****
Нефир с раннего детства уяснил, что рабы — всего лишь живые инструменты, а он живет комфортной жизнью благодаря тому, что материально обеспечен более чем достаточно, чтобы позволить себе держать рабов ради собственного удобства. Правда, пока что не он сам, а его отец, однако когда Нефир вырастет и возмужает достаточно, чтобы распоряжаться фамильным состоянием, вряд ли для него ситуация хоть сколько-нибудь изменится. Рабы возделывали поля и виноградники Грида, трудились в каменоломнях, стряпали, драили, стирали, шили... Мало того, Гриду даже не приходилось забивать себе голову хозяйственными вопросами — этим занимался его наемный приказчик. Именно он решал важные вопросы, распоряжался рабами, нанимал слуг, учил сына своего господина грамоте и счету, определял количество и ассортимент необходимых закупок. Чем старше становился Нефир, тем ярче проявлялись те черты его внешности, которые были характерны для обеспеченных демонов — тонкие и слабые ножки и ручки, свидетельствующие об отсутствии необходимости самостоятельно передвигаться и трудиться, и выступающий живот — признак лености, обжорства и питания роскошными деликатесами. Слуги и рабы всех мастей растили Нефира: вначале только кормили, баюкали, купали и пеленали, а затем, когда немного подрос, готовили для него и собирали на стол, шили и стирали одежду, мыли, одевали, причесывали, учили грамоте и счету. Грид и Слота занимались лишь тем, что иногда играли с сыном и учили его жизни. — Запомни, Нефир, — наставлял Грид взрослеющего наследника, — работа — не для тебя. Ты должен только руководить, решение проблем и важных вопросов оставь приказчику, всевозможную работу — слугам и рабам. Никто из Хасенафов не запятнал себя работой, и я не хочу, чтобы ты стал первым, кто так отличится. Единственная работа, которая не зазорна, а даже похвальна для нас, Хасенафов, — это работа мозгом. И то не слишком часто — бытовые вопросы пусть решает приказчик, а ты должен думать лишь о глобальном — например, каким нестандартным способом можно увеличить запасы золота в своих хранилищах. Запомни: золото — это то, что позволяет нам жить такой почетной и размеренной жизнью без всяких напряжений, и в этом как раз и заключается главная ценность золота. Трудом праведным не наживешь палат каменных, помни об этом. К тому же, слово «работа» происходит от слова «раб», одним словом, это — прерогатива рабов. Рабы должны работать, а мы — наслаждаться жизнью. — Я понял, папочка. — пропищал в ответ Нефир. — Только я вот чего не пойму — как определяется, кто станет рабом, а кто — господином? — По праву рождения, мой золотой. Ты — сын господина, значит, и ты станешь господином, а дети моих рабов, когда вырастут, станут твоими рабами. — А первые бесы как это определили? Мне приказчик рассказывал, что всех бесов когда-то давно создал бог Сет, и изначально все были равны между собой. Так как они решили, кто раб, а кто господин? — Да, раньше все мы были равны, но моим пращурам посчастливилось разбогатеть, и случилось это как раз перед неурожайными семи годами. Как только наступил неурожай, цены на зерно и овощи взлетели до небес. — А почему цены взлетели? У них же нет крыльев! — Это так говорят, когда имеют в виду, что цена на что-то очень сильно возросла. — А-а-а, понятно... — протянул маленький бесенок, только что открывший для себя еще одну тайну человечества. — А почему возросли цены на овощи и зерно? — Потому что, как только у всех закончились запасы с прошлых лет, это стало большим, я бы даже сказал, огромным дефицитом — это было жизненно необходимым ресурсом, которого было критически мало. Настолько, что и люди, и бесы были готовы заплатить за это любые деньги, и все те, у кого были излишки, пользовались этой ситуацией и зарабатывали огромные деньги. — А мои предки продавали зерно и овощи? — Да, и не только. Тогда они многим занимали, а потом, когда заемщики не сумели расплатиться с колоссальными долгами, то отправились к моим предкам закабаленными работниками, чтобы отработать долги. Долги некоторых были настолько велики, что их потомки их по сей день отрабатывают. — А слуги чем отличаются от рабов? — Тем, что они работают на меня добровольно, гораздо более эффективно и должны обладать определенными знаниями и умениями. Хоть я им плачу не так много, но при таком раскладе зарабатывают они гораздо больше, чем если бы вкалывали на полях или еще где-нибудь.****
Такая размеренная жизнь, однако, была Нефиру в тягость. Конечно, хорошо, когда ты питаешься вкусной едой, спишь на мягком ложе, а все твои прихоти и капризы мгновенно исполняются слугами и рабами, но когда все это превращается в день сурка, то становится невыносимо скучно. Именно к такому выводу пришел этот маленький бесенок, возлежа на золотых носилках с мягкой подстилкой и подушками, и несомый двумя рабами в компании с прогуливающимся приказчиком по территории Египта. Они шли по берегу Красного моря, на мелководье которого плескались, визжали и веселились как человеческие детишки, так и бесята. При виде этого зрелища Нефир с завистью уставился на них, не отрывая взгляда. Дома у него был огромный золотой бассейн, принадлежавший ему одному, но море было настолько большим, что его поверхность вдалеке соприкасалась с небом, а противоположного берега было вовсе не видно. К тому же, здесь он ни разу не плавал, а его личный бассейн был изучен им вдоль и поперек, да еще и эти дети хохотали так заливисто, что становилось ясно, что им сейчас гораздо веселее, чем ему в личном бассейне. — Глаттони, я хочу купаться в море! — воскликнул Нефир. — Юный господин, не позволено. — был ответ. — Глаттони, ну что тебе стоит! — вкрадчиво протянул упрямый бесенок. — Мой папа ничего не узнает! Приказчик — бес с головой борова — не ответил ни да, ни нет. — Глаттони, если ты меня пустишь покупаться, я тебе отдам целую коробку сушеной хурмы, которую мне подарили на именины! Я ее все равно не люблю! Целую коробку сушеной хурмы, Глаттони! Соглашайся! Падкий на всевозможные вкусности обжора согласился с видимой неохотой, но с тайным восторгом в душе. Радостный Нефир едва дождался, пока рабы снимут с него вышитое платье из тончайшего полотна, оставив его в одной набедренной повязке, после чего с радостным визгом кинулся навстречу соленым водам. Заметив что-то блестящее неподалеку от облепленного пляшущими от морского бриза водорослями камня, Нефир устремился в этом направлении и острым, как у всех демонов, взглядом заметил блестящую раковину какого-то двустворчатого моллюска. Ее створки были слегка приоткрыты, и сквозь небольшую щель виднелась гигантская жемчужина. Вот повезло! — Откройте ее, живо! — скомандовал Глаттони, как только Нефир с добычей выбрался на берег. Рабы немедленно раскрыли створки раковины, отдали сокровище своему юному господину, после чего собирались швырнуть ненужную более раковину обратно в море. — А ну стоять! — рявкнул Нефир. Все сопровождавшие его недоумевающе посмотрели на своего юного господина. — Я возьму эту ракушку домой и посажу в аквариум! — заявил Нефир, а после отметил в мыслях: «Через некоторое время этот моллюск сделает для меня еще одну жемчужину, потом еще и еще. Я гениален!». Возвратившись домой, Нефир потребовал, чтобы Глаттони скомандовал рабам сделать для него его первый сундук для сокровищ, и как только сундук был наконец изготовлен, гордый собой как никогда раньше Нефир положил в него свой первый трофей.****
Также Грид поучал сына ни при каких обстоятельствах не якшаться «с бессовестными и беспринципными джиннами». — А чем плохи джинны? — поинтересовался Нефир. — Тем, что мы, бесы, враждуем с ними с самого начала времен. Так заведено у бесов: повстречал джинна — обязательно сделай ему какую-нибудь гадость, а заодно гляди во все глаза, чтобы он тебе не сделал что-нибудь гадкое. — А почему все это началось? — Хм, да откуда я знаю. Я ж говорю тебе: наша вражда — с начала времен! Когда это произошло, меня даже в проекте не было! Познав очередную тайну мироздания, Нефир удивленно похлопал ресницами. — Чем плохи джинны, спрашиваешь? Мы, высокопоставленные бесы, принимаем ванну с благовонными бальзамами и ароматическими маслами каждый божий день, а эти невежи считают нас, видите ли, зловонными! — А может быть, они так думали про нищих бесов, которые не имеют такой возможности? — озадачился Нефир. — Нет, они так думают про всех нас и по запаху могут определить, что перед ними именно бес. Зато и мы прекрасно чуем джиннов, чтобы не позволить им нас обдурить. — Джинны — ошибки природы! — заявил после этого разговора Глаттони, трапезничавший в это время за одним столом с Гридом и всей его семьей и потому слышавший беседу отца с сыном от начала и до конца. А принялся он гнуть эту линию во время урока географии с маленьким господином. Поудобнее усадив Нефира на подушки, Глаттони начал урок. Затем он провел концом указки по границе Одифера, обозначенной на огромной разноцветной карте, висящей на стене. — Такие же ошибки природы, как и одиферские варвары. — продолжал приказчик, водя указкой. — Вот эти невежи в огромных количествах жрут смердящую грязь и считают ее самым лучшим деликатесом. У них настолько испорчен вкус, что если предложить им сладчайшие финики, чернослив или курагу, то они решат, будто им подсунули отбросы. — А джинны случайно не из Одифера родом? — полюбопытствовал Нефир. — Нет, юный господин. Скорее всего, из преисподней. Но вернемся к теме занятия. Климатический пояс — умеренный, а точнее — его северная часть, где преобладают хвойные леса. Времена года четко выражены, зима суровая и холодная, лето сравнительно прохладное. Что же касается коренного населения, то эти варвары уважают только грубую силу; для них непонятное слово — уже повод для убийства. Нефир внимательно ловил каждое слово своего учителя. — Также сегодня на повестке дня у нас Гюлисхан. Это государство расположено вот здесь. Климатический пояс — тропический, климат жаркий, пустынный, засушливый, времена года мало различимы, зато времена суток отличаются по температуре — днем жарко, ночью прохладно. Это государство славится своими многочисленными казино и неповторимой замысловатой архитектурой, чем привлекало и привлекает огромное количество туристов. Но не только одной географией ограничивалось обучение Нефира — как только он немного отдохнул, его принялись учить математике. — Условие задачи: за 30 дней бригадиру нужно сдать выполненную работу, для которой ему необходимы 30 рабочих. В день бригадиру начальство платит 40 монет, которыми он должен расплатиться с рабочими. Вопрос: сколько денег за месяц сможет оставить себе бригадир в случае найма одного беса вместо 30 рабочих и на сколько больше это будет по сравнению с изначальной ситуацией, если известно, что плата как простому работнику, так и бесу одинакова и составляет монету в день? Нефир вскоре выдал: — Изначально бригадир мог бы заработать 300 монет за месяц, а если наймет беса, то сможет забрать себе 1170 монет, что на 870 монет больше! После, в очередной раз отточив каллиграфические навыки, Нефир изобразил несколько иероглифов на папирусе. Наконец убирая указку в ящик, вставая на носочки и энергично потягиваясь, что знаменовало собой окончание занятий на сегодня, Глаттони подытожил: — Тебя ждет великое будущее, юный господин. Не упускай возможности, которые будут перед тобой открываться, и постарайся извлечь из них максимум.****
Хоть бесы жили гораздо дольше по сравнению с обычными людьми, однако и они были не вечны. Как только Грид ушел на покой, то все его владения и богатства перешли в руки и распоряжение Нефира. Хоть Нефир, как только начал полноправно распоряжаться фамильным состоянием, также наслаждался комфортной и ненапряжной жизнью благодаря слугам и рабам, как и все его предки, но в отличие от своего пассивного и аморфного отца Нефир руководствовался принципом: «Хочешь жить — умей вертеться» и постоянно находился в движении. Не только в физическом смысле — перемещался, летая на своих двоих, что было гораздо менее заметным и позволяло очень близко подкрадываться; а не вальяжно развалившись на золотых носилках, инкрустированных драгоценными камнями и ослепительно сверкающими при попадании на них ярких солнечных лучей, — но и в ментальном. Ум беса постоянно был поглощен идеями обогащения. Да, пусть разрабатываемые и воплощаемые Нефиром схемы были куда рискованнее и сложнее осуществимы, чем те, которыми пользовались его отец и дед, зато и выхлоп с них был ощутимо больше. Он придумывал и проворачивал всевозможные махинации ради обогащения и, как только старые приносили возможный максимум денег и переставали работать, всякий раз создавал новые. Однако вместе с этим Нефир свято соблюдал все отцовские заветы и неоднократно повторял: «Работа — не для меня, я руковожу!». Однако спустя некоторое время, когда злодейка-судьба свела его с Аладдином и его верными друзьями, Нефиру с завидной регулярностью снился отнюдь не самый приятный сон следующего содержания. Джинни наколдовал себе шарманку, а Аладдину — барабан. Рядом с ними на зависшем в воздухе волшебном ковре сидел Абу, который с интересом наблюдал за происходящим. Джинн с шарманкой затянул песню: — Нефир аж с рождения жадиной был, Нефир имел хобби — он деньги любил, Любил и копил! Все прочие бесы живут без забот, Нефир на диете — не ест и не пьет, В сундук свой кладет Деньги-деньги, дребеденьги, Позабыв покой и лень. Делай деньги, делай деньги, А остальное все — дребедень! А остальное все — дребе-бедень! Здесь шекель, динар там, а где-то — сундук. Нефир стал мошенник, мошенник и плут, Чтоб в день скопить пуд! Но в том-то и дело, что горе таким, Кто лишь только деньги одни и любил! Он это забыл! Деньги-деньги, дребеденьги, Позабыв покой и лень. Делай деньги, делай деньги, А остальное все — дребедень! А остальное все — дребе-бедень! Затем Аладдин, бьющий в барабан, пропел: — Нефир — алчный, грязный плут, Знаешь ты, наверно, Нефир — алчный, грязный плут, Жадность — это скверно! Нефир — алчный, грязный плут, Скажем без подвоха, Нефир — алчный, грязный плут, Жадность — это плохо!