Слава Победителям

Со стороны фабрики доносился тошнотворный запах гари. Лил дождь, над морем повисла серая дымка, холодный ветер разгонял последних прохожих по домам. Осенний вечер будто смыл с города то величие, которое лучше всего различалось в погожий летний день. Трактир «Тюльпан» находился неподалёку от порта, так что останавливались тут в основном моряки. Вот и сейчас в углу, за столиком, сидел крупный мужчина с бритой головой, пил пиво из замызганной кружки и бубнил что-то себе под нос. Голубая повязка на шее и татуировки на руках выдавали в нём морского охотника. На днях китобойное судно вернулось без добычи, отчего мужчина сильно злился, но ещё не буянил. Чуть дальше от него расположилась компания из двоих молодых людей да пьяной девицы, разодетой пышно, но бедно; спутники наперебой говорили ей что-то, а она заливалась смехом, прикрывая рот ладонью. Хозяин гостиницы, рыжий толстяк, пристально следил за гостями, дабы пресечь возможное дебоширство. Если он на что и не скупился, так это на охрану — двое крепких молодых мужчин быстро бы вышвырнули прочь любого буяна. А буяны в «Тюльпане» появлялись нередко. Дверь скрипнула, впуская в помещение сырой воздух. Хозяин, сидевший за стойкой, тут же поднялся, готовый принимать постояльца. Ему всё равно было, кто придёт ночевать — лишь бы платил и не устраивал проблем. К стойке приблизилась невысокая фигура в чёрном плаще с капюшоном. Незнакомец сбросил капюшон, выложил перед хозяином деньги. — Мне бы койку и поесть, — проговорил юноша с лёгким акцентом. Смуглая кожа, чёрные волосы и миндалевидные глаза выдавали в нём севаррца. Хозяин назвал цену, принял монеты и две купюры, окликнул служанку, повелев ей принести ужин. Затем недоверчиво оглядел юношу, как оглядывают всякого чужака, хмыкнул и спросил: — Работу искать приехал? Нет у нас работы. — Не на работу, — ответил севаррец. — Ищу кое-кого… Может, вы мне поможете? Хозяин пожал плечами, подтянул штаны с широким поясом. — А может и помогу. Кого ищешь-то? — Мне нужен капитан Реммеле, — выдал юноша. — Ишь, чего! Капитана Реммеле ему подавай! — усмехнулся хозяин. — Такие к нам не заходят. А какое дело к нему? Служанка принесла суп, ломоть хлеба и кружку воды. — Да так, надо спросить у него кое о чём. Так вы не знаете? — Не знаю, — мотнул головой хозяин. — Вряд ли ты с ним поговоришь, он птица не твоего полёта. — Понятно, — вздохнул юноша. — Всё равно спасибо. Этого молодого севаррца звали Фортунато Фальконе. Тощий, дурно одетый, с измождённым взглядом, он нисколько не походил на человека из дворянского рода. Да и не считался он уже дворянином: отца его казнили за участие в восстании, а перед этим — лишили титула. Восьмилетний Фортунато остался с матерью и старшей сестрой. Несчастная вдова, Марианна Фальконе, напрасно искала справедливости у властей — никто не вернул им накопленные богатства. По законам семья мятежника лишалась всех привилегий. Марианна, однако, не отчаялась: нашла приют у одного богатого и знатного человека, который обещал «обеспечить бедным сиротам достойную жизнь». Итак, уже десять лет семья жила у графа Шлейхера, и не сказать, чтобы жизнь была достойной. Потому, видимо, и сбежала старшая сестра с проезжим офицером. Реммеле остановился у графа Шлейхера, а когда собрался отбыть, то и девушка увязалась за ним — поверила его красивым словам да ухаживаниям. Фортунато доел суп с хлебом, допил воду, которая отдавала чем-то сладковатым, и поднялся наверх по скрипучей лестнице. Здесь в два ряда стояли кровати, слышался храп постояльцев и копошение тел. Фортунато снял плащ и верхнюю рубашку, лёг на свободную койку у стены, закутался в одеяло и прикрыл глаза. Утро было таким же промозглым и туманным, как и вечер. Серо-голубые волны бились о пристань, пахло гнилью и рыбой; чайка клевала что-то на камне, выступающем из-под воды. Два рыбака о чём-то спорили, второй активно размахивал руками и грязно ругался. Фортунато оглядывал всё это с безразличием. Ночью он не выспался, да к тому же простудился — горло саднило, в носу пощипывало. Наверное, не стоило отказываться от травяного отвара, который предлагала трактирная служанка. Столица предстала перед Фортунато в худших красках, даже древний храм со светло-голубым куполом не восхитил его. Грязь, нищета, зловоние — всё это перекрывало пышную архитектуру Лофберга. На углу дома сидел нищий, подслеповатые глаза его казались одного цвета с морем. Старик потряхивал пустой миской, напевал что-то громко, и от этой заунывной песни у Фортунато ёкнуло сердце. Он ускорил шаг, натянув капюшон пониже. «Реммеле, Реммеле, — повторял про себя Фортунато. — У кого бы узнать про него? И в столице ли он? Говорил, что в столицу направляется. Натали с ним должна быть, не бросил же он её по дороге!» Когда Натали немного подросла, граф Шлейхер наделил её обязанностями горничной. «Не зря ведь мой хлеб ешь, — говорил он. — Поработаешь, не утомишься. Лентяи в моём доме не живут». Работать девушке приходилось больше, чем другим горничным, но Натали не смела жаловаться на несправедливость, смирялась с грубостью и постоянными упрёками. «Некуда нам больше идти. Его Сиятельство вовсе не злой человек, нам не надо ссориться с ним», — говорила мать Фортунато. И он, в свою очередь, тоже со всем смирялся. В конце концов, граф Шлейхер позволил Фортунато учиться вместе со своим сыном, что было большой честью. Взять под своё покровительство жену мятежника с двумя детьми — поступок, характеризующий Его сиятельство как человека с высокими моральными принципами. Фортунато шёл вдоль моста, мимо него пронеслась карета, запряжённая тройкой; одна из лошадей фыркнула и припустила шаг под плёткой кучера. На той стороне виднелась высокая башня с часами. Пробило девять. Фортунато заметил впереди две фигуры в синих мундирах. Надежда птицей затрепыхалась внутри. «Раз это военные, можно узнать у них насчёт Реммеле». Он снял капюшон, капли тут же потекли по его смуглому скуластому лицу. — Господа, прошу прощения, — поприветствовал их Фортунато, когда приблизился. — Мне нужен капитан Реммеле. Где его найти? Первый офицер, рыжий и усатый, недоверчиво оглядел незнакомца. — А по какому делу вам он нужен? — Видите ли, — начал Фортунато, замявшись. — У него моя сестра, Натали. Она с ним сбежала, а я её ищу. Офицеры переглянулись. Кажется, на лице первого проскочила усмешка. — Он до женского внимания охоч, — пробормотал рыжий, затем обратился к Фортунато: — Почём я знаю, правду ты говоришь или нет. А вдруг злодейство какое задумал? Мы ничего не скажем. Фортунато вытащил из кармана пару банкнот, протянул рыжему. — Прошу вас. Это важно. Офицер как бы нехотя принял деньги, ещё раз смерил Фортунато подозрительным взглядом и ответил: — Господин Реммеле живёт на улице Абендрот, а нынешним вечером, часу в седьмом, в оперу собирается. С женой. — С женой? — переспросил Фортунато. — Я понял, спасибо. — Постой, — второй офицер остановил его. — Ты ведь не подумал, будто капитан Реммеле на твоей сестре женился? Разумеется, Фортунато не был настолько наивным. Богатые господа редко сдерживают слово, особенно, если дают это слово человеку из низшего сословия. Капитан Реммеле, несомненно, просто вскружил голову наивной девушке, увлёк её сладкими речами. Где же его совесть? Сестру Фортунато не осуждал: понимал, почему её потянуло за красивым офицером, который клялся в любви как мальчишка. Граф Шлейхер пришёл в ярость, когда узнал о побеге Натали, называл её «бесстыдницей» и «гулящей девкой». Как-никак, он планировал отдать «бедную сиротку» замуж за камердинера, а тут случилось такое… Фортунато не мог спокойно смотреть на слёзы матери, а потому, втайне от графа, отправился на поиски. — Не на ней, известное дело, — произнёс Фортунато удручённо. — Я всё равно должен поговорить с капитаном. Фортунато двинулся дальше быстрым шагом. «Опера, значит. Интересно. Надо его подкараулить да всё выяснить. Экий подлец! Как ему не стыдно будучи женатым увиливать за другими девушками?» Под ногами хлюпали лужи, жёлтые и бурые листья усеивали потемневшую дорогу. Ветер всё также задувал под одежду, и Фортунато кутался в плащ, вздрагивая всем телом. Он не мог ответить сам себе, отчего слоняется по неприветливым улицам Лофберга вместо того, чтобы вернуться в трактир и выпить ту травяную настойку. А потом, может, и горячего вина… Деньги, конечно, следовало экономить для обратного пути. Перед отъездом Фортунато попросил помощи у младшего Шлейхера, так как сам граф отказал: «Я её за порог не пущу, развратницу! Ишь, как крутилась перед капитаном! Пусть живёт как хочет, не будет ей моего прощения!» А Людольф Шлейхер сочувственно отнёсся к пропаже Натали. Они всё детство провели вместе и были почти как братья — «почти», потому как графу не нравилась привязанность сына к простому мальчишке. «Простой мальчишка». Фортунато до восьми лет жил в роскоши, теперь же та роскошь казалась дивным сном; не станет он богатым наследником, ибо благосклонная судьба отвернулась от его семьи в день восстания. Отец прекрасно осознавал последствия — и всё равно присоединился к восставшим. Казнили его не как дворянина, а как воришку, на виселице. Но, несмотря на утрату сытой богатой жизни, Фортунато считал поступок отца правильным. Династия Валленродов не желает давать свободу севаррскому народу, поэтому народ сам возьмёт её. Людольф расщедрился на деньги для друга, но всё же уходили они быстро, поэтому Фортунато торопился с поисками. Он задумал дойти до улицы Абендрот, оттуда — до оперы. Проблема была в том, что карту города Фортунато потерял, а спросить дорогу у офицера, как назло, не догадался. Отчаяние накатило на юношу, ему вдруг почудилось, будто назад, к матери, он никогда больше не вернётся, сгниёт в этом хмуром и продрогшем городе. А Натали, любимая его сестра, так и не объявится. Может, она уже растворилась в тумане, что угрожающе расползался над землёй… Фортунато миновал бежевое здание, рядом с которым красовалась статуя могучего воина верхом на коне, затем свернул в узкую улочку. Дорогу перебежала тощая крыса. «Фу ты, дьявол, — выругался Фортунато резко. Грызунов он не переносил, хватило того, что в «Тюльпане» мышь скреблась прямо под кроватью. К удивлению, улочка вывела путника прямо на рыночную площадь. От многообразия запахов затошнило, Фортунато прикрыл нос и рот рукавом. Всё громче раздавались голоса зазывал-продавцов. «Мясо! Лучшее мясо!» «Где же оно лучшее, этот баран с неделю как сдох!» «Сколько за банку масла?» «…не углядел, пёс утащил говяжью ногу!» Где-то слева тащилась телега. Фортунато ощутил, как кто-то трогает его за плечо, резко обернулся, ожидая увидеть карманного вора. — Я вас напугал? Прошу прощения. Перед ним оказался высокий стройный юноша с густыми кудрями, которые, липли к лицу от влаги. Хоть незнакомец говорил на севаррском, этого было мало, чтобы вызвать доверие у Фортунато. «Чего ты хочешь от меня?» — намеревался спросить последний. — Меня зовут Антонио, — представился севаррец. — Я увидел вас в «Тюльпане», мы ночевали вместе. Вы утром так быстро ушли, что я и не поинтересовался… Ещё раз простите, хозяин сказал, вы ищите капитана Реммеле. Я знаю, где он живёт… — Я тоже, — холодно ответил Фортунато. — Если у вас нет ко мне серьёзного дела, я пойду. — Постойте, — Антонио схватился за край его плаща. — Нам лучше держаться вместе. Здесь таких, как мы, не слишком любят. — И всё же в напарниках не нуждаюсь, — жёстко заявил Фортунато. — Со своими проблемами разберусь сам. Удачи вам. Почти триста лет назад Фридеранская Империя захватила Севаррское Королевство. С тех пор севаррцы предпринимали не одну попытку вырваться из-под господства варваров, но тщетно: войска императора сурово наказывали взбунтовавшихся людей. Тюрьмы, каторги, виселицы — ничто из этого не пугало свободолюбивых севаррцев. Фортунато, как и многие его соотечественники, верил: однажды севаррские земли обретут Независимость, пусть и ценой тысяч жизней. Когда Фортунато добрался до улицы Абендрот, дождь прекратился, сквозь тучи пробились солнечные лучи. Из двухэтажного жёлтого дома вышел пожилой господин в коричневой шляпе. Фортунато тут же подбежал к нему. — Простите, здесь живёт капитан Реммеле? Господин вздрогнул, уставился на Фортунато как на чумного. — Ты ещё кто такой? Я тебя тут не видел раньше. — У меня срочное дело к капитану, — продолжил Фортунато. Старик хмыкнул и шагнул навстречу. — Срочное дело? Признавайся, бродяжка, зачем тебе пригодилось говорить с Реммеле? — Я не бродяжка, — попытался оправдаться ошеломлённый Фортунато. Он не ожидал подобной грубости. — А кто же тогда? Севаррский бродяга… Лучше уходи отсюда, вот мой совет. Капитан на тебя и не взглянет. Фортунато остался один, наблюдая за удаляющейся фигурой неприятного старика. «Здесь таких, как мы, не слишком любят». Пожалуй, не стоило отвергать помощь Антонио.