ужасно, ужасно, ужасно!.. – истерика снова была близка, Даниэла схватила его за плечи негрубо, но крепко, в попытке успокоить. Макс дёрнулся, она разжала руки. – И ты меня за это выгонишь!..       — Я тебя никуда не выгоню, – терпеливо повторила она. С этим страхом тоже нужно было работать, но не сейчас. – Макс… На видео – ты, но это не твоя настоящая жизнь. Ты это понимаешь?       Его настоящая жизнь была полным дерьмом, и он нашёл жуткий заменитель, симулятор, но постепенно Даниэла выкорчёвывала всё это – где-то беседами, где-то снова шоком. Макс опять плохо спал – его случай был исключительным, привычные сочетания снотворного и психотропных на нём не работали.       Он лёг рано, но устал созерцать тёмный потолок, так что поднялся с кровати. Из-под двери шёл свет, и он пошёл на этот свет, таща за собой одеяло. Ноги привели в гостиную, где Даниэла сидела на диване и работала на ноутбуке, как всегда забросив ноги на журнальный стол. Рядом стояла бутылка красного вина и наполненный бокал на высокой ножке.       Свет был приглушенным. Макс уселся прямо на пол там, где стоял, вперившись глазами в Даниэлу. Она перебросила волосы на другое плечо, а он откровенно любовался, сглатывая слюну: футболка была свободной – но он уже видел многое в душе, длинной – но сейчас он почему-то не жаловался на отсутствие воображения, пробегая взглядом по поджарым загорелым ногам. Над коленом красовался вычурный цветной рисунок, и было трудно разглядеть его в подробностях.       Даниэла делала вид, что не замечает его – продолжала пить вино и работать. Следующим вечером, после ещё одного сеанса разрушительной психотерапии, он пришёл снова, и она подняла глаза.       — Не стой там. Ты можешь подойти.       Как и всегда, ей не было страшно – исключительно интересно. Он смотрел совершенно как маньяк, а зрачки расширились. Он опустился на ковёр возле дивана, на котором она сидела. Цветной рисунок манил яркостью, Макс переводил взгляд с её бедра на лицо, пытаясь прочесть дозволение.       — Да, ты можешь смотреть, – Даниэла угадала и разрешила, отпила из своего бокала и снова вернулась к работе, переложив ногу на ногу. Между он успел заметить аккуратную полоску чёрных волос и чудом сдержал вздох. Даниэла притворилась, что ничего не поняла, и налила себе ещё. – И можешь не сидеть на полу.       Макс устроился рядом, сохраняя расстояние, и продолжал смотреть широко распахнутыми глазами, ловя каждый блик на её коже, каждое движение перебегающих по клавиатуре длинных пальцев. В широких шортах стояло так, что было больно, как никогда на студии. Но она его прогонит, если он до неё дотронется, а ему хочется коснуться, вновь скользнуть к её ногам, выцеловывая всё от кончиков пальцев, где тоже была набита какая-то картинка. Подняться выше, попробовать на вкус языком, углубиться…       Погрузившись в такие несвойственные фантазии, Макс не заметил, как Даниэла сама его поцеловала – и просто не успел ничего сделать, не сообразил ответить, растерялся, и инстинкты тоже не подсказали. Даниэла отстранилась от него.       — Иди спать, – она захлопнула ноутбук, голос был жёстким и командным. – Немедленно. Уже поздно.       Она поднялась первой, подавая пример, и Макс поплёлся в выделенную ему комнату. Он рухнул на постель вниз лицом, по-прежнему ощущая сильнейшее возбуждение. Член почти касался живота, и хватило пары резких судорожных движений, чтобы спустить прямо в штаны. Макс закусил губу, чтобы не застонать от облегчения. Ничего, шорты можно найти другие, главное, что не простыни – Даниэла бы рассердилась. Даниэла… он впервые не подумал о Чеко, предаваясь подобным грёзам, и до сих пор чувствовал запах её духов, которыми она пользовалась даже дома.       Утро тоже началось с этого аромата, когда он пришёл на кухню, зевая и с трудом переставляя ноги. Даниэла допивала кофе, одетая явно для выхода на улицу – в узкие джинсы и одну из ярких толстовок оверсайз. Макс чихнул – парфюм оказался слишком резким. Он потёр нос, Даниэла заметила его присутствие.       — Ты… ты куда?! – выпалил Макс волнующий вопрос.       — На работу, – Даниэла залпом допила остатки кофе и облизнула пальцы. – Отгулы закончились.       — Ты же вернёшься?! – вопрос был глупым, но для Макса – самым важным. Ей хотелось съязвить, ляпнуть что-то издевательское, но пришлось сдержаться.       — Конечно. Еду найдёшь, а вечером что-нибудь закажем.       Она не оставила бы Макса в одной квартире с газовой плитой, но у неё была электрическая, а ещё микроволновка, поэтому Макс должен был справиться хотя бы с сэндвичами и не умереть от голода. Ветчина и сыр лежали в холодильнике уже в нарезке – на всякий случай она спрятала острые ножи, но всё-таки не думала, что он решит свести счёты с жизнью. Медикаменты хоть и действовали не совсем так, как должны были, но он уже не был буйным и неуравновешенным.       — Можешь взять мою электронную книгу – она валяется где-то у дивана – и что-нибудь почитать, – миролюбиво разрешила Даниэла. Пускать его в Интернет, даже с ограниченным доступом, пока было рано, а неправильные фильмы могли вызвать нежелательные впечатления.       — Почитать?.. – робко переспросил Макс, возясь возле чайника.       — Только не говори, что не умеешь, – на этот раз она позволила себе пошутить.       — Умею, но… Я за всю жизнь прочитал только три книги. Я больше читал журналы…       — Эротические? – Даниэла подняла бровь.       — Нет! – Макс покраснел совершенно в безобидной ситуации. – Я читал журналы про космос…       — Значит, прочитаешь четвёртую книгу, – Даниэла пожала плечами, а потом засомневалась, что на её флэшке есть та литература, которая сейчас нужна Максу. Она удалилась в комнату и от греха подальше принесла первого «Гарри Поттера». Макс посмотрел на книгу с сомнением, но ничего не сказал.       Читать он не собирался – во всяком случае, пока. Оставшись в одиночестве, он отправился туда, где ещё ни разу не был – в спальню Даниэлы. Помещение не было похоже на типичную женскую комнату, хотя Макс никогда не видел и типичных. Никаких розовых, кремовых и прочих нежных оттенков, безделушек и статуэток – но зато был сервант, целиком заставленный флаконами духов: разных размеров, разной формы. Даниэла явно собиралась впопыхах, потому что шкаф был открыт, несколько свитшотов кислотных цветов упали на пол. Макс машинально поднял один из них, оранжевый, но тут же выпустил из рук, увидев широкую незастеленную кровать. На ней, да и вокруг, тоже был беспорядок – разбросанное нижнее бельё.       Макс мгновенно ощутил биение сердца где-то под горлом. Он схватил первые попавшиеся трусики – белые, кружевные – и долго рассматривал свой новый трофей, а потом зарылся в него лицом, вдыхая, прикрыв глаза. Пахло её духами, пахло ею – этой женщиной с удивительным смехом и блестящими кудрявыми волосами, женщиной, которая таки вытеснила из его головы образ бухгалтера да и всех остальных. Он держал небольшой лоскут ткани дрожащими руками и ему казалось, что до этого его жизни не существовало. Именно сейчас он чувствовал себя живым, наслаждаясь этим мгновением, потому что не представлял, что делать дальше. В ушах до сих пор звучал её смех, на подкорке он чувствовал её аромат и сходил с ума, но не так, как сходил до этого – не было никакой агрессии, которую хотелось выплеснуть. Больше всего Макс боялся, что Даниэла не вернётся – оставит его в этой запертой квартире, предаст, как отец, как безропотно согласившаяся с решением суда мать, как доктор Марко, обещавший безбедную жизнь и интересную работу, а предоставивший насилие и желание покончить с собой.       Но через несколько часов Даниэла вернулась. Щёлкнул замок, потом Макс ощутил благоухающий аромат каких-то экзотических роз, и наконец из этого облака выплыла она сама. Он встречал в прихожей, он хотел кинуться к её ногам и прижаться к ним, обхватив руками, но остановил себя, в кармане шорт теребя пальцами свой трофей. В ходе реабилитации стал проявляться настоящий характер – и Макс оказался довольно застенчивым.       Дверь в спальню была плотно закрыта. В желании замести следы он перестарался – Даниэла специально оставила дверь чуть приоткрытой, а теперь становилось очевидным, что там кто-то (понятно, кто) побывал. Она не была против, даже когда безошибочно обнаружила пропажу пары трусов. Ей было очевидно, что объект исследования испытывает к ней сексуальное притяжение, и она не видела в этом ничего предрассудительного.       После очередной терапевтической беседы она заняла своё привычное место, только красное вино в этот раз заменила на белое. Макс вскоре выполз из своей комнаты, устроился рядом, сминая что-то в кармане. Она подозревала, что именно. Отпила из бокала, смахнула языком пролившуюся струйку. Макс смотрел, не отводя глаз.       — Хочешь потрахаться? – напрямую спросила Даниэла. Макс молчал, широко раскрыв рот, и она потребовала: – Отвечай на вопрос.       — Д-да.       Даниэла рывком стащила через голову одежду – это по-прежнему было что-то слишком длинное для футболки и слишком короткое для платья, только другого цвета. Бледные щёки Макса покраснели, он продолжал непрерывно смотреть, как она поднимается, подходит к комоду, что-то оттуда берёт. Он видел всё затуманенным взором будто в замедленном повторе: выступающие округлости, струящиеся по спине чёрные волосы, почти достающие до бёдер.       — Так ты хочешь или нет?! – Даниэла обернулась, сжимая в пальцах пачку презервативов. – Или предпочтёшь, чтобы я одолжила тебе фаллоимитатор и любовалась со стороны? – она поворошила ладонью в ящике.       — Нет-нет, – Макс замотал головой, порывисто поднимаясь. – Я… я хочу, но я боюсь… не рассчитать силу.       Он чувствовал покалывание в кончиках пальцев, как после алкоголя, хотя не пил с тех пор, как покинул свою квартиру. Он усваивал внушения Даниэлы, он знал, что его нельзя подпускать к людям, что он может быть разрушительным.       Она подошла к нему, сняла его баскетбольную майку, обняла и крепко прижалась, давая привыкнуть. Они были одного роста. Макс не знал, куда деть повисшие по бокам руки, и Даниэла сама положила их себе на бёдра.       — Я всё сделаю, – пообещала она, облизнувшись, и поцеловала его, а потом чуть не расхохоталась от пришедшей в голову глупости. Вопреки расхожим мнениям, губы у Макса не были холодными, как у всех сумасшедших.       Был ли это его первый раз с женщиной, он не помнил. Возможно, когда-нибудь в ранней юности, до «Ред Булла», он пробовал с какой-нибудь девчонкой… А сейчас старался соответствовать, хотя поначалу просто осел на диван под её напором. Он отвечал на поцелуи, смотрел во все глаза, пытаясь запомнить лучшее, что с ним когда-либо происходило. Он отнюдь не был решительным, но кое-что Даниэла позволяла: сложила его ладони себе на грудь, потом – на талию, прогибаясь назад, позволяя пальцам скользить по коже.       Движения были сперва размеренными, потом стали более страстными. Даниэла не могла сказать, что это лучший секс в её жизни – впечатляли, разве что, размеры – но Максу сейчас и не стоило разрешать лишнего. Чем-то это напоминало соитие с вампиром – вялым, безынициативным, но вместе с тем очень опасным. Это только интриговало, и Даниэла прижалась сильнее, сплетая объятия, наклонилась, открывая шею, отбрасывая волосы. Он впился губами в предложенное место, помечая, оставляя яркий след. Через несколько секунд она оставила такой же, потому что это было правом собственности, а помимо её смеха в памяти Макса навсегда остались её стоны. Он притянул её к себе, тяжело дыша, исступленно перебирая волосы. Она быстро выбралась из объятий, запечатав финальный поцелуй.       Вскоре Даниэла курила на балконе, не набросив на себя даже самого лёгкого халата или покрывала. Макс хотел ей что-то предложить, боясь, что она замёрзнет, но тоже ничего не нашёл и неуверенно топтался у дверей, нацепив шорты.       — Иди спать, – хрипло бросила Даниэла привычную фразу и затянулась.       Он скрылся с её глаз, а она осталась дымить в одиночестве. Было понятно, что Макс начинает ей нравиться не только как интересный пациент, и недавний секс не являлся этому причиной. Отношение было уже не только профессиональным – как минимум, помимо оказания психологической помощи хотелось помочь ему социализироваться, ведь у него больше никого не было. Они разговаривали про его маму и сестру, и он не хотел появляться перед ними в таком виде, как следует не встав на ноги. Даниэла затушила сигарету о балконные перила, подумав о том, что не курила уже полтора года. Ей не нравилось, когда она чего-то не понимала.