Русалка для слуги Кощея

— Как это ты отправишься в грядущее одна? — не понял, узнав о решении невестки, Горыныч. — А как же мы, а Желана? — Неужто я обрела брата лишь для того, чтобы его потерять! — поддержала его Дождирада. — Но пустынный край только обрел Хранительницу, — напомнила ей Даждьроса. — К тому же у тебя теперь есть муж. И вы обязательно встретитесь с нами. — Через несколько сотен лет? — обиженно выпятил губу Горыныч. — Меня здесь ничего не держит, — добавил он. — Стражи Пустыни и сами справляются. А там, в грядущем, я помогу брату с Кощеем бороться и наковальню охранять! — Я бы оставила Желану с вами. Но, боюсь, она разлуки не переживет, — собираясь в дальнюю дорогу, оправдывалась Даждьроса перед Дождирадой, которая, хотя рвалась вслед за братьями, прикипела душой к своему избраннику, который не мог покинуть полуденный край. — Будем надеяться, ваш общий дар совсем не исчезнет из этого мира, — благословил русалку Коркуд. — Еще свидимся! — крепко пожал на прощание его руку Горыныч. И вот уже вихрь междумирья их закружил, унося за пределы Океана времени, а когда голубое свечение магии померкло, то вокруг вековыми кронами шумел лес, а где-то внизу у крутого берега плескалась быстрая полноводная река. Поначалу Даждьроса решила, что они находятся где-то в окрестностях родного Змейгорода, потом, приглядевшись, поняла, что никогда доселе здесь не бывала, хотя и знала это место, где располагалась земля, которой правил отец княжича Ярослава. Видимо, здесь поселились Финист с Жар-птицей и их потомки. Хотя сладкий аромат липового цвета и летних трав, смешанный с запахом нагретой солнцем воды, расслаблял и вселял умиротворение, в воздухе ощущались другие незнакомые, тяжелые и враждебные привкусы. — Земляное масло они здесь, что ли, жгли? — брезгливо принюхался Горыныч. — И, кажется, серу или что-то еще более ядреное. Даждьроса промолчала, удобнее устраивая на руках притихшую Желану и проверяя узелок с пожитками, который нес огненный змей. Куда идти она пока не очень представляла. А привычного дыхания магии почти не ощущалось. — Может быть, портал сработал как-то не так? — крутил по сторонам головой Горыныч. Даждьроса пожала плечами. Для начала она решила довериться узенькой тропке, шедшей вдоль реки и явно протоптанной людьми. Вскоре лесную тишину нарушил грохот и гул, а забытую стежку сменила широкая дорога, вымощенная материалом, напоминающим застывшую с мелкими камешками раскатанную смолу. По этой непривычной столбовой в обе стороны с грохотом и визгом неслись железные механические чудища, которыми управляли невозмутимо сидящие внутри люди. Горыныч напрягся, хватаясь за меч, готовый в любой миг принять истинное обличие и дать отпор. Но чудища продолжали ехать мимо, а их водители не обращали на путников никакого внимания, явно направляясь по своим делам вместе с женами и даже детьми. Внезапно одно из чудищ сбавило ход, продвигаясь к обочине, затем затормозило. Открылась снабженная стеклом для обзора железная дверца и навстречу жене, дочери и брату шагнул Велибор. Ящер почти не изменился. Разве что одежда выглядела непривычно. Оказавшись в объятиях мужа, Даждьроса какое-то время ничего не видела и, кажется, даже не дышала, словно рождаясь для новой жизни. Мир, в котором они оказались, выглядел необычно. Но та трепетная ласка, которой встретил их Велибор, ощущалась до такой степени родной, а необоримое кольцо рук выглядело настолько надежным, что на какое-то время показалось, будто разлука им просто привиделась. Ящер попеременно целовал то жену, то дочь, зарывался лицом в их волосы, прикасался пальцами к коже, словно пытаясь вспомнить. От него пахло земляным маслом, и каким-то приятным благовонием, а руки выглядели все такими же заскорузлыми и уверенными. — Как же я по вам всем соскучился! — проговорил он, наконец отстранившись от своих женщин и сжимая в медвежьих объятьях оробевшего брата. — Но ведь мы расстались совсем недавно, — удивилась Даждьроса. Велибор лишь странно усмехнулся. — Ну как сказать. Я вас ждал примерно сотню лет, — выдохнул он, подхватив на руки Желану и приглашая брата с женой продолжить путешествие внутри механического чудища, которое называл автомобилем. — Вернее, первые несколько десятков, пока не встретил дядьку Полоза и не отыскал сестру с Коркудом, даже не смел надеяться, — поведал он, доставая из-за пазухи портреты близких и берясь за обитый кожей круг, который назывался руль и заменял в этой машине правило. — Как они? — спросил Горыныч, с опаской глядя на дорогу, пока Даждьроса с Желаной устраивались на упругом кожаном диване сзади. Автомобиль хотя и имел, подобно телеге, четыре колеса, но двигался на удивление плавно, почти как ладья. Велибор, не отпуская руль, достал еще один портрет, с которого счастливо улыбалась собравшаяся вместе большая дружная семья. Дождирада не только принесла процветание в засушливый край, но и подарила Коркуду семерых сыновей, из которых шестеро уже обзавелись семьями. Недавно у них родилась долгожданная дочь. — Так что у нас с тобой теперь есть внучатые и даже правнучатые племянники, — по-доброму улыбнулся брату Велибор. — А как отец с матушкой? — спохватилась Даждьроса. — В здравии и благополучии, — кивнул Велибор. — А вот дядьку Полоза я дважды не уберег. Один раз Кощей его извел, пока я воевал и самолеты строил. Второй — совсем недавно. Хорошо хоть у дядьки остались дочь и внук. — Так получается, все, что Кузнец сказал про Кощея — правда? — погрустнела Даждьроса, понимая, что покоя и в этом мире им не дадут. — Кузнец никогда не лжет, — проникновенно глянул на нее Велибор. — Он все правильно сделал, переместив вас в нынешнее время. Кощея недавно загнали в Навь, но он оттуда, увы, скоро выберется, а тот, кому дастся в руки меч-кладенец, как и новый наследник Финиста, увы, слишком малы. Поэтому нам остается только наводить мороки и беречь наковальню. Хорошо, что прежнего могущества Кощей все же не вернул. Слишком мало в этом мире осталось магии. Хотя, если он соберет силу пяти Хранительниц, он просто уничтожит средний мир, пустив в него Навь. Меж тем машина свернула с большой дороги на более узкий, но мощенный тем же материалом проселок, который вел к людскому поселению на берегу реки. Сложенные из камня или рубленные из дерева добротные терема или хоромы с огромными окнами горделиво спускались к самому берегу, не имея не то что укрепленных стен, но даже кое-где путных заборов, словно в каком-нибудь захудалом лесном селище. Как пояснил Велибор, от оружия, изобретенного смертными, крепкие стены, увы, не спасали. Один из домов отдаленно напоминал привычные взору постройки Змей-города и матушкин терем. К нему и свернул Велибор. Пока осматривали новое жилище и непривычную утварь, помогавшую в хозяйстве, Велибор рассказывал про мир, в котором правили смертные, заменившие магию наукой. Змейгород, увы, еще несколько веков назад существовать перестал. Зато недалеко от Княжьего града была построена новая столица. Да и небольшая крепость, где правили потомки отважного Ярослава и неподалеку от которой поселились наследники Жар-Птицы и Финиста, стала сердцем огромной страны. Давно спустившись с семи холмов, город перекинулся на другой берег реки и продолжал разрастаться. Точно годовые круги дерева, его жилые концы, торговые ряды, гигантские кузни и мастерские, которые Велибор называл фабриками и заводами, связывали кольца дорог и мосты. Моря и реки бороздили корабли, приводимые в движение огнем и паром, а в небо поднимались способные зараз унести сотню людей железные птицы, называвшиеся самолетами. Одну из первых воздушных машин сконструировал Велибор. Хотя сейчас он совместно с Коркудом занимался поиском новых сплавов, способных сделать горделивых рукотворных птиц еще прочнее и легче, а броню крепче. Пока Желана с восторгом забавлялась с новыми невиданными игрушками, Горыныч рассматривал оружие и трофеи Велибора, привезенные с нескольких войн, слушал пояснения брата и только головой качал: — Как я много пропустил! — Надо было слушать Коркуда и оставаться, — улыбнулся ему Велибор. — В прежние эпохи произошло еще больше интересных событий. Смертные в своей жажде знаний во многом нас обошли, хотя в чем-то оказались кровожадней. Даждьроса на трофеи поглядывала с опаской, от рассказов мужа замирала, с ужасом представляя, сколько раз он мог погибнуть. Она понимала, что им предстояло еще освоиться и привыкнуть, отыскав свое место в необычной реальности, но пока наслаждалась близостью любимого, которого могла на долгие годы, точнее, даже столетия, потерять. — Я пытался втолковать Кузнецу, что разлуку ты не переживешь, да и Дождирада с Горынычем не заслужили новых испытаний, — пояснил Велибор, когда они, уложив спать Желану, остались наедине в уютной спальне их нового дома. — И что ответил Кузнец? — поинтересовалась Даждьроса, подбирая игрушки и прислушиваясь к звукам, доносившимся из гостиной, где Горыныч развлекался с достижениями людской техники. — Он меня и слушать не захотел, — виновато вздохнул Велибор, осторожно, словно боясь потерять, беря любимую за руку и усаживая ее на постель. — Зато пригрозил, что, если я не выполню условие, случится беда, и я не посмел ослушаться. Я же забыл, насколько ты упрямая. — Вся в тебя, — отозвалась Даждьроса, заключая супруга в объятья. Он ответил ей с истовостью жаждущего, отыскавшего источник в пустыне, хотя изо всех сил старался сдерживаться, не расплескав ни капли драгоценной влаги их перенесенной через столетия любви. А потом они лежали, обнявшись, слушая тихое дыхание Желаны и почти не изменившиеся за века голоса ночного леса, вплотную подступавшего к дому. Где-то неподалеку на месте исчезнувшей деревни, как поведал Велибор, находилась надежно укрытая чарами наковальня. — Ты думаешь, он до нас не доберется? — имея в виду Кощея, спрашивала Даждьроса. — Руки коротки, — удовлетворенно проворчал ящер. — Кузнец постарался на совесть. Жалко, других твоих сестер защитить не смог. Но Дождираду берегут ее сыновья и Коркуд. — Мы обязательно с ними увидимся, — потянулась к мужу Даждьроса. Она сейчас не строила планов, не думала об угрозах. Она просто, перебирала волосы любимого, проводила пальцами по лицу, оглаживала мускулистые руки и грудь, вздымавшуюся сейчас спокойно и ровно, смотрела на лес и звездное небо за окном, ощущая себя как никогда любимой и живой.