Коннектикут, Новая Британия
Расставание. Это всегда грустно, даже если ты инициатор. Но когда ожидания совершенно не совпадают с реальностью, лучше не пытаться спасти то, чего никогда и не было. Чонгук с детства верил в любовь. Такую, чтобы один раз и на всю жизнь. Невероятную, чистую и светлую, потому что сам был весь как на ладони, словно открытая книга. Не мог притворяться, играть определённую роль и улыбаться, когда на душе погано. Был честным с окружающими и с самим собой, того же ожидая от других. Разочарование. Когда пробуешь его на вкус, оно горько-солёное. Хочется сплюнуть и долго полоскать рот, пытаясь смыть отголоски прошлого. Возможно, это у него были слишком завышенные требования и проблема вовсе не в его партнёре. Но как быть с потерянным доверием? Лиам просил дать ему шанс, стоял на коленях и умолял о прощении. Но Чонгук был непреклонен. Невозможно строить отношения с человеком, который считает, что мимолётный поцелуй — это не измена, а просто маленькая шалость. Только не для него. Если любить, то всецело. Если растворяться, то без остатка. И прощать такое он был не намерен. Потому что предавший единожды сделает это снова. Чтобы хоть как-то переключиться, Чон уехал к родителям на лето. Они давно звали, а он сейчас, как никогда ранее, нуждался в смене обстановки. Так что звёзды сошлись — и Чонгук уже ехал на такси по знакомым улочкам, где прошло всё его детство. Когда ты возвращаешься домой спустя долгое время, всё кажется каким-то другим. Маленьким и неузнаваемым. И даже люди словно нарисованные, а ты улыбаешься, как дурак, прислонившись щекой к холодному стеклу автомобиля. Его усыновили ещё младенцем, но Чонгук никогда не чувствовал себя лишним в этой семье. Парня растили в любви и дали хорошее образование, а когда ему исполнился двадцать один, с пониманием отнеслись к желанию вернуть свою настоящую фамилию. Когда машина притормозила у подъездной дорожки, стеклянная дверь распахнулась — оттуда выбежала миниатюрная блондинка. Его младшая сестра, с которой в детстве они много воевали, а сейчас были самыми лучшими друзьями. — Чонни! — взвизгнула Роуз. — Наконец-то! Девушка повисла на шее брата и звонко рассмеялась, когда он побросал сумки и закружил её в воздухе. — Соскучилась, печенька? — поставив её на землю, спросил Чонгук. — А то! Видеосвязь уже осточертела! Мы же не виделись целую вечность! — причитала она по пути. — Мама там столько всего наготовила, ты обалдеешь! Дом претерпел значительные изменения, но запах остался тот же. Его не спутать ни с чем и не описать одной фразой. Это смешение чего-то особенного, но очень ценного и неповторимого. Так пахнет счастье. Когда в семье царят любовь и взаимопонимание. Чонгук зажмурился и вдохнул полной грудью, наслаждаясь первыми секундами возвращения. Потому что через пару мгновений его заобнимала мама, причитая, как же он исхудал, сжал в объятиях отец, ободряюще хлопая по плечу, и с ног до головы облизал Гюнтер — белоснежный самоед, которого им семь лет назад подарили на Рождество. — Ну всё, всё! — стонет Чонгук, прижатый к стене. — Уберите кто-нибудь это лохматое чудо! Мама и правда расстаралась, приготовив самые любимые блюда сына. А потом расплакалась прямо на кухне, когда Чонгук тихо подошёл сзади, прижался к спине, обнимая, и прошептал: «Спасибо!» Он действительно был благодарен семье за поддержку и опору. Особенно сейчас, когда на душе кошки скребли. Весь вечер они болтали обо всём на свете, жарили барбекю на заднем дворе, а потом долго гуляли с Роуз и Гюнтером. А наутро по традиции всем семейством отправились на службу в храм. Чонгук уже давно отвык от этого, но, вернувшись домой, беспрекословно пошёл вместе с остальными. — У нас, кстати, новый священник, — неожиданно говорит Роуз, проверяя входящие сообщения. — Закачаешься! — Она прижимает ладони к груди и мечтательно закатывает глаза. — Рози! — одёргивает её мама. — Нельзя так говорить о преподобном! Ей хоть и восемнадцать, но иногда она ведёт себя словно дитё. Смешно морщит нос, закатывает глаза и постоянно пытается кому-то что-то доказать. Маленькая фурия, готовая влезть в любую авантюру. Такая же эмоциональная и открытая, как брат, хоть они и неродные по крови. — Ты втюрилась, что ли? — усмехается Чон. — Да я давно с таким рвением не ходила на мессы! Сейчас сам увидишь, — прикрыв ладошкой рот, шипит сестра, чтобы родители не слышали. Храм в их районе был очень красивый. Там всегда служил довольно строгий священник, сколько Чонгук себя помнил, и под монотонное чтение Писания парень постоянно клевал носом. Он не считал себя шибко верующим, но спокойно относился к таким воскресным походам, отдавая дань уважения родителям. Для них это было важно. Как обычно, у двери в храм стоит кропильница со святой водой. Чонгук машинально обмакивает пальцы, чтобы перекреститься, и следует по узкому проходу. Прихожане, как правило, одни и те же, поэтому все занимают свои привычные места, дожидаясь преподобного. Парень стыдливо прикрывает ладонью рот, подавляя зевок. Организм уже в предвкушении долгого и нудного слушания чужого чтения. Но когда появляется он, у Чона округляются глаза. Слишком красивый для священнослужителя. Этот человек будто светится изнутри, излучая какую-то особую энергию. Улыбается прихожанам и мягко произносит: «Приветствуйте друг друга с миром и любовью». Со всех сторон слышится: «Мир вам!» — но Чонгук зависает, пристально разглядывая мужчину. Ему лет тридцать, не больше. Высокий, статный и весь какой-то фантастический. Будто здесь сейчас идут съёмки какого-то голливудского кино, а этот человек — нанятый актёр, переодетый в строгую рясу. Но даже она ему к лицу. Потому что внешность какая-то невероятная! — Ты рот-то прикрой, братишка! — Рози толкает его в бок. — Мир вам! — говорит она чуть громче. — Мир… вам, — ошарашенно бубнит Чонгук. — Это он? — Ага. — Ну-ка замолчали оба! — цыкает на них мама. Ещё никогда Чон не слушал Священное Писание с таким интересом. Он ловил каждое слово мужчины и следил за чужими губами, которые тот периодически облизывал. Изучал его мимику и наклоны головы, взмахи ресниц и то, как преподобный медленно перелистывает страницы длинными красивыми пальцами. Вскоре начинается причастие, поэтому верующие покидают свои места, выстраиваясь в очередь. И когда она доходит до Чонгука, они наконец встречаются глазами. На мгновение ему кажется, что священник удивлён, но тут же берёт себя в руки, протягивает ему гостию и бархатным голосом произносит: «Тело Христово». Указательный палец касается нижней губы Чонгука. Скорее всего, не нарочно, но от такого жеста парень чуть не теряет священный дар, робко шепчет в ответ: «Амен» — и кланяется. Вблизи он ещё краше, чем издали. Волнение проявляется диким сердцебиением, которое набатом стучит где-то в районе горла, норовя вовсе выскочить наружу. Чон гонит от себя дурные мысли, просит прощения у бога и молча выходит из храма. Задумчиво идёт по дороге, ни с кем не разговаривая, и даже болтушка Рози затихает, искоса поглядывая на брата. Она заходит к нему в комнату спустя пару часов и пихает в бок, пугая неожиданным появлением. Чонгук растянулся на кровати, воткнув в уши наушники и прикрыв глаза. Всполошился от чужого прикосновения и нехотя выключил музыку. — А стучаться не учили? — бубнит он. — Чонни, я честно тарабанила довольно долго, но ты с этими затычками словно на подводной лодке! — оправдывается девушка. — Ох, точно, — вынимая наушники, соглашается Чонгук. — Чего хотела? — Мама сказала, что скоро обед. А ещё я пришла спросить: чего ты такой хмурый сделался, когда мы вышли из храма? Увидел кого-то? — интересуется Роуз. — Нет, всё в порядке, — отмахивается Чон. — Как тебе наш новый преподобный Ким? — с улыбкой шепчет сестра. — Ты была права: впечатлил меня, — задумчиво тянет Чонгук. — Он кореец, как и ты, представляешь? Удивительное дело! — восклицает девушка. — Рози, мы не единственные корейцы в Коннектикуте, — смеётся Чонгук. — Но меня другое удивило… — Что? — Почему настолько красивый человек подался в священнослужители? — сетует парень. — Вот и у меня первая мысль была такая же! — смеётся Рози. — Как увидела его, так и обалдела! А голос какой, боже-е! — Она падает на кровать рядом с братом. — Сегодня я впервые не засыпал во время мессы, — хохочет Чон. — Говорят, он живёт на соседней улице, но я не уверена. Сколько ни пыталась выяснить, не удалось, — вздыхает сестра. — А зачем это тебе? — удивляется Чонгук, облокачиваясь на руку. — Не знаю, он мне кажется какой-то очень интересной и загадочной личностью. — Возможно, так оно и есть, но копать под преподобного — это уже перебор, — смеётся Чонгук. — Кстати, а зовут его как? — ненароком интересуется он. — Тэхён. Ким Тэхён… Приехал в Новую Британию пару месяцев назад, и количество прихожан за это время увеличилось в разы. Все приходят поглазеть на нового священника. Есть в нём что-то такое доброе, светлое, даже не знаю, как объяснить. Всё хочу сходить на исповедь, но как представлю, что должна свои грехи ему рассказывать, так задвигаю эту мысль подальше. Не готова пока, — вздыхает девушка. — Нда-а, я бы тоже не рискнул, — ухмыляется Чон, представляя эту картину. После обеда все разбрелись по своим делам, а Чонгук со спокойной душой сел за ноутбук и решил поискать информацию об этом Ким Тэхёне. Чем-то он его зацепил и никак не выходил из головы… Информации в сети было мало — от слова совсем. Нашлась одна-единственная фотография из Хартфордской семинарии, которую явно делали во время поступления. Если судить по датам окончания обучения, Тэхёну сейчас было примерно двадцать девять. — Значит, старше меня на целых пять лет… — задумчиво произносит Чонгук, листая вкладки. Он и сам не знает, зачем так дотошно выискивает хоть что-то о нём. Вскоре на одном из сайтов попадаются статьи из Кромвельской прессы, и все они о достижениях Кима и его многочисленных заслугах. То, что он лучший, у Чона не было никаких сомнений. Никогда ещё парень так не ждал воскресной мессы, а когда наступил день похода в храм, Чонгук первым проснулся и спустился на кухню, чем сильно удивил домашних. — У-у, кажется, скоро случится апокалипсис, — хихикает Роуз, глядя на бодрого брата. В этот раз ему показалось, что преподобный задержал на нём взгляд чуть больше. Чонгук успел рассмотреть крошечную родинку на кончике носа и глаза цвета тёмного шоколада. — Тело Христово. Пальцы снова коснулись нижней губы, протягивая гостию. — Амен, — произнёс Чонгук и нехотя разорвал зрительный контакт, низко кланяясь. — Ты слишком откровенно на него пялишься! — прошипела Рози по пути к выходу из храма. — Я уже начинаю ревновать! — Сис, он священник! Может, найдёшь себе предмет для воздыхания в другом месте? — смеётся Чон. — А ты? — А что я? — Да ты так ни на кого не смотрел! Даже на этого своего Лиама! — возмущается Рози. — Откуда тебе знать, как я на кого смотрю? Мы живём в разных городах, — спорит с ней парень. — Видела по видеосвязи. И не говори мне ничего! Роуз и правда знала брата как облупленного, поэтому, когда ввалилась в его спальню с круглыми глазами, сообщая, что только что видела Тэхёна на улице с собакой, уже знала, кто в ближайшее время будет активно гулять с Гюнтером. Чонгук абсолютно не представлял, по каким улицам ходит священник, но тот казался неуловимым. Иногда Чон шёл один, а порой за ним тащилась сестра, развлекая своими рассказами и шуточками, но всё было безрезультатно. Никакого Кима с собакой они так и не повстречали… — Наверное, тебе показалось, — предполагает Чонгук. — А вот и нет! Это точно был он! — оправдывается Рози. А столкнулись они совершенно неожиданно в местном супермаркете. Чонгук стоял в очереди у кассы и переписывался с другом, не замечая никого вокруг. — Не подадите мне бутылку воды? — доносится из-за спины, и он сразу узнаёт этот голос. Медленно оборачивается и удивлённо смотрит на мужчину. На нём белая футболка, потёртая джинсовка и тёмно-синие брюки, обтягивающие стройные длинные ноги. Чонгук задерживает взгляд на выпирающих ключицах и шумно сглатывает. К такому жизнь его не готовила. Отчего-то он думал, что преподобный и в обычное время ходит по городу в рясе, а не в повседневной одежде. — Вам нехорошо? — участливо спрашивает Тэхён. — Что? — спохватывается Чонгук. — Вид у вас бледный… — констатирует мужчина и хмурится. — Вы что-то просили? Простите, я задумался, — говорит парень. — Воды. — Он кивает на полку, возле которой стоит тележка Чонгука. — Ох, извиняюсь! Да, конечно! — засуетился Чон, протягивая литровую бутылку мужчине. — Не сразу узнал вас, Преподобный. — Парень кланяется, чувствуя, как чужие пальцы задевают собственные. Его словно прошибает насквозь разрядом электрического тока. Это настолько неожиданно, что Чон поспешно убирает руку. Вроде ничего особенного, но реакция собственного тела откровенно напугала. — Благодарю. — Ким тепло улыбается. — Вы здесь в гостях у Роджерсов? — неожиданно спрашивает он. — Что-то вроде того. Я приёмный сын, давно живу отдельно. Приехал на лето, так сказать, сменить обстановку. — Ясно. — Тэхён понимающе кивает. — Передавайте привет родителям и сестре. Его очередь подошла, поэтому священник отворачивается, поспешно выкладывая содержимое тележки на ленту, а Чонгук бесстыже пялится на его задницу до тех пор, пока полноватая кассирша не голосит ему на ухо: «Оплата картой или наличными?!» Чон вздрагивает от неожиданности и роняет телефон, чертыхаясь себе под нос. Поднимает мобильник и расстроенно смотрит на разбитый экран. — Твою мать! — цедит он, но тут же испуганно вскидывает глаза на преподобного, который ещё не покинул супермаркет. — Простите, — виновато шепчет он, краснея от стыда. Ким Тэхён кивает с улыбкой и, подхватив несколько пакетов, следует к парковке. Весь день Чонгук прокручивает в голове эту неожиданную встречу. В магазине Тэхён выглядел не как священник, а как обычный парень. Чертовски красивый, нужно сказать… И хрен с ним, с телефоном, когда перед глазами эти ключицы. — Да что ж ты будешь делать?! — стонет Чон. — Уходи из моей головы! Но преподобный прочно овладел всеми его мыслями и фантазиями. От этого было чертовски плохо и невыносимо стыдно. Потому что хуже и не придумаешь. Запасть на священника — это ж уму непостижимо! Единственный плюс, которому искренне обрадовался парень, — за всё это время он ни разу не вспомнил о бывшем. Заблокировал его ещё в день расставания, но предполагал, что будет думать о Лиаме и, может, даже скучать… Но всё было так, будто его никогда и не было. Сходив на очередную мессу, Чонгук понял, что на этом его покой закончился и началась тревожная жизнь сумасшедшего сталкера. Он бы никогда не подумал, что докатится до того, что будет следить за священником. Но Чону срочно нужно было выяснить, в каком доме он всё-таки проживал… Передвигался Ким на стареньком «ниссане» грязно-синего цвета, и Чонгук очень надеялся, что преподобный не знал, как выглядит отцовский «форд». Ехать за автомобилем по пустынным улицам было весьма проблематично, и парню постоянно казалось, что на очередном светофоре его просто-напросто спалят. Но «ниссан» продолжал движение и неожиданно свернул на подъездную дорожку одного из домов, находящихся в соседнем квартале. Чонгук зафиксировал адрес и проехал мимо, радостно улыбаясь. — Не так уж и далеко от нашего дома, — довольно произносит он, выкручивая руль направо, но не замечает несущейся на него машины. Слышатся визг тормозов и лязг металла, после чего Чонгук чувствует смачный удар подушки безопасности прямо в лицо. Дальше темнота…***
Ким Тэхён почти сразу понял, что этот парень его пасёт. Преподобный прекрасно знал семью Роджерсов и их автомобиль тоже, потому что не раз пересекался с ними на парковке у храма. «Если он возомнил себя следопытом, бог с ним, пусть едет…» — думал священник, выезжая на основную дорогу. Нужно отдать Чонгуку должное: он держал приличную дистанцию и в целом не привлекал внимания. В какой-то момент Тэхён даже предположил, что парень и вовсе его не преследовал, но, когда завернул к чужому дому, заметил, как тот притормозил, запоминая адрес, а потом дал по газам. Всё бы ничего, но дальше случилось непредвиденное… Звук врезающихся друг в друга автомобилей ни с чем не спутать. В животе что-то ухнуло, и Ким резко сдал назад, выкручивая руль. — О нет! — с ужасом прошептал священник, глядя вперёд. «Форд» Роджерсов был почти всмятку, пригвождённый к широкому стволу дерева каким-то кроссовером. Тэхён резко затормозил у обочины и выбежал из автомобиля, направляясь к месту аварии. Всё произошло буквально пару минут назад, поэтому очевидцы только-только стали подтягиваться. Один из водителей выбрался самостоятельно, и было видно, что он не сильно пострадал. А вот из «форда» так никто и не вышел. — Вызовите медиков! — бросает преподобный какому-то мужчине. Парень на водительском сидении был без сознания, а из носа струилась кровь. Тэхён просунул руку и отстегнул ремень безопасности, проверяя пульс. Где-то вдалеке уже слышалась сирена скорой помощи, но Ким задержался у его лица, замирая на пару мгновений. Вся эта ситуация ему очень не нравилась. Отчего-то преподобный чувствовал себя виноватым, хотя до сих пор не был уверен, что этот человек следил за ним. Но посчитал, что лучше поехать в госпиталь, чтобы убедиться в невредимости этого горе-водителя, который, как выяснилось, вылетел на красный свет. Ему позволили сесть в скорую только потому, что он был в рясе священника. Проверили жизненные показатели пострадавшего и нет ли переломов. Из обрывочных слов медиков Тэхён понял, что вроде бы ничего критичного, поэтому на парня надели кислородную маску и оставили в покое. Ким смотрит на симпатичное лицо и вздыхает. Меньше всего священник хотел вот таких приключений на свою голову… Он же почти с самой первой их встречи почувствовал что-то не то. Этот молодой человек вёл себя не как все остальные. Тэхён давно привык к своей смазливой внешности и уже не обращал внимания на такие взгляды. Но тут было кое-что иное… На него смотрели с восторгом, слегка удивлённо, пряча восхищение и желание прикоснуться. Он чувствовал это без каких-либо слов и злился на самого себя ещё больше, потому что вдруг стал выискивать каждое воскресенье этого парнишку в толпе прихожан. Просто фиксировал взглядом его силуэт и с улыбкой продолжал чтение, а когда тот подходил за гостией, сердце как-то особенно трепетало. Так не должно было быть… Он от этого всего сбежал. Спрятался в семинарии, столько лет боролся с самим собой… И ради чего? Чтобы в конечном итоге повстречать свою погибель в Новой Британии? Нет… Тэхён этого не допустит! Слишком долго он выстраивал собственный идеальный мир, чтобы всё рухнуло в одночасье! «Тогда почему я сейчас еду в скорой да ещё и сжимаю чужую ладонь?» Неожиданно звонит телефон — Ким понимает, что явно не его. Осторожно достаёт из брюк парня вибрирующий мобильник и смотрит на экран: «Номер скрыт». Нерешительно смахивает пальцами и произносит: — Алло. — Чонгук! Ты где? — выкрикивает чей-то голос. — Э-эм, это не он. Дело в том, что ваш друг попал в аварию, — нерешительно начинает священник. — Что? Он жив? — тут же спрашивает испуганный голос на том проводе. — Да, всё в порядке, просто сейчас немного без сознания… «Кошмар! Что я несу?» — А вы кто? Врач? — спрашивает собеседник. — А вы? — неожиданно интересуется Тэхён. — Вообще-то я его парень! — выдыхают на том конце. — Он не брал трубку. Мы поругались — вот я и решил с ним связаться с другого номера. Если придёт в себя, скажите, что Лиам ему звонил, ладно? — Хорошо… — озадаченно отвечает Ким. Теперь он знает, что его зовут Чонгук. А ещё убедился в том, что тот гей и состоит в отношениях. Пока этого бедолагу торопливо катят по коридору госпиталя, преподобный семенит рядом, словно близкий родственник. На ресепшене у него наконец спрашивают, кем он приходится пострадавшему, а Тэхён нерешительно мнётся, не зная, что ответить. «Действительно, а кем?» — проносится в его голове. Но наличие рясы каким-то магическим образом даёт пропуск везде и всюду. Священников чтят и уважают. Они не могут обманывать и нарушать законы. У них даже как-то и спрашивать неприлично, что он тут забыл. Безусловно, родным уже сообщили, но, пока они едут, Тэхён решил побыть рядом, чтобы окончательно убедиться в невредимости парня. За тканевой перегородкой никого нет. Слышатся голоса. Обычная больничная суета, которая где-то там… далеко… Чонгука подключили к разным датчикам, измеряющим сердцебиение, дыхание и прочую ерунду. Ким снова хмурится, понимая, что не должен делать этого, но рука сама тянется к тёмным шелковистым волосам, разметавшимся по подушке. Пальцы ныряют в густую шевелюру и касаются головы, чуть массируют и перебирают пряди, тогда как глаза жадно запоминают каждую чёрточку на лице. Священнику до этого не удавалось особо рассмотреть его, да и сейчас мешала ненавистная кислородная маска. Но густые брови и пушистые ресницы он всё-таки видел, а ещё крошечный шрам на щеке, по которому скользнули пальцы… Неожиданно чужие глаза приоткрылись и попытались сфокусироваться, но тут же испуганно зажмурились, понимая, кто перед ним. «Может, это галлюцинация?» — подумал едва пришедший в себя Чонгук. Но когда проморгался, видение никуда не исчезло. Ким Тэхён сидел возле него и с тревогой смотрел прямо в глаза. Самое удивительное, что он чувствовал его прикосновения. К волосам и лицу… Это точно было! Чон попытался сорвать маску и что-то сказать, но преподобный накрыл его руку своей и помотал головой. — Нельзя… — строго произнёс он, и парень покорно разжал пальцы. Но смотреть на него никто не запрещал. Ради такого можно было и в аварию попасть! Чон с трудом соображал, как он тут очутился, но последние секунды перед отключкой помнил очень хорошо. Судя по всему, преподобный услышал, как столкнулись автомобили, поэтому и оказался на месте происшествия. А значит, понял, что тот за ним следил… Полная жопа. — Я догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь, — хрипло начинает священник. — Просто забудь об этом, потому что главное, что никто не умер, верно? Чонгук коротко кивает и морщится от боли в шее. — Тебе звонил твой парень. Лиам, кажется… Мы ехали на скорой, и я имел смелость ответить. Наверное, не нужно было, но он там волнуется, так что свяжись с ним, как сможешь говорить. Твоим родным сообщили, и они скоро будут здесь. А мне уже давно пора, — тараторит Тэхён и поднимается со стула. — Выздоравливай. Чонгук смотрит на него во все глаза и снова кивает, не в силах произнести ни слова. Хочется остановить его, сказать, что этот мудак никакой ему не парень и вообще ему очень жаль, что всё так вышло, но он лишь кусает губы и смотрит на удаляющуюся фигуру преподобного. «Твою мать…» «Дерьмо!» «Полный пиздец!» Мысленные ругательства сыпятся как из рога изобилия, особенно когда он слышит, как священник за дверью беседует с его родителями. Первой в палату влетает Роуз, глядя на брата ошалевшими глазами. — Хей, ты как тут? — спрашивает она. — Живой? Как вообще так вышло? И почему там этот красавчик? — тараторит сестра. — «Этот красавчик» забыл вернуть телефон, — доносится из-за спины, после чего Чонгук окончательно багровеет. Он готов умереть прямо здесь и сейчас от такого позора. То, что преподобный всё понял про слежку, его интерес и даже чёртову ориентацию, уже было очевидно. И от этого хотелось провалиться сквозь землю. Чонгук даже не слушал наставления врача, когда ему снимали маску и делали обезболивающий укол. Удар от подушки пришёлся на нижнюю часть лица, отчего губы раздулись и были похожи на два вареника. Всю обратную дорогу Рози подшучивала над братом, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Прости за машину, я постараюсь покрыть расходы, — виновато говорит Чонгук отцу, когда они располагаются в гостиной. — Она застрахована, так что не переживай. Главное, что ты жив и здоров, — спокойно говорит мужчина, но всё же наливает себе двойную порцию виски, стараясь снять напряжение. — Ты же такой аккуратный водитель. Как так вышло, что вылетел на красный свет? — причитает мама, обрабатывая его ссадины на лице от разбитого стекла. И неважно, что медсестра уже всё продезинфицировала. — Кошка выскочила, — безбожно врёт Чонгук. — Ох, сынок! Всё могло закончиться куда печальнее! — Женщина клеит крохотные пластыри на несколько ранок. — Простите, что заставил вас волноваться, — с грустью произносит Чон. — Бро, пойдём послушаем музыку, а? — предлагает Рози, утаскивая его наверх. — Ну а теперь рассказывай, — скрестив руки на груди, бьёт словами в лоб. — О чём? Думаешь, у меня какая-то другая версия? — устало бубнит Чонгук, щупая опухшие губы. — Одна крохотная неувязочка… — Не начинай. — Как там оказался Ким Тэхён? — Не помню, — прикидывается дурачком Чонгук. — Не верю! — А зря! — Он был с тобой в машине? — спрашивает Рози. — Что? Нет! — сразу же отвечает брат. — Значит, оказался поблизости и всё видел? — допытывается она. — Вероятно, — неуверенно соглашается Чонгук. — Странное стечение обстоятельств? — Девушка прищуривается, усаживаясь на письменный стол. — Пусть будет так. — Хреновый из тебя партизан, — вздыхает Роуз. — Я всё равно всё выясню! — Да нечего там выяснять, а вот за «красавчика» теперь нам обоим придётся отдуваться! — со злостью припоминает Чонгук. — Да откуда мне было знать, что он вернётся?! — вспыхивает девушка. — Это полный провал… — стонет парень, осторожно укладываясь на кровать. Шея болела нестерпимо, поэтому каждое движение давалось с большим трудом. Они ещё долго спорили, но в конечном итоге Рози оставила брата в покое, понимая, что тому и правда нужен отдых.***
— Чонни! Чонни! Срочно просыпайся! — Сестра трясёт его за плечо, и Чонгук с трудом разлепляет сонные глаза. — Да что такое? — раздражённо спрашивает брат. — Там преподобный! Он пожаловал к нам домой, представляешь? — ошарашенно шепчет Роуз. — Что?! — Чон тут же просыпается и садится на постели. — Это шутки у тебя такие? — с подозрением прищуривается, выискивая подвох. — Ничего подобного! Пришёл минут двадцать назад с какой-то вкусняшкой, а теперь он мило беседует с мамой в гостиной. Ещё спрашивал о твоём самочувствии. — Охренеть! — тянет шокированный парень. — Ты спустишься? — Девушка выжидающе смотрит на него. — Э-э-э, не знаю даже… — растерянно говорит Чонгук. — Наверное, нужно, а то как-то невежливо, да? — Давай-давай, ждём тебя внизу! — бросает она и выходит из комнаты. Чон, конечно, не принцесса какая-то, но приводил себя в порядок довольно долго. Отёк с губ спал, но не до конца, а на подбородке красовалась красная отметина. Такой себе видок. Но деваться некуда… Чонгук спустился и замер в коридоре, слушая бархатистый голос священника. Его тембр обволакивал, окутывал с головы до ног тягучими нотками и откровенно гипнотизировал. Он бы ещё долго так стоял, если бы не Гюнтер, который почуял хозяина и ломанулся к нему. Пришлось выбираться из своего укрытия. — Доброе утро, — смущённо говорит парень, глядя на Тэхёна. — Хотя уже, наверное, добрый день. Что-то я долго спал. — Я не стала тебя будить: решила, что организму нужно восстановиться, — говорит мама, разливая чай. — Привет, — дружелюбно произносит Ким. — Как самочувствие? — Сносно, — тихо отвечает Чонгук и мнётся у двери. — Ты чего там встал? Преподобный Ким принёс какой-то невероятно ароматный тарт с лимоном, присоединяйся! — щебечет женщина. — Простите, я бы с радостью, но лимоны терпеть не могу, — виновато произносит Чон. — Чонгук! — восклицает мама. — Зато честно, — усмехается Тэхён. То, что они сейчас сидели за одним столом, не укладывалось в голове. Парень то и дело поглядывал на священника, с восхищением отмечая его манеры. Тонкие пальцы изящно удерживали фарфоровую чашку, а когда он подносил её к губам, у Чонгука сердце пропускало удары… — Вы уже обустроились в доме? — спрашивает миссис Роджерс. — Если честно, не совсем. Никак не хватает времени всё разложить. Я затеял небольшой ремонт, но, видимо, руки у меня растут не из того места, — качая головой, отвечает Ким. — Так может, Чонгук вам поможет? Он много чего умеет! — предлагает женщина. — Правда ведь, сынок? Ты же не откажешь Преподобному? Чон смотрит на маму во все глаза. Она хоть понимала, что только что предложила? Ему и так было сложно с собой совладать, а тут ещё на горизонте замаячила перспектива нахождения с этим мужчиной под одной крышей. — Я был бы очень признателен, — неожиданно говорит священник.***
Почти все дни у преподобного были заняты службой в храме, и свободен он был только по вечерам. Поэтому они договорились, что Чонгук придёт в пятницу после ужина. Парень очень удивился, когда выяснилось, что адрес оказался совсем другой… Значит, тогда Тэхён всё понял и просто свернул к чужому дому. От осознания собственного фиаско хотелось провалиться сквозь землю, но желание побывать в гостях у самого Кима всё же пересиливало. Чон топтался у порога, не решаясь постучать, но дверь отворилась сама, и в проёме показался священник. Глаза скользнули по выцветшей футболке и свободным спортивным штанам, слегка вытянутым на коленках. Он снова выглядел как самый обыкновенный человек. Эти его перевоплощения обескураживали и заставляли парня чувствовать себя слегка растерянно. — Привет, — добродушно говорит Тэхён, пропуская его внутрь. — Добрый вечер, — нервно произносит Чонгук, робко переступая через порог. — Давай договоримся, что за пределами храма можешь обращаться ко мне на «ты», — тут же предлагает мужчина. — Неловко как-то, — смущённо бормочет Чон. — Уверен, ты быстро привыкнешь, — говорит преподобный и следует по коридору. — Проходи, не стесняйся! Красить стены, конечно, лучше при дневном свете, но тут без вариантов. Чонгук покорно шагает за мужчиной, оказываясь на просторной кухне. Повсюду коробки и банки с краской. Видимо, у Тэхёна и правда совсем не было времени обустроиться. — Ого, а тут работы непочатый край, — присвистывает он. — Ты прав, даже не знаю, с чего начать, — задумчиво хмурится священник. — Есть какая-нибудь пустая комната? Туда можно перетащить вещи и освободить здесь пространство, — предлагает Чонгук. — Согласен, — кивает Тэхён и включает музыку. — Любишь джаз? — подхватывая одну из самых больших коробок, интересуется парень. — Очень, а ты? — оживляется мужчина. — А я всё подряд слушаю, по настроению… — с улыбкой говорит Чон. — Мне очень не хватало музыки в семинарии, — вздыхает Тэхён. — Там всё настолько строго? — удивляется парень. — Конечно, мысли и душа должны быть чисты. Нельзя ни на что отвлекаться. — А почему ты вообще решил стать священнослужителем? — неожиданно спрашивает Чонгук. — Хотел помогать людям, — пожимая плечами, отвечает Ким. — Но ты же поставил крест на своей личной жизни, так? — Верно. — И не жалеешь? — допытывается Чон, переставляя банки с краской в дальний угол. — Тяжело только в самом начале, а потом привыкаешь. Человек вообще удивительное существо, способное подстроиться под любые обстоятельства. — Но если есть выбор в эти обстоятельства не попадать, тогда причина принять такое решение должна быть очень веская… — Ты прав. Она у меня была, но не будем об этом, — говорит священник, доставая кисти. — Э-э, нет! Ты собрался этим стены красить? — удивляется Чонгук. — А валики не купил? — Как-то не подумал, — растерянно отвечает Тэхён. — Хорошо, тогда покраску оставим на завтра. Я заеду и куплю, — спокойно говорит парень. — Что мы можем ещё сегодня сделать? — Ободрать обои в моей спальне? — предлагает Ким. Эта комната оказалась самой обжитой из всех. Было видно, что всё свободное время мужчина проводил именно здесь. И тем не менее она выглядела достаточно аскетичной. — Любишь минимализм? — спрашивает Чон, забираясь на стремянку. — Просто обхожусь малым количеством вещей, — усмехается Тэхён. — Так было всегда? — Н-нет, — неуверенно отвечает священник. — Расскажешь о своей семье? — Чонгук подцепляет шпателем верхнюю часть обоев и тянет на себя. — Не уверен, что это хорошая идея, — тихо произносит мужчина. Чон поворачивается и смотрит на Тэхёна сверху вниз. Кажется, в жизни этого человека случилось что-то такое, что вынудило его полностью изменить её. И нестерпимо хотелось узнать что именно. С обоями они управились за пару часов и присели на кровать, вытирая лица от пыли. — Надо было чем-то застелить, что-то мы не додумались, — вздыхает Чонгук. — Ничего страшного, спасибо за помощь, — с улыбкой говорит Ким. — Совершенно не за что, — произносит Чон. — Могу я умыться? — спрашивает он. — Конечно. — И священник кивает на дверь в ванную. Чонгук торопливо намыливает руки и смотрится в зеркало. У него даже волосы в штукатурке. По-хорошему нужно помыться, но не здесь же… Парень замечает в отражении за спиной душевую кабину с полупрозрачным стеклом, и перед глазами предстаёт красочная картина — обнажённое тело под тёплыми струями воды. Тэхён намыливает длинными пальцами смуглую кожу, скользит по тем самым выпирающим ключицам, по груди с чуть затвердевшими сосками и дальше… ниже касается… — Да чтоб тебя! — шипит он, стряхивая наваждение. — Невыносимо! Влажными руками проводит по волосам, умывает лицо и думает, что самое время уходить. Но когда покидает ванную, никого не обнаруживает в комнате. Зато слышит новую джазовую композицию с кухни и направляется туда. Тэхён стоит у плиты и что-то бросает на раскалённую сковороду. Содержимое шкворчит и чуть брызгает маслом, а по помещению разносится аппетитный аромат. — Может, выпьешь со мной немного пива? — неожиданно спрашивает мужчина. — Эмм, а тебе разве можно алкоголь? — удивляется Чон. — В пределах разумного всё можно, — смеётся Ким. — Или ты думал, что священники едят бабочек и какают радугой? Чонгук прыскает в кулак и кивает. — Что-то вроде того… — Мы такие же люди с обычными желаниями и потребностями. В дни поста, конечно, я ничего себе не позволяю, но сегодня можно. Мне бы хотелось тебя угостить своим фирменным блюдом. — А что это? — Чонгук принюхивается и с любопытством заглядывает в сковороду. — Кальби. Корейская говядина на коротких рёбрах, маринованная в сладком и солёном соусах, — поясняет Тэхён. — Не пробовал, — признаётся парень. — Достань, пожалуйста, пиво из холодильника и присаживайся, — с улыбкой говорит священник. Чонгук хотел уйти и думал, что это правильно. Оставаться сейчас здесь и тем более пить пиво с преподобным было как минимум странно, но отказаться было выше его сил. И не потому, что тут так аппетитно пахло, а оттого, что каждая лишняя минута, проведённая в компании этого человека, значила для парня гораздо больше, чем любое угощение. В воздухе повисла неловкая тишина, когда оба уселись на диван перед журнальным столиком. — Откуда ты родом? — спрашивает Чонгук. — Из Тэгу, — отвечает Ким. — Но когда мне было восемь, мы переехали в Коннектикут. — А братья или сёстры есть? — Был старший брат, но он погиб, — тихо говорит Тэхён. — Оу, мне очень жаль, прости… — шепчет парень. — Отчасти это случилось по моей вине. Поэтому я так кардинально решил изменить свою жизнь. Чонгук не ожидал таких откровений от преподобного. Да и вообще не думал, что будет сидеть с ним вот так и болтать о личном. — Знаешь, я тут ещё не успел ни с кем подружиться. Со священниками мало кто тесно общается, поэтому спасибо за компанию и помощь, — произносит он. — И тебе спасибо, а за говядину — отдельное! Просто отвал башки! — Подцепляя палочками очередной кусок, Чон прикрывает глаза и мычит от наслаждения. — Рад, что тебе понравилось, — улыбается священник и задерживает взгляд на его губах. Снова неловкая пауза, которая начинает затягиваться. — Ты ведь тогда понял, что я ехал за тобой? — неожиданно интересуется Чонгук. — Да… — И не станешь спрашивать для чего? — А нужно? — вздыхает Тэхён и откидывается на спинку дивана, делая несколько глотков из бутылки. — Я бы хотел извиниться. Вся эта ситуация такая нелепая, что… — Знаешь, я даже немного тебе завидую, хоть и не должен, — перебивает его Ким. — Мне? — удивляется Чонгук. — Ты открыт в своих проявлениях, не скрываешь ориентации, и твоя семья тебя поддерживает во всём. Мне же в своё время не хватило смелости признаться в этом самому себе и своим близким, — огорошивает его Тэхён. Парень медленно ставит бутылку на столик и ошарашенно смотрит на священника. Прокручивает в голове услышанное и просто не верит своим ушам. — Ты ушёл в семинарию, потому что гомосексуал? — в шоке произносит Чонгук. — В тот день, когда погиб Миндже, меня пытались избить возле клуба за то, что не такой, как все. Брат заступился, но парень, который его ударил, не рассчитал силу, и он упал, ударившись о бетонный выступ головой. Если бы я был нормальной ориентации, этого бы не случилось. До сих пор чувствую этот груз вины… — Но ты же понимаешь, что не виноват? — Не один я так считаю, — едва слышно произносит Тэхён и печально вздыхает. — Родители? — Да. Я был золотым ребёнком, прекрасно учился и подавал большие надежды, но так разочаровал их. А после гибели Миндже отец слишком часто говорил, что если бы не мои бесовские мысли, то… — Тэхён. Ты стал священником в угоду родителям? Из-за чувства вины? — изумлённо шепчет Чонгук. — Сначала так оно и было, но потом я как-то и сам втянулся. Было сложно, но это тоже своего рода испытание. — Ты обрёк себя на одиночество. — Чон смотрит на него во все глаза. — Это неправильно! — Я служу на благо людей, помогаю им. Это же неплохо, — с улыбкой говорит Ким. Но в глазах такая тоска, что Чонгук даже не знает, что сказать. — Когда я впервые увидел тебя в храме, мне показалось, что ты ненастоящий. Ну, знаешь, будто актёра наняли для какого-то розыгрыша или съёмок фильма. А потом ты начал читать Писание. И я впервые его слушал. Правда-правда! Так внимательно ловил каждое слово, что даже ни разу не зевнул, — смеётся Чон. — И видел, как смотрят на тебя другие прихожане. С восхищением и даже каким-то благоговением. Мне было странно, что человек с такими внешними данными стал священником, обрекая себя на одиночество, но сейчас, когда ты поделился со мной, я не знаю, что сказать. Теперь мне ещё больше кажется, что ты занимаешь не своё место. — Таков мой путь, Чонгук. Я его выбрал — мне его и проходить… — Ты жесток по отношению к себе, — качая головой, говорит парень. — Ты воспринимаешь это несколько иначе. Служение Богу не есть наказание. — Если ты знал, что я следил за тобой, зачем позвал? Это же… — Чонгук прячет лицо в ладонях. — Мне нужен друг, и я подумал, что, если у тебя есть парень, ты бы смог меня понять, потому что сам тоже… — Тэхён. У меня нет парня, — отрезает Чон. — Мы расстались, и я уехал к родителям. То, что этот мудак позвонил, ни о чём не говорит. — Зачем тогда ты следил за мной? — Ким шумно сглатывает, глядя на него. — Не знаю, — медленно говорит Чонгук. — Просто хотел выяснить твой адрес. — Для чего? — Рози сказала, что у тебя есть собака. Я ходил с Гюнтером по ближайшим улицам и думал, что, может, мы случайно пересечёмся… — Как видишь, никакой собаки у меня нет, — улыбается Тэхён. — Вижу, — вздыхает парень. — Чонгук, я священник. Если ты думал что-то такое, то… — Я всё прекрасно понимаю, не продолжай. Но… может, мне тоже нужен был друг? — А если честно? — Мы же не на исповеди… — Конечно нет. Ты не обязан отвечать. — Тэхён опускает глаза и поджимает губы. — Не обязан, — соглашается Чон, допивая пиво. — Но я всё же скажу. Со мной такое впервые, чтобы кто-то не покидал мои мысли ни днём ни ночью. Понимаю, что это всё неправильно и даже дико. Ты извини… Я бы никогда не посмел к тебе, с тобой… Тэхён смотрит на него и понимает, что если не сейчас, то уже никогда. Если отпустит, то Чонгук больше не осмелится прийти. Так не должно быть. Нужно бы закончить прямо сейчас, но рука сама тянется к его волосам, как тогда, в госпитале. Он ныряет всей пятернёй в густую копну и замирает. Чон медленно поднимает глаза и ошарашенно смотрит. — А может, мне нужно, чтобы посмел… чтобы со мной… — хрипло выдыхает Ким, нерешительно притягивая его к себе.