Калейдоскоп

Напои меня зелием своим. И печаль растает словно дым. Если я не пьян, как-то все не так. Без слепой надежды жизнь — пустяк. Ни вина, ни ласки не жалей, Песней нежной душу обогрей, Унеси меня За семь морей.

      Горький осадок от завершившейся пару часов назад деловой встречи на секунду уступает место легкому волнению, как перед выходом на сцену. Саша пытается обуздать его, но выходит плохо. Рука застывает над дверным звонком, а потом уверенно нажимает кнопку. Пан или пропал. — Привет! Заходи, — Игорь отступает в сторону, пропуская гостя в квартиру. Будто и не удивлен вовсе неожиданному визиту. Саша бы тоже не удивился. В последнее время они все стремительней кружились в водовороте взаимного притяжения, неслись к точке слияния, и никакая центробежная сила уже не способна была выбросить их из этой воронки.       Короткое приветствие, новенькие тапочки его размера, уже знакомая полутемная кухня. Напряжение скручивает внутренности в тугой узел. Сомнение, поселившееся внутри этим вечером, хлещет через край. Игорь мгновенно считывает его настроение. Из приветливо-теплого сам становится деловитым. Достает бутылку вина из шкафчика, ставит на стол бокалы и разливает в них гранатовую жидкость. Садится напротив. Саша ощущает душистый шелк на языке. Глоток и внутри разливается тепло. Игорь молчит. Смотрит серьезно. Ждет рассказа. — Мне на прошлой неделе предложили один большой проект в Питере.       Тишина в ответ. Оторвавшись от жидкости в бокале, Саша на секунду успевает уловить растерянность, мелькнувшую на чужом лице. Игорь переводит взгляд в окно, быстро берет себя в руки, а затем смотрит на гостя тепло и без укора. В этом весь он. Саша бы так не смог. — Это хорошо. Поздравляю! Чего ты такой смурной тогда? — И что, даже скучать не будешь? — Саша включает горькую ухмылку. Не может удержаться, хотя так и хочется дать самому себе подзатыльник. — Буду, — тихо и честно. Игорь всегда обезоруживает его своей неподкупной прямотой. На душе тут же становится легко. Все сомнения и печали тают, словно дым. Здесь, в этой кухне, залитой тусклым желтым светом от вытяжки над плитой, напротив этого мужчины он наконец-то чувствует, что на своем месте, и больше не сомневается в поступках, приведших его сюда. Слепая надежда на то, что в этот раз все может получиться, все громче звенит радостным серебряным колокольчиком в сердце.       Саша делает глоток, ведет пальцем по кромке и роняет небрежно: — Я отказался.       Теперь молчание затягивается. Саша снова смотрит на собеседника и чувствует, как к шее от груди ползет жар. Потому что во взгляде Игоря больше нет ни тоски, ни участливого тепла. Там вспыхнул знакомый огонь, который Саша не замечал до недавнего времени. — Почему? — звучит хрипло.       «Будто ты не знаешь». Саша так и не произносит это вслух, но больше не отводит глаза, как раньше. Алкоголь придает уверенности в себе. Смелость ослепляет. Он поздно осознает, что контроль над ситуацией больше не в его руках. Окружающая реальность плывет, вот только хмелеет он не от вина, а от чужого взгляда. Потому что Игорь опоил его своим зельем. Дьявольские гроздья чужого внимания дали сок. Перебродивший интересом, налитый в дубовую бочку симпатии, он томился внутри, копил градус желания. И Саша душу готов продать за глоток божественного напитка, дающего понять, что ты нужен. Что тебя хочет тот, кого хочешь ты сам. Эта мысль сводит с ума. И он балансирует на краю. Упивается предчувствием падения.       Безмолвный разговор глазами откровенней любого признания. Эта физическая пустота между ними становится невыносимой. Саша готов немедленно сократить расстояние, но Игорь нарушает правила игры. — Хочешь кофе? — спрашивает внезапно, поднимаясь. Словно дает возможность сбежать. Саша хмыкает. Нет! Черта с два! Он не собирается всю оставшуюся жизнь ходить вокруг да около, а потом на смертном одре жалеть о непрожитом. Сегодня он сделал очередной шаг для того, чтобы как можно чаще переступать порог этой квартиры, и этой ночью не собирается отсюда уходить.       Он залпом допивает оставшееся в бокале вино и тоже поднимается. — Помочь? — спрашивает притворно-участливо, пока Игорь протирает джезву салфеткой. Рука нагло скользит по чужой пояснице, устраиваясь на бедре. По пальцам течет электрический ток от чужого тепла. Игорь разворачивается к нему. Саша уже воображает, что случится в следующую секунду. Где окажутся чужие руки. Где — его собственные. Как это будет ощущаться впервые? Наверняка ласково, нежно и неторопливо. Но Игорь удивляет в очередной раз за вечер. Растеряв последние крохи самообладания, отбрасывает все, прижимает его к столешнице и жадно впивается в губы. Саша даже впадает в ступор на долю секунды, ошеломленный этим напором, а потом отвечает с неменьшим усердием. Ощущение полета захлестывает с головой. Как он мог хоть на секунду усомниться в том, что ему нужно остаться? К черту Питер! К черту карьерные высоты! В кольце этих рук он уже на седьмом небе и за семью морями.