Танго в огне

      — Лето в этом году необычайно жаркое, не находите?       — Ваше Величество, неужели Вы пригласили меня поговорить о погоде?       — А розы дивно хороши.       Было четырнадцатое июля тысяча девятьсот двадцать шестого года. В Софийбурге из-за необычайной жары люди разошлись по своим домам, лишь изредка выходя по своим нуждам. Такими моментами и пользовался молодой император, чтобы остаться наедине с собой, или с желанными в общении приближёнными, при этом оставаясь в городе.       Даниил Первый шёл вместе со своим верным советником, Станиславом Маркеевым, по улице Рождения Империи. Хоть погода не располагала к пешим прогулкам, акации, посаженные вдоль её, создавали тень и приятную прохладу. Её белые цветы превосходно сочетались с ярко красными розами, высаженными в вазонах, поставленных раз в два метра вдоль улицы.       — Ваша бабушка, хоть и мало смыслила в политике, умела находить интересные сочетания в ландшафте. Присядем? — Станислав указал рукой, в которой держал трость, на ближайшую скамейку.       — Да, пожалуй. Её стремления были верны, но ошибки дорогого стоили. — Он со вздохом человека, ведущего не самый подвижный образ жизни в свои сорок с небольшим лет, устроился на тёмно-коричневую скамейку. — Но ты ведь знаешь, всегда так. С высоты прошедших лет людям кажется, будто всё это было очевидно и ошибок можно было легко избежать. Но тогда, я ведь сомневаюсь, что план поэтапного восстановления городов был таким уж провальным.       — Для Софийбурга, может, и не был. В конце концов, город отстроили из руин и превратили в центр производства. Даже модернизировали электростанцию. Но ведь остальные думали, что о них забыли.       — И, боюсь, продолжают ощущать себя забытыми.       — Вы думаете, они ещё хотят вернуться в лоно своей родины?       — Три из пяти — я более чем уверен, что да. Шрамкоград, как ты сам помнишь, в том же манифесте провозгласил отдачу победителю в, как они это назвали, «временной несуразице». Афленбург от своей свободы лишь страдает, и протесты жителей, не умолкающие с самого раскола, ярче всего говорят об этом. Ну а Крюнцвальтбург…       — Помню, я читал это соглашение. Ни за что бы не подумал, что выйдет всё так просто. Но ведь, Даниил, Вы же понимаете, что остаются Петроград и Ганзейский союз, и с ними легко не разобраться.       — Ты должен понять, что главная причина раскола состоит лишь в том, что все они начали думать, будто бы о них забыли. Большая часть Петрограда заброшена вот уже двести лет, и никто ничего не пытался с этим сделать. Ганза же видела, что их положение выгодно для торговли, но не приносит им ресурсов. Обе территории смогли что-то отстоять, правда, в случае Петрограда путь отнюдь не мирный. Теперь они хотят заставить всё ядро работать на них, под предлогом той программы реанимации Софийбурга.       — Да. И то, что там были и другие города — им плевать. Нашли повод и вышли. Но, Ваше Величество, Вы ведь хотели поговорить и не об этом?       — Ты как всегда проницателен. Да, я хотел бы обсудить с тобой ситуацию с Женей.       — Разве есть поводы тревожится? Ваш сын показал необычайные способности при реализации этого проекта с городами. Если честно, я не верил, что всё сработает, но теперь, когда Санкта-Мария, Санкта-Екатерина, Санкта-Даниил и Санкта-Петровск работают на благо нашей страны, а дефицит практически исчез и мы можем вести безопасную торговлю через новый порт, я думаю, это лучшее, что могло произойти.       — В этом то и заключается одна из бед, Слава. Он это совершает не потому что умеет правильно работать, а из-за боязни ошибиться. И его преследует страх ошибки, и страх последствий своих ошибок. Знаешь, я переживаю за его здоровье. Ментальное.       — Ваше Величество, Вам не о чем тревожится. Масштабный проект завершён, за что он честно представлен к высшей награде. То, чем он занимается сейчас, находясь в Санкта-Петровске, скорее рутина. Хоть административный опыт и нужен, то, что он уже сделал, не идёт ни в какое сравнение.       — Ну, знаешь ли, то, что сделал я, несопоставимо меньше его заслуг.       — Вы вернули к жизни Софийбург, он устранял проблемы вне его. Уверен, без качественной работы предприятий столицы он бы не справился.       — Хех, тоже верно. — Император откинулся на спинку скамьи, и позволил себе немного расслабиться. — И всё же, я надеюсь, он научится распоряжаться своим временем так, чтобы успехи в правлении не стоили ему здоровья. Теперь вопрос в другом, а именно в армии.       — Знаете, быть может, я и ошибаюсь, но мне кажется, мы могли бы воспользоваться военной агрессией Петрограда на нас, чтобы вернуть его под наш контроль. Теперь, когда у нас нет дефицитов, но на границе, вдоль реки и под Аустерлицем, продолжаются столкновения, мы могли бы дать достойный отпор.       — Могли бы да могли, но, скажи мне, где мы столько людей найдём? Сейчас все силы направлены на стабилизацию ситуации внутри страны, и, если я выдерну людей оттуда, мы можем вернуться назад. -       Ну, Ваш сын собирает армию.       Император посмотрел на Станислава слегка удивлённым взглядом. Он всегда знал, что Маркеев заслужил место в совете не просто так, а, прежде весго, за умение добывать информацию и использовать её. Видимо, сын хотел скрыть от отца создание армии, хоть наследнику престола это и не запрещено. Интересно, с чем это связано. И интересно, как об этом узнал советник, если не знал император.       — И сколько человек в этой армии?       — Около десяти тысяч. Он пока собирает её костяк, со временем она продолжит расти. И, по слухам, на верви он дал распоряжение создать первые корабли восточного флота, и первый спустили на воду.       — А его способности скрывать меня порой удивляют.       — Информация появилась всего пару дней назад. Там, на востоке, его авторитет необычайно высок, и его народ слушается. Поэтому нет ничего удивительного в редкости слухов. Продолжим прогулку?       — Но заметь, — император, немного кряхтя, поднялся, и, опираясь на свою трость, пошёл рядом с советником, — даже в простой административной работе он нашёл способ сделать сверх меры. Раз он мыслит об армии, значит, нам надо ему помочь. Как и во всём остальном, в случае непредвиденных ситуаций.       — Ваше Вели…       — Надеюсь, ты меня понял.

***

      В Санкта-Петровске закаты были непередаваемо красивыми. Это буйство красок заключало в себе всю палитру радуги, от красного неба до фиолетового в дали горизонта. И океан. Открытая скатерть планеты зеркалом заключала в себе небо. Лишь несколько кораблей, уходящих вдаль, чёрными точками загрязняли живописный вид, открывавшийся с балкона дома Императорской фамилии в новом порту страны.       Они пили вино. Красное, полусухое. Оно было идеально сбалансированно по вкусу между сладостью и горечью. Вкус из горького постепенно раскрывался, всё больше напоминал мёд. Вино действительно необычайное.       — Спасибо тебе за этот вечер, правда. Мне порой так не хватает времени с людьми столь близкими, что можно молчать.       — Гоша, прошу тебя, не начинай. Ты для меня сделал гораздо больше, и я стольким тебе обязан. Правда.       — Тогда будем считать, мы в расчёте.       Иоганн сделал жест бокалом в руках, и допил остатки вина. Евгений, усмехнувшись, повторил за ним.       Они продолжили молчать. Но это не то неуютное молчание, когда родители спрашивают своих чад насчёт их отсутствия, а те лишь молчат, голову повесив. Нет, это было взаимодействие на совершенно ином уровне. Пожалуй, на абсолютно недоступном постороннему человеку. Атмосфера окружающего мира, покой в их сердцах или переплетённые пальцы их рук творили уют всей картины, оставалось непонятным им. Но прерывать молчание ни Женя, ни Гоша не стремились.       Тем временем ночь вступала в свои права. Небо, недавно бывшее ярким, теперь походило на полотно с сотнями мерцающих каплей-звезд. Город вторил их свету, зажигая окна в домах.       — Знаешь, а мне ведь и правда не хватает таких мгновений.       — Ты только до этого додумался?       — Гоша… — Евгений обреченно вздохнул, — нет, не только. Просто, ты сам понимаешь, то, что происходит со страной в последние годы, это просто пиздец. Но ведь люди в этом не виноваты, а вина на нас. Правители должны исправлять ошибки прошлого.       — Знаю, ты это говорил. И ты абсолютно прав. — Иоганн подвинулся ближе к Жене, положил голову на его плечо. — Но ты прекрасно справился. То, что ты уже сделал, прекрасно. И очень мало кто в твоём возрасте мог вытащить страну из кризиса. Почему бы тебе не насладиться отдыхом?       — Не могу. Честно, я не могу. — Женя положил руку на волосы Гоши, аккуратно перебирая тёмно-каштановые пряди. — Но знаешь, с каждым результатом у меня словно появлялись силы жить, силы существовать. И я продолжал делать одно и то же.       — Знаю. Ты зависим от работы. И превратил её в свою жизнь.       — Разве я зависим только от работы?

***

      Евгений проснулся ещё до рассвета. Аккуратно вставая, чтобы не помешать оккупировавшему всю кровать Иоганну, он направился в кабинет. Со вчерашнего дня осталось много работы, которая сегодня грозила увеличиться. Планы и дела превращались в неподъёмную гору, захватывая всё больше пространства жизни цесаревича.       Но в этом кабинете всё обустроено так, как хотел Евгений. Он был первым его владельцем, а потому мог позволить себе следовать своим желаниям. Кабинет был небольшим, но довольно удобно обставленным. Внешняя стена имела три панорамных окна, открывавших вид на океан. Боковые стены были плотно закрыты книжными шкафами, содержимое которых, хоть и покупалось из практических соображений, стало неплохим декором. Рабочий стол был расположен так, что кресло его владельца стояло спиной к панорамным окнам. Места для посетителей было лишь два, но руководителю небольшого города вряд ли понадобится больше. На стене, противоположной окнам, висел большой флаг. В остальном же она не была ничем примечательна, оставалась пустой.       Комната была светлой и такой уютной, что её не хотелось покидать. Именно по этой причине Женя купил не самое тронновидное, но зато очень удобное бархатное кресло.       Сев в него, цесаревич принялся просматривать письма, пришедшие во второй половине прошлого дня, и официальные газеты, которые сегодня поступят в продажу. С постройкой городов все новости, как ожидал Евгений, будут более положительными. Надежды не осуществились, ведь решение одной проблемы сместило внимание горожан на другие. Снова писали об атаке на Аустерлиц, о шествии петроградской гвардии на софийский берег реки Славков. Аналитическая статья о возможном союзе Ганзы и Петрограда, о строительстве ганзейской крепости на южном побережье реки Единства. Всё лишь об опасностях, и ничего хорошего.       Просмотрев новости, Евгений открыл свой ежедневник. Конечно, теперь у него был свой секретарь, но вести своё расписание наследник не мог доверить никому. Сегодня дел было не столь уж много: несколько часов бумажной рутины, затем встреча с представителями образовательной коллегии по вопросу организации высшего образования на территории Санкта-Петровска. Ещё нужно, в рамках времени для личных проектов, просмотреть ситуацию с подготовкой войск.       Он с самого начала решил, что организовать войска в новой территории необходимо. Правда, он не планировал создавать более одной бригады численностью четыре тысячи человек. Но вскоре выяснилось, что Санта-Петровск как порт пользуется большой популярностью. Как порт он заменил саму столицу, поскольку торговля там небезопасна из-за деятельности Петрограда. Как следствие, морская торговля сместилась на восток, и Санкта-Петровск был вынужден создать условия для её обороны. Так возник восточный флот и судостроительная вервь.       Число жителей росло слишком стремительно. Только в этом году частные застройщики планируют частично сдать пару крупных микрорайонов. На сколько вырастит численность населения, и подумать страшно. В итоге было принято решение собирать двадцать тысяч человек из всех городов реки Санктум. Из них сформировать четыре бригады пехоты общей численностью двенадцать тысяч человек, остальное разделить поровну между боевым флотом и береговой охраной. Чтобы ускорить процесс, Евгений взял на себя организацию «частей наследника». Теперь в Шрамковии армия цесаревича была почти равна по силе императорской армии, но его это не особенно волновало.       Он подумал, что, быть может, стоит провести совместные учения всех сил армии наследника, чтобы несколько унять страхи населения, но решил, что этого может быть недостаточно и лучше пока сосредоточиться на её развитии. В это время в дверь постучали, прерывая размышления. В комнату вошёл Андрей Майский, секретарь наследника.       — Ты сегодня рано.       — Пытаюсь подстроиться под тебя.       Да, они были знакомы довольно короткое время, но уже сдружились. Во многом это произошло благодаря их отношению к работе и сходим взглядам на мир. И также потому что в баре мадам Адеголь, где до этого работал Андрей, наследник не всегда умел держать язык за зубами.       — Ты решил, что будешь делать с образователями?       — Нет, ещё не думал. Надеюсь, их предложение будет неплохим. Оттолкнусь от него. — Евгений недовольно морщился и массировал виски пальцами. Ему так не нравилась эта рутина, что хотелось вешаться.       — Слушай, а ты не думал совместить необходимое с полезным?       — Что ты предлагаешь?       — Мы могли бы согласиться открыть университет на их условиях, если они организуют здесь колледжи для тех профессий, что нам нужны. Для флота, например.       — Это лишние затраты. Для них неприемлемо. У нас и так нехватка средств в образовании, а ещё на это тратиться… нет, не станут.       — Хорошо, как скажешь. Я сделаю кофе?       — И захвати чего-нибудь поесть с кухни. Потом начнём работу. Вернулся Андрей спустя примерно двадцать минут, сделав им по два обычных бутерброда, Евгению его любимый кофе, который любой адекватный человек пить бы не стал (флэт уайт с ванильным сиропом, сахаром и сахарозой), а себе обычный чёрный чай.       — Нет, всё же ты правильно делаешь, что армию тут делаешь. Так у нас и резервы какие-то появляются, на случай непредвиденного.       — Перестань, ты ведь знаешь. Не ради этого всё делалось.       — Хорошо, не хочешь говорить об этом, давай обсудим рост населения города.       — А что с ним не так?       — А то. Ты когда с Иоганном плодиться планируешь?       — Что за глупый вопрос. Андрей, перестань. Мы с ним оба парни, а ты всё об этом.       — Ярославу Возродителю это не помешало.       — Он жил пятьсот лет назад, как магик был гораздо сильнее современных, и один единственный его сын стоил ему его здоровья. Это не вариант.       — Но ведь возникали магики, которые вопреки деградации поколений сил становились более могущественными, чем их предшественники. Так почему не ты? И потом, он сделал себе с Фредериком ребёнка, когда им уже было за сорок. Вы же ещё совсем молодые, и вы понимаете, что не обязательно менять своё тело ради деторождения.       — Слушай, почему тебя это так волнует?       — Потому что старый я с вашими детьми нянчиться не смогу, увольте. Да и для страны полезно, но это ты и без меня понимать должен.       — Тогда ты должен понимать, что этот ребёнок окажется наследником одновременно двух государств. Вполне возможно, не единственным, но первым в очереди точно. И что с этим делать? Ты понимаешь, сколько это проблем может привнести?       — Вот всегда ты такой, индюк с негативным мышлением. Знаешь, лучше пусть он родится, а потом уже поговорим о проблемах.       — Нет, у нас так не выйдет. Не та ситуация, ты ведь знаешь. Давай уже к работе.

***

      Сегодня он снова бродил по свежим набережным свежего города. Заглядывал в знакомые лотки, покупал знакомые продукты. Он знал, что этот день будет таким же, как и большинство других, проведённых здесь, в Санкта-Петровске.       И всё же он был счастлив. Человек, которого он любит, сейчас находится рядом с ним. Пускай Женя и не уделяет ему много своего времени, но Иоганн честно пытается не дать ему похоронить себя под толстым слоем документов с императорским вензелем. И порой ему это даже удаётся. Что же до остального, то он предоставлен самому себе большую часть времени. Поскольку жизнь его течёт за счёт двора Крюнцвальтбурга, он особо не стеснён в средствах, при этом не имеет необходимости зарабатывать на жизнь своим трудом. Теперь он может гулять, наслаждаться солнечным светом, видами нового города. Теперь у него появилась возможность заняться сочинительством. Изначально ему хотелось опробовать занятия игрой на скрипке, но звуки раздражали Женю. Нет, прямо он не высказывал никаких претензий, но по его лицу многое было понятно, а Гоша не хотел причинять неудобства любимому человеку.       А ещё Иоганн пил. Город хоть и был новым, но уже имел несколько примечательных мест, где продавали хороший (и не очень) алкоголь, не особо беспокоясь о законах. Сейчас, проходя вдоль набережного основателя Евгения, украшавшей реку, он мысленно искал нужный ему закуток. Конечно, ему, как всем известному партнёру Его Императорского Высочества, приходилось проявлять себя в лучшем свете перед людьми. Он здоровался со многими прохожими, делал щедрые покупки, демонстрировал приверженность к здоровому образу жизни, но без фанатизма. Главное — его должны любить. Он не может бросить тени на Женю.       А вот и проулок. Оглянувшись, чтобы остаться незамеченным, он свернул с основного пути пешеходов и почти сразу оказался в баре. Пройдя за стойку, он кивнул бармену в знак приветствия.       — Добрейшего вечерочку, Ваше благородие.       — Доброго, Хопкинс, доброго.       — Вчера всё было в порядке? Вы тут не появились, как обычно.       — Вчера у нас было что-то типа свидания.       — И вы поговорили об этом? — Это уже сказал не бармен, а молодая девушка, незаметно подсевшая к Иоганну. Она была необычайно красива собой, стройна, игрива. Её голос мог очаровать любого человека. В сущности, её единственным недостатком было отсутствие одного глаза. Как позже узнал Иоганн, она лишилась его во время драки с каким-то мужланом, пытвашимся трахнуть её в этом самом переулке. Ему повезло меньше. — Эй, Хопс, нам по пиву. — Тут же она повернула лицо к Иоганну, и стало заметно лицо девушки, в этот раз не украшенное макияжем. — О ваших чувствах.       — Рита, ты же понимаешь, сейчас не та ситуация. Да и время было не самым подходящим.       — Время ему неподходящее, ситуация не та. Вечно у вас, мужиков, одни отговорки. Зато как поебаться приспичит, так и ситуация, и время самые те.       — Тебя снова домогались?       — Меня? — И тут она засмеялась. Её смех был заразителен, но тут она обратилась ко всем сидевшем в баре. — Нет, вы прикиньте, он спрашивает, не домогались ли меня. — И тут смехом залило весь зал. — Да после того, как я тому прохиндею оторвала все выпуклости на его теле, начиная хуем и кончая башкой, никто особо и не пытался, и ты сам это знаешь. Да ещё и прошёл слушок, что я дружу с парнем Его Высочества, так что, если кто и сунется — ну, дебилушка.       — Так, а что тогда случилось?       — Не меня. Софочку, нашу новенькую. Да и парниша был не из знакомых иначе знал бы, что в этом месте за порядки.       Да, бар Хопкинса предоставлял услуги не только в алкоголе. Большая часть его дохода заключалась в другой специализации места, а именно в шлюхах. Парни и девушки разных возрастов, достигнувшие возраста согласия, продавали здесь свои тела за довольно неплохие для простого жителя суммы. В начале к ним относились как к обычным шалавам, а потому, встретив вне бара, часто насиловали и избивали. Даже пару раз случалось, что убивали. Так было до тех пор, пока не подкараулили Риту Миронову. Да, мудак был с ножом, но это пошло ему в минус. Рита ясно дала понять, что занятие проституцией — не повод так обращаться с такими людьми.       Порой она сама решала, с кем ей трахаться. Не в плане, что отказывала клиентам — нет, деньги всегда нужны. Она могла выбрать понравившегося человека в толпе и обслужить бесплатно. Чисто из своего желания. Большинство приходивших в бар были там не ради бара, а потому её не особо отказывали. Поэтому, когда она увидела богато одетого молодого, сексуального, сильного, накачанного человека, который поправлял свои волнистые каштановые волосы, сидя за барной стойкой и выпивая один шот коньяка за другим, она не могла даже представить, что ей откажут. Честно признаться, это была первая её ночь с подобными парнями, которая прошла без секса и при этом принесла девушке удовольствие. Спустя несколько встреч он решил раскрыть свою личность, и она второй раз была удивлена этим парнем. Стоит признать, не каждый мужчина способен удивлять девушку так часто. А сам бар, работники его и непосредственно Риточка получили второй слой защиты, который способствовал их процветанию. Поэтому подобные случаи теперь были столь редки, что практически превратились в мифы.       — И что случилось с тем парнем?       — Да всё, как ты учил. Повязали, обратились к твоему человеку в органах, его и забрали.       — Рита…       — Ну и побили его. Слегка. Честно. Я вообще отвесила пару унизительных пощёчин! Это вон, Данечка, — она указала пальцем руки, державшей бутылку виски, на парня, чья внешность не позволяла дать ему больше пятнадцати лет. Правда, Иоганн знал, что ему двадцать два и они почти ровесники. Сейчас он окучивал какого-то прилично одетого мужика за столиком, сидел у него на коленках, а ещё пол часа назад… — он взял самую грубую плётку из своих и как следует по нему прошёлся. Он это тут как никто умеет.       — Надеюсь, он будет молчать.       — Пф. Конечно будет. Если нет — мы его ещё разок перевоспитаем. А то задрали уже. «Торгуют телом, работа ничтожеств, половая тряпка…», пф. Знали бы они, как за телом ухаживать надо. Между прочим, дорогой ресурс. Тут тебе и спортом занимайся, и на диетах сиди, и не вздумай случайно что-то лишнее с телом сделать. Вот интересно, смогли бы эти пузатики торговать телом, а? А?       — Конечно нет.       — Ну разумеется! — Она снова посмеялась. — Их никто бы брать не стал даже в самой занюханной шлюшачечной. Тем более у нас, где весь товар ходовой. Но мы с тобой, заюш, отвлеклись. Объясни нормально, почему ты не можешь с ним поговорить.       — Рита, ты… — Он помассировал пальцами виски, поморщившись. Знал, что она не отстанет, но рассказывать так не хотелось. Знал, что сохранит секреты, но так хотелось сохранить их в себе. Поэтому решил отделаться правдивым, но не точным. — Он занят работой, и работа действительно важна. Поверь, Рит, я делаю всё, что в моих силах и что считаю адекватным. Ну и не говорю, потому что не хочу терять лишние…       — Терять лишние моменты, проведённые рядом с ним, бла-бла-бла, это всё хуйня. Нет, Гоша, расскажи нормальную причину, или задавай другую тему.       — Хорошо. Другая тема. По слухам, что-то сейчас происходит во дворце Крюнцвальтбурга. Пока нормальных новостей не было, но я отправил письмо отцу, жду вестей.       — Ёжики котики, у тебя в жизни может быть хоть что-то нормальное, а?       — Пока не убежусь, что всё хорошо, я не успокоюсь. Ты же меня знаешь.       — Ты в начале убедись, что у тебя с Евгешей всё в порядке. Пока курьеры доедут с письмами, пройдёт столько времени, что ты сто раз успеешь всё с ним порешать.       — Хорошо. Ты права. Послезавтра мы поедем в Софийбург, и там я всё решу. Если что-то пойдёт не так, я, быть может, останусь там.       — Вот и договорились. А сейчас… ХОПКИНС, НАМ ВИСКАРЯ ДА ПОЖРАТЬ!

***

      В тёмном лесу, пересекая земли Афланбурга, ехал человек. На нём были отличительные знаки курьерской службы Его Величества Шрамковского двора. На быстром вороном коне по проложенным дорогам он ехал в Софийбург, минуя Афленбург и Ганзу, следуя прямиком из Крюнцвальтбурга. Он вёз всего одно письмо, но знал — опоздать он не имеет права. Послезавтра он должен быть в столице.