* * *
Время не знает счета. Секунды могут казаться часами, а года — мимолетными мгновениями. Но в небытии нет такого понятия, как время. Все замирает — даже течение твоих собственных мыслей. Ни света. Ни запаха. Ни звуков. Только далекий гул, напоминающий журчание воды. Этого звука раньше явно не было. Темноту перед глазами начал прорывать мягкий свет. Он подначивал открыть веки и впустить в себя свет. Снова. Если она вновь увидит его, то опять умрет. Это было быстро, но повторения не хотелось. Слишком страшно. Вдалеке к журчанию воды присоединился еще какой-то звук. Похоже на смех. Детский смех. Она не выдержала и открыла глаза. Перед ней ярко-голубое небо. Облаков совсем мало, и они раскиданы по всему небу, окружая солнечный диск прямо над головой. Приятное тепло распространяется по всему телу, и казалось, что она парит в воздухе. В ушах раздался плеск. Она в воде. Вдалеке вновь раздался смех ребенка. Анна вскочила на ноги — оказалось, что вода ей по колено, не больше. Она стояла посреди какого-то огромного водоема — ни конца, ни края. На горизонте водная гладь сливалась с небом, создавая ощущение гигантской сферы, в которую была заключена женщина. Нет, поправила она себя. Не заключена. Я сама решилась на это. Смех раздался откуда-то сзади. Анна обернулась, но никого не увидела. Прищурившись, она попыталась вглядеться в голубую бесконечность на горизонте. Ничего. Она моргнула — показалось, что вдалеке маячила какая-то тень. Вновь засмеялся ребенок. Тень снова появилась — теперь немного больше, чем была прежде. К детскому смеху добавился еще один, более звонкий. Его Анна узнала бы из тысячи. — Сол! — крикнула она. — Селена! Смех стал громче. Не помня себя от счастья, женщина побежала вперед, разбрызгивая и вспенивая воду вокруг себя. Фигуры впереди не исчезали — наоборот, увеличивались, также разбрасывая вокруг брызги, создавая сотни маленьких радуг. — Мамочка! Анна бежала к своим детям, даже не заботясь о том, что кто-то из них может споткнуться и упасть. Она знала — этого не случится. Они теперь имели свой собственный мир, подчиняющийся только их законам. Они получили свой Рай, о котором так мечтали. Сол и Селена бросились обнимать ее ноги. Женщина, заливаясь слезами, опустилась на колени и обняла своих детей так крепко, словно не желала отпускать их больше ни на секунду. — Мамочка, прости меня, — услышала она плачущий голос Сола. — Я больше не брошу тебя. — Нет, милый. Я вас больше никогда не брошу, — Анна посмотрела в лицо своего сына — заплаканное, веснушчатое. Ни одной царапинки, ни одного шрама. Так же было и с Селеной. Девочка посмотрела на нее своими огромными карими глазами и улыбнулась: — Ты стала очень красивой, мама. Ее пальчики потянулись к лицу Анны и скользнули по ее щеке, вытирая слезы женщины. Та накрыла ладонь дочери и посмотрела ей в глаза, увидев там собственное отражение также отчетливо, как в зеркале. Это был их собственный мир, и в нем Анна не была больше старой наркоманкой с обожженным лицом и истерзанной душой. Она не была больше слугой ангелов с безумным взглядом и трещинами вен, покрывающих ее лицо. В глазах Селены и Сола она была красивой, доброй женщиной, с сердцем, полным любви к своей семье. Позади нее раздался всплеск. Она даже не стала оборачиваться на звук — что бы ни случилось, как сильно бы она его не ненавидела, он все же занял огромное место в ее душе. И в душе детей. — К вам можно присоединиться, или без приглашения никак? — В голосе Эйба чувствовалась теплая улыбка. Со смехом Анна повернулась к отцу ее детей. В глазах женщины были слезы счастья.* * *
Солнце клонилось к закату. На заброшенной трассе это была единственная автобусная остановка, до которой когда-то с огромным трудом добирались жители местных поселений, расположенных в нескольких милях отсюда. Теперь от остановки осталась только перекошенная, подернутая ржавчиной скамья, на которой он и восседал, наблюдая за горизонтом сквозь солнцезащитные очки. До его уха не сразу дошли шаркающие по песку звуки. Но когда незнакомец, нарушивший его одиночество, оказался прямо за спиной, Бруно даже бровью не повел. Лишь хмыкнул: — Странно, что ты еще здесь. — Этому миру еще нужны наблюдатели. — Финеас сложил руки за спиной и подошел к скамье. Садиться он не спешил. Его единственный слепой глаз был направлен прямо на Бруно, который скептически оглядел лицо демона: — И как же ты будешь наблюдать? На ощупь? — С ее помощью, друг мой. Девушка не знает, насколько она помогает мне увидеть весь мир, — рука Финеаса ощупала то место, где у него должен был быть правый висок, но лишь соприкоснулась с металлическим пластом на глазнице. — Хитер, черт, — Бруно достал обрез. Оружие сверкнуло холодным огнем в лучах уходящего солнца. — А я вот размышляю, стоит мне еще тут оставаться, или идти дальше? — Как видишь, для тебя открыты все пути. Что здесь… — Финеас кивнул на пустынный горизонт, — …что в других мирах. — Хм… Богатый выбор. Но я бы предпочел вернуться домой. — Понимаю. Но ты мог уйти отсюда и раньше, еще на корабле. Почему же ты остался? Это не твое место, охотник. Бруно задумался, изучая узоры на стволе дробовика. — Трудно сказать, — начал он. — Возможно, я не смог пройти мимо всего того Ада, что здесь происходил. Я видел, что люди пытались бороться, видел их бесплодные попытки все это остановить. Но правила этого мира не позволяют мне стать их героем. — Обрез небрежно подлетел в воздух и оказался пойман левой рукой Бруно. — У этого мира свой спаситель, и я считаю, что иного здесь не должно быть. — Но это не ответ на мой вопрос. — Ну извини, старина. Если быть проще и отбросить все философские размышления, то я никогда бы не смог пройти мимо бродячей собаки, которой всего-то требуется немного еды и тепла, прежде чем идти дальше. Даже если у меня в карманах ни гроша, а за дом надо платить аренду, я бы все равно приютил псину, хотя бы на пару дней. Демон улыбнулся и поднял голову к розоватому от заката небу: — Полагаю, именно это и делает тебя таким, какой ты есть. — Не только меня. Парень тоже не промах. Но ему еще многому стоит научиться, — Бруно убрал обрез и, встав со скамейки, отряхнул свой потрепанный, потемневший от времени плащ: — Главное, что он в полной мере осознал, каково быть человеком, и принял эту ответственность. Уже за это я могу им гордиться. Хотя за разбитый трейлер он мог бы и заплатить, — тут он горестно вздохнул. Финеас расхохотался, но его хриплый смех был прерван резким воплем нескольких гарпий. Твари полетели на мужчин, и были отброшены прочь парой выстрелов из обреза. Слепой демон даже не пошевелился — не опуская головы, он спросил: — И что ты намерен делать дальше? — Немного разомнусь перед дальней дорогой… — отозвался Бруно, подбегая к одной из поверженных гарпий, и мощным пинком подкинул ее в воздух: — Потом найду что-нибудь заместо разбитого трейлера! Подлетевшая в воздух гарпия получила в живот вторую порцию дроби и свалилась на землю бездыханной кучей. — Надеюсь, мне не придется обходиться телефонной будкой или кабиной заброшенного лифта! Вторая гарпия набросилась на Бруно со спины, но тот ловко уклонился от удара, нанеся твари удар по виску. Горячий от недавнего выстрела ствол обреза обжег лицо упавшей наземь гарпии. Прежде чем она успела встать, на ее грудь опустился тяжелый ботинок с толстой подошвой. — А как найду себе подходящее местечко, отправлюсь дальше, — сказал Бруно, выстреливая твари в голову. Ошметки темной слизи и костей полетели ему в лицо, и он прикрылся рукой, отвернувшись. Финеаса уже не было, и только ветер доносил его тихий смех. — Надеюсь, дедуля, мы с тобой больше не увидимся, — пробормотал Бруно, краем глаза заметив приближение еще нескольких демонов, почуявших запах крови сородичей. Этот мир теперь не принадлежал им. Еще с момента закрытия Врат Ада низшие стали не более чем просто пушечным мясом. Да и интрижка ангелов накрылась медным тазом, предоставив людей самим себе. Нельзя желать лучшего. Те демоны, которым не повезло вернуться в Ад к своему господину, теперь пытались отвести душу… точнее, выместить свой страх и отчаяние, нападая на людей. В какие-то моменты им везло, и они убивали невинных людей, а бывало порой и так, что демонам давали отпор. Сейчас у отродий был не самый лучший момент в их жизни. К тому же, сегодняшний день был последним для тех тварей, которые имели глупость напасть на охотника. Бруно буквально жонглировал обрезом, пули которого вырывали из демонической плоти мясо и кости. Небольшая разминка перед дальней дорогой — и он будет готов покинуть этот мир. Артефакт в его руках, набирающий силу от крови убитых тварей, был готов перенести своего хозяина в любую минуту — но точка перемещения всегда была случайной. А ему так хотелось вернуться домой… Обрез щелкнул, истратив все заряды. Демонов осталось немного — около десятка. — Ну ладно, — Бруно быстро отправил обрез в чехол на бедре, при этом ловко увернувшись от прыжка Рэйджа и угостив его смачным пинком под зад. Пока демон, улетевший в сородичей словно шар для боулинга, оправлялся от столь подлой атаки, мужчина выхватил два длинноствольных пистолета, висевших в кобуре на его спине, прикрытой плащом. Эбеновый и серебрито-белый стволы сверкнули на пламенеющем закате голодным огнем. — Всякие правила надо нарушать! — сказал Бруно и открыл огонь по тварям. Какие-то несколько секунд — и все было кончено. Как только на землю рухнуло последнее бездыханное тело, Бруно убрал пистолеты обратно в кобуру: — Хотя бы единожды. Обрез на бедре засиял холодным голубоватым светом. У охотника на демонов осталось мало времени. Ему была чужда сентиментальность, но он жалел, что не смог попрощаться с теми, кто познакомил его с этим миром — с Кэт, чья смелость помогла ей преодолеть Ад на земле, с людьми из Паствы, сохранившими то, что обычно называется душой, с Анной, которая доказала свое право быть матерью. И с ним… Существо, созданное для высоких, недоступных пониманию человека целей, и потому вполне разумно пославшее эти самые цели к чертям. Монстр, несмотря на свое происхождение, сумевший обрести человечность. Тот, кто забыл, как быть человеком, но вновь понял это благодаря хрупкой, но сильной любви, родившейся в его сердце. Герой, который не являлся таковым, но стал им в сердцах тех людей, которые узнали его получше. Брат, который принял горечь повторной утраты семьи, поняв, что это необходимо, но не смог с этим смириться. Ангел, который пошел против мифического Бога ради свободы людей. Дьявол, который потерял семью и оплакивал ее в своей душе. Как же они похожи… Свет окутал тело мужчины. Он больше не был Бруно Латтини — его в этом мире больше не существовало. Этому миру хватит и одного демона с человеческим сердцем. Свет ударил в небо и рассеялся. Остановка опустела — лишь трупы демонов медленно разлагались вокруг.* * *
Люди любят сказки. С незапамятных времен они слушают истории о могучих колдунах, храбрых рыцарях и могущественных державах, одерживающих победу за победой. Почему же людям это так нравится? Они привыкли к своей спокойной и размеренной жизни, где нет места чудесам или приключениям. Им просто не до этого — рутина быта накрывает их с головой. А порой так хочется поверить в то, что все эти россказни — настоящие, реальные истории! И что жизнь может быть не такой унылой и скучной, какой мы ее видим. Но порой легенды оказываются правдой. Они могут быть среди обычных людей — восстанавливать города, деревни, распространять учения о силе человеческого духа. Они могут проехать мимо вас на одинокой трассе какого-либо материка на старом, разбитом мотоцикле, поднимая клубы пыли. Они могут остановиться в каком-нибудь баре, где очень мало народу, и заказать стакан виски со льдом. Легенды легко распознать — рядом с ними все меняется. Может, поначалу это и незаметно человеческому глазу, но атмосфера начинает искажаться, словно что-то готово сдернуть маску с чьего-нибудь отвратительного лица. Так и случается — один из посетителей бара, яростно взревев, может наброситься на нового клиента, только получившего свой заказ. Тот, даже не оборачиваясь, выхватывает свой изящный черный пистолет и пускает пулю точно в лоб демону: — У меня перерыв, сукин сын. И пока остальные люди осторожно выносят труп демона наружу, Данте допивает виски. Рука так и тянется к кулону на шее, а в кармане плаща — ни одной монетки, чтобы позвонить. Да и смысл? У нее телефона с собой нет, а если и есть, то он не знает номера. Значит, пока не судьба. Втягивая ноздрями прохладный воздух бара, Данте кладет помятую купюру на стойку и прижимает ее стаканом. Выйдя на слепящий глаза свет, он направляется к мотоциклу, в баке которого осталось совсем немного бензина. До ближайшего города ему точно хватит, а дальше — никак. Пока не судьба. Почесав затылок, Данте все же заводит мотор. Он обещал встретиться с Кэт, когда придет время. Место встречи не имело значения, главное — они оба должны идти туда, куда подсказывает сердце. Сейчас эта громко бухающая о ребра мышца советовала ему направляться на восток, где располагался очередной, недавно выстроенный городок. Данте завел мотоцикл, а в душе у него бесновался ребенок, готовый вскрыть свой рождественский подарок. Приятное ощущение. Улыбнувшись, он вырулил на трассу. Как бы там ни было, впереди его поджидало что-то охуенно интересное.Конец