Коннектикут, Новая Британия
— Тэхён. — Чонгук застывает в нескольких миллиметрах от его лица. — Ты прав: я обрёк себя на одиночество из-за гибели брата, но это не значит, что перестал чувствовать. Ничто человеческое мне всё ещё не чуждо, — шепчет он. — Я бы не хотел, чтобы ты потом сожалел. — Голос звучит как-то уж слишком напряжённо. — Гораздо больше я буду жалеть, если остановлюсь прямо сейчас, — произносит Ким, касаясь его губ своими. Взволнованно. Несмело. Испуганно. Чонгук поверить не может, что всё это происходит наяву, а не во сне. «Я и священник. Как такое вообще возможно?» Но желание целовать, прикасаться и обладать им настолько сильное, что оно заглушает все сомнения. Ладони обхватывают красивое лицо, пока язык нетерпеливо раздвигает податливые губы и переплетается с чужим, заставляя сердце пропускать удары. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что случались до этого у Чонгука. Какой-то гремучий коктейль из пылкости, желания и нежности. Парень и сам не понял, как очутился сверху, прижимая опешившего Тэхёна к спинке дивана, и снова прильнул к нему. С каждой секундой в его действиях было всё больше уверенности и нетерпения. Чонгук будто с ума сошёл, терзая, кусая, оттягивая губы и проникая языком как можно глубже. Стонал в приоткрытый рот и суматошно гладил его волосы, лицо, плечи… Целовал шею, стараясь не оставлять засосов, и снова заглядывал в растерянные глаза цвета тёмного шоколада. Как же он его хотел… До сумасшествия. До головокружения и сбившегося к чертям пульса. Они потерялись во времени и пространстве, наслаждаясь каждой секундой, проведённой вместе. Чонгук почувствовал, как те самые пальцы, которыми он так восхищался, проникли под футболку, заскользили чуть выше по спине, к лопаткам, остановились, хватаясь за плечи, и сжали до боли. В этот момент Тэхён с жаром выдохнул ему в губы, а потом резко откинулся на спинку дивана, содрогаясь и обнажая шею. Он кончил просто от его поцелуев. «С ума сойти!» Чонгук смотрел изумлённо и с каким-то диким восторгом на такой взрыв эмоций и чувств человека, который, вероятно, сдерживал себя годами… — Прости, я сейчас, извини, — испуганно произнёс Тэхён, но его рот тут же заткнули поцелуем. В этот раз нежным и успокаивающим. Говорящим, что всё хорошо, ничего страшного не произошло… Чон целовал до тех пор, пока напряжение в теле мужчины не спало, а дыхание не выровнялось. Отстранился и посмотрел в затуманенные глаза. — Я хочу в ту самую душевую кабинку в твоей спальне. Но если ты скажешь нет, то ничего страшного, — говорит он. Тэхён понимает, что уже и так всё скатилось хрен знает куда. Вся его выдержка рядом с этим парнем превращалась в густой кисель, в котором он барахтался, как беспомощная муха. Осознаёт, что несколько минут назад позорно спустил себе в штаны, но на нём всё ещё сидит Чонгук и ждёт ответа. — У меня нет ни смазки, ни резинок, — беспомощно произносит Ким. — Я бы сильно удивился, если бы они у тебя были, — смеётся Чон. — Мы просто сходим в душ, может, немного больше, но я не собирался… — Хорошо, — шепчет Тэхён.***
Тэхён настраивает воду трясущимися от волнения руками, слушая, как за его спиной торопливо раздевается Чонгук. Лязгает пряжка ремня, вжикает молния ширинки — и он вышагивает из джинсов, нетерпеливо избавляясь от оставшегося ненужного тряпья. Подходит со спины и утыкается носом в шею, вдыхая его запах. То, что он у него особенный, Чон понял сразу. У такого человека иначе и быть не может. Тэхён пахнет свежестью, лесом и чем-то пряным. Мажет языком по коже и рывком снимает с него футболку. Обнажённая спина, которую хочется осыпать поцелуями, тут же покрывается мурашками. Он шумно дышит и, кажется, слегка дрожит. Руки тянут вниз штаны вместе с боксерами и помогают освободиться от них. Чонгук легонько толкает его в кабинку, ступая следом, тут же разворачивает к себе, не давая опомниться, и накрывает губы поцелуем. — Когда я мыл руки, представлял тебя здесь обнажённым, — шепчет парень, слегка кусая его ухо. — Пока ты умывался, я тоже кое-что представлял, — подаёт голос Тэхён. — И что же? — любопытствует Чонгук. — Я лучше покажу, — с улыбкой говорит Ким, медленно опускаясь на колени. Ох уж эти губы вкупе с языком, так рьяно ласкающие его подрагивающий член! Они задевали самые чувствительные точки, доставляя какое-то неземное удовольствие. Чонгук боялся взглянуть вниз, потому что кончил бы от этого зрелища в ту же секунду, старался протянуть как можно дольше, но, когда к ним добавились пальцы, под веками вспыхнули искры, а колени предательски задрожали. Тэхён медленно перекатывал упругие яйца, сжимал и оттягивал, доставляя слегка болезненные ощущения, но от этого его хотелось ещё сильнее. Было отчаянное желание выкрикнуть что-то сродни: «О Господи!», «Твою мать!» или «Охуеть!» — но вместо этого он лишь глухо стонал, запрокинув голову, и до боли кусал и без того распухшие губы. Это точно сон! Да быть такого не могло, чтобы в эту самую минуту преподобный стоял на коленях и отсасывал ему! И нужно сказать, делал это весьма недурно! — Бля-а! — неожиданно вырвалось у Чонгука, но он тут же прикрыл ладонью рот. Снизу послышался смешок и снова раздались эти хлюпающие, чертовски возбуждающие звуки. — Не сдерживайся, — просит Тэхён, лаская языком головку. — Да я сейчас на хрен кончу! — хрипит Чон. — А если я этого и жду, — помогая себе рукой, отзывается снизу священник. Чонгук хватает его за волосы и нетерпеливо подаётся вперёд, погружаясь глубже. Снова и снова толкается, решаясь всё же посмотреть вниз. Его стон эхом разносится по душевой от увиденной картины, и тело безуспешно пытается удержать равновесие на скользком полу. Это было безумно пошло. Видеть Тэхёна таким и сохранять здравый рассудок было просто нереально. Чонгук кончил так бурно и эмоционально, что закружилась голова и как-то резко стало не хватать кислорода в лёгких. В глазах потемнело от переизбытка и остроты ощущений, потому что Ким всё ещё ласкал его языком и пальцами. Чон медленно сполз вниз, без сил шлёпаясь на задницу, и в шоке посмотрел на священника. — Охренеть… — хрипло шепчет он.***
Когда они вышли из душа, то просто завалились на кровать и продолжили жадно целоваться. К слову, раньше Чонгук не придавал этому особого значения, предпочитая сразу переходить к действиям, но с этим человеком было приятно всё: от мимолётного взгляда или прикосновения до чего-то более будоражащего и горячего. Он накрыл его телом и не давал вздохнуть, срывая с губ нетерпеливые стоны. Изводил своим ласками и прикосновениями, наслаждаясь такой бурной реакцией на каждое действие, но когда добрался до стоящего колом члена, то просто слетел с катушек. Такого минета он ещё никому не делал. Брал как можно глубже и скользил снизу вверх, чуть втягивая щёки, отпускал с лёгким чмоком, делая это снова и снова. Выкручивал смазанную слюной ладонь, лаская самый кончик, и обхватывал так, что Тэхён под ним скулил от наслаждения. Обводил языком влажную розовую головку и с нажимом дразнил самым его кончиком, после чего вновь погружал возбуждённый член почти до горла, подавляя естественную реакцию организма вытолкнуть его обратно. Чонгуку отчаянно хотелось доставить максимум удовольствия. Запомниться навсегда. До мурашек и бабочек в животе. Но если бы он знал, что сейчас чувствует Тэхён, может, и не усердствовал бы так сильно, потому что для него случился вселенский перебор чувств и эмоций. Кончая, он уткнулся в подушку, пряча предательски выступившие слёзы. Но следующий всхлип случился совершенно спонтанно. Ким и сам не ожидал, а потом почувствовал, как его прижимают к груди, гладят по влажной от пота спине и баюкают в сильных и надёжных руках. Тэхён так долго в себе это сдерживал. Так отчаянно боролся с тем, кто он есть, что сейчас просто был не в состоянии себя контролировать. Его захлестнуло невероятной волной если не любви, то какой-то особенной нежности. И Ким почувствовал то же самое со стороны Чонгука. Это как смотреться в зеркало, но видеть не только отражение, а ещё и улавливать чужие эмоции. Чувствовать. Осязать. Пропускать через душу и тело. Чонгук хотел влюбиться раз и навсегда. Чтобы красиво, сильно и взаимно. А сердце, как известно, не спрашивает, в кого и когда…***
Он не остался ночевать. Это явно было бы слишком опрометчиво, потому что родители знали, что Чонгук пошёл помогать преподобному с ремонтом. Ага… Охеренно он помог. Чон открыл входную дверь и мышью скользнул внутрь. Все уже спали, хотя от Рози было несколько сообщений с вопросами: «Где ты?» и «Когда вернёшься?» Парень упал на кровать и тут же достал мобильник, набирая сообщение Тэхёну:«Я дома, всё хорошо. Спасибо за чудесный вечер!»
«Нет, бред!» Торопливо стирает…«Я добрался! Спокойной ночи!»
«Нет, так тоже не пойдёт…»«Я…»
Но его манипуляции прерывает неожиданный звонок от Кима. Чонгук испуганно отвечает: — Алло. — Ты доехал? — с тревогой спрашивает бархатный голос. — Да, как раз набирал сообщение, — оправдывается парень. — Всё в порядке? — уточняет Ким. — Всё просто прекрасно! Надеюсь, не только у меня лицо готово треснуть от счастья, — смеётся в трубку Чонгук. — Спасибо тебе, — говорит Тэхён. — Этот день был лучшим в моей жизни, — неожиданно добавляет священник. — И в моей, — подхватывает Чон. — Добрых снов… — произносит с таким теплом, что у парня на губах появляется довольная улыбка. — Спокойной ночи, — шепчет Чонгук, сладко зевая. Он и правда отключается через секунду, роняя телефон возле подушки, а Тэхён впервые за девять лет достаёт сигареты в измятой пачке и прикуривает, усевшись прямо на столешницу кухонного островка. Смотрит в потолок, пуская сизый дым, и думает. Бесконечно долго и судорожно соображает. Что ему теперь со всем этим делать? Ощущение какого-то неизбежного пиздеца буквально дышало ему в затылок. Как же так получилось, что этот парнишка смог сломать огромную стену, которую Тэхён выстраивал годами, уверенный, что никому и никогда не удастся её разрушить? Как же так вышло, что это всё не просто переросло в ласки и поцелуи, а откликалось где-то глубоко в сердце, саднило так больно, что хотелось выть волком, рвать и метать. Как же, мать вашу, так вышло? Большой кусок пепла упал ему на ногу, потому что он слишком надолго завис да так и не затянулся больше ни разу. Нервно затушил окурок в стакане и взял новую сигарету. Когда он прокручивал в голове произошедшее, дальнейшая перспектива не казалась радужной. Точнее, её вообще не было. При самом хорошем раскладе они будут тайно встречаться до отъезда Чонгука. Оба, скорее всего, влюбятся, хотя насчёт него Ким не был уверен, а потом придётся долго и болезненно страдать, чтобы прийти в себя. Возможно, Чон сойдётся с этим Лиамом, будь он неладен, чтобы забыться, а вот Тэхён будет медленно сходить с ума в своём доме, вспоминая эту ночь. При другом, не очень хорошем сценарии их кто-нибудь застукает. Будет дикий скандал. Чонгук сбежит с позором из города, а Тэхён лишится своего сана, репутации и вообще всего, что имеет. При ещё худшем, но самом безопасном и разумном положении дел они больше не увидятся после этой ночи, потому что Ким здесь дом не купил, а арендовал на год. И был на стажировке от семинарии, после которой уже принималось решение: оставлять его в этом округе или переводить в другое место. Но в силу того, что он был лучшим в потоке, к его просьбе могли бы прислушаться. Стоит только заикнуться — и его переведут в другой город. Так же будет правильнее? Тэхён не сомкнул глаз до самого утра и позвонил одному из преподавателей, когда стрелки часов миновали семёрку. Говорили долго, но, как бы мужчина ни упрашивал его повременить, Ким был непреклонен. Он отчаянно просил перевода в любой другой город. Подальше от Новой Британии. Хоть на луну…***
Чонгук не сразу заподозрил неладное. Утром парень проснулся и улыбнулся в этот солнечный летний день. Счастливый и радостный, он тут же написал сообщение Тэхёну, но ответа не последовало. Чон прекрасно знал, что по выходным самый большой поток прихожан, поэтому наверняка преподобный сейчас был занят в храме. Прошло несколько часов, но сообщение даже не было просмотрено. Тогда Чонгук не выдержал — он поднялся в комнату и позвонил, а в ответ получил ужасное: «Абонент временно недоступен…» Сегодня Чон должен был заехать за валиками для краски и снова продолжить помогать с ремонтом, но что-то ему подсказывало, что в строительный магазин лучше пока не заглядывать. — Что стряслось? — спрашивает сестра. — Ты сам не свой. — Всё в порядке, просто неважно себя чувствую, — соврал парень. Дом священника встретил его тёмными окнами, а дверь так никто и не открыл. Чонгук никак не мог поверить, что Тэхён был способен на такую трусость или подлость… Сбежать не объяснившись. «Скорее всего, что-то случилось…» — подумал Чон и набрал номер местного госпиталя, но и там ему дали отворот-поворот, сообщив, что никакого Кима Тэхёна к ним не поступало. Никогда Чонгук так не спешил на воскресную мессу. Родители и сестра за ним не поспевали, а он молча вышагивал впереди, стараясь не сорваться на бег. Святое Писание вышел читать преподобный Салли. Пожилой священник из соседнего округа, который периодически подменял тех, кто приболел. Чонгук психанул и покинул храм прямо посреди службы. Роуз рванула за ним, дёргая за рукав. — Да что с тобой?! — выкрикивает она. — Так нельзя делать! Это неуважение, ужасное оскорбление! — Плевать я хотел! — шипит Чонгук. — Страшное нарушение совершил он! Когда влез в мою душу, поселился под кожей и завладел всеми мыслями! Неуважение просто на хрен сбегать не объяснившись! — кричит на всю улицу парень, вытирая брызнувшие из глаз слёзы. — Чонни, погоди! — Сестра тащит его подальше, крепко сжимая ладонь. — Ты сейчас про преподобного Кима говоришь? Что там у вас случилось? — спрашивает она. — Господи, дай мне сил! — причитает парень, опускаясь на скамейку. — Да ты можешь объяснить, в чём дело?! — не унимается девушка. — Меня бросили, — выдыхает обречённо Чонгук. — Кто? — Тэхён. — Каким образом? Сегодня его нет, но это не… Погоди! Что значит «бросили»? Чонни! Он же священник! Ты сдурел? Что вы там делали в пятницу вечером? — тараторит ошарашенная Роуз. — Что бы мы ни делали, это останется там… за стенами его дома. Но я такого не ожидал, — с обидой и разочарованием бросает Чонгук.***
Коннектикут, Уотербери
Месяц спустя…
На новом месте всегда тяжело. Нужно время на привыкание, чтобы организм адаптировался и глаза привыкли к совсем другой картинке. Храм в Уотербери был красивый. Пожалуй, даже лучше, чем в Новой Британии. Тэхён просил закинуть его подальше, но полномочия старшего покровителя не распространялись на другие штаты. Поэтому нужно было благодарить и за это… Сегодня был вторник, а значит, народу не должно быть так много, как в выходные. Тэхён пролистывал записи и делал соответствующие пометки, когда заглянул диакон и сообщил, что к нему пришли на исповедь. Священник коротко кивнул, закрыл книгу и направился в исповедальню. Сложив ладони, он наклонился к узорчатой решётке, замечая мужской силуэт, и произнёс: «Слушаю тебя, сын мой…» Его голос, словно самая красивая мелодия, прозвучала в крохотном помещении, вызывая трепет в груди. Чонгук сглотнул и зажмурился, кусая губы. Как же долго он его искал. Объездил все города и в каждый храм приходил с одной и той же целью — найти Тэхёна. Чон боялся сбросить капюшон толстовки и повернуться. Опасался реакции священника на своё появление. Если Ким так неожиданно сбежал, значит, на то были причины. А может, он и вовсе не желает его видеть? — Я бы хотел исповедоваться, Преподобный, — нерешительно начинает Чонгук. — Точнее, не так. Я бы хотел признаться в любви… Сказать, что есть человек, который по каким-то странным обстоятельствам решил, что может просто-напросто сбежать, ничего не объясняя. Но я не из тех людей, кто так просто сдаётся. Я искал его целый месяц, чтобы наконец поговорить. Пытался найти, чтобы встряхнуть хорошенько и крепко поцеловать, но этот парень, знаете ли, очень большой трус. А ещё он самоед. Прямо как моя собака. Только жрёт себя изнутри годами и навешивает несуществующую вину. Чем злит меня невыносимо, потому что заслуживает большего. Чтобы его любили. Носили на руках и целовали в ключицы, срывая стоны со сладких губ. Этот человек достоин лучшего. И я готов ему это дать, а он, как грёбаный идиот, сбежал в другой город и вынудил меня устроить целое расследование, — говорит Чон и всё же сбрасывает капюшон, поворачиваясь. Тэхён сидит, опустив голову, и слёзы непрерывным потоком стекают по его щекам. Ручьями струятся и заливают ладони, которые всё ещё сложены лодочкой. Как же он скучал… Слышать сейчас этот голос было болезненно-приятно! В голове не укладывалось. Как он вообще его нашёл? Потому что Тэхён просил не распространяться о его новом назначении. — Скажи хоть что-то, потому что я не знаю, что и думать! — шепчет Чонгук и просовывает пальцы сквозь узорные прорези решётки. — Я с ума схожу, слышишь? Не могу без тебя… Тэхён медленно поворачивается и поднимает заплаканные глаза. Смотрит бесконечно долго в такие же влажные и накрывает пальцами чужие, цепляясь в отчаянии. Вздыхает. — Ты мой соблазн, моё искушение и самый сладкий из возможных грехов, — хрипло говорит священник. — И где бы я ни был, ты всегда будешь в моём сердце, потому что только с твоим появлением оно стало биться по-настоящему. Я и правда сбежал, потому что испугался… — шепчет Тэхён. — Скандала? — Не только… — Тогда чего ещё? — Что для тебя это всё мимолётно. Словно яркое приключение, в котором рано или поздно будет поставлена жирная точка. И это меня уничтожит хлеще любого скандала. Я запретил себе даже думать о личной жизни, но тут появляешься ты. Прёшь, как танк, и ломаешь все преграды, которые я так долго строил вокруг себя, стараясь обезопасить и создать идеальную репутацию. — Ты же сам сказал, что всё ещё человек и чувствуешь… — Я и не отрицаю этого. Но кто-то из нас должен включить разум. Как бы ни было сложно. — Ты можешь отказаться от сана. Снять с себя все полномочия… — Могу. — Но не станешь… — качая головой, говорит Чон. — Нет, — вздыхает Тэхён. — Я ждал другого ответа, — с горечью произносит Чонгук. — Лучше сделать это сейчас… Потом будет ещё больнее. — Тогда не нужно было даже начинать! — вспыхивает парень, убирая руки. Смотрит с горечью сквозь узорчатую решётку и тяжело дышит. — Потому что ощущение, что меня просто использовали и выбросили за ненадобностью! — Это не так, ты же знаешь! — оправдывается Ким. — Ничего я не знаю! — цедит Чонгук. — Я всю жизнь мечтал о красивой любви. Жаль, никто не предупредил, что от неё бывает так больно! Парень покидает исповедальню, до последнего надеясь, что Тэхён его догонит и скажет хоть что-то. Но в спину дышит ужасающая тишина.***
Коннектикут, Бриджпорт.
Пять месяцев спустя…
В воздухе пахнет чем-то затхлым, словно взяли старый мешок и хорошенько встряхнули, поднимая клубы пыли на несколько метров вверх. А ещё несёт потом. Самые разные оттенки перемешаны в гремучую смесь, потому что людей в зале просто до хрена и каждый норовит как-то себя проявить. Кто-то скачет на ринге, пытаясь показать свои умения во всей красе. Кто-то без устали дубасит грушу, чередуя глухие удары со сдержанными вскриками. Но Чонгук на сегодня исчерпал лимит энергии и выдохся окончательно. Сидит на скамейке, вытирая лоб своей же майкой, стянутой впопыхах. Мышцы приятно гудят, а тело просит покоя, изнывая от таких нагрузок. Чон себя не щадил. Занимался почти ежедневно, чтобы хоть как-то забыться, выбросить дурь из головы и протянуть время. Именно так. Протянуть. Потому что каждый грёбаный день начинался с того, что Чонгук боролся с самим собой, гнал непокорные мысли и бесконечно злился. Теперь он ненавидел любовь. И любое упоминание об этом чувстве просто высмеивал. И если думал, что разочарование — это Лиам, то нет. Ким Тэхён его уничтожил. Раздавил и размазал, не давая прийти в себя. Потому что каждое утро Чонгук просыпался и думал только о нём. И всё отчётливее понимал, что был полным идиотом, если считал, что у него и священника есть хоть один шанс быть вместе. Просто бред сумасшедшего. Так ему и сказал Сокджин, когда он поведал о своих переживаниях. — Да ты ёбнулся, дядь! — воскликнул друг. — Я, конечно, всё понимаю, но совращать преподобного — это явно херовая затея! — Кто там ещё кого совратил! — цедит Чон, отхлёбывая пиво. — Тебе просто нужно переключиться. Закрути новые отношения — и всё пройдёт, — советует Джин. — Не могу. Ничего не могу и не хочу никого, понимаешь? Аж до тошноты! — стонет парень. — Значит, займи себя чем-то, чтобы так не убиваться. Чонгук так и сделал. Устроился на вторую работу. И пахал как проклятый в спортзале, чтобы падать замертво, едва голова коснётся подушки. Чтобы не оставалось времени на хандру и всякую ерунду. В этот субботний вечер его потащили в ночной клуб, хотя он отчаянно сопротивлялся. Но Сокджин сказал, что больше не намерен терпеть его нытьё и сегодня они оторвутся по полной. Войдя внутрь, с непривычки Чонгук прикрыл уши ладонями и покачал головой. Громкая музыка била по вискам, не давая опомниться. Глаза слепили яркие огни, хаотично двигающиеся над барной стойкой, а воздух показался таким плотным, что его можно разрезать ножом. Все столики были заняты, поэтому пришлось пристроиться у бара, пританцовывая в такт музыке. У Джина было суетливое настроение, и он то и дело стрелял глазами, выискивая жертву среди красивых девушек. Чон усмехнулся и заказал себе пару шотов для начала. А потом ещё… и ещё… Алкоголь не решение проблем. Он прекрасно это знал, но сегодня просто хотелось забыться. К нему подходили люди, улыбались, хлопали по плечу, что-то предлагали и снова улыбались, а Чонгук просто сидел в углу, пьянея на глазах, и уже давно потерял своего друга в толпе танцующих. Захотелось выйти на воздух и немного взбодриться, поэтому он заказал бутылку ледяной воды и выбрался на улицу. Прохлада окутала с головы до ног, даруя долгожданную свежесть, которая на контрасте с душным танцполом казалась просто невероятной благодатью. Чон отхлебнул воды и посмотрел на небо. Чёрное… без единой звезды. Такое же, как и его истлевшая душа. — Эй, парниша, ты один? — Смазливый брюнет, нарушая всякое личное пространство, навалился на него и дыхнул мятной жвачкой прямо в лицо. — Пошли в сортир, если хочешь горловой. Я не бесплатно, но с таким красавчиком… Чонгук вытаращил на него глаза и мгновенно протрезвел. Отчего-то это предложение вызвало в нём вспышку неконтролируемой ярости. Он оттолкнул парня с такой силой, что тот перелетел через парапет и приземлился на влажный газон. — Да ты ебанулся совсем?! — заорал он. — Если не цветной, так мог бы просто сказать! — Сейчас глаз у тебя будет цветной! — рявкнул Чон, сплёвывая в сторону. Судя по всему, Джин там с кем-то познакомился, поэтому ждать его не было никакого смысла. Чонгук вызвал такси и отправился домой. Завтра был единственный выходной, поэтому он надеялся провести его в кровати за просмотром какого-нибудь интересного фильма. Квартирка, которую Чон снимал, была на самом последнем этаже. Можно было ездить на лифте, но даже здесь Чонгук предпочитал немного спорта. Консьерж дремал у стойки, но тут же всполошился, когда услышал шум. Подскочил и пригладил волосы, сонно глядя на него. — Доброй ночи, мистер Фрайм, — бросает парень, направляясь к лестнице. — Стой, Чонгук! — кричат ему вдогонку. — Для тебя тут письмо. — Что? — удивляется он. — Может, ошиблись? — Нет-нет, просили передать лично в руки. — Кто? — с замиранием сердца спрашивает Чон. — Какой-то молодой человек приходил пару часов назад. Вежливый такой. Потоптался тут и потом попросил передать это. — Мужчина протягивает белый конверт. Чонгук нетерпеливо распечатывает его, вчитываясь в написанное: «Я в тебе растворился. Упал, словно в пропасть, так глубоко, что мне уже не выбраться… И нет таких слов, чтобы выразить чувства. Не хватит дней, чтобы восполнить те, что были врозь. Я в тебя давно и так сильно, что уже потерян для этого мира. Ты моя планета. Моя вселенная. Моё всё. Больше нет преподобного Кима. Но есть Тэхён, который всё ещё надеется на искупление и взаимность. И верит, что ты и правда влюбляешься один раз и на всю жизнь. Так же как и я». Далее шёл адрес. И даже номер телефона. Но позвонить Чонгук так и не решился. Зато снова вызвал такси и без раздумий отправился на другой конец города. Спальный район Бриджпорта был похож на муравейник. Они с таксистом немного блуданули, выискивая нужный адрес. Петляли по дворам и улочкам, проклиная странную расстановку домов, которую будто кто-то в пьяном угаре налепил как попало. Чонгук даже не знал, какой ему нужен этаж, поэтому останавливался на каждом, проверяя номера квартир. Оказалось, седьмой. Крохотная круглая кнопка слева пробудилась заливистой трелью где-то за дверью. И тишина… Палец настойчиво нажал снова, а затем ещё, но никто не открывал. Чонгук нетерпеливо развернул листок, чтобы набрать номер телефона, но замок неожиданно щёлкнул. Ему показалось, что дверь открывается со скоростью улитки. Медленно и нерешительно. Он стоял в полумраке узкого коридора. Всё такой же фантастически красивый. Ким смущённо смотрел на Чонгука. — Ты приехал… — как-то растерянно произносит Тэхён, но тут же врезается спиной в стену, потому что ночной гость влетает в квартиру, с грохотом захлопывая дверь. Дрожащими руками берёт его лицо в ладони и не верит своему счастью. Ныряет пальцами во влажные волосы и сминает губы в голодном поцелуе. Смело. Требовательно. Чувствует на своей шее чужие пальцы, которые обжигают прикосновениями. Жадно ловит каждый вздох и нетерпеливый стон. Губы в губы. Они не разрывают зрительного контакта. Хочется быть максимально близко, прорасти друг в друга корнями, оплести лианами чувств и никогда-никогда не отпускать. — Чонгук, — рвано выдыхает Тэхён, чувствуя возле уха горячий язык. — Я так скучал! С ума сходил от тоски! — шепчет он, возвращаясь к губам. — Не думал, что ты решишься на такой шаг! — Когда ты уехал, я сильно заболел, — тихо произносит Ким и видит, как парень отстраняется, с тревогой глядя на него. — Со мной происходило что-то странное. Никаких симптомов, но будто жизнь медленно утекала, как песок сквозь пальцы. Врачи разводили руками, а потом у меня появился мистер Флетчер. — Кто-кто? — Брови Чона тут же сводятся к переносице. — Психотерапевт, — с улыбкой поясняет Тэхён. — Он очень помог мне разобраться с чувством вины и с тем, что я ощущаю к тебе. Все священники немного психологи, но им тоже нужно иногда изливать кому-то душу. В какой-то момент мне стало очевидно, что я просто болен тобой, понимаешь? Умирал от осознания, что мы не можем быть вместе. И после того, что между нами было, уже не получалось служить в храме. Это… было как-то неправильно. Решение снять с себя полномочия священника и отказаться от сана пришло одним днём. А когда я это сделал, стало так легко на душе, будто гора с плеч. — Он чуть прикусывает губу и смотрит в карие глаза. — А потом мне понадобилось время, чтобы тебя отыскать. И я постоянно боялся, что не успею, что ты уже с кем-то… — Никто мне не нужен! Я после этого тоже на себе крест поставил. Решил, что если не с тобой, то уже ни с кем…— перебивает его парень. — И как же ты узнал, где я живу? — Рози помогла. — С меня причитается, — с улыбкой шепчет Чон, снова завлекая его в дразнящий поцелуй. — Я должен кое-что спросить… — Они так и стоят у стены, прижавшись друг к другу, не в силах оторваться ни на секунду. — Мм? — отзывается Ким. — До семинарии ты спал с кем-нибудь? — Чонгук соприкасается с ним лбами и ждёт ответ, затаив дыхание. — Нет… — шепчет Тэхён. — До секса дело не доходило. Чон как-то шумно вздыхает и прижимает его к себе. Стискивает в объятиях до боли в суставах и улыбается, как идиот. «С ума сойти!» — Ты меня сейчас задушишь! — хрипит Ким. — Не то чтобы это было так важно, но… — начинает оправдываться он. — Просто знай, что моя девственность в твоих руках, так что не облажайся, — усмехается Тэхён. — Ты хочешь сверху или снизу? — тут же выпаливает Чонгук. — Я просто тебя хочу. Неважно, в какой позиции. У нас вся ночь впереди, — отвечает он, понимая, что с этим человеком желает попробовать абсолютно всё. Потому что любит до безумия и готов довериться без раздумий. — Не ночь, — поправляет его Чон. — А целая жизнь…