Сердце труса - самое верное

Ближе к Рождеству жертв стало на пять больше. Под удар попали не только ученики, но и, к большому удивлению всех вокруг, Почти Безголовый Ник. Правда, он стал не столько жертвой, сколько спасителем: мальчишка, увидевший василиска через призрачное тело, окаменел, как и все остальные. А мог бы и умереть... Питер считал невероятной удачей, что ни один из учеников серьёзно не пострадал. Более того, все новые жертвы оказались в своём положении исключительно из-за собственного непослушания: все они, как один, пренебрегали правилами, введёнными Ньютом. За что и поплатились. Дисциплина после этого простого вывода возросла во много раз. Даже близнецы Уизли, известные балагуры и нарушители всяких правил, послушно передвигались в составе небольших групп с учителями во главе и не думали о том, чтобы покинуть гостиную Гриффиндора после объявленного комендантского часа. Питер удивлялся этим двум, как новому чуду света; также он был им благодарен, потому что Фред и Джордж поддерживали Герту. Как могли, как умели… у Питера, когда он видел их шуточки и крошечные фейерверки, вылетающие из книги Герты, возникал только один вопрос: что же эти двое не поддержали так свою сестру, когда той это было так нужно? Чужая голова, к сожалению, потёмки, так что ответа на этот вопрос у Питера не было. А вот сомнений в безопасности Герты — хоть отбавляй. Потому что Джинни, — не получившая поддержки Джинни, страдающая от одиночества, попавшая в какое-то проклятие, — смотрела на то, как близнецы вьются возле печальной Поттер, и озлобленно поджимала губы. Питер точно был уверен, что, будь Джинни в своём уме, она бы никогда такого не сделала. Но что-то с ней происходило; что-то настолько тёмное и нехорошее, что даже хвалёные преподаватели Хогвартса этого не замечали. С другой стороны, учителя были заняты наведением дисциплины и поиском причин окаменения учеников — что им до странного поведения маленькой девочки, которая оказалась никому не нужна? Питер хорошо знал Джинни. Он мог бы дать ей множество не самый приятных описаний, однако Петтигрю никогда бы не назвал младшую из Уизли «злой» или даже «озлобленной». Ну не было в этой девочке даже ростка подобного негатива; она и завидовала-то по-лёгкому, никогда не давая прорастать этому неприятному чувству в своём сердце. И тут такие выражения лиц, такие неприятные взгляды… в общем, Питер только уверился в том, что Джинни была под каким-то влиянием; ну не могла девочка настолько измениться за год, что Петтигрю её не видел. Ему крайне повезло, что Герта не нарушала лишний раз комендантский час и не пыталась ходить по Хогвартсу одна. Всё меньше нервов для одного старого крыса. Напротив, малышка Поттер окружила себя кучкой однофакультетниц и никуда не выходила одна — даже в туалет. Пять дней в неделю Герта проводила в Больничном Крыле, однако два оставшихся она была вынуждена ночевать в башне Гриффиндора — такие условия поставил девочке… Снейп, заботящийся о её ментальном здоровье. Почему-то Снейп проявлял к ней много участия, примерно наравне с Рольфом и Ньютом. Снейп! Не МакГонагалл. Сопливиус, — хотя, пожалуй, уже будет неправильно его так называть, раз уж он сумел перерасти свою неприязнь к дочери Сохатого, — долго разговаривал с Гертой, оставив девочку у себя после урока. Зелья Поттер посещала без перебоев; Питер считал, что это было знаком благодарности к Северусу, как к человеку, который о ней позаботился. Потому что так же Герта приходила на ЗоТИ, но только до тех пор, пока лекции продолжал начитывать Ньют. Стоило лишь Локхарту окончательно выздороветь и вернуться к преподавательской деятельности, как Герта резко прекратила посещать его дисциплину. И как бы Гилдерой ни стенал по этому поводу, своего он не добился. Плевать Поттер хотела на все его ужимки, по-хорошему; в заиндевевших зелёных глазах не было ни капли любви или сочувствия к мужчине. Так вот, Снейп. Он долго убеждал Герту, что с болезнью Гермионы жизнь не закончилась, но в итоге почти ничего не добился. Поттер кивала, мягко улыбалась и соглашалась с каждым словом мужчины; даже Питеру было ясно, что все его уверения она пропускает мимо ушей. Поэтому Снейп, тяжело вздохнув, поставил условие: два дня Герта ночует в башне своего факультета и не пытается сбежать оттуда к подруге. — Иначе я запрещу вам вход на территорию Больничного Крыла вовсе, — припечатал Снейп. — Хм… В этом «хм» от Герты не было ничего хорошего; в отражении стеклянных дверец от шкафов с ингредиентами Питер увидел, как стекла с лица девочки мягкая улыбка. Некоторое время Поттер смотрела на зельевара, однако в битве взглядов он выиграл, поэтому Герта в итоге согласно кивнула. Деваться ей было на самом деле некуда. Патовая ситуация. — Я это делаю ради вашего же благополучия, мисс Поттер, — сказал тогда Снейп девочке, уже провожая её до гриффиндорской башни. — И я надеюсь, что вы это понимаете. Герта засунула руку в карман, в котором лежал Питер, и коснулась его шёрстки ледяными пальцами. Успокаивала себя, значит. — Понимаю. Только от этого не легче. Северус остановился и повернулся к девочке. Питер высунул нос из кармана, смотря на возвышающегося перед второкурсницей мужчину. Лицо у Снейпа было… неописуемое. — Ваша жизнь не заканчивается с потерей другого человека, как бы вы его ни любили, — тихо сказал мужчина. — Тем более что с вашей подругой всё в порядке. Нужно лишь немного терпения, чтобы всё вернулось на круги своя. Понимаете? — Понимаю, — повторила Герта, смотря прямо на мужчину. — Только от этого мне всё авно не легче. Снейп поджал губы и, резко развернувшись, — полы его мантии хлестнули Герту по ногам, — продолжил идти вперёд. Больше к этому разговору он не возвращался, словно посчитав свой долг выполненным. Но, честно говоря, даже того, что он сделал, было вполне достаточно, чтобы Герта понемногу оживала. Вынужденное переселение в башню Гриффиндора, — даже если это было всего на два дня в неделю, — потихоньку возвращало Поттер в реальность. Герта всё так же дежурила у кровати подруги, но также она начала ходить на занятия и вести конспекты, чтобы отдать те Гермионе, когда она проснётся. Девочка ходила в библиотеку, продолжила укреплять свои полудружеские связи с окружением и много улыбалась, но её глаза… Питер надеялся только, что, когда Гермиона очнётся, появившийся на зелени радужек иней растопится. Вместе с Рольфом Герта изучала василисков; также девочка напросилась помогать парню с поиском проклятия, которым можно было бы подчинить Короля Змей. Дело шло туго, потому что василиски были невосприимчивы к внешней магии так же, как и драконы — а значит, подчинить эту зверюгу никто бы не смог. После нескольких недель бесполезных поисков Питер, чувствуя себя мышью из сказки, небрежным мановением хвоста смахнул с полки книгу о магической Индии. — Ну конечно! — Рольф хлопнул себя по лбу, только видя обложку. — Мерлин всемогущий, Герта, всё же просто, как два плюс два! — Ты о чём? — Змееусты! Змееустность! Мне надо… сейчас, — он достал из кармана кристальную бабочку, — я наговорю отцу, ты послушай. Сама поймёшь. Вяло развалившись на полке среди нагромождения других книг, Питер слушал догадки Рольфа о том, что василиском управляет кто-то, кто может говорить со змеями. Сам бы Петтигрю до этого не дошёл, пожалуй, но в последнее время Герта, его маленькая картавая девочка, настолько напоминала Питеру Тёмного Лорда, что ассоциации самостоятельно всплывали в мозгу. Пока Рольф передавал свой инсайт отцу-деду, находящемуся неизвестно где, Герта рассматривала книгу перед собой. Коллекционное издание, обложка — истинное произведение искусства. Индия — это ведь в первую очередь змеи. Большое количество змей; больше всего магическая Индия известна своими змееустами, поставками редчайших ядов по всему миру и тем, что на этой территории до сих пор сохранялся стойкий политеизм. В обложке сочетались все эти аспекты: богиня-змея держала перед собой большой кувшин, полный яда. Герта погладила змеек у ног богини и неожиданно зашипела. Питер ощутил, как шерсть у него встаёт дыбом; Рольф запнулся и замолчал, удивлённо смотря на девочку. Петтигрю этот звук ни с чем бы не перепутал: именно так Тёмный Лорд общался со змеями… …именно так он приказывал рептилиям убивать и жалить его несчастных жертв. — Пап, у Герты дар змееуста, — сориентировался Рольф, удивлённо моргая; кристальную бабочку он держал у самого лица, так что тонкие её крылышки то и дело задевали едва пробивающуюся на молодом лице щетину. — Возвращайся в школу, пожалуйста… Герта подняла взгляд на Рольфа и непонимающе нахмурилась. — Что-то не так? — спросила она, откладывая книгу на колени. Питер принялся нервно чистить хвост, пытаясь взять себя в руки. В маленькие, потные, трясущиеся крысиные лапки! — Всё нормально, — после небольшой заминки ответил Рольф. — Только нам с тобой, кажется, надо кое о чём поговорить…