1995 год Зелёной деревянной Свиньи, 6 апреля
Как и положено, как только брату исполнилось 6 лет и начался новый учебный год, его отправили в первый класс. Теперь он ученик младшей школы Намимори, одноименного города-побратима Итикава, словно этот недогородок – населённый пункт из другой страны, как Гардина или Медан. Её же собственная жизнь тоже немного изменилась. Зацикленное пламя солнца сделало её, как бы это не было неожиданно, активнее. Постоянно, как только его накапливалось больше определённого уровня, девочку будто распирало изнутри. Хотелось то бегать, как угорелой, прыгать, кричать что-то агрессивно-экспрессивное, то мурлыкать песенки, обнимать всех вокруг и сжимать-сжимать-сжимать. Но всё это кончалось, как кончался её запас пламени, утекая в особые шприцы-вампиры. Тогда она свободно выдыхала и становилась самой собой – замкнутой, легкомысленной и злопамятной. Помимо этого заключение на клановой территории было окончено, и теперь их группу начали вывозить в разные места. Это были и культурно-познавательные поездки в парки, музеи и сады, и ниндзя-воспитательные выезды в лесистые, холмистые местности, где их учили выживать в дикой природе, при этом саму природу уважать и беречь. Теперь их учили не только убегать и прятаться, но и защищаться в меру своих сил, используя подручные средства. Правда, так болталась только Кёко. Остальные пламенные дети были сконцентрированы на определённом холодном оружии ближней или дальней дистанции. В итоге девочка выбрала своей специализацией ножевой бой и метание боевых игл. Она была достаточно ловкой и меткой, но недостаточно сильной для более массивного оружия, хотя и часто заглядывалась на тесаки своего врага, противного мальчишки «грозы». Их соперничество и взаимное недовольство росло день ото дня, становясь всё злее. В один миг, на пике эмоций они признали друг друга врагами и пообещали убить. Этому не было конкретной причины, просто накопившийся за все месяцы негатив и привычная, тщательно контролируемая агрессия.1996 год Красной огненной Крысы, 10 июля
Год прошёл спокойно и размеренно в учёбе, путешествиях, медитациях, тренировках и драках. Приближалась пора экзаменов у гражданских детишек, пришла пора первых экзаменов и у таких недо-шиноби, как они. Это произошло уже привычно быстро и тихо. Просто однажды летом их группу посадили на автобус и отвезли в незнакомую холмистую местность. С ними был и их куратор, Хидеки-сама. Они выстроились перед ним двойным рядом по 6 человек и молча внимали очередной задаче. Их миссия состояла в том, чтобы добраться до самой высокой точки, добыть флаг с символикой Фума-то, а потом вернуться к «господину». Вот только флаг был один, их 12, в область холмов выпущены преступники, которым обещали новую свободную жизнь, если они убьют хоть одного встреченного ребёнка, а победитель всего один, ведь награда за выживание – билеты до Парижа, в Диснейленд и обратно. - Слабые – мясо; сильные едят его, - сухо и холодно закончил Хидеки-сама, повторяя прописную истину этого мира. Ничего не дрогнуло и не возмутило в словах безжалостно ублюдка, а лишь зло запело солнце в животе и затанцевали щупальца тьмы в голове, в такт скользя по плечам и хребту, до самых стоп. Не успел куратор отдать сигнал о начале, строй зверят смешался и тут же разделился, как масло и вода, вставая друг напротив друга. В каждой стайке оказалось по два крепких мальчика - «танка» с солнечным или грозовым пламенем, один дождь, два урагана и «докомплект» - Кёко-регенератор и «говноза» с тесаками. Хидеки-сама взмахивает манерно рукой, и дети ожесточённо врезаются в друг друга, стараясь задавить соперников как можно скорее и эффективнее. Ураганов выносят первыми, потому что они могут быстро нанести больше всего урона, а так же потому что их никто по-настоящему не защищает. Дождей давят походя, все вместе. Слабейшие танки падают от истощения и ран, а оставшиеся «крепыши» и поддержка отступают, быстро скрываясь в лесу. По холмам, таясь от чужих глаз, скользят теперь две группы – «солнце» против «грозы». Кёко чувствует лёгкое довольство от того, что её компаньоном стал именно этот мальчик. Высокий по сравнению с ней, мускулистый маленький боец, он притягивает взгляды уже сейчас. Его просто невозможно не заметить, и они этим пользуются. Цубаса перестаёт прятаться «в мире», даже специально сияет энергетикой, приманивая чувствительных людей. И преступники тянутся в его направлении, ступая именно в то место, куда нужно маленьким охотникам. После трёх мужчин с раздробленными камнями черепами, одной пойманной женщины с перерезанными сухожилиями и одного еле-еле удавленного и зарезанного деда, который повалял пару зверят больнее всех, жертвы перестали попадать в ловушки. Вывод – остались нечувствительные к пламени почти гражданские и, возможно, гиперчувствительные к опасности маньяки. Пара и так потеряла много времени в попытке уменьшить одну из угроз, а потому посмешила в сторону вершины сопки. Эти зверята воспитывались вместе, ваялись под один образец, а потому две группы пламенных детей встретились у флага одновременно. Малыши замерли, скалясь в предвкушении бешеной схватки, нагнетая внутри себя пламя. И именно этот момент выбрал международный преступник, которого выслеживали 8 лет и поймали из-за случайности. Он соскользнул с ветки дерева, как хищная кошка, легко ломая своим весом громового «танка» и потянулся к тонкой шейке врага Кёко, тут же словив в ладонь несколько массивных боевых игл. Жизнь «говнозы» принадлежала только ей, и не какому-то левому взрослому покушаться на неё! Потеря члена семьи кислотой обожгла только-только начавшую взращиваться гордость клановых детей, заставив тут же объединиться против чужака. Теперь Кёко метнула иглы более расчётливо, полностью блокируя правую руку преступника, а мальчишки совершили не очень удачный отвлекающий манёвр с нападением. Цубаса снова воспользовался приёмом привлечения внимания и привлёк его, но тут же получил глубокую рваную рану на лице от левого виска, по носу к правой скуле и с тихим писком отвалился в кусты. Грозовой мальчик проломил колено взрослого мужчины, но тоже получил смачный пинок под рёбра. Закончила жизненный путь международного преступника Кёко, пустив иглы кучным пучком в шею и кадык. Не успел труп рухнуть рядом со своей маленькой жертвой, девочка бросилась в кусты к Цубасе. Солнечный мальчик плакал и судорожно дышал, но был без сознания, вяло шевеля конечностями в бреду. Сасагава достала из чехла особенную самую дорогую иглу, что у неё была, и зажала между пальцами, выжидая пару секунд. Метал как губка воду впитал её запертое в самом себе пламя, и теперь девочка могла оказать своему компаньону качественную помощь. Делая уколы как учили, она смогла заблокировать болезненные ощущения мальчика, а потом пальцами сводила края рваной раны, и спрыскивала её своим собственным «зельем здоровья», пару доз которого ей разрешалось носить с собой везде. Сделав всё, что она могла бы позволить себе без проигрыша на сегодняшнем экзамене, Кёко подскочила на ноги и посмешила к месту, где раньше видела флаг, чтобы взять след своего врага, уже давно умыкнувшего его и сбежавшего в сторону автобуса. «Говноза» действительно быстро и безыскусно нёсся в сторону их остановки, почти не скрываясь и игнорируя замечающих его выживших взрослых, а самых навязчивых легко кромсал одним из тесаков. Суть пламени грозы – упрочнение, а потому он довольно легко пережил тот удар старшего убийцы. Кёко же изо всех сил скрывалась от взглядов преступников, ведь если мальчишку в крови и с таким выдающимся оружием они опасались, то чистенькую тоненькую девчонку посчитают лёгкой добычей. А она сомневалась, что сможет избавиться от толпы мужчин без проблем и последствий для здоровья. Её регенерация была выше среднего, но не панацеей от всего. Кёко отчаянно не успевала, на подступах к окончанию склона совсем зверея от азарта погони. Мальчик выскочил на пустырь и заметался, выглядывая клановых, но ни автобуса, ни куратора не было рядом. Девочка предвкушающе оскалилась, медленно облизывая пересохшие губы, и затаилась в ближайшей полосе кустарника, готовя острые камни. Её враг – прочный орешек, на которого ножей не напасёшься. Мальчишка замер в осознании своей ошибки, зажмурился с силой и начал быстро делать дыхательную гимнастику, чтобы хоть немного восстановить силы после изнурительного бесцельного забега. Он небрежно откинул в сторону флаг с клановой эмблемой и крепче сжал в руках тесаки, обращая всё внимание на слух. Знал, что Кёко – лучшая в прятках среди детей. Не просто скрывает остаточное сияние своего запертого пламени, но словно становиться единой с природой, растекаясь вокруг жадными тенями. Ты знаешь, что она рядом, что выжидает, но не улавливаешь, где именно и когда. Вот в него начинают врезаться камни. Метит в суставы на ногах, руках и глаза. Бьёт метко, сильно, всегда самой жесткой и острой кромкой. Зелёное пламя вспыхивает, заранее защищая нежную плоть и хрупкие ещё кости, часть удаётся отражать широкими тесаками, но удары методичны и бескомпромиссны. Мальчик забывается, сосредоточенный на защите и уклонении, то усиливает частичный покров, то сужает, и неожиданно его ладони прошивают тяжёлые металлические иглы. «Гроза» с болезненным воплем выронил своё оружие и зарычал от злости, начиная теряться в эмоциях. Еле уловив опасность, он вскинул раненые руки, призывая тонкий и нестабильный грозовой щит – вершину своего пламенного контроля на данный момент. Кёко о таком только мечтать. Иглы из обычного металла завязли в энергетической плёнке, а девочка, совершив серию рывков, умыкнула так давно желанные боевые ножи своего врага. Спрятав их под трухлявой корягой, «солнце» быстро вернулась к совсем озверевшему от её наглости мальцу. «Говноза» озлобленно захрипел и покрылся тончайшим слоем зелёного сияния, а потом кинулся на своего оппонента с голыми кулаками. Кёко не успела отскочить, поддавшись ложному чувству безопасности рядом с безоружной жертвой, и потому тоже лишилась своего запаса игл. Мальчик брезгливо отбросил сорванную перевязь за спину, и ещё более ожесточённо накинулся на девочку, покрывая её тело алыми следами ударов и ожогов. Сцепив зубы, младшая Сасагава приняла оборонную позицию, выжидая момент. Удары «грозы» болезненны, но не достаточно травмоопасные, а электричество лишь немного жалит кожу, не способное проникнуть внутрь перенасыщенного солнечным пламенем тела. Её враг потерял контроль над собой, скатившись в грязное избиение, а девочка терпелива и тоже потеряла себя в этом бое. Нет больше на голой поляне малолетних ханнинов одного клана, есть только выжидающая хищница и её добыча. И Кёко сделала свой «прыжок» - нанесла один удар по виску открывшегося врага хлёстко и безжалостно.***
Вечерело. Лес размеренно дышал, дышала вместе с ним и перерождённая душа, что не прошла очищение в Колесе Сансары. Сасагава Кёко медленно приходила в себя, осознавая, что убила пять человек, избила ребёнка и всё это ради билетов в Диснейленд. Даже не ради них, а чтобы всего лишь ощутить, наконец, себя свободной и сильной. Чёрт возьми, она представляла себя тигрицей, что скользит в тенях, преследуя свою законную жертву. Видела на своём большом и сильном теле полоски, осознавала хищную звериную грацию, чувствовала выступающие из мягких подушечек острые когти, жадно облизывала широким шершавым языком голодно блестящие клыки. Всё нутро её задрожало и замерло в хрупком равновесии и нерешительности. Душа знала, что с ней происходит. Такое уже случалось с ней в прошлой жизни, разве что она сделала выбор в более старшем возрасте, хотя и тоже ребёнком. Тогда она росла простой гражданской, без всякой мифической силы, но в ней тоже был зверь. Это был щенок толи волка, толи пса. И она взращивала его непокорностью взрослым, любопытством к миру и соперничеством с другими детьми, но осознанно заперла, когда подралась с группой старших подростков. Она отбилась от них легко и сбежала, но испугалась пылающей внутри жажды вернуться и избить их ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. А после переезда в другой город и вовсе перестала кормить внутреннего зверя, отказывая себе в очень многом, чтобы больше не доставлять проблем родным и влиться в новый коллектив. Постепенно она взрослела, росло и её животное начало. Она стала посредственным взрослым с серой моралью, а её щеночек – чёрным крылатым волком с человеческими руками и хвостом скорпиона, но между ними были непреодолимая стена, пропасть и грань, которую тогда женщина запретила себе переходить и даже мечтать. Новая жизнь предложила ей этот выбор вновь. Вот только сейчас новорожденный внутренний зверь был куда более реален, вглядываясь в неё так же внимательно, как и она в него. Этот мир бы враждебен и опасен, её силу и агрессию было куда приложить, а самое главное, за это не наказывали, а поощряли. Семья не стыдилась этих пороков, а пестовала и принимала. Жёлтый огонёк в животе замер, словно опасаясь мешать, а тьма в голове, где-то в районе затылка затаилась, ожидая решения. Кёко выдохнула, отпуская внутри себя цепи, которыми сковывала саму себя. Грань треснула стеклом, а стена рухнула, становясь мостом через пропасть – где-то глубоко-глубоко заворочался новорожденный котёнок, а тьма торжествующее завопила, склизкими щупальцами и грязными кляксами растекаясь по телу, радушно встреченная восторженно затрепетавшим солнечным огнём.