Сама невинность

      — Фубуки, — Тацу удалось-таки докричаться до Младшенькой.       Точнее, сестра совершенно не реагировала на оклики, мельтешение рядом, будто в вакууме шла по коридорам «Ассоциации Героев», вероятно, не имев конкретной цели. Только когда маленькая ручка коснулась плеча, бросила раздражённый взгляд, поджала блестящие от розовой помады губы. Тацумаки в одночасье переместилась в детство, когда Фубуки так же бродила, но по улицам города, потому что потерялась. Старшая металась среди спешащих людей в поисках перепуганной, а сердце сходило с ума от переживаний. Взволнованный голосок по имени звал, глаза искали копну сине-зелёных волос.       Сёстры выросли, однако болезненные воспоминания расковыряли старые раны, чтобы те закровоточили. Как и тогда Тацу грубо схватила Младшенькую за плечо, встряхнув, совсем не по тому, что хотела сделать больно. Нет, совсем нет. Видела, что любимая Малышка сегодня чересчур потерянная, чуткое сердце подсказывало, что что-то случилось. Требовала ответов, а натыкалась на ледяные шипы Метели, не знала с какой стороны подступить. Всё перепробовала: и ласку, и дружеские разговоры, и ультимативные наезды. Ничего не помогло, в глазах такой же царапающий холод.       — Да, что? — в одно движение вырывалась из уверенной хватки сестры, огрызнулась, зло смотрела прямо в глаза. Колючий взгляд — точно метель. — У тебя своих дел нет? Прекрати за мной хвостом ходить!       — Что с тобой происходит? Почему ты меня избегаешь? — Тацумаки преградила Фубуки путь, сложив руки под грудью, ждала объяснений.       В ответ получила лишь раздражённое цыканье и закатывание глаз. Младшая отворачивалась, делала вид, словно сестры вовсе не существовало, а рядом надоедливое насекомое, от которого можно отмахнуться. Как в детстве выпускала колючки на любые проявления в свою сторону, неважно ласка или грубость. Однако в этот раз Тацу не намерена отступать, пока не добьётся пояснений, поэтому с милой улыбкой, сладко проговорила:       — Пойдём, есть разговор.       Рядом беззвучно открылась дверь в пустой конференц-зал «Ассоциации Героев», коих на всех этажах небоскрёба сотни. В обстановке ничего примечательного овальный стол, десять кресел — вот и вся мебель, как и везде впрочем. Стоило сёстрам оказаться внутри, как Старшая захлопнула силой замок, заперев их. Фубуки гордо прошествовала, виляя бёдрами до одного из кожаных сидений, умостилась, как королева, постукивала ухоженными ноготками по чёрной пластиковой поверхности стола. Нацепила на лицо маску меланхоличной отрешённости, с долей усталости, всем своим видом показывала, как же бесила трата времени, бессмысленное молчание, одни и те же вопросы раз за разом. Тацу, подплыв к сестре, обхватила щёки безразличной, заставив посмотреть в глаза.       Взгляды плотно переплелись, как канат, сине-зелёная и светло-зелёная ауры заставили воздух звенеть от напряжения. Дыхание Тацумаки свежестью дразнило нежную кожу, а близость с прикосновениями вызывали смущение, дискомфорт. Фубуки старалась оставаться хладнокровной, не поддаваться эмоциям, хотя сама же заёрзала, закинула правую ножку на левую, пусть секунду всё было зеркально. Розовые губы Младшенькой разомкнулись, на секунду появился язычок, чтобы смочить их. Старшую всегда поражало, как в сестре уживалась кроткая невинность вместе с дьявольской сексуальностью. Две ярые противоположности и гармонично слились в одном человеке.       — Ты собиралась со мной говорить, — недовольно, однако с лёгкой дрожью в голосе напомнила Фубуки.       — Почему ты меня избегаешь? — Младшенькая лишь пожала плечами, как ребёнок, который знает ответ на вопрос, просто не хочет говорить. При этом отвела взгляд — пряталась, чтобы не распознали правды. Старшая смягчилась, ласково провела по тёмным прядям, пощекотав лицо. — Фу, ты же знаешь, что я очень переживаю за тебя. Если я сделала, что-то не так — поговори со мной, не молчи. Не закрывайся от меня.       — Всё в порядке. Просто сильно занята в последнее время, — холодно обрубила Фубуки, придав уверенности словам. Влажные губы коснулись чуть нахмуренного лба, сползли ниже, сначала оставили нежную метку на правой щеке, на кончике носа, на левой. Пока их не схватили губы сестры.       — Фу? — сквозь поцелуй проговорила тихо Тацу.       Секундная оплошность, из-за которой поцелуй углубился, языки переплетались, но больше по инерции. Губы настойчиво цеплялись друг за друга, словно, нуждаясь друг в друге больше, чем в воздухе. Тацу задёргалась, а сестра попыталась то ли успокоить, то ли удержать, поэтому крепко вцепилась в ткань платья на боках. Фубуки самозабвенно прикрыла глаза, казалось, окончательно потеряв связь с реальностью, игнорировала сначала агрессивные, потом приутихшие потуги вырваться из объятий.       Внезапный порыв выбил Старшую из колеи, а мозг отказывался соображать, как и тело перестало откликаться на команды. Она замерла не в силах пошевелиться от осознания действий сестры, что так рьяно притягивала ближе, затягивала в тёмно-зелёный омут наслаждения, желанного порока. Руки Младшенькой проскользили по спине от поясницы к лопаткам, выше к шее, тонкие пальчики зарылись в светлые кудряшки. Фубуки доводила до дрожи, когда случайно, а может намеренно задевала невидимые точки, от которых разбегались мурашки. Хотелось вновь и вновь испытывать сказочные ощущения, чувствовать томление от предвкушения внизу живота. Тацумаки всхлипнула, окончательно сломившись под приятным напором.       Пряди сами наматывались на пальцы мягкими кольцами, обвивали, точно змеи. Ноготки царапали затылок едва-едва, будто дикого хищника любя укрощали. А тела вплотную друг с другом, тёрлись возбуждённо, поддавшись пороку. Под мешающей тканевой преградой соски затвердели, отчётливо проступали на фоне тёмного атласа платья. Тацу обнимала сестру за шею, уже игриво покусывала губы, носом касалась пылающих, розовых щёк, внутренне усмехалась. Сначала сама же противилась желаниям, и вот после странного щелчка в голове всё резко изменилось. Будто предохранители разом лопнули, сорвало стопоры, не осталось преград, сдерживающих страсть. Пудровый аромат невинности мешался с пряной похотью. Мир за пределами комнаты перестал существовать.       Чужие руки за спиной нащупали молнию платья, тихий скрип, и вдоль позвоночника побежал холодок кабинета. Ладони, сравнимы с раскалённым металлом, воспринимались остро, контрастно на тонкой, светлой коже точённых лопаток. Ноготки не сильно, скорее игриво оставляли розовые царапины, что лишь больше распаляли желание. Тацу кошкой мурлыкала, постанывала в губы, грациозно извивалась, тёрлась, сгорав от нетерпения. Фубуки очерчивала контуры хрупкого тела, словно держала самое дорогое сокровище в мире. А ласки не переходили черту от приятности к боли. Между ног нестерпимо горячо, как внезапно накрыла волна возбуждения, утянув на дно к притягательному, но запретному пороку.       Чёрная ткань сползла по плечам до согнутых локтей, безвольно повиснув, стеснив пространство для манёвров. Лёгким движением Старшая выпуталась из оков платья, сжала через одежду упругую грудь сестры. Ладошка не могла обхватить пышные формы, как бы ни старалась, тонула в мягкости. Ласкала робко, едва-едва касалась, больше гладила, будто изучала что-то совершенно новое. Младшая тихо застонала, подавшись навстречу, волной изогнувшись, смочила пересохшие губы. Заметив реакцию, Тацумаки стала увереннее, настойчивее, отчасти дерзкой, однако Фу не дала отобрать власть здесь, метнулась к шее, прикусила. Её поцелуи спустились ниже к выступающим ключицам, цеплялись зубами за бархатную кожу. Покусывания вызывали приятную, секундную вспышку боли в сознании, своеобразные пикантные ощущения. Следы грубости тут же зализывались.       Тацумаки приподнялась, полностью оголив верх, предстала перед Фубуки с узкой полоской на бёдрах. Чёрный шёлк пропитался влагой возбуждения настолько, что стекал по ногам, блестел в слабом дневном освещении панорамного окна. С кошачьей, хищной грацией Старшая запрыгнула на стол, играючи поманив пальчиком. Одежда охотно и шустро слетала с молодого тела, обнажала пышные идеальные формы, достойные восхищения. Вновь слились в страстном поцелуе, Тацу же слишком увлеклась грудью сестры, не в состоянии оторваться, забиралась под кружево, покручивала напряжённые соски. И всё же хотелось большего, не только прикосновений, чего-то погорячее. Младшенькой, видимо, тоже такой расклад не шибко нравился, поэтому осторожно отстранилась, разорвала страстный поцелуй, меж губ осталась тонкая прозрачная ниточка, что обожгла, капнув на грудь.       — Ляг, хочу сделать тебе приятно, — проворковала Фу, смущённо улыбнувшись.       Тацу покорно, без лишних препирательств откинулась, легла спиной на нагретый солнцем стол. Умелые, чужие, женские пальцы ощущать на теле было столь же непривычно, сколько странно, особенно на груди. Фу нежно пощипывала соски, без излишней грубости, гоняла электрические импульсы удовольствия, сильнее накалив воздух. Как в пустыне жарко, дышать невозможно, по венам струился кипяток. Старшая изгибалась призывно волной, толкалась тазом навстречу партнёрше, тихо попискивала от переполняемых эмоций. Младшенькая присела на колени меж раздвинутыми ножками, притянула к себе ближе за бёдра. Крохотные стопы упёрлись в плечи, а на голени остался влажный поцелуй.       Поцелуи цветущими лианами обвивали ножки, ближе подбирались к кромке мокрой ткани, из-за которой хитро выглядывала гладкая губка. Шёлк белья скользнул прочь, отчего Старшая заёрзала, смешно попыталась прикрыться. Почему-то потеря последнего предмета одежды смутила, даже напугала, будто внутренняя мощь разом испарилась в самый разгар битвы с монстром, Тацумаки не способна защитить себя. Зажималась, закрывалась от грызущих страхов. Нежная ладонь погладила щёку, у самого ушка добрый голос:       — Не стоит, ты прекрасна!       От поцелуя в лобок по телу прошлась волна возбуждения и дрожь, снова ёрзанье, напряжённое пыхтение с непривычки. Ласки ртом уже сместились ниже, от мимолётного касания к клитору одинокий, обрывочный стон, однако Тацу сдержалась, закусив губу. Язычок раздвинул губы, забрав с собой тягучую влагу. Фубуки действовала осторожно, внимательно следя за реакцией, но грудь сестры вздымалась от глубоких вдохов, глаза прикрыты от удовольствия, а на лице читалась лишь страсть без мешающего страха или волнения. Реснички изредка подрагивали, когда ласки становились слишком настойчивыми, а хрупкое тельце билось от накативших приятностей. Младшая обхватила покачивающиеся, трясущиеся от близкого оргазма бёдра Старшей, которая толкалась навстречу.       Фу игралась увлечённо, отдавая всю себя процессу, проникала языком глубже, слизывала с набухших губ прозрачные капли смазки, целовала горячо. Ладони гладили стройные бёдра, усиливали ощущения в сотни раз и одновременно успокаивали разгорячённую Тацу. Капельки пота поблёскивали на лбу, а зелёные кудри липли к лицу, Старшая была уже близка, стоны звучали чаще и громче, практически не сдерживаемые. Фубуки поднялась в полный рост, заменив губы руками, заняв рот сестры поцелуем. Большой палец круговыми движениями дразнил клитор, а указательный и средний второй руки плавно толкались в лоне. Пошло хлюпала промежность, темп всё ускорялся и вот в сознании ослепительная вспышка, с последующей тьмой и лёгкостью. Тело пульсировало от отступающего оргазма, не давая убрать руку, принёсшую его.       — Фу, теперь, — начала Тацу, ещё пытаясь выровнять дыхание после оргазма.       — Я в порядке, теперь точно, — сказала Фубуки, перебила сестру, протянув платье. Сама-то почти оделась. — Но продолжить лучше в более подходящей обстановке, что думаешь?