в ночной тиши и в шуме дня со мною ненависть твоя, она преследует меня,
как тень привязана
♫ Канцлер Ги — Guillaume de Nogarett
Ненависть — просто слова, думала Юуки раньше. Ненависть — это всего лишь неприязнь, отторжение, высказанное в утрированной форме, и все. Невозможно всерьез желать чьей-то смерти. Невозможно всерьез хотеть, чтобы другому человеку было плохо. Но вампиры — не люди, а чистокровные — вампиры среди вампиров. Для них нормально многое, что присуще животным: инцест, жажда крови, охота на добычу… Все это было скрыто от Юуки Кросс за пеленой сумеречного тумана, хотя она искренне верила, что наоборот — она многое знает о вампирах, если не все. Знает, что они хищники, и что не все они добрые — но и не все злые. Знает, что среди них есть настоящие аристократы, не только те, что зовутся так благодаря рангу В. Знает, что они чувствуют… примерно, но все-таки. Юуки не знала главного — она тоже одна из них. В ту ночь, когда все открылось, когда кровь Канаме-сама горчила на ее губах драгоценным вином, когда снег таял слезинками на ее ресницах, когда память вернулась, расцветая, подобно той розе в янтаре — Юуки ненавидела. По-настоящему. Горячо. Она хотела чужой смерти, более того — хотела сделать это собственными руками. Она смотрела в лицо Ридо, сжимала жезл Артемиды и живо представляла, как вонзает острие косы в эту насмешливую улыбку того, кто убил ее отца, и из-за кого ее мать была вынуждена пожертвовать собой, чтобы спасти ее, Юуки. Почему-то Юуки не ударила — не хватило сил или решимости. Скорее, первого, ибо никогда Юуки не была настолько уверена в собственных желаниях. Никогда не была настолько уверена в себе; даже осанка изменилась, она стала горделиво держать голову, движения утратили быстроту и мельтешение, голос приобрел оттенок властных ноток… Спустя пару часов Юуки Куран наблюдала отражение своей ненависти в глазах Зеро. Она знала, что он думает о вампирах, но ей казалось, что это и есть то самое преувеличение. Зеро не может любить тех, кто убил его семью, неважно, что ученики Ночного Класса этого не делали. Весь род вампиров, особенно чистокровных, был перед Зеро в долгу, но долг вернулся, когда принцесса рода Куран поделилась с ним своей кровью. Когда то же самое сделал Канаме. Когда они оба спасали Зеро жизнь. Почему тогда Зеро ненавидит ее? Даже если Юуки вампир? Даже если чистокровная? Как он мог позволять ей пить его кровь, что сравнительно с поцелуем, и прощаться, обещая однажды убить? Неужели он не понимал, кто в таком случае умрет? Неужели не понимал, что это будет не Юуки? Или?..***
Спустя время Юуки Куран знала о Зеро сравнительно немного: с ним все в порядке (что было самым главным), он превратился в вампира, но не упал до класса Е, и больше ему это не угрожало, он живет в Гильдии охотников и работает на Гильдию, устраняя опасных кровопийц. После рассвета на крыше Академии они не встречались. Рано или поздно их встреча должна была произойти. Балы — распространенное явление в их обществе по сей день. Дамы в роскошных платьях, галантные кавалеры в костюмах, вальсы, пунш, светские беседы… Для людей эти развлечения выглядели прихотями богачей. Некоторые были посвящены в тайну существования вампиров, и посещали балы по приглашению, делясь своей кровью взамен на материальные блага; чаще — взамен на кровь чистокровного. Канаме никогда так не делал, но Сара Ширабуки — обожала. Сегодняшний бал принадлежал ей. Хозяйка вечера, она спустилась вниз по лестнице, как богиня слетает с небес к смертным, и походила на некое божество или неземное существо — нечеловечески красивая, утонченная, изящная, белая, как снег — Юуки невольно залюбовалась ею. Вспомнила Шизуку, очаровательную и гордую принцессу цветущей сакуры, и ей стало грустно — по сравнению с ними чистокровная Юуки была гадким утенком рядом с прекрасными лебедями. Может, спустя сто лет она тоже обретет эту неземную прелесть… но пока что ее возраст в понимании вампиров считался едва ли не младенчеством. Впрочем, по сравнению с той Юуки Кросс, какой она была, теперешняя принцесса Куран выглядела в тысячу раз лучше. Она не стала стричь волосы — локоны доходили чуть ли не до пят, научилась держаться царственно, лицо преобразилось — невозможно было сказать, что именно изменилось, но перемены были разительны. Исчезла без следа вся наивность и детскость, черты заострились, в глазах поселилась жесткость напополам с печалью — с каждым годом Юуки все сильнее походила на брата. На бал она надела алое платье, и чувствовала себя в нем отлично. Появление сияющей Сары немного поумерило самодовольство Юуки, но ей стало легче после множества комплиментов от кавалеров — многие слова были откровенной лестью, но далеко не все. Юуки научилась отделять лесть от правды. Канаме ее не сопровождал. У брата нашлись какие-то очень важные дела, в которые он не счел нужным посвятить Юуки, и вместо него с ней были Лука, Каин и Айдо. Юуки быстро нашла повод отделиться от них — зачем мешать парочке влюбленных продолжать не осознавать своих чувств? Она обменялась взглядами с Ханабусой, шагнула в сторону, к фуршетному столу, где стояли закуски и чаша с пуншем — и застыла. Ощущение пронзило ее до кончиков пальцев, как пуля Кровавой Розы. Запах… этот запах изменился, но по-прежнему принадлежал только одному человеку. Зеро. Что здесь делает Зеро? Последнее Юуки неосознанно произнесла вслух, потому что Айдо мгновенно оказался рядом. Тут же появились и Лука с Каином. Леди Соуэн дотронулась до руки принцессы. Сегодня она надела длинные перчатки, очень удачно сочетающиеся с платьем — ей это было к лицу, а Юуки ненавидела перчатки, всегда обходясь максимум митенками. Свои пшеничные локоны Лука заплела в косу вокруг головы. Каин не отводил взгляда от нее. — Все хорошо, Юуки, — тихо сказала Лука. На грани слышимости: одни губы шевельнулись. Юуки то ли услышала, то ли угадала. — Зеро здесь в качестве наблюдателя от Гильдии. — Да? Не знала, что его так повысили в должности, — ответила Юуки столь же неслышно. — Он на очень хорошем счету у нынешнего главы. В нем видят огромный потенциал. Неудивительно: один из близнецов, поглотивший второго, — сообщил Каин. Юуки поежилась. Поглотивший… Это звучало жутко. Будто Зеро съел своего брата — а может, так оно и было, только пищей стала не плоть, а жизненная сила. А потом он считает ее чудовищем. Разве это нормально — быть вампиром самому, но ненавидеть свою подругу, потому что она — вампир? — Я пойду попудрю носик, — сказала Юуки. Айдо преградил ей дорогу. Лука и Каин придвинулись ближе. Юуки чуть не рассмеялась — правда, что ли? — Вы считаете меня способной у всех на виду устроить драку с охотником? — Мы считаем способным на это Зеро, — ответил Ханабуса. — Бред, — фыркнула Юуки. — Зеро не так глуп. Возможно, он сильнее меня, но здесь Сара. Вряд ли она обрадуется, если ей испортят праздник. Скорее всего, Ширабуки порадует смерть последней из Куран — Юуки прекратила питать иллюзии по отношению к чистокровному обществу. Но прилюдно… Чтобы кровь пачкала дорогой паркет… Это не почерк Сары. Сара действует иначе, исподтишка, как паук, выжидая жертву в ловушке. Ее стиль — отравленное вино, яд в перстне, смертельно опасный подарок, но не прямое убийство. Глянув, как Сара расточает улыбки стелющимся перед ней кавалерам, троица кузенов согласилась с принцессой. Лука отступила. По ее молчаливому распоряжению, отданному одними глазами, отступили и Айдо с Акацуки. Юуки одарила леди Соуэн улыбкой, подобрала пальчиками подол платья и заскользила между танцующими парами туда, где ее ждала неотвратимая судьба.***
— Юуки. Холодный голос, холодный взгляд, весь облик источает ледяной холод, как той зимой, когда в открытую настежь дверь врывался ветер вперемешку со снежинками, а на пороге стоял ректор Кросс вместе с мальчиком, закутанным в его плащ. В ту ночь Зеро казался Юуки сделанным из стекла — она прикоснется, и он рассыпется на осколки. Читая сказку про Снежную королеву, в Кае она узнавала черты Зеро — вот только ей никогда не стать его Гердой. — Зеро. Достоинство королевы звучало в одном слове. Достоинство — и холод не меньший, чем источал он, только не зимний; холод кристалла, стали, бриллиантов. Юуки знала, что похожа сейчас на Канаме больше, чем когда-либо, и что Зеро это злит до скрежета зубов. — Вы хотели поговорить со мной о чем-то? В его вежливом тоне звучало завуалированное проклятие. Юуки стало смешно — когда Зеро звал ее так уважительно? Хотя ему полагалось звать ее даже более почтительно, по сравнению с ней он был фактически никем, нищий рядом с принцессой, он имел право быть более-менее равным только из-за того, что являлся охотником. Вампир класса D — ничто по сравнению с чистокровным. — Хотела поздороваться. Нельзя? — она по-птичьи склонила голову набок. — Не будь таким строгим, господин охотник. На лице Зеро отразилась мука. Лишь на короткую долю секунды, но Юуки увидела. Значит, не нравится, когда она зовет его охотником? Отлично. — Если вы уже поздоровались со мной, то позвольте, я продолжу свою работу. — Но, господин охотник, вы же просто стоите у стены. Неужели вы не можете совместить это с беседой? Зеро побледнел. — Если пожелаете, — выдавил он. — Не представляю, правда, о чем мы можем беседовать. — Как же! — Юуки всплеснула руками. — О прошлом! Ты же не забыл, что мы учились вместе? Это было хорошее время… отчасти. Мы делали уроки, ты помогал мне с экзаменами… ты любил занятия верховой ездой… помнишь Лили? Белую лошадь? Она слушалась тебя, а меня пугала. А Саёри? Помнишь ее? Она всегда журила нас обоих за сон во время уроков… А как Академия отмечала дни святого Валентина? «…как ты вонзил клыки в мое горло. Как ты после нацелил дуло пистолета в моей руке в свое и просил нажать курок. Как я прижимала тебя спиной к стенке ванной комнаты, умоляя выпить моей крови. Как ты обнял меня крепко-крепко, будто я все, что есть в твоей жизни, и чуть не поцеловал. Как я держала тебя за руку, сидя в ванной за дверью и дрожала от страха, потому что только что видела повсюду кровь. Как я сжала руки на твоем горле, испугалась того, что делаю, а ты сказал, что я имею право тебя убить. Как после ты пообещал однажды убить меня.» — Помню, — с усилием сказал Зеро. — Но это было давно. — И никакой ностальгии? Зачем она над ним издевается? Потому что злится? Или потому, что хочет показать, какой стала? Наглядно продемонстрировать, что больше не та Юуки Кросс, какую он знал? Боже, она ведь ведет себя, почти как Сара! — Никакой, — отрезал Зеро. — Не понимаю, что заставило вас начать вспоминать былое. Кроме меня, многие здесь учились вместе с вами, а я — не лучший собеседник. — Прогоняешь? «Проваливай ко всем чертям», — читалось у Зеро на лице. — Просто не хочу портить вам вечер. — Ничего подобного, — возразила Юуки. — Я рада с тобой встретиться. И ты рад, правда ведь? Ей стало почти жаль его, но на одну секунду. Он пришел сюда, думая о ней, как о враге, так почему она должна быть ему не врагом? Почему ей не насладиться пониманием собственного превосходства и не подразнить Зеро, пока имеет такую возможность? Пока он скован правилами и не может ответить ей все, что думает, вдобавок целясь из пистолета? Интересно, подумала Юуки, у него все еще та Кровавая Роза или уже другая? Оружия против вампиров существует не так много. Наверное, та самая… — Рад, — мрачно произнес Зеро. — Безумно. Скрыть сарказм он даже не попытался. Заиграла музыка. Мимо проплыла Сара, вальсирующая с одним из аристократов. Ее рука лежала на его плече, а лицо отражало скучающее выражение. Вряд ли этот мужчина мог надеяться на продолжение вечера. Юуки пришла в голову шальная мысль. — Пригласишь меня на танец? — Танец? Чудом Зеро совладал с собой. Юуки почуяла кровь — он сжал кулак так, что ногти поранили кожу. — Вы должны помнить, что я не танцую. — Но мы танцевали однажды, — возразила Юуки. — И мне понравилось. Ну же, не будь таким скучным, пригласи меня на вальс, или я тебя приглашу, когда объявят белый танец, — пригрозила она. Отказать чистокровной принцессе прилюдно — опозорить ее, а к приглашающей кого-либо Юуки априори будут прикованы все взгляды. Ее позор Зеро бы лишь обрадовал, если бы он тем самым не навлек на себя гнев вампирского сообщества — на себя и на Гильдию, представителем которой являлся. Сработало. — Тогда… не окажете ли мне честь? — Зеро склонился, протягивая ей руку. Юуки нарочно немного поколебалась, вынуждая его стоять в полупоклоне, прежде чем сделала книксен и приняла ладонь. Чувствовать Зеро так близко было… странно. Непривычно. Они не обнимались, даже когда были друзьями — разве что в самых крайних случаях, когда Юуки закрывала его собой от пистолета Ягари, или когда прижималась к его спине, умоляя не умирать. Она так отчаянно старалась спасти его, не позволить умереть, она защищала его от всего мира и от него самого, ей было безразлично, что он вампир — а он был согласен защищать ее, только как человека. Дружить с ней, только как с человеком. Любить ее, только как человека. Она никогда не была человеком. Поговорить во время танца они не могли — тонкий слух вампиров различил бы каждое слово, а все в зале прислушивались. Принцесса Куран вызывала всеобщее любопытство, она была потомком королевского рода, самой юной чистокровной, еще непонятной для высшего света. Какую роль она может сыграть на доске, каких целей добивается, вправду ли станет женой Канаме, что будет делать в таком случае… Ее танец с охотником приковал внимание гостей Ширабуки, и хозяйка бала тоже тайком поглядывала на них. Зеро молчал, танцуя с таким видом, словно исполняет тяжелую повинность. Когда музыка закончилась, он с явным облегчением отстранился от Юуки, и она поняла — он тоже чувствовал ее запах. Это было ему противно? Вряд ли. При всей ненависти Зеро к чистокровным, он не смог бы испытывать отвращение к их крови. Их кровь — драгоценный напиток, живительное зелье, божественный нектар, слаще любого вина, целительная, хмельная, дивная… Поэтому Зеро наверняка получал удовольствие от одного лишь запаха, и поэтому ненавидел Юуки еще сильнее — и себя заодно. — Спасибо за вечер, — сказала она нарочито небрежно, заметив жест Луки. — Было весело. Как-нибудь поболтаем в другой раз? Ответа она не дождалась. Тяжелый взгляд Зеро сверлил ей спину, когда Юуки подходила к троице кузенов. — Что-то не так? — спросила она, заговаривая первой, чтобы не дать им возможности осудить ее. Лука замялась. Вместо нее ответил Каин: — Канаме-сама скоро появится на балу. Он вернулся, и леди Ширабуки не простила бы ему отсутствия на ее празднике без причины. Поэтому… — Да, — кивнула Юуки. Хорошо, что они вовремя ее предупредили; Канаме не стоило наблюдать флирт сестры с Зеро. Он не ревновал, и не затеял бы драку, но… Но все равно Юуки не хотела, чтобы Канаме знал. В открытое окно, откуда доносился аромат свежести летней ночи, влетела стайка летучих мышей. Они оказались посреди зала, покрутились маленьким смерчем, и превратились в молодого мужчину в элегантном костюме и с букетом белых роз, перевязанных серебристой лентой. Букет тут же был вручен Саре вместе с поцелуем руки, вежливой просьбой простить за опоздание и комплиментом по поводу красоты хозяйки, после чего Канаме направился к Юуки. Айдо поежился. — Дорогая, — нежно произнес Куран, целуя сестру в макушку. — Ты хорошо проводишь время? — Да, милый, — прощебетала Юуки. — Лучше не бывает.***
Зеро сдержал желание выругаться, увидев, как Канаме нежничает с Юуки. Он весь вечер только и делал, что сдерживался — если бы не его умение брать себя в руки, Гильдия охотников нажила бы себе кучу неприятностей. Зачем Ягари отправил сюда именно его? Неужели было мало кандидатов на роль наблюдателя? Он не подходит для такой работы, он не умеет наблюдать, он — человек действия, ему было бы намного проще перестрелять всех кровопийц, а не любоваться ими и поддерживать с ними светские беседы. Как же ему хотелось схватить за горло эту нахальную тварь, в которую превратилась его Юуки! Схватить, сжать, сломать шейные позвонки, отбросить тело в сторону, как тряпичную куклу — он бы смог, с легкостью… если бы она не была чистокровной. С вампирами столь высокого ранга справиться трудно, убивать их — преступление, караемое смертью, а Зеро ценил свою жизнь с той ночи, когда все перевернулось. Смешно, что он начал ценить жизнь, когда она сломалась, но… жертва Ичиру не должна была стать напрасной. Брат хотел, чтобы Зеро жил, и ему пришлось… почему все так сильно хотели сохранить ему жизнь? Ичиру, Юуки, даже Канаме! Хотя мотивы Курана понятны, он и не скрывал: Зеро нужен ему, как защитник Юуки, и поэтому ему позволено жить. Отведя глаза от парочки вампиров, Зеро тяжело вздохнул. Если забыть, что они в Италии, в особняке Ширабуки, похожем на готический замок, то можно представить, будто вокруг зал Ночного Класса. Какое-то мероприятие, вроде дня рождения Такумы… Все почти так же. Лука, Каин, Айдо — те же. Куран — тот же. Нет Шики и Римы; они мало интересовались общественной жизнью вампиров, занятые актерской карьерой. Нет Такумы — там, где есть Сара, он не появился бы ни за что. Но остальные есть. Утром — опять уроки, и он будет спать в классе, а потом Саёри отругает его и спящую за соседней партой Юуки… Он спрячется на конюшне, будет лежать на сене и слушать, как Лили жует траву… Ночью — патруль и кривлянье ректора… Обычная жизнь, которая когда-то у него была. Которая была ложью. Зеро думал, что лгал он, но оказалось — они с Юуки оба. Их дружба, их подобие семьи с Кроссом, их попытки наладить контакт людей и вампиров — все это было фальшью и притворством. Игрой в куклы, затеянной Канаме. Как же Зеро ненавидел этого надменного чистокровного короля. Как же он ненавидел Юуки, ставшую как две капли воды на него похожей. Как же он ненавидел себя — потому что, танцуя с Юуки, ощущал нежность, сладкую тоску и желание склониться ниже, к открытой шее, чтобы глубже вдохнуть ее аромат. За какие грехи она ему досталась?