***
Это повторилось снова. Он снова дрочил, представляя в своих фантазиях Казуху. Возможно, это было неправильно. Он даже искал в Интернете способы решения своей проблемы. Но, разумеется, ничего вразумительного написано там не было. Почему именно Казуха? Почему именно этот парень, ужасно красивый, ужасно добрый? После того ночного случая Скарамучча ещё больше стыдился пересекаться со своим сожителем. Он как мог избегал их встреч: даже если у них не было пар в одно и то же время, Скар находил отговорку, чтобы выйти из дома; кучу времени проводил в городе, просто расхаживая на одном месте, лишь бы не видеться с Казухой. Стал даже больше зависать с Чайльдом, в надежде, что тот отвлечёт его. Но чем упорнее стараешься не думать о чём-то — тем сильнее это лезет в голову. — Скарамучча, — как-то вдруг начал Казуха за их совместным завтраком. Хоть в последнее время Скарамучча и старался изменить своё время приёмов пищи — в этот раз будто назло Казуха решил покушать позже. Поэтому сейчас они сидели и в тишине ели каждый свою порцию. Скарамучча перестал жевать и, сглотнув, поднял голову — показывая, что слушает. Каэдэхара, держа в руках чашку кофе, внимательно смотрел на сожителя, прежде чем наконец сказать: — Между… между нами что-то произошло? Ты в последнее время избегаешь меня. Я стал тебе неприятен? — он крепче сжал чашку, брови нахмурились в смятении. Скарамучча уставился на него, приоткрыв рот, но ничего не говоря. В груди разлилось тёплое, странное чувство. Что... что это значит? Он так ничего и не сказал, только стиснул вилку в своей руке сильнее. Казуха опустил взгляд, продолжая: — Я ведь говорил, что ты можешь обращаться ко мне, если тебя что-то беспокоит… Но теперь ты будто совсем общаться со мной не хочешь. Я чем-то обидел тебя? Скарамучча почувствовал острый укор вины. Конечно, Казуха ничем его не обижал, да и дело было вовсе не в нём. Но Скарамучча просто надеялся, что своим избеганием сможет помочь и ему, чтобы не натворить чего и не сделать некомфортно самому Каэдэхаре. Но с Казухой всегда дела обстояли так… Что проблемы, касающиеся его, без него не решить. И Скарамучче, конечно, было тяжело видеть такого расстроенного друга. Но в то же время он даже немного был тронут. Кажется, Казуха и правда будто волновался о нём... И замечал даже такие детали. Это мило. Странно. Почему он так... Почему он такой... Темноволосый парень положил вилку и, тихо выдохнув, произнёс: — Нет, Казуха… Всё нормально, — он посмотрел во встревоженные алые глаза. — Я… эм… — он поколебался, но всё-таки сказал: — …Прости. Я просто… кое-чем поглощён, поэтому мало времени провожу тут… Он поджал губы, немного покраснев. Казуха удивлённо глянул на него, но вскоре мягко улыбнулся: — Я рад, что дело не во мне. Я бы очень… не хотел терять общение с тобой. Что-то кольнуло в сердце Скарамуччи. Совсем не так, как когда он возбуждался из-за собственных грязных мыслей и снов. Нет, эти волнения в сердце бывали редко, всегда тоже рядом с Казухой; когда он вроде бы и не говорил ничего такого, но становилось странно и жарко. Хотелось спрятаться, закрыть руками лицо, улыбку на губах. — А… — только и вырвалось у него. Его редко когда можно было оставить без слов. — Ой, мне надо спешить, — вдруг воскликнул Казуха, быстро поднимаясь на ноги. Он собрал свою сумку и, повернув голову к сожителю, улыбнулся ему: — Увидимся вечером, Скарамучча! Он ушёл, оставив Скарамуччу одного на кухне в смущённой растерянности.***
— Я уже правда не могу, Чайльд! — воскликнул Скарамучча, расхаживая по комнате. Одну руку с телефоном держа у уха, второй он упирался в бедро. — Каждую ночь мне снятся эти пошлые, извращённые сны с ним. Почему среди всех людей именно он! — Всё настолько плохо? — спросил Тарталья на том конце звонка, его голос раздавался из динамиков на всю комнату. Кажется, он ел чипсы, судя по хрустящему звуку вблизи микрофона. — Да! И в этих снах мы… Я его… Боже, я же совсем не… Я… Неужели я влюблён в него, Чайльд?! — Что ж, — хруст чипсинки, — такое чувство, будто ты совсем не можешь перестать думать о нём, этом твоём… Как там его имя, ещё раз? Скарамучча раздражённо вздохнул, будто одно произношение вслух имени Каэдэхары мучало его. — Казуха его зовут, как ты ещё не запомни- Что-то упало на пол позади него. Обернувшись, он наткнулся на застывшего в дверях Казуху. Сердце упало в пятки. — Мучча? — снова прозвучал Чайльд в телефоне. — Ты чего замолчал? Что там тако… — его голос утих, когда Скарамучча не глядя сбросил звонок и спрятал смартфон в карман. Бедному Аяксу останется только гадать, что же произошло. Двое парней не сводили взгляда друг с друга, и если румянец Казухи был едва заметен, то Скарамучча чувствовал, как вот-вот сгорит на месте. Скар хотел сказать «Я не это имел в виду», или «Так и знал, что ты зайдёшь, вот и хотел разыграть тебя, ха-ха», но по итогу лишь выдал: — Я думал, ты вернёшься позже. Фраза вышла неуверенной и тихой. Казуха поморгал несколько раз и, сглотнув, ответил: — Нас отпустили раньше… Я принёс сладостей, хотел сделать сюрприз, — он нагнулся, чтобы поднять упавший пакет, а, выпрямившись, вдруг сильно покраснел. — Прошу прощения, я не хотел подслушивать… Он запнулся, уставившись в пол и нервно сжимая пальцами ручки пакета. Скарамучча ничего не сказал, поэтому Каэдэхара, снова подняв на него взгляд, подался вперёд: — Ты действительно-? — Да, это правда! — воскликнул Скарамучча, обрывая его. Он отвернул голову, пылко продолжая: — Ты мне нравишься. Доволен? Это то, что ты хотел услышать? Можешь теперь идти и рассказать всему универу о том, что я извращенец и мечтаю о тебе в пошлых снах… Он сжал руки в кулак и закрыл глаза, чтобы не видеть чужой реакции. Чёрт. — Я не стану этого делать, — прозвучал привычный спокойный голос Казухи. Скарамучча услышал, как он положил пакет с едой куда-то на пол и подошёл ближе. — Ах, разумеется, как же я мог забыть, это же наш благородный Каэдэхара, не станет он, — он всё же посмотрел на Казуху, встречая его неопределённый взгляд. Ему хотелось провалиться под землю. Почему он такой… идиот… — Я не стану, потому что я не хочу некрасиво поступать по отношению к тебе, — сказал Казуха, вставая прямо перед ним. Казалось, волнение совсем немного затронуло его, когда он произносил: — И потому что… потому что ты мне не безразличен. Скарамучча сглотнул, неверяще смотря на него. — Ты шутишь?.. Мне и так достаточно позора, не надо ещё и втаптывать мои чувства в грязь, — он отвёл взгляд, прикусывая свою губу. Он знал, что Казуха не шутил и никогда не стал бы так шутить, но отказывался это признавать. Чтобы его… его полюбили? Он почувствовал, как его взяли за руку. Казуха поднёс его ладонь к своему лицу и, прижав к щеке, глянул в синие глаза: — Не хочешь проверить это сам? Он немного улыбнулся. Их разделяло всего несколько сантиметров; они могли почувствовать дыхание друг друга. Ох. Ох. Скарамучча вдохнул, притягивая Казуху к себе, и, сомкнув их губы, поцеловал. Каэдэхара мгновенно прижался к нему, вцепляясь в одежду, и закрыл глаза, отвечая на поцелуй. Скарамучча много раз представлял этот момент в своих фантазиях, но в реальности всё оказалось совсем по-иному. Казуха был нежным. Слишком нежным. Таким тёплым и приятным, каждое его касание, каждый новый поцелуй. От него совсем не хотелось отстраняться. А Скарамучча и не отстранялся. Он подтолкнул Казуху к двери, оставляя мокрые поцелуи на губах, стискивая чужие запястья. Своими бёдрами он прижимал ноги Казухи, приковывая. — Скар… — выдохнул Казуха тихо, затуманенным взглядом смотря на него, по подбородку стекала слюна; но в одном слове слышалось столько желания, что Скарамучча почувствовал, как всё перевернулось в животе. Тяжело дыша, Каэдэхара потянул тёмные волосы на затылке, мягко касаясь их пальцами, и спросил: — Ты… ты хочешь это сделать? Заняться со мной сексом? Скарамучча чуть поднял свою ладонь, так, чтобы переплести их с Казухой пальцы, и посмотрел вниз. — Да. А ты? — он глянул в чужие глаза, ещё прижимая юношу к двери всем телом. Казуха сглотнул, стыдливо опуская взгляд. — Я… тоже хочу. Давай сделаем это. Скарамучча слегка улыбнулся и отпустил его руки, вместо этого запуская пальцы в его волосы и за затылок подтягивая к себе, делая шаг назад. Каэдэхара невольно обхватил его шею руками, снова целуя, языком встречая чужой. Он почувствовал, как рука Скарамуччи оказалась на его спине, а затем спустилась ниже, к краям кофты. Казуха вздрогнул от холодка, пробежавшегося по телу, стоило Скарамучче коснуться его голой кожи. Он разорвал их поцелуй и подался вперёд, сильнее обнимая и прижимаясь к нему, выгибаясь в спине. — А? Чувствительное место? — заметив его реакцию, усмехнулся Скарамучча, тут же принимаясь поглаживать его лопатки под кофтой. Он коснулся своими губами бледной шеи, оставляя там глубокий засос, такой, что не сойдёт ещё неделю — и начал зацеловывать кожу рядом, другой рукой подхватывая Казуху под бёдра и поднося к своей кровати. Он аккуратно опустил парня на постель, убирая руку с его спины и теперь сжимая обе на талии, только чтобы поцеловать Каэдэхару в губы. Казуха отпрянул, тяжело дыша, и откинул голову с вызывающим: — Как там у тебя во снах было? Скарамучча, тоже восстанавливая дыхание, провёл своей рукой выше от живота Казухи под его одеждой и произнёс: — Что, надеешься, что был сверху? — улыбнулся он. — Нет, милый, ты стонал подо мной. — Вот ка- ньгх! — резко выдохнул Казуха, когда ладонь Скарамуччи коснулась его груди, пока сам парень проводил языком по мочке чужого уха. Уже не выдерживая, Каэдэхара пробормотал: — Скар, м-может, просто разденешь меня уже… Скарамучча достал свою руку из-под его кофты и хитро улыбнулся: — Только посмотри на себя, ты так хочешь этого. Казуха немного насупил брови, руки раскиданы на постели, и сказал: — Сказал парень, который дрочит на меня ночью, ещё и в соседней кровати. Скарамучча дёрнулся, широко раскрытыми глазами смотря на него. Сердце в опаске забилось чаще. — Т-ты слышал?.. Казуха приоткрыл рот. — …Вообще-то, это было шутливое предположение. Ты что, правда-? Скарамучча залился краской, утыкаясь головой в простыню возле шеи Казухи, сгорая со стыда. Твою ж мать. — А-ах, — Казуха с красными щеками поглаживал его по спине, слегка повернув к нему голову. — Скар, я… я всё понимаю, всё в порядке… Н-но, твой пах… Мне немного дискомфортно… — А? — Скарамучча опустил взгляд, видя, как его возбуждённый член в штанах упирается в таз Казухи, и тут же немного отстранился. — П-прости, я… Казуха просто оборвал его поцелуем, притянув к себе и вновь обнимая. Когда они утолили нехватку в близости, Скарамучча сел на кровати перед Казухой в ожидании, пока тот тоже приподнимется. Каэдэхара, с выбивавшимися из причёски волосами и почти распустившимся хвостом, тяжело поднялся, тоже садясь, и неуверенно посмотрел на друга напротив. Он старался отдышаться, но получалось плохо, а румянец не сходил с щёк. Скарамучча сглотнул, встречая томный взгляд алых глаз. — Если будешь так на меня смотреть, я ведь не сдержусь… — пробормотал он, подсев ближе, и взялся за края кофты на теле Казухи. — Я должен был испугаться этого? — издал мягкий смешок тот, позволяя Скарамучче снять с себя верхнюю одежду. Обнажив торс Каэдэхары, Скарамучча робко застыл. Чёрт… Оказалось даже лучше, чем он себе представлял. Подтянутое и гладкое тело, мягкая кожа. Так и хотелось прижать к себе, украсить поцелуями и засосами, усовершенствовать эту картину так, чтобы было стыдно взглянуть на неё. — Ты так пристально смотришь, что мне аж неловко, — улыбнулся Казуха, поглядывая на него. — Нравится? Скарамучча моргнул и, подняв взгляд к его глазам, сказал: — Нравится, как и ты. Он обнял руками голую талию Казухи и притянул к себе, глубоко целуя партнёра. Почувствовал, как Каэдэхара пытается снять его рубашку, и отстранился, чтобы облегчить ему задачу. — Знаешь, я ведь тоже думал о тебе, — произнёс Казуха, расстёгивая его пуговицы. — И... ты так часто переодевался в комнате на моих глазах. Ты хоть понимал, как меня это возбуждает?.. — он стянул чужую рубашку и, прижавшись тело к телу, залез на колени Скарамуччи, вовлекая в поцелуй. — То же самое могу сказать и про тебя, Каэдэхара, — успел вставить Скарамучча между поцелуями, тут же забываясь в новом. И то, как Казуха ёрзал на его коленях, ситуации не помогало. В какой-то момент Скарамучча наконец подхватил его и опрокинул на кровать, снова прижимаясь сверху. Он не размыкал их губ, даже пока расстёгивал ремень на штанах Казухи. Только стянув его, он позволил себе отстраниться и взглянуть на Каэдэхару под собой. Ох... Почему стало только жарче? Скарамучча коснулся края его штанов и аккуратно спросил: — Я сниму? — Да, можешь вместе с нижним бельём, — негромко ответил Казуха, пряча свой взгляд. Скарамучча сглотнул, прежде чем снять всю его нижнюю одежду. Он небрежно откинул её в сторону, тут же снова прильнув к Казухе, чтобы поцеловать. — А-ах, — только и выдохнул Каэдэхара, ощутив, как в него, уже полностью открытого, снова упирается чужой половой орган, пусть и скрытый штанами. — Прости… — пробормотал Скарамучча, целуя его шею. Казуха покачал головой: — Ты просто очень хорошо чувствуешься… Даже сквозь ткань. Скарамучча погладил его щёку, борясь с нарастающим волнением в груди. — Я возьму презерватив и смазку, — он потянулся к прикроватной тумбочке и, выдвинув нижний ящик, достал оттуда оба необходимых предмета. — Ты хранишь такое в тумбочке? — поднял бровь Каэдэхара, приподнявшись на кровати на локтях, пока наблюдал за юношей. Тот глянул на него, задвигая ящик и возвращаясь к Казухе: — Будто ты не хранишь. — Я ношу в рюкзаке, — улыбнулся Казуха, пропуская сквозь пальцы тёмные волосы и завлекая Скарамуччу в поцелуй. Но последний почти сразу приотпрянул, недоверчиво спрашивая: — Ты хоть пользуешься ими? — … — Казуха отвёл взгляд, только руками прижимая к себе партнёра ближе, словно в попытке отвлечь. — М-м… Скарамучча посмотрел на него и нерешительно предположил: — …Получается, я у тебя первый? — Н-ну… Вроде того, — Каэдэхара обнял его, целуя за мочкой уха. — Я буду аккуратен, — заверил его Скарамучча, стягивая резинку с его волос и смотря в алые глаза. — Приложу все усилия, чтобы не сделать тебе больно. — Я и не знал, что ты можешь быть таким милым, — улыбнулся Казуха, а Скарамучча мягко поцеловал его, заставляя удивлённо выдохнуть: — А- — но тут же углубить чуткий поцелуй. — М-мх… Скарамучча вскоре отстранился от поцелуя, смотря на Казуху под собой. Тот, заметив его колебания, немного приподнялся, обхватывая его шею крепче, и спокойно улыбнулся: — Что такое, Скар? Скарамучча сглотнул, смотря в алые глаза. — Ты… точно этого хочешь? Каэдэхара посмотрел на него, опустил взгляд к чужим губам, снова поднял. — Да. Но… если ты сомневаешься, мы можем остановиться. Скарамучча прильнул к нему, горячо шепча у шеи: — Я не хочу останавливаться. Только не с тобой. Казуха покраснел, снова явно чувствуя чужое возбуждение, но обнял в ответ. — Хорошо, — он прикрыл глаза. Скарамучче вновь пришлось сесть, чтобы расстегнуть свой ремень, и, когда он снял штаны и нижнее бельё, сразу посмотрел на Казуху. Теперь они оба были полностью обнажены друг перед другом, близки, готовые на большее. — Ты такой красивый, — слегка, почти мечтательно улыбнулся Каэдэхара, долго смотря на него, приподнявшись и согнув ноги в коленях. На щеках Скарамуччи всплыл румянец, но он постарался отвлечься, пока открывал тюбик со смазкой. Он уже собирался было вылить гель на свои пальцы, когда Казуха вдруг подался к нему, протягивая руку: — Я сам, — он решительно коснулся ладони Скарамуччи, которая сжимала тюбик. — А? — темноволосый глянул на него. — Уверен? — Да, всё в порядке, — Каэдэхара выдавил лубрикант на пальцы, откладывая упаковку в сторону, и приблизил их к своей промежности. Скарамучча в волнении сидел перед его раздвинутыми ногами, наблюдая. Казуха смазал колечко мышц у входа и, вдохнув, ввёл один палец в себя — мгновенно вздрагивая от непривычного ощущения. Он сглотнул, сосредоточенный, но отступать не стал. Смотрел вниз, проталкивая палец внутрь, пока Скарамучча был так близко, всё прекрасно видя, возбуждённо дыша рядом. Казуха совсем скоро решил добавить и второй палец, но тут же резко втянул носом воздух, весь напрягаясь — Скарамучча приобнял его за плечо, беспокойно говоря: — Стой, не торопись… — он накрыл его ладонь своей, останавливая. Казуха прикусил губу. — С-скар, — тихо хныкнул тот, подаваясь навстречу своим же пальцам. У Скарамуччи пробежали мурашки по коже. — А, чёрт… — выругался он, приближаясь к партнёру и позволяя их губам сомкнуться в поцелуе. Он надавил на руку Казухи, чтобы тот лучше растянул себя, пока сам продолжал языком истязать рот парня. В конце концов Скарамучча не глядя снова взял тюбик со смазкой и, вылив себе на ладонь, аккуратно убрал пальцы Казухи от его ануса, чтобы ввести теперь свои. Его пальцы мгновенно сжали анальные стенки, и так уже мокрые — он пораздвигал их двумя пальцами, не прекращая разрабатывать партнёра, пока внутри не стало более-менее скользко. — Эй, — тихо позвал Скарамучча, чувствуя, как Казуха цепляется за него. — Достаточно? Или стоит ещё? Каэдэхара тяжело дышал возле него, помутнённым взглядом смотря куда-то мимо парня. Он приоткрыл рот и губами прошептал: — Всё хорошо… Я готов. Пожалуйста, — он прижался ближе к Скарамучче, — возьми меня. Тот сглотнул. Скарамучча погладил его спину и опустил его на постель, мимолётно пробегаясь взглядом по разнеженному состоянию Казухи. Тот так тянулся к нему — но Скарамучча вынужденно отстранился, чтобы надеть презерватив и смазать себя лубрикантом. Впрочем, закончив, он тут же вернулся, целуя Казуху вновь. — Чёрт, мы ещё даже не начали, а ты уже весь растрёпанный, — заметил Скарамучча, осматривая Каэдэхару под собой, прежде чем прильнуть к его шее. — Настолько чувствителен, ха? Казуха слабо улыбнулся ему, принимая эту издёвку. Он совсем не отпускал партнёра, обхватывая его руками, пока тихо звучал под нежными поцелуями на своей шее. — Расслабься, — негромко произнёс Скарамучча, всё продолжая целовать его у груди, ключиц и плеч. — Даже руки… Вот так. Он усмехнулся, встретившись с истомленным взглядом алых полуприкрытых глаз. Каэдэхара с трудом кивнул ему, и Скарамучча сразу почувствовал, как тело в его руках расслабленно обмякло. — Я позабочусь о тебе, — снова сказал он, в последний раз целуя мочку чужого уха, прежде чем отпрянуть. — И сделаю тебе приятно, — он провёл рукой по животу Казухи, невесомо, но до опасного обжигающе. — Ты в порядке? Готов? — Мгм, — снова кивнул Казуха, стараясь успокоить бурю волнения в своей груди. Скарамучча, не выпрямляясь, одной рукой подставил головку своего члена к его анусу, продолжая шептать что-то ему на ухо — непозволительно, грязно и пошло. — Ах, — совсем немного дёрнулся Казуха, когда Скарамучча вошёл в него. Он прикусил губу, пока Скарамучча занялся поглаживаниями его тела, талии, плеч — оставляя багряные засосы на ключице и шее. Казуха вжимал пальцы в кожу спины Скарамуччи сильнее или слабее, чтобы сообщить о своём состоянии — и его негромкий шёпот служил ответом на каждый новый чужой вопрос. Поэтому совсем скоро Скарамучча уже медленно двигался в нём, позволяя шлепкам раздаваться при встрече паха с бёдрами. — А-ах, чёрт, С-скар, — вырвалось у Казухи, такое непривычное и странно звучащее из его уст. Он столь крепко сжимал волосы на затылке Скарамуччи, будто боялся, что может упасть. — Ты так сжимаешь меня, — усмехнулся Скарамучча, оставляя беспорядочные поцелуи на губах партнёра. — Это почти возбуждает сильнее… Казуха зажмурился, обхватывая дрожащими ногами чужие бёдра, прижимаясь так близко, как мог, пусть само прикосновение их горячих тел друг к другу вызывало дрожь. По лицу стекал пот, а пряди спутались, совсем как какое-либо понимание происходящего самого Казухи — он слишком потерялся в этих пьяняще сильных чувствах. — А! Ах, — снова не сдержался Каэдэхара, откидывая голову назад, изгибаясь в спине, когда Скарамучча задел чувствительную точку внутри него. Становилось слишком жарко, слишком мокро; конец был совсем непозволителен для этой ночи. — Тебе нравится? — лукаво вновь спросил Скарамучча, покрасневший, дыша у его уха. — Только посмотри на себя… Развратник. Казуха, пусть и совершенно одурманенный и захмелевший происходящим, был по-прежнему тихим; только его прерывистое дыхание и было слышно, да то, как он облизывает пересохшие губы. — А, — выдохнул он, почувствовав ускорившегося Скарамуччу. Он стал как попало цепляться пальцами за лопатки парня, всё так же приглушая свои стоны и хныканья, только произносил его имя: — А-ах… Скар, Скар, С-скар, Скар-Скар-Скар... — Говори, если надо замедлиться или остановиться, — прошептал Скарамучча, сжимая обе руки на его талии, невольно так сильно, что там, возможно, останутся следы. Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на движениях, как и Казуха — наслаждаясь друг другом, отдаваясь без остатка. Скарамучча ещё аккуратно придерживал парня, двигаясь в нём, забывая, как вообще думать. И пусть Казуха пытался подавить все звуки, что мог, был сдержанным и негромким, его тело, его дрожащие губы говорили сами за себя. То, как он двигался навстречу чужому паху, то как впивался пальцами в спину Скарамуччи над ним, то, как тянулся к нему за глубокими поцелуями. И хотя они уже взяли определённый, приятный ритм, сам Казуха только сильнее заводился. Ведь его целовали, кусали и облизывали эти же укусы. Окутывали такой нежностью и любовью, что, казалось, он мог сгореть в ней дотла, раствориться, не в силах снова вздохнуть. — С-скар, — беспорядочно начал Каэдэхара, кажется, почти на грани сознания, — я… я люблю тебя… — А?.. — Скарамучча на секунду удивился, но темп не сбавил, лишь повернул голову к партнёру, тоже уже на пределе. Казуха сглотнул, увлажняя горло, и постарался посмотреть в сиреневые глаза, бормоча: — Я давно хотел это сказать… — он с трудом вдохнул, слёзы скопились у уголков его глаз, то ли от эмоций, то ли от повышенной физической чувствительности, — я давно хотел признаться… я люблю тебя…. Скарамучча смотрел на него с приоткрытым сухим ртом, продолжая двигаться внутри, поглаживая большим пальцем зацелованную шею. — Я не знаю, могу ли я свои чувства тоже назвать любовью… — произнёс он, теперь проводя тыльной стороной ладони по мягкой, горячей щеке Казухи. — Но у меня кружится голова от тебя и… и я хочу быть с тобой… И, м-мх… я хочу дарить тебе наслаждение вот так… — он поцеловал его, через пару секунд отстраняясь, чтобы заглянуть в алые глаза. Казуха легонько, устало улыбнулся, красный и растрёпанный. — Это и есть то, что называют любовью, глупый, — он прикусил свои губы, чтобы сдержать стон, сильнее обхватывая шею Скары. — А-ах, Скар… С-скар… Он продолжал звать его по имени, пока Скарамучча с каждой секундой всё ускорялся и ускорялся. Вскоре у Казухи уже не хватило сил и на то, чтобы связно говорить что-то: он лишь тихо постанывал, теряясь в удовольствии, пока не достиг пика. Скарамучча протирал полотенцем пот с лица и волос Казухи — тот сидел перед ним, устало закрыв глаза и глубоко дыша, совершенно без страха доверяясь ему. Но, стоило ему приподнять веки, как их взгляды пересеклись — и они подались навстречу друг другу, снова целуясь, как в последний раз. — У меня уже губы болят, — неловко усмехнулся Казуха, отстраняясь. Скарамучча тоже улыбнулся, проводя по его плечу и руке ладонью. Они всё ещё сидели оголённые друг перед другом, отходя от прошедшей близости. Скарамучча позаботился обо всём: выбросил использованный презерватив, убрал тюбик со смазкой в тумбочку, сменил простыни, сложил их раскиданную одежду — и теперь сидел протирал Казуху. — Я не думал, что это произойдёт так спонтанно, — честно сказал Каэдэхара, когда Скарамучча отложил полотенце в сторону. Темноволосый положил руки на его талию, немного притянув к себе, словно не желая отпускать, пока Казуха говорил дальше. — Но мне… мне было очень приятно, — он отвёл взгляд, румянец окрасил щёки. Скарамучча посмотрел на него, прежде чем наклониться и провести языком по чужой шее — опуститься ниже, лизнуть его ключицу и оставить там же несколько поцелуев, расцеловать всё, до чего только доставал, продолжая бережно пальцами сжимать аккуратную талию партнёра. — Эй, — улыбнулся Казуха, прижмуриваясь от касаний. — Ты что делаешь? М-мх… Скарамучча отпрянул и поднял голову, своими яркими, кошачьими глазами смотря в чужие алые. — Меня клонит в сон, — признался он, совсем вблизи от лица Казухи. — Но я не хочу отстраняться от тебя. Хочу оставить след своих губ на каждом участке твоего тела… Хватит ли мне всей ночи, чтобы сделать это? Он положил свою голову на плечо Казухи, тоскливо и желанно прижимаясь — и сам не заметил, как провалился в сон. Каэдэхара погладил его по спине, мягко улыбнувшись, и поцеловал мочку уха. — Я дам тебе ещё много ночей для этого, милый Скар, — он опустился со Скарамуччей на кровать, тоже закрывая глаза.***
Скарамучча сонно поморгал, просыпаясь. Тихо вздохнул. «Опять пошлый сон…» — пронеслось усталое в мыслях. Хм, странно, он чувствует себя необычно открытым… Скарамучча, зевнув, повернулся — и тут же застыл, вдруг обнаруживая прямо перед собой в кровати Казуху. Тот сопел, распущенные волосы раскинулись на подушке и обнажённых плечах, чёлка немного спадала на закрытые, трепетавшие глаза. Его выражение лица было таким спокойным и умиротворённым — а приоткрытые губы казались мягкими и нежными. На шее блестел засос, и даже не один. Одеяло прикрывало его лишь по бёдра — на нём совсем не было одежды, а вот голая кожа сверкала покрытыми любовными следами. Скарамучча удивлённо расширил глаза, сглатывая, не в силах отвести взгляд. Прекрасное, утончённое тело Казухи… Такое изящное и сильное, идеально подходящее для тела Скарамуччи. О, чёрт. Кажется, у него снова встал.