Восстановление

Следующие два дня после операции Нагито провел в одиночестве, не считая того, что Микан заходила время от времени в палату, чтобы проверить его состояние. Счастливчика удручало, что Хаджиме не приходил его навестить, хоть и не хотел, чтобы тот тратил на него свое время. Да и в прошлый раз он сильно задел Хинату своими словами… Надоедливый резервник. …на что он вообще рассчитывал? От скуки парень читал дешевый бульварный романчик, видимо, оставшийся в прикроватной тумбочке еще со времен, когда курорт на острове Бармаглот использовался по назначению. Книга была довольно потрепанной: уголки обложки сильно помялись, а газетная бумага оставляла чувство чего-то грязного, когда Комаэда прикасался к ней пальцами, пролистывая очередную страницу. Ну, лучше уж это, чем снова размышлять о своей ничтожности. Счастливчик с видимым раздражением пытался пробежаться глазами по одной из многочисленных постельных сцен: — В ее глазах заплясали фейерверки, а тело содрогнулось в сладостной неге… Боже мой, как можно было написать подобную чушь? — Нагито рассерженно фыркнул, отбрасывая книжку в сторону с такой силой, что она упала на пол. Но в его мыслях успела пронестись толика любопытства: а правда ли во время секса с любимым человеком в глазах пляшут фейерверки? Как бы он чувствовал себя, если бы занимался этим с… Нет-нет-нет, он не должен представлять что-то такое. Он не должен очернять Хаджиме своими грязными и постыдными мыслями. Однако пошлые фантазии предательски, словно издеваясь над разумом Нагито, брали вверх. Парень представлял, как нежно и чутко его целует Хаджиме, слегка придавливая сверху его тело своим, как он прокладывает дорожку из легких, почти невесомых, поцелуев к его шее и начинает покусывать ее тонкую кожу, как Хаджиме спускается ниже и ниже… — Блять, — шепотом выругался Комаэда и попробовал представить что-то противное, чтобы избавиться от жгучего чувства внизу живота. Запах протухшей еды, мусорная свалка, даже вид ее руки — ничего из этого не помогало, а фантазия Нагито разыгралась еще сильнее, заставив того представить голову Хаджиме между его ног. — Боже мой, какого черта я творю… — парень накрылся одеялом с головой, будто пытаясь скрыть от мира, чем сейчас собирается заниматься, развязал халат, чтобы не испачкать его и, спустив резинку клетчатых трусов, обхватил уцелевшей рукой свой член. Как же он хотел, чтобы сейчас это была его рука, но он ни за что и никогда не позволит себе так оскорбить Абсолютную Надежду. Проведя ладонью по члену несколько раз, Нагито все-таки вынырнул из-под одеяла, закинув голову. Рука постепенно, будто бы инстинктивно, ускоряла темп, и счастливчик начал судорожно хватать ртом воздух. Левой рукой он скинул одеяло с себя, не выдержав жара под ним, и, если бы сейчас Хаджиме был рядом, он бы видел, как часто вздымается грудь Нагито и как его слегка потряхивает от приближающегося удовольствия. Ускорив темп до невозможности, Комаэда представил, как раздетый, но с галстуком на шее, Хината закинул его ноги себе на плечи и, смотря на него с переполняющей любовью, готовился вой… В этот момент счастливчику стало на столько хорошо, что ему пришлось схватиться зубами за подушку, чтобы Микан ненароком не услышала его громкий стон, пока он изливается в свою ладонь. Выгнув спину, он задрожал так, словно по его телу прошла тысяча электрических разрядов Нагито понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя после недавнего оргазма, который будто бы высосал из парня оставшиеся силы. Слава богу, что в палате был кран с водой, и Комаэда, кое-как встав с кровати, поплелся к раковине, чтобы смыть последствия своих фантазий. Больше никакого чтения бульварных романов. … Вернувшись в кровать, Нагито захотел подремать, ибо физически он очень вымотался, но мысли, причем не самого приятного содержания, снова схватились за его разум мертвой хваткой. И, кажется, они не собирались его отпускать. Парень повернулся в сторону окна, рассматривая пейзаж за стеклом и даже не пытаясь остановить поток самобичевания в своей голове. «Такой мусор позволил себе позариться на самое совершенное, самое удивительное в этом мире и очернить своими безнравственными фантазиями. Боже, да мне вторую руку отсечь надо, чтобы и в мыслях больше подобного не было! Как я мог позволить себе такое?..» — парень злобно захихикал, и этот смех звучал как предвестник истерики. И она бы случилась, если бы не стук в дверь. — Здарова, седой! Че сидишь тут киснешь? Выглядишь так, будто кто-то помер — в палату завалился Сода, открыв дверь с ноги. У парня было хорошее настроение, и он улыбался во все 32 зуба, похожих на акульи. — Допустим, что помер, — Нагито нехотя повернулся в сторону Казуичи. Черт, он был не один. С ним был Хаджиме. — И кто же? — Хината лукаво улыбнулся. — Я не собираюсь с тобой разговаривать, — счастливчик состроил брезгливую мину. Нет, он очень хотел поговорить с ним, но нельзя отворачиваться от своей же тактики «не подпускать Хаджиме к себе близко, потому что он Абсолютная Надежда, а ты никчемный и мусорный везунчик». — Ньех, давайте вы свои проблемы потом решите, мы тут вообще-то по делу пришли, — недовольно закатив глаза, механик прошел к койке счастливчика. Сода держал при себе небольшой чемоданчик с инструментами и, поставив его на тумбочку, достал из него сантиметровую ленту и блокнот с карандашом. — Э-э-э… По какому? — Нагито недоуменно посмотрел на Казуичи. — Протез тебе будем делать! — довольно выдал механик, будто бы ждал этого момента всю свою жизнь. — Да не стоит тратить время на такое бесполезное существо, как я. С одной рукой справлюсь как-нибудь, не переживай! — счастливчик виновато улыбнулся. — Честно говоря, сам бы я точно не вызвался делать тебе протез, и так дел по горло. Это все он настоял, — розововолосый парень недвусмысленно показал пальцем на Хинату, рассматривающего невидимую пыль на комоде. — Сначала с левой руки мерки снимем, а потом с правой, чтобы по размерам было пропорционально. Хината, иди сюда! Будешь цифры записывать, — механик вручил бывшему резервнику карандаш с блокнотом, а сам обхватил левое предплечье счастливчика сантиметровой лентой. «Похоже, просто так отвязаться от него не получится, раз даже после моих оскорблений он все еще заботится обо мне», — Комаэда расстроенно опустил голову. Придерживаться стратегии не получается, как минимум из-за отношения Хаджиме. Не везет так не везет. — Ну… Как дела у тебя? — Хината решил попробовать поговорить с Комаэдой, пока Сода измерял обхваты пальцев на правой руке последнего. — Я был сильно занят и не мог тебя навещать, уж прости — Нормально. Книжку читал, — сухо ответил счастливчик, не поднимая взгляд на бывшего резервника. Ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда, ведь сейчас снимают мерки с руки, которой он дрочил на Хаджиме буквально минут 15 назад. Как же отвратительно и гадко. — Поня-я-ятно… — протянул Хината. — А мы с Содой чертежом для твоего протеза занимались. Я уверен, что тебе понравится то, что мы придумали! В ответ он услышал безучастно пробормотанное «круто». Разговор не клеился, из-за чего в воздухе висела неловкая атмосфера. Спустя несколько минут, парни закончили со снятием мерок, и Сода поспешно удалился под предлогом «мне нужно начать работу над протезом, а еще встретиться с мисс Соней, много дел, в общем». Хаджиме и Нагито остались в палате одни. — Что читаем? — брюнет заметил книжку, валявшуюся на полу и, подняв ее, пролистал пару страниц. — Фейерверки из глаз, сладостная нега… Тебе правда нравится такой жанр? — парень удивленно приподнял одну бровь. — Какая разница? — безэмоционально бросил Нагито, однако щеки предательски покрылись румянцем. Счастливчик не горел желанием идти на контакт, и в палате снова наступила тишина. — Кхм-кхм, — Хината прочистил горло, чтобы попробовать начать разговор еще раз. Раз светские разговоры не помогают разболтать Нагито, то придется спрашивать в лоб. — Может объяснишь, что происходит? — Ты о чем? — Комаэда состроил невинное лицо. — О твоем поведении. Ты ни с того ни с сего вдруг начал вести себя холодно по отношению ко мне. И ладно бы просто холодно, ты не упускаешь момента съязвить или отпустить пару-тройку оскорблений, — бывший резервник сверлил взглядом счастливчика, скрестив руки на груди. — А, об этом, — беловолосый парень махнул рукой. — Я просто подумал и решил, что надо показать ученику резервного курса, где его место. Хаджиме схватил Нагито за челюсть, стараясь не давить пальцами на нее, чтобы не причинить боль. — Ты врешь, — процедил Хината сквозь скрипящие зубы. — Ты нагло и бесстыдно врешь. — Отпусти меня, черт тебя побери… — прошипел счастливчик, боровшись с рукой Хаджиме, однако тот вцепился в него чуть ли не мертвой хваткой. — У тебя нет… Никакого права… Трогать Абсолютного… — парень презрительно сощурил глаза. Если бы Хаджиме потерял самообладание, то, видит бог, он задушил бы Нагито, но брюнет после выпуска из программы постепенно учился совладать своими эмоциями. — Так не пойдет, — Хината измученно выдохнул, убирая руку от челюсти Комаэды. — Я хочу поговорить с тобой как со взрослым человеком и помочь, а ты беспричинно устроил цирк. — Не беспричинно, — счастливчик хитро ухмыльнулся. — Просто кое-кто решил, что может тратить свое «драгоценное», — парень сделал воздушные кавычки пальцами, — время на то, чтобы помогать абсолютным, хотя его даже не просили о помощи. Сам посуди, разве этому кое-кому больше нечем заняться, кроме того, как снова и снова пытаться сблизиться с бывшим учеником основного курса? Все равно абсолютнее от этого не станешь, — Нагито смотрел на Хаджиме будто бы свысока, разыгрывая свою ненависть и презрение к нему. — Ты сам просил меня помочь с принятием душа, как минимум, — бывший резервник плюхнулся на табуретку, опершись локтями на колени. — И в других вещах тебе тоже нужна помощь. Просто ты не хочешь этого признавать, потому что считаешь, что не заслуживаешь хорошего отношения к себе, — Хаджиме читал Нагито словно открытую книгу. — И поэтому ты решил сам оттолкнуть меня. Я прав? — брюнет говорил серьезно, смягчая тон. Он не отпускал взгляд с серых глаз Комаэды, и тот понуро опустил голову, лишь бы не встретиться с зелено-красными глазами Хинаты. Повисла секундная пауза, после которой в палате раздался неосторожный всхлип. Да, Хаджиме попал в самое яблочко. И Нагито ненавидел то, как легко его раскрыли. Хината скинул кеды со своих ступней и, вздохнув, уселся на койку Комаэды, скрестив ноги. — Ну и к чему был этот театр одного актера, если ты видел, что я не собираюсь отставать от тебя? — Отвали, — даже несмотря на слезы, застрявшие комом в горле, Нагито продолжать гнуть свою линию. — Иди сюда, дурака кусок, — Хаджиме устало закатил глаза и протянул руки к сдерживающему слезы парню, чтобы обнять его. Счастливчик признался самому себе, что его план с треском провалился, и позволил себе упасть в объятия Хинаты, расплакавшись. Может, позже самоуничижительные мысли сожрут его за подобную слабость, но это лишь малая часть того, что Комаэда был готов отдать или сделать ради такого долгожданного момента. — Ну чего плачешь-то, глупый, — брюнет начал неловко поглаживать спину беловолосого, чтобы успокоить его. — Я бездарный, бесполезный и самонадеянный идиот, который только и может, что… — Но-но-но, не меня оскорблять, так себя, да? — бывший резервник мягко отчитал счастливчика. — Да потому что правду говорю, — всхлипнув, Комаэда улыбнулся. — Как выпишешься из больницы, вместе с протезом будем тебе мозги на место ставить, чтобы даже мысли не было плохо думать о себе. Счастливчик уже не слушал Хаджиме, потому что наслаждался спокойствием в его объятиях. Сегодня Нагито сильно повезло.