Rush

Колсон Бэйкер не крал тачки. Точнее, этим в их длинной цепи из десятка причастных занимался не он. Работа непыльная. Машины или их части приходили к нему в определённое время в определённое место. Пункт назначения и дополнительные инструкции несколькими короткими сообщениями. Всё, что происходило дальше, его не касалось. Как там обычно говорят, меньше знаешь — крепче спишь? Келлсу платили достаточно, чтобы спал он, как младенец, разве что с пушкой в пределах досягаемости вытянутой руки. В доброе время он мог переправить до четырёх тачек за неделю: чаще было нельзя. Лицо могло примелькаться патрульным. Затем нужно было исчезнуть на некоторое время, занимаясь мелкими делами, латая спорткары или участвуя в местных уличных гонках. Можно было просто бухать в «Глайде». Парень предпочитал совмещать. Он был осторожен. Никогда не оставлял свои контактные данные, раз в пару месяцев менял симкарты и имена в правах на управление, играя с друзьями на спор, какую фамилию нарисовать в документах на этот раз. Дни текли своим чередом. Он оставался на улицах, жил скоростью и получал не очень стабильный и не очень легальный доход. До одного заказа. В тот день он ждёт на точке муже 15 минут, но появление второго водителя не предвидится и это всё больше подходит под описание «что-то не так». Объективно, в таком деле даже самый мелкий форс-мажор слишком часто заканчивался тюрьмой или смертью. За решётку или на тот свет Келлс хотел примерно одинаково не очень. Тип, который предложил Колсону эту работу был мутным. Тип с большим шрамом на лице, который передал ему тачку, молча сунув в руку ключи и исчезнув в тумане, был мутным. Всё более прозрачным становился только один факт: с каждой минутой ожидания ситуация всё сильнее и сильнее напоминала дерьмо. Существовало что-то вроде негласных правил касательно передачи тачек между водителями. Так как по какой-то загадочной закономерности 99,9% его друзей и всех, кого он знал в этом бизнесе, к средней школе уже сидели или просто слишком сильно клали на образование: правил этих было немного и запомнить их было легко. Первое: не привлекай внимание. Второе: строго соблюдай тайминг. Третье: никогда не работай совсем один без машины сопровождения, которая подстрахует в случае опасности. Своеобразный тимбилдинг. Что ни говори, чёрный рынок располагал к сплочению коллектива. Если бы Келлсу платили каждый раз, когда он уводил за собой патруль или вносил за кого-то залог, этот круговорот денег превратился бы в вечный двигатель. Но в этот раз подстраховать некому, потому что заказчик настоятельно просил его отправиться в одиночку.Что тоже, честно говоря, было странно. Плохо, что рассуждать об этом Келлс начал только сейчас. Колсон лезет в карман и вытаскивает пачку сигарет скорее просто для того, чтобы занять руки. Курить совсем не хочется. Он делает короткую затяжку, выпускает дым через нос и тянется к фильтру снова. Тишина вокруг давит на него даже сильнее, чем 7 минут назад раздражало радио. Он ещё немного вглядывается в тёмную полоску леса вдоль дороги и проверяет время. 24 минуты. Оставаться дальше на одном месте и продолжать ждать становится опасно. Он набирает номер парня, который и подкинул ему этот чёртов заказ, но абонент, о-ничего-себе-поворот, недоступен. И вот что ещё должно случиться, чтобы он наконец признал, что он встрял? Уже 24 минуты, как нужно срочно сваливать, но куда девать тачку — непонятно. Ламборгини Урус грязно зелёного цвета не был самой привлекательной моделью, которой парню доводилось управлять: обвес старый, да и вряд ли кто-то отвалил бы такие деньги за модификацию, устаревшую не только технически, но и морально. Купить такую новую можно было бы и легально. Вероятно, вышло бы даже дешевле. Единственное, что могло стоить таких хлопот и вложенных денег — турбированный движок. Келлс не в первый раз привозил авто, которые разбирали «на органы». Парень обводит автомобиль внимательным взглядом и заводит машину. К чёрту. Пора сваливать. Бэйкер решает перегнать тачку в гараж своего друга, а затем они вместе разберутся, как поступить с этой зелёной «брошенкой». Инцидент неприятный, но с ним случалось и похуже. Двигатель набирает обороты. Фары разрезают темноту впереди, и парень немного успокаивается под тихий рокот двигателя. А затем он слышит глухой звук, будто что-то хлопнуло на багажник. Парень далеко не трус, но готов был поклясться, это был один из самых неприятных звуков, который он слышал за свою жизнь. Келлс сделал глубокий вдох и прислушался, но звук не повторился. На заднем стекле ничего не лежало. Двигатель работал исправно. Парень потянулся, чтобы включить радио и хлопок снова повторился, едва пальцы дёрнулись вперёд. Глухой, тяжёлый бум запустил по спине неприятный холодок. Казалось, будто кто-то стучит кулаком или маленькие птички замертво падают на металл. Снова и снова. Колсон прищурился, внимательно вглядываясь в зеркало заднего вида, но мрак стоял страшный. Он нервно оглянулся. У машины никого не было. Парень был абсолютно один в этой глуши. Ещё несколько глухих, неритмичных ударов. Чуть громче и кажется даже ближе. А потом ещё один глухой бум. С завтрашнего дня он начнёт носить нательный крестик… И сходит в церковь. Два раза. Келлс достал из кармана телефон и попытался набрать номер лучшего друга, но звонок так и не прошёл, хотя сеть ловилась исправно. Выходить из машины было бы самым тупым поступком, достойным героя второсортного ужастика, но выбора не оставалось: с каждой секундой звук становился всё громче и настойчивее. Парень не был механиком, но по опыту мог сказать: ни один элемент машины такой звук не издаёт. Он рывком распахнул дверь и вышел. Ветер отбросил волосы с лица и умчался прочь. Блондин почти готов идти пешком, но с логической точки зрения при любом раскладе у автомобиля оставаться безопаснее и разумнее. Вооружившись фонариком на телефоне, Колсон заглянул под капот, чтобы убедиться, что с машиной всё в порядке и та на ходу, а затем направился к багажнику, откуда предположительно и шёл непонятный звук. Подстраховаться он решил найденной в ближайших кустах палкой. Парень убрал телефон в задний карман, схватился на манер бейсбольной биты и рывком дёрнул на себя металлическую крышку. Из темноты на него с утробным воем что-то рванулось, звучно приложившись о край, затем рухнуло обратно, и завозилось в темноте. Колсон заставил себя дышать, поборов машинальное желание шандарахнуть это нечто палкой, но застыл, присматриваясь. С опозданием в багажнике загорелась небольшая лампочка, осветив силуэт человека. Худая девчонка со связанными пластиковой рейкой конечностями и перетянутым скотчем ртом сощурилась на свету, и заметив Келлса, попыталась забиться поглубже и свернуться в клубок. Сбитый с толку парень отошёл на шаг, но палку опускать не стал. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что ситуация за секунду стала примерно в миллиард раз дерьмовее. В багажнике человек. В багажнике, мать его, связанный человек. В багажнике краденной тачки в лесу глубоко за полночь связанный человек. Чем больше он дополнял это предложение, тем сильнее ему хотелось взвыть. Ну ебучий случай, почему всегда он… Парень залез пятернёй в волосы и снова уставился на девчонку в багажнике. Та закрыла лицо крепко смотанными вместе руками, почти незаметно выглядывая из-под предплечья, но не предпринимала попыток кричать или рыпаться, очевидно оценивая степень опасности для собственного здоровья. Наверное, что-то в Колсоне выглядело достаточным для опасений. Вероятнее всего — чёртова палка. Не то, чтобы он реально мог ударить ребёнка… — Эй, ты в порядке? — наконец буркнул он, вытянув руки вперёд. Клубок мелко вздрогнул. Девчонка с трудом подняла голову, испуганно вытаращив на него заплаканные глаза в чёрных подтёках туши. Тёмные спутанные волосы прилипли к узкому, мертвенно бледному лицу, вся правая сторона была в крови из рассечённой брови. Да, она определённо в порядке. Её лучший день, не иначе. Блондин глубоко вздохнул и протянул руку, и пленница шарахнулась назад, насколько вообще позволял не самый вместительный багажник. Из глаз снова полились слёзы, она начала судорожно всхлипывать, буквально захлёбываясь под плотной полоской скотча. — Всё окей, я…типа не собираюсь делать тебе больно, ладно? — ошалело протараторил Колсон и показательно отбросил своё единственное оружие в сторону, но девушка не слушала его, продолжая вздрагивать всем телом и тихо самозабвенно завывать, как побитый зверь. Он не придумал ничего лучше, как схватить её за ногу и притянуть поближе к краю. Тонкая полоска кожи лодыжки на ощупь была ледяной. Девчонка стала виться, как змея, очевидно считая, что сражается за свою жизнь. Она реально заставляла Колсона жалеть, что он выбросил палку. — Да ну перестань ты, я не собираюсь тебя убивать или ещё чё, — двумя руками ему удалось усадить девушку на край, всё ещё удерживая ту за плечи, — Я не похищал тебя, окей? Точнее, это был не я. Что бы с тобой ни случилось, я не имею к этому никакого отношения. В паре перепуганных до смерти глаз мелькнула тень осознания. По крайней мере, биться в руках девка перестала. Теперь, когда он смог рассмотреть её поближе, стало очевидно: это не ребёнок. Просто очень мелкая. И грязная. И кажется в почти присмерти от шока девчонка. — Давай мы развяжем тебя, да? — мягко предложил он. Брюнетка прищурилась и почти незаметно кивнула. — Только договоримся на берегу: в какое бы дерьмище ты там ни вляпалась, я не имею к этого ни малейшего отношения. Я тебе помог, да? Нет. Ты вообще меня никогда не видела и не знаешь, хорошо? Договорились? Девчонка закивала так активно, что защёлкала шейными позвонками, чем напомнила ему сломанную игрушку. — По рукам? — ещё раз уточнил он. Угон машины — это серьёзное преступление. Угон с похищением и, вероятно, избиение — это уголовное преступление. Обидно попасться на том, что ты сделал и ещё обиднее вляпаться за то, чего никогда и не подумал совершать. — Мы договорились, — предупредил Келлс и разорвал острым краем от ключей пластиковую скобку на ногах. Наблюдение номер один: в мелкой тушке оказалось очень много прыти. Наблюдение номер два: в мелкой тушке оказалось маловато мозгов, потому что объективно имело смысл подождать, пока он успеет развязать ей руки. Возможно, так работает состояние аффекта, но стоило ему освободить брюнетке ноги, как она с размаху зарядила ему лбом в переносицу и бодро рванула в тёмную чащу. Из разбитого носа хлынула кровь. Келлс размазал её тыльной стороной ладони, рванув вслед прежде, чем успел подумать. Только глядя на её сверкающие пятки он вдруг довольно чётко осознал: он может прямо сейчас просто взять и утереться своей гуманностью и фразой «Всё хорошо, мы окей?». Не окей. Эта сутулая мышь не будет молчать. Всё она видела, записала на подкорку (его лицо так точно) и активно и во всех красках перескажет, стоит ей оказаться в участке. Если парень и окажется за решёткой, то точно не сегодня. Нагнал быстро. Он схватил мелкую суку за ворот кофты уже у самого края дороги, из вредности дёрнув её назад и сбив с ног. Брюнетка вскрикнула, перевернулась на бок и со всей силы ударила каблуком по щиколотке, заставив присесть следом. Он попытался перехватить её за связанные запястья, но получил локтем в солнечное сплетение. Это стало последней каплей. Колсон никогда не бил девчонок, но этой припечатал наотмашь и от души, прижав оглушённое тело к асфальту, а затем поднялся на ноги и перекинул через плечо. Наверное, он тоже был в состоянии аффекта, потому что не придумал ничего умнее, кроме как закрыть её обратно в багажник. Спустя несколько минут из машины снова стали раздаваться звуки истерики, которые в конце концов затихли и спустились до редких всхлипываний и собачьего скулежа. Колсон сел прямо на асфальт и закурил сигарету. Пиздец.