✧ ✧ ✧
Хёнджин просыпается от настойчиво вибрирующего телефона где-то на другой стороне кровати. Экран светится на всю тёмную комнату, оповещая владельца, недовольно хмурящегося от яркости, о входящем звонке. Разлепляя заспанные глаза, Хёнджин первым делом берёт мобильник в руку и поначалу бросает расфокусированный взгляд лишь на время — половина второго ночи, — кому потребовалось звонить так поздно? И следом жадно вглядывается в надпись на экране — «Ли Феликс». Подорвавшись на кровати всем корпусом, Хёнджин мгновенно сбрасывает остатки сонливости и принимает звонок, готовый слушать от этого парня всё что угодно. — Да? — отвечает Хван как можно более спокойно, но в голосе всё равно сквозит воодушевление, на что он жмурится и ругает себя. С той стороны связи раздаётся тихий переливчатый смешок, от которого даже мышцы в теле расслабляются. — Good night, handsome boy, — доносится из трубки мурлыкание Феликса, от божественного голоса и акцента которого Хёнджин уже на этом моменте медленно падает на кровать, с упоением вслушиваясь в каждый звук. — Я разбудил тебя? — и снова лёгкий смешок. «Ты возбудил меня», — думается Хвану. — Чем я заслужил твоё внимание в столь поздний час? — Хёнджин подкладывает одну руку под голову и поворачивает голову к окну, за которым тускло поблескивают звёзды. — Да так, знаешь… Просто совсем недавно освободился, — начинает Феликс издалека, подмечая про себя: «…от одежды. И подумал о тебе», — и решил узнать, как прошёл твой день, — его тон мягкий и игривый, Хёнджина цепляет сразу и наводит на нужные мысли. Вопросы про день — всего лишь предлог. На лице Хвана преждевременно расплывается ликующая улыбка, которую он всеми силами старается спрятать в голосе. Феликс знатно заебался за этот день на работе с несколькими истеричными клиентами, что вымотали ему все нервы. Отчаянно хотелось расслабиться. «По-взрослому». Но так как он сам же выставил барьеры, которые им сначала требовалось преодолеть, чтобы подойти вплотную к самому важному, ему пришлось довольствоваться спонтанной идеей «Позвонить красавчику с голубыми волосами и уломать его на секс по телефону» вместо «Позвонить красавчику с голубыми волосами и уломать на секс». Феликс уверен: одно его слово, и Хёнджин через двадцать минут будет под дверями его квартиры. Но ведь так не интересно… Хотя Феликс не назвал бы себя таким уж терпеливым, каким хочет казаться. Даже сейчас он нежится в кровати, обуреваемый собственными порывами в стиле «Хочу всего и сразу, после чего снова останусь наедине со своим одиночеством и холодом». Пришлось встряхнуться. — Что-то мне подсказывает, что тебя это не слишком интересует, — поддевает его Хёнджин, в голосе которого Феликс слышит ухмылку. — Нет, правда интересует, на самом деле, честно, — и Феликс честно говорит об этом, хоть и собирается позже увести разговор в иное русло. — Расскажешь? — Ну… Я проснулся рассерженный ближе к обеду, разбуженный Соми, которая отчаянно требовала снова развлекаться, а я, так сказать, устал отдыхать, — короткий смешок в трубку, и Феликс тоже улыбается, почему-то представляя, как эти двое контактируют. Ему нравилась их дружба. И его голос тоже нравится — вечно бы слушал. — Поэтому до самого позднего вечера уселся за заказы и проработал несколько часов, о чём позже пожалел, потому что сейчас спина ужасно болит… — Хван поёжился и шикнул от боли: плечи и правда всё ещё ныли. — Тебе следовало лучше заботиться о том, в какой позе ты находишься, менять её и изредка разминаться, — в тоне Феликса звучит намёк на заботу? О, это приятно. — Ты любишь массаж? Я превосходно его делаю. Думаю, я мог бы снять большую часть напряжения с твоих мышц… — Феликс жмурится, представляя свои руки на широкой спине парня. — Это было бы чудесно, на самом деле, — Хёнджин устраивается на животе, подключая наушники к телефону, чтобы было удобнее слушать брюнета. — Дай угадаю: ты лёг на живот? — хихикает Феликс. — Как ты это понял? — удивляется Хван. — Ты инстинктивно принял наиболее удобную позу для массажа после моих слов, — улыбка в его голосе так и сквозит. — Хорошо… Как насчет того, чтобы представить на своих плечах мои руки?.. О, Хёнджин представляет. Эти маленькие ладошки — миниатюрные, мягкие, тёплые — он хорошо запомнил, каково держать их в своих руках, они слишком очаровательны. Ощутить их на своей коже было бы блаженством. — С удовольствием, — парень прикрывает глаза и устраивается поудобнее. — Сейчас это сеанс воображаемого массажа, но я могу пообещать тебе настоящий, — Феликс понимает, что нещадно палится своим желанием касаться его, но ничего не может с собой поделать. Он нервно кусает губы. — И снова — с удовольствием, — Хёнджин не может перестать улыбаться с этого парня. — Просто представь: я подхожу ближе, и мне приходится оседлать твою спину, потому что в такой позе будет удобнее всего, хотя и не совсем правильно, на мой взгляд, — его голос намеренно уходит чуть глубже и становится в полтона тише. Он такой уютный и расслабляющий, что Хёнджину уже от одних фантазий, кажется, полегчает. — Мои руки касаются твоей спины и мягко оглаживают её, прежде чем приступить… А затем с лёгким нажимом движутся вдоль плавных линий, по плечам и шее, перебирая пальцами и стараясь прощупать точки твоей боли, чтобы избавить от неё… — Пока ты стараешься облегчить мои страдания, расскажи, как прошёл твой день, — неожиданно мягко интересуется Хёнджин, расслабившийся и полностью утонувший в своём воображении. Он готов поклясться, что практически ощущает всё то, что брюнет ему описывает. Феликса удивляет подобное внимание, и он искренне задумывается. — Ничего особенного, обыкновенный рабочий день: завтрак, кофе, клиенты — разъярённые фурии, вытрепавшие мне все нервы… До самого позднего вечера лютый нервоз. Теперь же я отвлекаюсь, стараюсь расслабить тебя массажными движениями своих рук на твоей спине и расслабляюсь сам. Медитативное занятие, — в подтверждение своих слов Ли вздыхает с облегчением. — Тем временем мои руки переходят на твою шею и продолжают движения, разгоняя кровь под кожей, заставляя твоё тело восстанавливаться после тяжелого дня… Хёнджин млеет, представляя, каково было бы ощущать всё это. Шея у него особенно чувствительна, и если бы брюнет касался её, да ещё и сидя на нём, он уверен — у него бы уже сносило башню. — Ты ведь тоже очень устал, я даже слышу это по голосу, — вкрадчиво произносит парень с голубыми волосами, запуская в них руку и зачесывая пятернёй назад. Феликс и правда звучит не слишком энергично. Это можно было бы списать на эротический тон, в котором он говорит, но Хван явно чувствовал в нём усталость. — А знаешь что? Как насчёт поменяться ролями?🎧 Daniel Di Angelo — Ride for me
— Хочешь сделать массаж мне? — брюнет усмехается с хрипотцой. — Хочу сделать тебе приятно, малыш… — Хван опускается до горячего шёпота, позволяя себе наглость перепрыгнуть через установленные брюнетом рамки. У Феликса резко начинает заканчиваться воздух в лёгких, и он замирает, пытаясь обдумать фразу, что прошлась по его слуху пламенем. — Я знаю, что ты нетороплив и что не дашься мне так просто, но ведь это в реальности, в которой я и правда не трону тебя без твоего разрешения, но сейчас… Позволь мне доставить тебе удовольствие на расстоянии. Феликс закусывает губы, сдерживая восторженный вздох, который обрывком всё же долетает до слуха Хвана, что улыбается своей крохотной победе. — Ч-что ты собираешься сделать? — шёпотом спрашивает Ли, ноготками впиваясь в собственную шею от волнения. — Всё то, что я сделал бы с тобой, если бы был рядом. Прямо сейчас, — Хван продолжает распалять свою прекрасную упавшую звезду и распаляться сам. — Просто позволь мне… — Хорошо, — совсем тихо звучит в трубке голос, в ожидании чего-то. — Хорошо, — вторит ему Хёнджин. — Для начала расскажи, пожалуйста, в каком ты положении и что на тебе надето — это позволит мне лучше погрузиться в ситуацию, прежде чем я постараюсь снять с тебя накопившийся за день стресс и освободить от усталости. — Я лежу на кровати в полнейшей темноте, только свет луны падает в окно, а на мне лёгкий шёлковый халат в пол и больше ничего… — Феликс неожиданно смущается, сам не понимая почему. — Бордовый? — вдруг задается вопросом парень в трубке. — Да, — удивленно вскидывает брови брюнет. — Как ты догадался? — Ты не поверишь, малыш, — хрипло хихикает он в трубку. — Ты снился мне в нём. Это уже не удача, а Судьба какая-то. — Ты ведь это только что выдумал? — Феликс не может подавить смешок и постепенно всё больше расслабляется. — Если тебе будет угодно так думать, то да, я это выдумал, — голос Хвана меняется в своей тональности и начинает уходить на глубину, которая производит на брюнета невообразимый эффект. От следующих фраз по его телу и вовсе начинает растекаться лава… — Просто закрой глаза, представь, что я рядом с тобой. Я обещаю, что буду внимателен и нежен к тебе, я сделаю всё, что в моих силах… Феликс шумно втягивает носом воздух и прикрывает глаза. Он тоже в одних беспроводных наушниках, так что ничего не мешает ему погрузиться в свои фантазии. — Не думай о том, как буду чувствовать себя я, потому что я здесь ради тебя. Я хочу как следует позаботиться о тебе и доставить тебе неземное удовольствие, достойное подобных тебе падающих с неба звёзд… Брюнет откидывает голову на подушку и сам себе готов поклясться, что этот шепот слышит, как наяву. — Для начала я нависну над тобой и буду целовать — чувственно и глубоко, потому что твои губы просят моего внимания и горят даже сейчас, я знаю. Хван шепчет, а Феликс не может отделаться от мысли, что он слишком хорошо его чувствует. Нет, серьёзно, откуда он может знать, как Ли чувствует себя в этот момент? Почему он угадывает всё с такой поразительной точностью? — Влажные и прекрасные, такие нежные, что кружат голову. Твои пальцы теряются в моих волосах, пока я прижимаю тебя к себе — бережно, но с напором. Ты никуда от меня не денешься, я не выпущу тебя из своих рук, пока точно не буду уверен, что от тебя на сегодня ничего не осталось… — Мне нравится, продолжай… — Феликс вступает в игру полноценно, отдаваясь ей. Он уже понял, чем это кончится и процесс увлекает его с каждой секундой всё сильнее и сильнее. — Затем мои губы переместятся на твои скулы, а по ним скатятся вниз, к шее, что так и манит меня… Я не ошибусь, наверное, если решу предположить, что у тебя она является эрогенной зоной… — Не ошибешься. И даже больше — она очень чувствительна, — брюнет понимает, что сдает позиции, но ему становится так чудесно плевать. — Тем лучше. Пара влажных поцелуев, нежный укус и следом зализывание. Мои губы перемещаются по ней, пока руки блуждают по твоему телу… Я выдыхаю потоки горячего воздуха прямо около твоего уха, когда одна из моих рук тянет на себя пояс халата, освобождая твоё тело от прохладной ткани… Шёлк сползает вниз, давая простор для исследования и чёрт… Ты прекрасен… Ты так прекрасен, что я теряюсь в тебе… С губ Феликса срывается первый короткий стон — пока ещё тихий —он старается держать себя в руках, что у него вовсе не выходит, когда Хван говорит с ним так… — Не могу насмотреться, не могу перестать вдыхать аромат, исходящий от твоей кожи… Жадно следую по ней ниже, от шеи к груди, поглаживая рукой ребра и бока, спускаясь пальцами к бедренной косточке… Светлая, мягкая, идеальная… Хочу украсить ее цепью укусов и багровых меток, когда ты будешь просить меня о большем, а ты будешь, о, да, я постараюсь на славу… «Блядь…» — думает про себя Феликс, закусывая губы и жмурясь до искр перед глазами. Ещё никто не делал с ним таких вещей. Это было в высшей степени чувственно, а ведь он только начал… — Соски такие твердые… И яркие даже в лунном свете… Так и тянет укусить, — Хван лукаво усмехается, намеренно. Эффект соответствующий. — Лёгкий укус сначала слева, а затем справа, — он гортанно хихикает. — И следом касание языка, что движется по кругу, губы вбирают в себя и ты чувствуешь жар, целые волны его, что растекаются от моих прикосновений… И Феликс чувствует! О, как он чувствует… Член уже начинает жить своей жизнью от одной мысли об этом, наливается кровью так быстро и неумолимо, что тянет прикоснуться, но нельзя, ещё слишком рано. — Я думаю ты заметил, что самого главного я избегаю намеренно. Твои руки я тоже держу от него подальше — мы ещё до него доберёмся, но пока я ещё не закончил, так что прошу тебя о терпении… Ты справишься? Справишься ради меня? — Да… — сдавленно отвечает Феликс и просто начинает тонуть. — Халат я стягиваю с тебя полностью и сбрасываю за ненадобностью на пол, оставляя тебя в самом беззащитном и откровенном виде, вновь набрасываясь с поцелуями. Ты жаждешь их, ты хочешь мои губы, а я… Я чертовски хочу тебя… Феликс не удерживается от стона. Теперь он звучит громче и пронзительнее, ласкает слух и заставляет Хёнджина закусить нижнюю губу, представляя парня под собой. Собственный член уже готов ко всему, но ещё не подозревает, что ему особо нихрена не светит сегодня. Хёнджин намерен довести до пика прежде всего это невероятно чувствительное создание — о себе подумает уже в последнюю очередь. — Но пока ты не получишь удовольствие, я к себе даже не притронусь, могу клятвенно заверить. Ли глубоко поражает его выдержка и желание доставить удовольствие прежде всего ему, а не самому себе. Он не помнил вообще ни одного партнера в своей жизни, кто делал бы хоть что-либо подобное и заботился в первую очередь о нем. — Я тебе верю. — Я ненавязчиво раздвигаю твои стройные ноги в стороны, пристроившись между ними, раскрываю перед собой, не переставая чертить дорожки поцелуев по груди и животу. Спускаюсь медленно, пальцами продолжая следовать сразу за губами — оглаживаю нежные бока, сжимаю их… А теперь, малыш, я хочу чтобы ты кое-что сделал для меня и для себя прежде всего… — Что? — хрипло спрашивает Феликс. — Коснись себя там, где хочешь, чтобы тебя коснулся я — мои губы, мой язык и пальцы… Расскажи мне… Парень протяжно скулит от таких фантазий, готовый признать — везде, он хочет его везде, просто до одури. И касается — касается сосков, пересчитывает кончиками пальцев ребра, возвращается к ключицам и снова спускается к низу живота, беспрестанно проговаривая свои желания вслух, позволяя голосу срываться… — …и ниже… От колена, двигаясь по внутренней стороне бедра… — Феликс пьянеет без алкоголя. Своей же рукой он чертит карту, по которой Хван мысленно путешествует в своём воображении, запоминая, записывая в памяти подетально — на будущее. — Чем дальше, тем слаще… — выдыхает Хван в трубку, а кажется, что горячим воздухом опалило ногу у самого паха. — Рукой я следую дальше, аккуратно обхватывая твой член и с вожделением поглядывая на то, как он истекает желанием… Опиши мне, каково это… Поделись со мной… — Это… Мокро… Я очень мокрый, — Феликс теряется в ощущениях, ухватываясь за собственный ствол и представляя вместо своей руки руку Хёнджина. Эта мысль сводит его с ума. Кажется, он ещё никогда так сильно не возбуждался. — Даже стыдно немного, блядь… — Не стыдись того, что приносит тебе такое удовольствие, моё солнце. Ты такой мокрый для меня… Хочу попробовать тебя… Уверен, что на вкус ты не менее прекрасен, чем на вид... «Моё солнце». «Моё». Это слово кажется брюнету каким-то волшебным, не иначе, потому что стоит Хвану лишь произнести подобную фразу, как Феликса накрывает волной сладострастного возбуждения, совершенно особенного и сильного. Сдерживая себя в очередной раз от того, чтобы издавать какие-либо звуки, он выдает из себя что-то сдавленное, задушенное, тихое, но рвущееся наружу. — Я слышу тебя, Феликс. Твой голос невероятно приятный, пожалуйста, не лишай меня его — я хочу слышать тебя в полную силу, хочу слышать твои стоны. Наполни ими всё пространство вокруг, если они будут искать выход, прошу. Я прямо здесь, с тобой рядом, лежу между твоих ног и плавно двигаюсь рукой по твоему члену… Я хочу, чтобы, когда я возьму его в рот, ты не сдерживался… Скажи, что ты слышишь меня, малыш. — Я слышу, да. Хорошо, я… — Кончи для меня сегодня, Феликс, пожалуйста… Брюнет стонет. Впервые громко и протяжно, не в силах выносить такую долгую прелюдию к основному блюду. Пожалуйста, пусть Хван просто на самом деле окажется сейчас здесь и… — Мои губы накрывают собой алую, налитую кровью головку и она едва не пульсирует между ними… Я с упоением двигаюсь по нему вверх-вниз, неспеша, плавно… Твоя рука на нём сейчас?.. — Д-да… — Феликс снова стонет, отдаваясь грёзам полностью. Рука скользит по стволу в заданном ритме. — Превосходно. Тогда я думаю ты не будешь против, если я возьму его глубже… Я хорош в этом, могу заверить, что тебе понравится… — он разрешает себе очередную горячую усмешку, а брюнет умирает с каждой минутой, мыча в знак одобрения. — Сладкий… Хочу съесть тебя… Хочу вылизать тебя всего… Позже я обязательно доберусь и до других сладких мест, но сегодня мы уделяем самое трепетное внимание именно члену… Скользи по нему, представляй мои губы и язык, я хочу чтобы тебе было хорошо… Хочу, чтобы ты видел, как они пачкаются твоей смазкой и поблескивают в темноте когда я ненадолго отстраняюсь чтобы показать тебе как красиво он смотрится… Хочу чтобы ты опустил взгляд и посмотрел мне в глаза… Я покажу тебе — там, на глубине, я тебя жду… Я сгораю там без тебя, как и ты без меня. Я хочу гореть вместе… — Я хочу тебя, Хёнджин… — Феликс выстанывает его имя, не веря своим ушам. Господи, Боже… Желание так сильно накрывает его с головой, что кажется вообще утопит в себе к чёртовой матери, но как же горячо оно ощущается. Всё тело горит, горит каждая клеточка, по коже расползается пламя, будто облили бензином и подожгли. — Ты обязательно получишь меня, моё сокровище, я обещаю тебе. Я сделаю с тобой всё, что ты захочешь… Я заставлю тебя кричать… И снова стоны. Движения становятся более резкими. Одной рукой Феликс движется по члену, второй путешествует по груди, сжимая поочередно соски, царапая кожу, трогая губы… — Касайся… Касайся себя, делай это смело и откровенно, будь со мной настоящим, таким, как тебе нравится… — Хёнджин и сам начинает терять контроль, представляя его под собой — такого раскрытого, послушного, разгорячённого, влажного. Его собственный голос срывается на стоны, а ладонь под животом горит от жара каменного стояка… — Кончи для меня… — Я хочу с тобой, вместе… — дыхание становится сбивчивым. — Правда хочешь? — Хёнджин кусает губы, потираясь членом о ладонь и топит лоб в подушке. Он обещал держаться ради него. — Правда хочу. Пожалуйста… — Только потому что ты просишь, малыш… — Хёнджин не без труда в состоянии, близком к агонии, переворачивается на спину, приспуская с себя спортивки вместе с боксерами, что уже успели намокнуть, и накрывает ладонью член, распределяя огромное количество своей смазки по всей длине. Пожалуй, ее даже слишком много. Если у Феликса аналогичная ситуация, то… Чёрт. Эта мысль грозит расщепить Хвана на атомы. — Я с тобой, я готов… — Я уже на грани, это просто сумасшествие… — Я пьян тобой, Феликс… «Можно подумать мне легче», — где-то за гранью бьётся последняя адекватная мысль в голове Ли. Дыхание нещадно сбивается, вздохи доносятся всё чаще, а голос Феликса срывается с каждым толчком в собственную руку, вместо которой он представляет только его. — Хёнджин, ммм… ах-х!.. Прошу, пожалуйста… — запрокидывает голову на подушке Феликс. — Давай, малыш, я хочу услышать это… — он едва ли сдерживается сам, чтобы не откинуться в обморок от такого перенапряжения. — Твоё наслаждение — всё что мне нужно… — Я скоро… — Я тоже очень близко, сразу за тобой… — Хёнджин!.. Чёрт, я… Да-а!.. — и Феликс продолжительно и высоко стонет на всю комнату. Хёнджин мгновенно подхватывает его стон и обоих едва не подбрасывает на кровати, когда на животе расплывается горячая жидкость, что стекает в ложбинки и постепенно возвращает обратно к реальности. Из трубки доносится лишь сбитое дыхание, ещё изредка отзывающееся тихими полустонами-полувсхлипами брюнета, что бьётся в остатках оргазменных судорог, затихающих и затухающих плавно. Какое-то время они лежат молча, просто восстанавливая дыхание и приходя в себя после пережитого. Хёнджину крышу рвёт от этого сногсшибательного парня по телефону - что же они могут натворить в реале?.. Феликс шумно сглатывает, открывает и закрывает уставшие глаза и видит звёзды, независимо от результата. По его мнению, это просто какой-то пиздец. Такого с ним ещё никогда в жизни не было. Хван по ту сторону трубки судя по голосу снова прячет улыбку — теперь расслабленную и дохрена счастливую, так что Феликс, слыша её сквозь его дыхание тоже начинает улыбаться против своей воли. — Феликс, — тихо и мягко, будто на ушко рядом в объятиях. Слишком интимно, до пылающих щёк. — Мм? — вопросительно мычит брюнет. — Не сочти за наглость, но… Я хотел бы сейчас быть рядом с тобой, — Хёнджин говорит тихо и крайне аккуратно, ненавязчиво. — Хочу целовать тебя… Парень задумчиво затихает и опускает взгляд на колышущиеся от лёгких потоков ветра шторы, танцующие в лунном свете. Пальцами он начинает лениво поглаживать поверхность кровати рядом с собой. «А хотелось бы твою обнаженную спину» — ловит себя на мысли Хёнджин. — Хочу ласкать тебя всю ночь… Даже если без подтекстов, честно, — он продолжает шептать, и Феликс совсем не замечает, как веки предательски опускаются на уставшие глаза и его голос начинает звучать словно из другого мира — безумно расслабляющий, как сказка на ночь. — Гладить твою нежную кожу, вдыхать твой аромат, зарываться пальцами в волосы… Хёнджин говорит самые приятные вещи на свете, его голос успокаивает и заставляет забыть обо всех навалившихся за день проблемах. В какой-то момент Ли просто даже перестает улавливать суть речи, лишь ее ласковый тон, от которого тепло и приятно, очень непривычно. Он не замечает, как проваливается в сон, начиная размеренно сопеть, откинувшись на подушке с разметавшимися по ней волосами. Ресницы подрагивают, а лёгкая улыбка с него так и не сходит. — Феликс? — совсем тихо спрашивает Хёнджин, уже начиная понимать, что брюнет просто отключился. Он затихает, чтобы вслушаться в звуки по ту сторону и слышит лишь размеренное дыхание. Это почему-то до крайности его умиляет. — Бедный малыш, ты так устал, — едва слышно шепчет парень, мягко усмехаясь. — Надеюсь мы встретимся во сне.