Сердце труса - самое верное

— Салли-Энн пе-еводится. — Ничего удивительного. Если бы я имела возможность учиться магии в другом месте, то после инцидента с Троллем я бы тоже перевелась. — И б-осила бы меня тут? Питер увидел, как Гермиона подняла голову от толстенной книжки. Он не знал, как у Грейнджер это удалось, однако уже который день девочка читала талмуд, тайком вынесенный из библиотеки. Никто бы, в самом деле, не дал бы первокурснице старый учебник боевых и защитных заклинаний, рассчитанный на четвёртый курс обучения ЗоТИ. — Очень смешно. Если бы мне не было бы до тебя дела, я бы тут не оставалась. В обычном мире у меня тёплое место, знаешь ли, и практически гарант работы в медицинской сфере. — Но ты осталась? — Из-за магии, — Гермиона вернулась к книжке и перелистнула страницу. — И из-за тебя. Говорят, первая дружба — самая крепкая, так что я не собираюсь просто так упускать возможность быть рядом с человеком, который мне нравится. И который меня не раздражает своей недалёкостью. Герта выглядела растерянной. — Это был комплимент?.. — Ну конечно. — А. Ну тогда спасибо. С пережитым из-за Тролля девочки справлялись как могли. Гермиона, к примеру, слишком углубилась в изучение магии; Питер видел, что она начала самостоятельно разбираться с рунными записями, — те не требовали большой магической силы, но при этом могли долбануть так, как и великим волшебникам не снилось, — и изучать различную магическую дрянь. У девочки, видимо, после произошедшего появилась идея-фикс. Дескать, магический мир — крайне опасное место. Очень правильная мысль, если кто спросит Питера. Герта, напротив, внезапно обратила внимание на других людей вокруг. Как девочка тихонько плакалась Питеру по ночам, во время побега от Тролля Поттер думала об одном: если бы у неё было больше знакомых, то её пропажу бы заметили сразу. Кто-нибудь, да забеспокоился бы из-за того, что Гермиона и Герта не явились на ужин. Но девочки были слишком углублены в свою дружбу, — для Герты она, оказывается, тоже была первой, — так что даже не думали об этом аспекте собственной безопасности. Когда Герта хотела, она могла быть очень миленькой. Отношения, — чаще всего поверхностные, но очень дружелюбные и на удивление прочные, — она завязывала быстро, оставляя в сердцах окружающих приятную щекотку из-за своих робких детских улыбок. Питер только диву давался, как же у неё всё складно выходит; он также подозревал, что нравиться окружающим Герте помогает её же магия. Гермиона делилась с Гертой выжимкой полученных знаний. Герта приводила Гермиону в свою компанию, вытаскивая подругу в общество и не давая той окончательно покрыться книжной пылью. И пускай Грейнджер даже на чаепитиях первокурсниц читала свои книжки, она всё равно нет-нет, да и вступала в диалог. Социализировалась потихоньку, значит. Идею с чаепитиями Герта, очевидно, подсмотрела у кого-то другого; Питер предполагал, что у Петуньи, её тётки. Но польза от них была несомненна: всего за неделю две девочки-отщепенки влились обратно в общество, насколько это было возможно. Единственное, что ему не нравилось — это когда Лаванда Браун, ещё одна однокурсница Поттер, нацепляла на него большой розовый бантик. — Надо те-петь, миста Санни, — тяжело вздыхала после сеанса общения Герта, развязывая очередную ленточку. — Это всё п-осто надо пе-еждать… наве-ное. Ну, Питер особенно и не возникал. У него, признаться, были свои резоны для напряга: не так давно, бегая по школе, он забрёл в библиотеку, — чисто случайно! — и увидел, как громила-Хагрид, прячась, выносит из помещения книжку о разведении драконов. Питер был уверен, что в очередное «приключение» Герта и её Грейнджер влетят с головой. Так что, когда Поттер через недельку-другую взяла крысу с собой на прогулку, — «Мы просто идём повидать Хагрида, Гермиона! Пошли с нами!» — Питер уже всё, в принципе, понимал. На вылупление Норвежского Горбатого Питер смотрел с большим смирением в маленьких крысиных глазках. Ну что такое-то… в Хогвартсе квота на странные события, что ли? Почему дракон-то? Вот у Питера во время его обучения под боком был оборотень! Хотя какая к чёрту разница: что оборотень, что дракон Министерством Магии оценивались в пятый уровень опасности. Питер бы с этим, конечно, поспорил: огромная огнедышащая тварь как-то была пострашнее, чем грустный, вечно словно помятый Ремус Люпин. Да он даже во время волчьего оборота выглядел так, словно его кто-то зажевал. А вот Норберт, — тот самый дракончик Хагрида, — будучи совсем невыразительной крошкой, вводил Питера в состояние экзистенциального ужаса. — Хагрид, — Гермиона упёрла руки в бока; услышав стальные нотки в голосе отличницы, Питер приободрился, — дракона здесь оставлять нельзя. — Конечно мо-ожно… да, крошка? Мамочка тебя никому не отдаст, мой хорошенький, ур-ур-ур... Грейнджер прищурилась. Герта смотрела на маленькую чешуйчатую тварь с хорошо различимой опаской. Питер даже загордился: после Тролля у девочки явно подремонтировался инстинкт самосохранения в красивой головке. Очки у Поттер бликовали из-за языков пламени, в которых Норберт грелся, будто в материнских объятиях. — Надо сообщить преподавателям, — решительно сказала Гермиона. Хагрид вскинулся и нахмурил кустистые брови. Питер сжался в комочек: великаны, так-то, тоже были людоедами, если подумать… мало ли что там у «добряка» Рубеуса в косматой башке происходит. Питер не удивился бы, если маленький дракончик для этого рубахи-парня был важнее, чем две почти не знакомые девочки. Петтигрю вообще никогда не любил Хагрида, если уж на то пошло. Он в целом нелюдям не доверял! Люпин мог тебя сожрать за милую душу, например. Кентавры в лесу однажды подстрелили Поттера прямо в олений круп, спаслись Мародёры только чудом. Хагрид вон, дракона рядом с детьми завёл. И даже милейший профессор Флитвик иногда улыбался так, что у Питера из-за его острых зубов душа в пятки уходила. Да, Петтигрю был трусом. ТРУСОМ! Большими буквами, с огромной гордостью к этому званию! Потому что только Трус может выжить в этом сумасшедшем волшебном мире, и при этом остаться более или менее при своих конечностях. Минус один палец, на самом деле, не такая уж большая цена... если так подумать. — Если вы кому-то скажете, — Хагрид поднялся с табурета и навис над девочками, — то больше дружить мы не будем! Гермиона отступила от этого напора и недовольно нахмурилась. — Хагрид, у тебя крыша из соломы и мха! — попыталась она вразумить громилу. — Единственный чих этого дракона, и… Рубеус шмыгнул носом, в один миг из опасной твари становясь слишком чувствительным здоровяком. — Всё, уходите, — сказал он, отвернувшись к огню и дракончику. — Я думал, что мы друзья, Герта, а вы… — Мы д-узья, — сразу среагировала Поттер. — Не пе-еживай, Майни беспокоится о тебе, вот и всё. Она бесстрашно подошла к громиле и ободряюще погладила его по плечу. Питер практически писался от напряжения; сдерживал он себя из последних сил, потому что не хотел пачкать мантию малышки лишний раз. Одежду ей стоило беречь, да… — Она хочет убить Норберта! Грейнджер поджала губы. — Не перевирай мои слова, — жёстко сказала она, скрещивая руки на груди. — Я сказала, что нужно разобраться с драконом, но не убивать его. Он не виноват, что родился не там, где возможно разведение… наверняка есть какие-то заповедники или типа того. Я читала, что драконы очень важны для магии. Да и вообще, я состою в обществе защиты животных и уже спасла трёх кроликов от ненадлежащего ухода! Хагрид закивал, видимо впечатлённый судьбой кроликов. Вытащив из кармана своей жилетки огромный платок, он смачно высморкался и преданно уставился на Грейнджер. — А может, я всё-таки его оставлю? — робко спросил он. — А разве это не будет преступлением закона? Нет-нет, Хагрид, как я поняла, ты здесь на поруке директора, учитывая твоё прошлое, так что… — Ты откуда знаешь о моём прошлом? — выпучил глаза великан. Девочка отмахнулась. — После Тролля в замке я провела небольшое расследование, чтобы понять, кто мог его сюда пустить. Так что прочитала всё, что смогла найти о работниках школы. Но это сейчас неважно! Главное то, что нам надо придумать, как убрать отсюда дракона в какой-нибудь заповедник. В безопасность! Мозговой штурм на два с лишним часа ничего не дал. Питер успел сгрызть каменное печенье Хагрида, девочки выпили литра три травяного чая, Норберт пять раз чуть было не спалил халупу полувеликана. В итоге Гермиона, устало вздохнув, признала, что идей у неё больше нет. — Был бы тут Чарли, — грустно протянул Хагрид. — Он бы всё решил. В прошлый раз… — Тут был ещё и «прошлый раз»?! Хагрид пожал плечами, Гермиона застонала. — Что за Ча-ли, Хаг-ид? Услышав полный восторга рассказ о мальчике, который всегда также мечтал о драконе и даже уехал работать в драконий румынский заповедник, девочки переглянулись. Это действительно мог бы быть выход… — А связаться с ним как-то можно? — спросила Гермиона. — Конечно. Он же это, того, Уизли. Поговорите с шалопаями-близнецами или с младшеньким. Только не с Перси! — напоследок занервничал Хагрид. — Перси точно не подумает о благополучии Норберта! Услышав фамилию «Уизли», Гермиона скривилась: у неё отношения не заладились даже с тем самым Перси. Казалось бы, два книжных червя просто обязаны сойтись на теме любви к правилам и зарабатыванию баллов! На практике получилось, что Перси не был заинтересован в соблюдении правил как таковых; больше его интересовала власть и популярность. Мисс Грейнджер, которая так же неосознанно стремилась к власти, — разве что не над людьми, а над магией, — своего духовного близнеца довольно быстро невзлюбила. Говорят же, что в окружающих нас раздражает то, что нам в нас самих не нравится. — Не волнуйся, — мотнула головой Герта. — Я сама с ними свяжусь. Близнецы не такие плохие, да… Ну, с этим Питер бы поспорил, конечно. С другой стороны, возможно, Герта и была права: близнецы действительно могли быть довольно полезными — главное их правильно замотивировать.