1994 год Зелёной деревянной Собаки, 23 февраля
Всё произошло быстро и тихо. Просто однажды Кёко и Рёхей очнулись в незнакомой комнате, в чужом доме, а за тонкой бумажной стенкой, украшенной дорогой мастерской росписью, их семье выносили приговор. — Предатели. — Незнакомец говорил сухо и холодно, — Беглецы, чей позор очистит лишь смерть. Убытки, что вы принесли своими необдуманными действиями, возместит ваша кровь. Блондин, старший ребёнок… Рёхей, так? Он очень взрослый, не подходит для кланового обучения. Да и на него нам уже поступил заказ от грязных иностранцев. Злая причина — злой эффект. Девочка засопела, обхватывая себя руками. Что посеешь, то пожнёшь? Что этот человек хочет сделать с её братом? Рёхей, до того сонно оглядывающийся, подскочил с футона и резко распахнул деревянные двери, подбегая к матери. Родители сидели на коленях посреди просторной пустой комнаты со связанными за спиной руками, а перед ними на возвышении восседал в куче подушек молодой нечистокровный японец с иссиня-чёрными волосами, чёрными глазами и бледной кожей. Он лениво повёл рукой, и старший брат тут же замолк, подавленно вжимая голову в плечи, а затем и вовсе попятился, падая на задницу. — Младшая — слабое солнце. И возраст нам подходит. Она послужит откупом клану, так что не волнуйтесь, — мужчина тонко ухмыльнулся, — ваше имя будет полностью отчищено. — К-как? — Минами заикалась, но выплёвывала слова. Кёко сжав руки в кулаки вышла вслед за братом, тихо становясь рядом с совсем морально убитым отцом. Если мама ещё дёргалась, сверкая красной пощёчиной, то он совсем потух. Их личная немезида презрительно фыркнула: — Как отыскали вас и ваших щенков? По тряпкам. Не продавала бы одежду с метками семьи так бестолково, пожили бы в своём гадюшнике ещё немного. Он снова махнул рукой, и вокруг голов родителей и брата образовалась тёмно-лиловая дымка. Они одновременно встали с пола, синхронно повернулись и шаг в шаг покинули помещение, мерно шагая туда, куда безмолвно указал жуткий кукловод. Кёко передёрнуло от ужаса и отвращения, так это было неестественно и карикатурно. Мужчина снова ухмыльнулся, изящным движением подбородка направляя уже саму девочку занять место родителей. — Меня зовут Хидеки-сама, не смей обращаться ко мне неуважительно. Я и твои родители — члены одной большой семьи с длинной историей и интересными традициями. Но твои мама и папа не захотели жить по правилам, ослушались своего… своих родителей и сбежали. Так ещё и скрывали вас с братом от нас, ваших родных людей! Этим они очень нас обидели. Ты знаешь, когда ребёнок провинился в чём-то, обязанность старшего указать на ошибку и помочь загладить свою вину. Именно поэтому Ёши-чан и Ми-чан оказались в таком положении. Они не смогли позаботиться о себе. Не смогли как следует воспитать вас, — холодный голос сиропом лился в детские уши, а взрослая душа ёжилась от лицемерности и лживости слов. — Отныне я — твой опекун. Уверяю, теперь тебе не о чем переживать, малышка. Ты будешь жить в моём доме, пойдёшь в садик, наши воспитатели научат тебя многим полезным и занимательным вещам. Ну как? Ты рада? — Я… не знаю. Что будет с моей семьёй? — Робко прошептала девочка. — С нашей семьёй, Кёко-чан. С нашей. Всё будет отлично, — мужчина ехидно улыбнулся, — Минами болеет, ты знаешь, ей нужно вылечиться, потому она немного полежит в больнице. Рёхей сильно отстаёт в образовательной программе, а ведь ему совсем скоро поступать в первый класс младшей школы. Парню предстоит много учёбы и интересностей! А Ёшито вернётся на работу, а то совсем уже заржавел в четырёх стенах сидеть. Мужчина не должен долго прохлаждаться на одном месте. Уверяю, он тоже не будет скучать.***
Следующие несколько месяцев сливаются в одну кашу из непонимания, усталости и страха. Маму отвезли в частный медицинский центр, обслуживающий только клановых людей. Она прошла обследование, ей назначили лечение и положили под капельницу. Минами и её врачи отчитываются Хидеки-сама, а он уже если настроение хорошее рассказывает немного своей новой подопечной. Кёко, Рёхей и Ёшито живут в одном небольшом поместье, но в противоположных крыльях, их расписание разное, они редко видятся. А даже если встречаются, то мало взаимодействуют. Отец полностью сосредоточен на сыне, наставляя, разговаривая обо всём на свете, говорит так много, как будто пытается наговорить на много лет вперёд. У младшей же новая комната размером с их прошлую квартиру, качественная одежда и в традиционном, и в современном стиле, первые украшения, личное спальное место, которое не надо ни с кем делить, правильное японское меню с ранее недоступными продуктами, много мяса и фруктов, чей вкус забылся после смерти и безрадостной новой жизни. А ещё «детская группа» в «детском саду», что находился в соседнем поместье через сад камней. Она проводит в том здании почти весь день, только уходя ночевать «домой». С утра приём витамин и обязательный стакан святой воды, отдающей на языке сладостью и агрессией. Потом зарядка, разогрев тела, растяжка, бег с препятствиями. Никакой прокрастинации, только полное включение в процесс. От этого Кёко особенно устаёт, не в силах отстраниться от мира и безрадостного существования. Потом холодное обливание, переодевание в чистые одежды и завтрак, всегда яркий, вкусный и чем-то необычный, цепляющий внимание. Потом уроки, словно все они, дети 4-6 лет уже в школе. И занятия непредосудительные, но немного отличающиеся от обычных подготовительных классов. Они не рисуют, а перерисовывают всё, что предлагают воспитатели, добиваясь чёткости линий и максимальной достоверности с оригиналом. Они не решают пространные задачки с яблоками и пешеходами, а оценивают реалистичные ситуации. Их заставляют много наблюдать за видео и фото, требуют думать, анализировать увиденное, делать выводы, в них вбивают правила оказания первой помощи, а так же поведения в экстренных ситуациях, таких как природные катаклизмы или нападение вооружённого человека. И особенно вколачивают в них этикет и сдержанность. Воспитатели суровы и скоры на расправу за неповиновение и нерасторопность в выполнении поставленных задач. Если не сдержишь свой норов, покажешь характер в любой момент с приёма витаминов до окончания уроков, тебя ждёт наказание. Всегда разное, но неизменно болезненное и унизительное. Если же ведёшь себя подобающе, то и на обед, и на ужин получаешь десерт, а потом доступ в экранированную комнату, «игровую», где тебе можно всё. Абсолютно. Можно плакать. Можно причитать и кричать, злиться и бить кого угодно — манекены, воспитателей или других детей. Это… освобождало. Обед всегда сытный, даже жирный немного. После лёгкая зарядка, снова бег, из-за чего еда испаряется из желудка чрезвычайно быстро. Дальше лекции. Они проходят в уютную комнату, садятся близко-близко и слушают «чтеца». Это всегда один и тот же мужчина с серой внешностью, но необычным голосом. Его хочется слушать и слушать, а главное что бы он не рассказывал, ты его слышишь и запоминаешь каждое слово, даже если не хочешь. Сказки про пламенных искорок, что объединяются и порождают настоящее пожарище, про духов и парады демонов, про могущественного Бога Неба и его шесть генералов. А ещё историю клана в упрощённой форме. Помпезная, кровавая и переполненная пропагандой. Их честно и незамутнённо склоняли стать бойцами на службе у Хидеки-сана. Чем больше Кёко жила в этой новой жизни, тем больше ощущала разрыв с реальностью. Отчаянные родители-неудачники, брат, о котором так мечтала в прошлом, но не такой каким хотела, детский сад «я — якудза» или точнее «начинающие ниндзя», немезида — злой колдун, который строит из себя Ленина, разве что гипсовые бюсты не расставляет по углам. Не та культура. Но самый большой сюр — это пламя в груди. Точнее даже в животе. Жалкая жёлтая искорка, которую измучалась увидеть в медитациях, после каждого глотка святой воды, дрожит и трещит, после каждого удара железной линейкой или указкой, трепещет и шипит, после каждой ожесточенной драки в игровой, протяжно воет и растёт. По чуть-чуть, медленно и мучительно.***
Прошло ещё полгода. Одна из девочек «ураган» воспламенилась и сожгла себе и своему сопернику руки в игровой. Воспитатель «дождь» почти успел, погасил и усыпил обоих, а потом заставил Кёко и ещё одну девочку «солнце» оказывать им первую медицинскую помощь. Обе провалились, хотя другая солнечная японка и справилась лучше засчёт более сильного пламени. Обе же получили несколько ударов тонкими прутьями, Кёко на три больше. А потом отца отправили на «миссию», и он не вернулся. Зато в конце сентября Хидеки-сама пригласил младшую Сасагава к себе в кабинет, и они вместе смотрели прямую трансляцию ужасного кораблекрушения, унёсшего с собой сотни и сотни жизней. В итоге он изобразил аплодисменты и довольно зажмурился, а потом объявил, что репутация их семьи абсолютно очищена. Кажется, в тот момент она разучилась видеть, дышать и воспринимать реальность, кажется она кричала, но оказалось она просто закаменела, а кричало её маленькое солнечное пламя. Кричало, кричало, а на следующий день в игровой после особенно ожесточённой драки со своим постоянным соперником «грозой», перевернулось и злобно ликующе запело. Сдержанно ликовал и Хидеки-сама, ведь он добился того, чего хотел. Кёко честно объяснили, что толку от её маленькой искорки было бы мало. Её не хватило бы даже на сияние в глазах, нечего говорить о усилении тела или лечении других. Зато теперь, запертое в теле, солнечное пламя будет накапливаться и концентрироваться. И как замечательно, у клана давно есть средства для извлечения «излишков» пламени и создания «зелий здоровья». Святая вода — результат смешения в определённых пропорциях такого же «зелья», концентрированного «ураганного яда» и «небесного мёда». Опасно, но результативно. Год кончался, к маме не пускали, а брату только сообщили о гибели отца и отправили в соседний городок, обживаться на постоянном теперь месте жительства, где его встретит представитель его новой «семьи» из «грязных иностранцев». Девочка даже представлять не хотела, что происходит с её матерью физически, а с Рёхеем морально. Самой бы собраться. Да кто бы дал.