Сердце труса - самое верное

Питер сжал крохотные пальчики на крысиной лапке. Разжал. Снова сжал. Хотелось кинуться вперёд, чтобы Герта его нашла и прекратила нервничать — но Питер оставался на месте, молча наблюдая за тем, как Поттер бегает по платформе вокзала, отчаянно пытаясь отыскать убежавшего любимца. Стоит отдать девочке должное, она не звала его и старалась вовсе не привлекать лишнее внимание: понимала, видимо, что вряд ли ей кто-то поможет найти крысу. Не на вокзале точно; Питер, если бы к нему обратились с подобной просьбой, только плечами бы пожал: найти крысу в таком месте? Тут может быть тысяча крыс — какая из них твоя, девочка? Сквибка-сопровождающая тоже это понимала, так что хоть и помогала искать пропавшего крыса, но без огонька, не особенно надрываясь. В принципе, Петтигрю ещё в тот момент, когда сквибка Сэм помогала Герте собирать вещи, задумался о возможном будущем. Вариант с тем, что Петтигрю придётся убежать от Герты, он рассматривал. Это было не очень приятно, конечно, но… но… И вот посмотрите на него сейчас: сидит, затихарившись под платформой и страдая от того, насколько печально звучит запах Герты. Его Питер чувствовал очень хорошо, так что прекрасно понимал грусть и горечь девочки, потерявшей своего Мистера Санни. Чихнув, Петтигрю встряхнулся и посеменил к виднеющейся вдали дыре — крысы проедали себе проходы даже сквозь бетон, что уж говорить о более мягких и плохих кирпичах. Да уж… а ведь казалось, что жизнь наконец наладилась; ну были у Дурслей не самые хорошие условия — ну так что уж поделать, магглы, им вроде как положено. Тут даже можно добавить презрительного тона Беллатрикс: «Ма-а-аглы, малыш Петтигрю, есть не более чем испражнения волшебника… а ты, значит, наполовину состоишь из этих испражнений!» Питер встряхнулся, представляя, как из его ушей вылетает пронзительный противный смех Беллы — не любил он эту чокнутую. Не любил и втайне жалел; Беллатрикс, по-звериному чувствуя эту жалость, относилась к Петтигрю с затаённой злобой. Издевалась, принижала, старалась как-то задеть… До Бродяги с Сохатым ей в любом случае было далеко — слишком уж девица Блэк получила хорошее воспитание. А эти двое о своём словно забывали на время учёбы в Хогвартсе. Вообще, Питер точно не хотел покидать Герту. Ни в коем случае! К девочке он привязался, относился к ней явно лучше, чем к любому другому из своих «хозяев», — особенно если речь идёт про дьявольских близнецов, — да и просто как человек она ему нравилась… но выбора у него особенно не осталось: спустя пару дней пребывания в распределительном детском центре было решено, что опекунство на себя возьмёт семья Скамандер. Это были прекрасные новости, на самом деле. Просто замечательные для Герты: Питер даже не сомневался, что в семье Скамандеров ей будет намного лучше, чем у тех же Дурслей. Поттер никто не стал бы попрекать куском, — а едят маленькие маги всё-таки больше обычных людей, — всё её спонтанное детское волшебство было бы под надзором взрослого опытного волшебника, да и к врачу её бы наконец сводили. Давно пора, если уж совсем по-честному; Питер бы занялся этим в первую очередь, если бы мог. Но у него, во-первых, лапки. А во-вторых, он и без того слишком много внимания привлёк к себе, своей странности и необычности, когда спалился перед Гертой с пакетом консервов, чтобы по-крысиному настаивать на докторе. Хорошо ещё, что девочка была доверчивой, — слишком доверчивой, если кто спросит Петтигрю! — и не знала толком, что может быть в волшебном мире, а чего в нём точно есть. Именно вера Герты в магию и хорошее, доброе волшебство, спасли Питера от разоблачения. Поттер считала его кем-то вроде умной мыши из мультфильма «Золушка». А не тёмным злым колдуном, который только и ждёт ночного часа, дабы сотворить зло… хотя второе, на секундочку, было намного ближе к правде. Питер остановился и почесался. Брезгливо принюхался — под платформой пахло вполне ожидаемо, нечистотами. Эх… придётся шкурку пачкать. Как-то отвык он за год жизни с Гертой от подобной жизни; возвращаться к грязи не было никакого желания. Найдя место почище, он обернул хвост вокруг тела на кошачий манер и принялся грустно его чистить. Кожных чешуек практически не было — Питер за своим крысиным тельцем в последнее время очень хорошо следил, да и Герта никогда не отказывала ему в помывке. Да, в Хогвартсе это сделать было удобнее и проще; однако даже у Дурслей Поттер умудрялась пронести крысу в уборную, и Питер мог почиститься в раковине под струёй тёплой водички. В конце концов, ему что раковина, что ванная — один драккл всё огромное. Вот человеком он бы конечно уже в раковине не помылся… хотя в семействе Уизли иногда приходилось обходиться и этим. Клан у рыжих большой, а туалет с душем всего один. На девять человек и одного упыря! Его передёрнуло. Обняв свой хвост, Питер тяжело вздохнул и сразу же расчихался: как же гадко здесь пахло! И не уйти он не мог… одно дело, когда ты умный и странный крыс перед девочкой, что до сих пор верит в волшебное волшебство; совсем другое — быть необычным животным рядом с магозоологом, у которого Герта будет жить следующий месяц до Хогвартса. Да Ньют Скамандер первым же делом проверит Питера на анимагию! Удивительно ещё, что так же не поступил его сын-внук. О чём Рольф думал? Или не думал вообще? Питер, конечно, пытался ему лишний раз на глаза не показываться, но в последние недели в Хогвартсе Петтигрю всё равно был у него на виду, так или иначе. Не мог же он отпустить троих подростков навстречу приключениям в этом огромном и полном опасностей замке?.. …он и сам признавал, что, учитывая его прошлое, подобные мысли могли показаться крайне странными. Ох, если бы его мать узнала, что Питер в крысиной шкуре в свои пятнадцать бегал по лесу в компании двух благородных полудурков и одного не контролирующего себя оборотня… наверняка оборвала Питеру уши — и была бы права, на самом деле. Но это наверное нормально; пожив с Уизли почти десять лет, Питер понял, что у всех детей до определённого возраста отсутствует инстинкт самосохранения. Когда хозяйкой Петтигрю стала Герта, он смог сделать более широкую выборку и только подтвердил свою теорию: ни Поттер, ни её Грейнджер не были в родстве с Уизли, а того самого инстинкта и в них оказалось крыс наплакал. Да и в других гриффиндорцах всё было так же. Что в старом поколении, что в нынешнем. Питер мог побиться об заклад, что… На подползшего поближе крыса Петтигрю зашипел. Дикий незнакомец подпрыгнул от резкого звука и убежал, напуганный чужой агрессией. Питер недовольно встряхнулся и, высмотрев дорожку почище, пошёл дальше. У него впереди было дли-и-инное лето… мда. И что ему теперь делать? Куда идти? Лишаться спокойной и приятной жизни не хотелось; раскрываться перед Гертой как взрослый мужчина-анимаг тоже. Поттер будет плевать, что Питер себя и человеком-то уже практически не считает, а лишаться её хорошего отношения Петтигрю не был готов. Эх… как сложно жить, получается. А всё этот Скамандер виноват: спасибо ему, конечно, за бдительность и неравнодушие, но почему бы ему не закрыть глаза на странности одного отдельно взятого крыса? Питер резко обернулся и встал столбиком. Крыс, которого Петтигрю напугал немного ранее, попытался сбежать, но запутался в лапах и поскользнулся. Плюхнувшись на пузо, животина растянула лапки и перевернулась на спину — типа подчиняется, что ли… Тьфу ты. Питер пошёл дальше. Незваный крыс, немного полежав, встряхнулся и встал на лапки. За Петтигрю он шёл, отставая на значительное расстояние, но при этом не теряя анимага из виду. «Ну что пристал-то, — с раздражением подумал Питер, резко оборачиваясь; крысюк-сталкер тотчас нырнул под мокрый крафтовый пакет и затаился, словно его тут даже не было, — уйди, болезный!» Крысюк не ушёл — ни в этот день, ни в другой. Так и остался с Питером, до самого конца лета. Признаться честно, за этот месяц Петтигрю уже не раз успел пожалеть о собственном решении «не попадаться Скамандеру на глаза». Ну серьёзно: минута позора, ужас в глазах Поттер, зато потом — комфортабельная камера в Азкабане за татуировку на предплечье. Или быстрый и нежный поцелуй дементора. А не… вот это всё. За месяц Питер узнал больше о жизни настоящей крысы, чем за всю историю своих пряток от сумасшедшего Бродяги. Петтигрю научился прятаться по-настоящему, как грызун — так, что его не находили ни коты, ни голодные бездомные псы, ни более опасные патрульные. Прибившийся незнакомец, - Петтигрю мстительно звал его Паршивцем, - оказался очень полезен, потому что знал, как надо жить на "природе". С платформы Питер не уходил — здесь было много еды, тепло и относительно спокойно. И здесь определённо пройдёт кто-то из учеников Хогвартса. Хотя бы та же Грейнджер. Питер не собирался полностью покидать Герту, так что в новом учебном году быть Поттер снова его хозяйкой. В конце концов, она заплатила за паршивую, грязную крысу целый галеон! Да и привязчивой была эта девчонка; Питер не мог позволить, чтобы она осталась одна… без питомца. Ну не считать же полярную сову, которая легко жила что с Гертой, что без неё, близким другом? Птицы… в них не было никакой привязчивости. Тридцать первого августа Питер заприметил одного из учеников Хогвартса, — его он определил по школьной форме, — и заскочил к нему в багажную тележку. К вящему ужасу Петтигрю, ребёнок оказался рыжим, как морковь — на платформу девять и три четверти Питера возвращал Рон Уизли.