Pathfinder: Разбитая душа

Pathfinder: Разбитая душа

Старик, согнувшись над дубовым столом, достал из кармана скомканный и пожелтевший от времени пустой листок. Он развернул его и положил перед собой. Вещь, которую он искал дольше, чем помнил себя, теперь вызывала сомнения. Дрожащая рука старика потянулась к листку, но в последний момент застыла. Он спросил себя, хочет ли он узнать? Оставив вопрос без ответа, он позволил ладони лечь на шероховатую поверхность бумаги. В разуме старца вспыхнули слова, которые никогда не были на ней написаны. Они пребывают во тьме. Столь первозданной и неестественной, что её существование похоже на сон. Возможно, она и не существует, а лишь бесконечно готовится к своему рождению. Порой, во время самых глубоких мечтаний, можно вообразить себя во мраке пристальной темноты, но даже взгляду безумца не под силу проникнуть в ревущую бездну, что скрыта за границей дозволенного. Даже боги, чьи сны простираются дальше снов смертных, видят лишь самую темную ночь. Но Они видят нас.

Пролог: То, что дано не всем

I

Казалось, что по всему телу разливалось текучее тепло. Я на интуитивном уровне знал, если пошевелюсь, то и без того раскаленная боль станет просто невыносимой. Было страшно даже просто открыть глаза и осмотреть себя – по правде, как и все вокруг. В ушах стоял шум крови, но через него пробивался гул голосов вперемешку с беспорядочным шорохом и звоном. Я лежал на немилосердно жесткой поверхности и втягивал маленькие глотки воздуха – грудная клетка будто была разбита и вот-вот проткнет легкие. Внезапно из разнообразной, но абсолютно неразборчивой суеты звуков, стал все отчетливее выделяться голос. Сухой и монотонный, он с каждой секундой набирал силу, и вскоре я стал различать слова. — … Молю тебя, ниспошли свою милость, излечи его раны. Голос утих, а я почувствовал, как тело окутывает прохлада. На несколько секунд, прежде чем вернулась боль, меня посетила приятная легкость. Словно перенесенный на мягкое воздушное покрывало, я не мог заставить себя сосредоточиться на фоновых голосах. Миг кратковременной эйфории слишком быстро сменился острой болью. Звуки вновь сплелись воедино, хотя среди них улавливались различные “Эй!”, “Подойди сюда!” и “Куда же он делся?”. Через некоторое время я понял: несмотря на то, что боль быстро вернулась, она была уже менее мучительной. Я мог сжать ладони, пошевелить шеей и, пусть с трудом, сделать глубокий вдох. Все это означало, что не было смысла и дальше лежать с закрытыми глазами – раз я еще не умер, то оттого, что открою глаза, вряд ли попаду на тот свет. Надо признать, я не ожидал увидеть над собой лицо молодой эльфийской девушки. Словно оформленные искусным скульптором, стройные и тонкие черты, вычерченные брови, бледная кожа, придающая особую утонченность, длинные черные волосы – даже для представительницы своей расы она была удивительно изящна. — Вроде бы он жив, прелат. — Донеслись до меня ее слова. Девушка выпрямилась, и на меня упали призрачные солнечные лучи, создавая болезненные ощущения в глазах. Прошло еще одно мгновение и я понял, что слышу шарканье сапог, бряцание доспехов, песни и смех. Судя по всему, я находился в людном месте: звуков было так много, что у меня зародилась подозрение, не окружен ли я целой толпой? — Конечно жив! — рявкнул новый голос. Он был сухим и твердым, совсем не походившим на звонкий и в то же время мягкий голос эльфийки. — Я спрашивал, можешь ли ты вылечить его? Я сразу распознал знакомую интонацию. Молитва, произнесенная носителем этого голоса, облегчила мою боль. Я повернул голову в сторону девушки – она выглядела совершенно невозмутимой, несмотря на резкий выпад собеседника. — Вы спросили, знакома ли я с магией и могу ли осмотреть его. — Да ты… — Спокойствие! Я приведу Теренделев, просто присмотрите за ним пока меня не будет. — Раздался еще один голос. Женский, не такой мягкий, как первый, но и не настолько зычный, как второй. Сразу за ним раздался звук быстро удаляющихся шагов, постепенно переходящий в бег. Оперевшись на локоть, я приподнялся и с удивлением обнаружил, что все не так уж плохо. Грязный, вспотевший, но без видимых ран, крови и даже ушибов. Что удивило меня еще больше, так это мое нахождение на периферии городской площади. Догадка с толпой оказалась ложной: хотя повсюду было множество прохожих, возле меня стояло всего трое. Девушка с темными волосами – я сначала принял ее за эльфийку, однако, по хоть и заостренным, но слишком коротким для эльфов ушам, распознал в ней полуэльфийку – стояла, облокотившись на деревянную стойку находившегося рядом шатра, и с безучастным видом осматривала площадь, не задерживая надолго взгляд на чем-то одном. Ее буравил глазами крепкий старик, облаченный в широкий латный доспех. Несмотря на печать возраста, проявившую себя в покрывшей виски седине, его лицо выражало энергичную, почти живую, строгость – сквозящая в глазах напряженность, более чем говорила о реакции и внимательности. Позади нас находился юноша с длинными завитыми локонами золотистого оттенка. Он, улыбаясь, переводил взгляд с меня на старика и полуэльфийку, будто ожидая каких действий. — Вас, господин граф, я полагаю вообще не имеет смысла о чем-либо просить? — сказал старик, рукой поправляя красный плащ, прикрепленный к воротнику панциря. На открывшемся массивном наплечнике был выгравирован позолоченный меч с гардой, окруженной вспышкой солнечного света – священный символ Иомедай, богини доблести, справедливости и чести. — Ну почему же, уважаемый прелат? Можете попросить меня рассказать, что я обо всем этом думаю. Отвечу – очень хочу узнать, чем же все закончится. Тот, кого назвали прелатом, принялся что-то бормотать под нос, а я обратил внимание на метавшуюся по площади темнокожую девушку с заплетенными по всей голове косами. Даже мне было слышно, как она – на высоких тонах, пытаясь не сорваться на крик – опрашивает горожан о некой Теренделев. Ее расторопность сильно контрастировала с праздным настроением остальных: словно уколотые кинжалом, все вздрагивали под натиском внезапных вопросов. — Вижу, тебе уже полегчало. Я обернулся. Прелат подошел вплотную ко мне и, как бы невзначай положив руку на выглядывающую из-за пояса синюю рукоятку, слегка наклонился вперед. — Можешь сказать кто ты вообще? Я тебя не помню, а у меня память на лица хорошая. Я открыл рот и тут же застыл. Это казалось почти невероятным, но именно сейчас до меня дошло, что я ничего о себе не помню. Вообще ничего! Словно моя жизнь началась ровно с того момента, как я открыл глаза. При мне, очевидно, остались все остальные знания: хоть и далекие – подчерпнутые из книг незнакомого автора, а не из опыта, – но тем не менее довольно прочные. Все окружение само по себе не представляло для меня нечто удивительное – лишь я сам был чужаком. — Не… Не помню, — прошептал я, пребывая в полнейшей растерянности. — Что?! — Я не помню своего имени. Пытаясь найти ответ на хоть один из роящихся в голове вопросов, я взглянул на свою одежду – темная, порванная в нескольких местах мантия и штаны из мешковины с парой потертых кожаных ботинок. Выглядывающие из рукавов руки с тонкими пальцами, белая кожа, и даже пряди русых волос, упавшие на лоб – все было столь незнакомым, что вызывало холодное потрясение. Глядя на меня, старик смеживал брови. Его лицо, испещренное сеткой морщин, сделалось еще более суровым. Своим невыносимо терпеливым тоном, он принялся расспрашивать меня: как я оказался у городских стен, зачем приехал в город, откуда держал путь. Каждое его слово оглашало неутешительный приговор. Под конец монолога – на все вопросы я только слабо качал головой – мне показалось, что он все же достанет меч и в один удар срубит мне голову. Вместо этого он жестом – безмолвным, но все равно звучащим резкой командой – показал знак находившимся неподалеку стражникам. Те с небольшим запозданием легко топнули ногами и ударили кулаками в грудь перед тем, как отправиться к кучке своих товарищей. Издалека все они выглядели одинаково, облаченные в длинные кольчуги, поверх которых были накинуты желто-синие накидки без рукавов. Твердый взгляд старика заставил сердце пропустить удар. Железная воля инквизитора – а он несомненно был инквизитором или паладином, судя по гравированным доспехам – будто протягивала ко мне свои холодные невидимые руки. Накалившуюся обстановку разрядил неожиданно раздавшийся бодрый смех. Обернувшись, я увидел заливающегося хохотом блондина, наигранно хлопающего в ладоши. — Прелат, сжечь его! Это же очевидный культист, да еще и забывший свою поддельную историю. Надо же было так плохо подготовиться! Можете уже разжигать костер. — Знаете, граф, когда-нибудь я и до вас доберусь, — ответил старик, не сводя с меня пронзительного взгляда, — это вполне может быть частью их плана. Ты не… — Я могу идти? — с бесцеремонной скукой в голосе, полуэльфийка подалась вперед и скрестила на груди руки. — Мне определенно не интересно наблюдать за всем этим. Вздохнув, она повернулась к стоявшей вдалеке сторожевой башне из красного кирпича. Поправив воротник плотного кожаного корсажа, обшитого по бокам синей тканью и надетого поверх белой рубашки, девушка бросила на нас быстрый взгляд и сделала первый шаг в намеченном направлении. — Да уж, будь любезна, не путайся под ногами. Казалось, никто и ничто не может отвадить от меня внимание старика. Даже не смотря в его сторону, я ощущал необычайно пристальный взор, державший всего меня в напряжении. Как ни странно, это и отвлекло меня от хищных вопросов, крутящихся в голове. — Это очень грубо, прелат, — пожав плечами, заявила девушка и неспешно продолжила свой путь к баше. Я был почти разочарован ее реакцией. Глядя на постепенно удаляющийся силуэт полуэльфийки, мне захотелось крикнуть вслед, обратить на себя внимание. Я не желал остаться наедине со стариком и подначивающим его блондином, но никакие слова не приходили на ум. Последний, тем временем, пошарив рукой в кармане, извлек оттуда золотую монету. Пока он перекатывал ее между пальцами, его блестящие зеленые глаза – выдающие в нем аазимара, потомка светлых небесных созданий – сверкнули озорным огоньком. Он обошел меня и, ловко щелкнув пальцем по монете – та сделала несколько полных оборотов в воздухе – и так же ловко поймав ее, встал рядом с прелатом. Только сейчас я заметил, как богато он был одет: длинный камзол, с вышитыми у самих пуговиц золотистыми узорами, черная рубаха с поднятым кружевным воротником и две кожаные перевязи, обрамленные золотыми полосами. На самом деле, учитывая, что инквизитор обращался к блондину как к графу, удивляться не имело смысла. — У меня есть отличная идея! Давайте напоим его – он сразу вспомнит свое имя, планы и имя любимого лорда демонов. Я ставлю на Бафомета. — Мы воспользуемся своими методами, — спокойно проговорил инквизитор, хотя на его лице стало морщинкой больше, — разве вас не ожидает пиршество? — Здесь явно происходит что-то поинтереснее. Послышался торопливый топот, сопровождающийся тяжелым металлическим лязганьем. К прелату подошла группа из трех стражников. У одного из них – грузного дварфа с широкими пышными усами и стальной булавой, висевшей на дубленом поясе – виднелись намотанные на руку массивные кандалы, одного вида которых хватило, чтобы наполнить меня ужасом. В ситуации, подобной моей, оправдаться не было и шанса, но, с другой стороны, что мне вообще было предъявлено? Почему все считают меня виновным в чем бы то ни было? Из слов прелата, было понятно лишь то, что меня, раненого демонами – хотя самого ранения я так и не обнаружил – нашли около городских стен. Само по себе это не могло вызвать столь цепких подозрений. И тогда я вспомнил произнесенное инквизитором название города. Кенабрес. “Как такое могло произойти?” Я не слишком много знал об этом месте, но те смутные обрывочные сведения, что хранились в моей голове, не обрисовывали мне светлого будущего. Воздвигнутый на восточном берегу Западного Селлена, это был обычный небольшой городок, пока по злому року судьбы он не стал границей между Мендевом и Мировой Язвой – огромной пустыней камней и разломов, заполненной демоническими чудовищами, выползающими прямиком из Бездны. Спасаясь от тварей, испуганные жители древнего королевства – теперь уже превращенного в руины ненасытной ордой – искали защиты за стенами Кенабреса. Так продолжалось, пока однажды демоны, под личинами беженцев, не проникли в город. Массовая резня устроенная ими стала печально известна как Кровавая Заря. После этого Кенабрес перестал пускать беженцев, а в самом городе ввелся неусыпный строжайший контроль – все вызывающие подозрение путники должны были быть изгнаны, отправлены за решетку или даже убиты. Так Кенабрес получил славу безопасного, но полного подозрений города. Все эти знания, словно падальщики, кружащиеся над умирающим животным, означали, что никакой протест не разжалобит здешний суд. Инквизитор наконец отвел от меня взгляд и впился им в тучного дварфа. Тот встрепенулся и выпрямился струной, как охранный пес. Было слышно, как туго заскрипел его ремень, удерживающий пузо. — Почему вы так долго? Стражник, кажется, собрался ответить, но строгий взгляд прелата заставил его застыть в нелепой позе. Его товарищи не спешили на выручку, предпочитая разглядывать отделку своих сапог. — Поднимайся! Крик старика вызвал оторопь. Чувствуя себя ребенком, не понимающим, за что его отчитывают, я попытался встать, но меня остановила резкая боль, отозвавшаяся в груди. На мантии образовалось багровое пятно. Сильная боль, точно железный якорь, притянула меня к земле. Если бы я вовремя не выставил руку, то запросто мог бы распластаться на кожаных носилках. Одернув воротник с рукавом, я увидел источник крови – тонкий, почти незаметный, порез на груди. — Халран! Все, включая меня, обернулись. К нам подбежала высокая женщина в необычных узорчатых доспехах, сияющих серебряным оттенком, прямо как ее волосы. Чуть поодаль торопилась и уже знакомая мне темнокожая воительница. Добежав, она громко запыхтела и виновато посмотрела в сторону своей спутницы. — Ух, не угнаться мне за вами, госпожа Теренделев! — Прелат, что вы себе позволяете! Он ранен, а вы, вместо того чтобы отнести в больницу, пытаетесь арестовать его? — Госпожа Хранитель, я исполняю свой долг, — не дрогнув ни единым мускулом, сообщил старик, — по его словам, он ничего о себе не помнит. Разве это не странно? Этого эльфа патруль нашел у городской стены недалеко от барбакана. Холодными пальцами я коснулся кожи лица. Очередной неизвестный доныне факт острым льдом полоснул по нутру. Проведя рукой вдоль заостренных ушей, я посмотрел вверх на кучерявые облака. Как же можно было забыть вообще все? — Один из стражников и вовсе подорвался показать мне, где именно его нашли, — продолжил прелат, — но, как назло, он куда-то запропастился. Черт, да и остальных не видно! Что сегодня с дисциплиной?! — страшное раздражение было направлено в сторону ничем не провинившихся солдат. — Ничто из вами сказанного не дает права так поступать! — женщина наклонилась и, увидев пятно крови, с бережной аккуратностью раздвинула края моей мантии. — Никогда прежде не видела чего-то подобного. Рана как будто… Она сосредоточенно смотрела на вертикальный красный порез. Теперь, когда ее лицо было так близко к моему, я с некоторым удивлением подметил ее безоблачно голубые глаза, гладкую кожу и необыкновенно благородные черты, выражающиеся в возвышенном и одновременно с тем сострадальческом взгляде. — Вы ведь сможете ему помочь? — осведомилась воительница с косами, с волнением наблюдая за обследованием. — Думаю, что да. Это всего-то очередной демонический яд или порча – ничего такого, что нельзя было бы вылечить. Волщенное от пота лицо девушки озарилось улыбкой. Она наклонилась и, подняв руку, хотела похлопать меня по плечу, но в последний момент остановилась, видимо решив, что это не лучшая идея. Вместо этого воительница сделала шаг назад, не вмешиваясь в процесс лечения, и подмигнула мне. — Сейчас мы тебя подлатаем! Ты, главное, держись. Хранитель закрыла глаза и, выставив руку в серебряной перчатке над раной, принялась шептать слова молитвы. С её ладоней полился мягкий белый свет, устремившийся к порезу. Вокруг моей груди постепенно наматывалась ткань из лучистого облака. Успокоив воспаленную кожу, свет стал проникать все глубже, и в скором времени вся боль была напрочь смыта. — Вы бы тоже могли помочь с лечением, граф Арендей. Я слышала в перечне ваших талантов особое место занимает целительство, — госпожа Теренделев с невинной симпатией посмотрела в сторону блондина. Ее характер отражался во всех действиях: она расточала доброту, не пытаясь подавить окружающих своей порядочностью, силой и превосходством. — Прелат не разрешил бы мне сделать это, Хранитель. — Напомню, что вы и не изъявляли такого желания, — стрельнул в ответ старик, — если по-хорошему, то этого раненого нужно запереть в камере, госпожа. Хранитель бросила на прелата взгляд, каким учитель одаривает своего непослушного ученика, поднялась и подала мне руку. Я встал, но сделал это так быстро, что сразу потерял ориентацию в пространстве. На миг мне почудилось, что небо с землею поменялись местами. К счастью, мне помогла госпожа Теренделев. — Не спеши так, — сказала она, все еще с беспокойством осматривая мою грудь, — редко попадаются раны, которые оставляют шрамы после моего лечения. Опустив глаза, я увидел, что на груди все еще виднелась тонкая полоска уже стянувшейся кожи. Сейчас это волновало меня меньше всего – боль отступила, и того было вполне достаточно. Гораздо неприятнее, что воспоминания ко мне так и не вернулись. Неужели теперь я навсегда был лишен истории? От одной мысли об этом становилось дурно. — Это ерунда, боли я уже не чувствую. Спасибо! — сказал я, попытавшись вложить в слова как можно больше искренности. Честно говоря, никакой благодарности я не испытывал: лишенные всякого смысла чувства уступили место растерянности. — Память должна вернуться. Ее потеря – это всего лишь следствие демонической порчи, — сказала Хранитель, будто прочитав мои мысли — приходи ко мне после праздника, обещаю я приложу все силы чтобы полностью избавить тебя от напасти. Говоря по правде, мне и самой хочется взять реванш и доделать свою работу до конца! — Все будет хорошо! — добавила темнокожая воительница, придерживая одной рукой открепившийся на груди ремешок ламинарных доспехов. Старые, потертые пластины скосились набок, но все еще держались, прикрывая кольчужную рубаху девушки. Она безуспешно пыталась застегнуть ремень, но либо он был безвозвратно сломан, либо ей не хватало сноровки. — Сиила, я же говорила, — увидев тщетные попытки своей спутницы справиться с доспехом, госпожа Теренделев оставила меня и одним движением справилась с злосчастным ремнем, — сегодня праздник! Ты не несешь боевого поста, зачем тогда так вырядилась? — Праздник? — я вновь оглядел площадь. Что же, это явно объясняло такое обилие горожан, столпившихся в одном месте. — Именно! — восторженно воскликнула воительница, проигнорировав или постеснявшись ответить на вопрос своей спутницы, — день основания города. Кстати, — с необыкновенным выражением ликования она взмахнула руками — ты можешь поучаствовать в праздновании. Уверена отдых тебе точно поможет! — Сиила права, — ответила сереброволосая целительница, — иногда веселье – лучшее лекарство. — Вы берете на себя ответственность за свободу его передвижения, Хранитель? Хоть вы и дракон, но наш долг, как защитников… — Да, Халран, беру. Между ними последовала короткая битва взглядов, после чего прелат удалился, отвесив на прощание легкий поклон. Женщина утомительно вздохнула и потрепала подол мантии, надетой под доспехом. — С ним становится все сложнее. Хочу чтобы ты знал – он хороший человек. — Она с сожалением посмотрела на меня. Я поймал себя на мысли, что эта женщина был лишена возраста: молодость лица удивительно совмещалась с многовековой печалью в глазах. — Вы и правда дракон? — спросил я. Неужели она и правда принадлежала к этому древнему роду, а сейчас пряталась за маской человека? Госпожа Теренделев засмеялась: — Хочешь чтобы я превратилась и взмахом крыльев сдула все палатки на площади? Пусть тебя не смущает мое человеческое обличье – так удобнее передвигаться. — Спасибо за вашу помощь, — сказал я без особой радости в голосе, — думаю я просто дождусь окончания праздника и найду вас. Каким образом веселье помогло бы тому, кто остался наедине с холодным и пустым пейзажем памяти? Впрочем, компания могла бы помочь остановить медленное погружение моего рассеянного разума в бессмысленное состояние. Может быть, мне все же стоило напроситься в спутники к темнокожей воительнице? Пока я обдумывал план действий, Хранитель обернулась к аазимару, который направился в сторону площади. — Господин Арендей, подождите! Граф остановился и посмотрел в нашу сторону. — Что-то случилось? — До меня дошли слухи, что вы не пожертвовали ни единой монеты на празднества. — Я обязан был это сделать? — на смуглом лице аазимара мелькнула напускное удивление. — Конечно, ведь я знаю, что у вас доброе сердце, — госпожа Теренделев улыбнулась и подтолкнула меня вперед, — настаиваю, чтобы вы угостили гостя нашего города. Сиила, ты не хочешь присоединиться? Та захлопала глазами, но затем, словно поняв, что это не сон, радостно выкрикнула: — Конечно! Лицо у графа перекосилось и сжалось, как от моховой похлебки. Я подозревал, что он борется между тем, чтобы послать нас куда-подальше и расхохотаться на всю округу. Когда нас уже подвели к нему, он, наконец, открыл рот, но Хранитель властно выставила перед собой ладонь. — Я рассчитываю на вас, граф. Помогите им хорошо провести время, — безапелляционно сказала драконица. — Вы меня точно ни с кем не перепутали? Чтобы я помогал кому-то? К тому же, это какой-то сбро… — он прервался, увидев хмурое выражение лица перед собою, — к тому же, это жалкое подобие праздника даже близко не напоминает веселье. Почему я вообще должен тратить время на простолюдинов? — Рассчитываю на вас, граф, — повторила госпожа Теренделев и, окинув взглядом толпу горожан, удалилась. Проводив Хранителя немигающим взглядом и ангельской улыбкой, граф замер, погрузившись в одному ему известные размышления. Решив не испытывать судьбу, я направился в сторону ближайшей аллеи, расположенной за шатром. Рядом с ней находился каменный дом с черепичной крышей и колокольной пристройкой. В его тени я вполне мог скоротать время вдалеке от гомона толпы, но меня окликнул недовольной стон. — Эй, ты чего? Это же сам граф Арендей! Ты представляешь сколько выпивки мы можем купить? — девушка усмехнулась, — кстати, меня зовут Сиила. Я, вроде как, паладин. — Грязный оборванец и “вроде как паладин”, — блондин уперся одной рукой в бок, а другой потер переносицу, — если я просто дам вам денег, вы отстанете от меня? Я кивнул, но Сиила настолько быстро встала между мной и аазимаром, что мой кивок остался незамеченным. Стало заметно, что у нее на поясе висели две склянки, наполненные ярко-красной жидкостью. Похоже, что это были лечебные микстуры из радужного кварца – особого переливающегося минерала, – и блестящего хитина. Вот только зачем они ей были нужны во время праздника? Пусть даже и дешевые, если они разобьются в толкучке толпы – приятного будет мало. И вновь я удивился избирательности своих воспоминаний. — Да ладно вам, граф! Можем мы хоть немного пройтись по площади? — не унималась Сиила. — Я планировал удалиться в свой особняк, но… — граф осмотрел девушку с ног до головы, затем посмотрел через ее плечо на меня, поднял брови и, достав из кармана очередную золотую монету, перекатил ее между пальцев, — так и быть, уделю вам чуточку времени. Может это поможет скрасить здешнюю скуку. Поверьте, делаю я это не ради вас. — Ты как, с нами? — обернувшись, спросила воительница. Выбирать не приходилось – настырная Сиила вряд ли бы приняла мой отказ. Да и я ничего не терял: в конце концов неважно, как я проведу время до конца торжества. — Да, — ответил я, попытавшись выдавить улыбку, — куда пойдем? В городе вовсю бушевал праздник. На тротуарах было тесно – все выстраивались в огромные очереди перед незамысловатыми лавками, представляющими собой несколько сгруппированных в квадрат столов, над которыми были натянуты тканевые навесы. Внутри каждой лавки находилось по четыре торговца – каждый со своей стороны квадрата, – продававших одежды, в основном из красных и белых тканей, различные поделки из дерева или глины и украшения. И, конечно же, многие столы ломились под тяжестью яств: свежеиспеченный хлеб, разнообразные фрукты, поджаренные окорока – за последними очереди были особенно большими. Возле каждой лавки стоял стражник, следивший за порядком. Чем глубже мы погружались к центру площади, тем плотнее друг к другу становились постройки. На смену дощатым лавкам стали попадаться шатры, деревянные здания – иногда даже двухэтажные – и закрытые галереи. Ряды стояли так близко, что навесы, свисавшие над тротуаром, почти соприкасались, создавая впечатление тоннеля. Толпа была ничуть не меньше, чем на периферии, хотя вот покупатели попадались значительно реже. Тут и там над крышами виднелись высокие сторожевые посты – братья близнецы той башни, к которой отправилась темноволосая полуэльфийка. Мелькавшие через парапет силуэты, должно быть, были солдатами, несущими дозорную службу. Миф об осторожность Кенабреса не был преувеличением, что возможно и приносило свои плоды, даже если для меня это чуть не закончилось катастрофой. Наконец, дойдя до самого центра, мы вышли на вымощенной каменной плиткой участок, где не кипела торговля. Здесь процветало веселье. Горожане пили и танцевали, живо и со смехом спорили о чем-то и собирались в небольшие кучки перед импровизированными сценами бардов. Над всем участком раскинулись гирлянды разноцветных флажков, синхронно дергавшихся при дуновении теплого ветра. Он же разносил бодрый беззаботный смех и ароматный – слегка сладковатый – запах мяса. Шли мы уже долго, но ни в одной лавке я так и не увидел что-либо похожее на бочонок с пивом или вином. — Градоначальники решили, что вся выпивка будет по обычной цене и продаваться только в определенных местах. Видимо, чтобы не допустить возможных проблем с массовыми пьяными драками, — равнодушно ответил граф и усмехнулся, — по моему, это была провальная для праздника идея. Все таки и вправду надо было внести пару монет – раздать всем по бочонку! Разветвленная паутина флажков тянулась к огромному ярмарочном столбу, стоявшему в самом центре площади. У его основания – мы как раз проходили вблизи него – разгоряченно спорили госпожа Теренделев и хмурый прелат. Кажется она назвала его Халран? Хоть и было понятно, что они разговаривают на повышенных тонах, вся их ругань была утоплена шумом празднества. Заглядевшись на них, я столкнулся с прохожим. — Прошу прощения, я засмотрелся на… Фигура, одетая в серую изношенную мантию с капюшоном, из под которого выглядывала белая маска, встала рядом со мной. Почему то я был уверен, что она услышала меня, но никак отреагировала. Лицо в маске сосредоточилось на чем-то позади меня. На миг мне почудилось, что прохожий спит. Однако то было интуитивное чувство. “Что за глупость?” Через несколько долгих секунд фигура двинулась дальше. Каким-то образом – или так казалось – горожане расступались перед ней, делая это так просто и случайно, что неестественность происходящего походила на сговор. Тем не менее – мы же с ней столкнулись? Мне на плечо легла чья-то рука, вырвав из ступора. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Сиила. — Да. Простите за задержку, — смущенно ответил я. “Я что, уже схожу с ума?” Нужно было взять себя в руки. При всех обстоятельствах – расклеиваться не лучшая идея. — Да ничего, будь аккуратен. Скажи, если тебе вдруг станет хуже. — “Вроде как паладин”, ты уверена в том куда нас ведешь? — сказал граф, язвительно посмотрев в сторону девушки, — что-то я не вижу здесь никакой выпивки, кроме той, что в руках черни. — Подождите, вы что шли за мной? — Сиила резко обернулась к аазимару, который, закрыв глаза и обнажив зубы в акульей усмешке, запрокинул голову. — Я думала, что это вы нас ведете! Блондин залился показным, хотя возможно и искренним, смехом и с жалостью посмотрел в нашу с Сиилой сторону. — Одна голова пустая, другая дубовая? Хотя от паладина и не такого можно ожидать. Сиила, дорогая, тебе знакомо… — Подождите, а что это там? — воительница, которую вовсе не смутила речь графа, указала в сторону ближайшей охранной башни. Когда я впервые увидел ее, еще лежа на носилках, она казалась мне намного меньше. Теперь же, смотря на ее основание, не было и сомнения, что в ней могло поместится несколько десятков взрослых мужчин или женщин. Но Сиилу привлекла не сама башня, а то, что находилось в паре ярдов от нее – несколько деревянных дисков, центры которых были густо измазаны красной краской. В десятке шагов от них стоял небольшой, сделанный на скорую руку бордюр. Толпящиеся рядом с ним горожане по очереди кидали заостренные дротики в цели. Всем действом управлял худощавый человек в странной рваной шляпе и изжелта-бледным лицом. Несмотря на свой болезненный вид, он преувеличенно жестикулировал, зазывая жителей поучаствовать в игре. — Попавшему в центр, отмеченный красным, полагается бесплатная кружка! — его крик донесся, до наших ушей. Лицо Сиилы засияло, хоть она и попыталась скрыть это, отвернувшись от нас с блондином. — И этого хватило, чтобы тебя завлечь? — Хорошая тренировка и хорошая награда, — улыбаясь, пожала плечами Сиила. Пока мы ожидали свою очередь, среди множества горожан я заметил знакомую полуэльфийку. Она стояла неподалеку, в тени высокого дуба и, оперевшись на его ствол, с отрешенным выражением разглядывала лица окружавших ее зевак. В сумраке ее призрак выглядел еще более отчужденным, чем при свете. Отвлекшись, я не заметил, что должен был первым участвовать в состязании, полагая, что крики человека в шляпе адресованы кому-то другому. Вместо меня он подвел к барьеру графа и всучил ему деревянный дротик с металлическим наконечником размером с мизинец. Второй снаряд он отдал Сииле. — Ну уж нет! Я не буду заниматься этими бреднями, — блондин щелкнул по дротику и тот, завертевшись в воздухе, исчез где-то в траве. Сиила подошла к бордюру и, пока зазывала шарил рукой по земле, перебирая пальцами сухую траву, сделала резкий замах и метнула снаряд в направлении мишени. Я с удивлением для себя отметил, что осознаю неправильность ее движений. Она не так отвела ногу, не придала достаточно ускорения. Ее дротик, чуть наклонившись в полете, с глухим стуком попал в край диска. — Эх! Вот невезуха, — сквозь зубы прошипела воительница. Настала моя очередь бросать. Я встал полубоком напротив центральной мишени и чуть наклонился вперед. Установив наконечник перед центром красного кружка и затаив дыхание, метнул дротик. Все с тем же глухим стуком, он попал на границу отмеченного центра диска. — Надо же! В яблочко! — перекрикивая одобрительные аплодисменты, объявил зазывала, — сейчас вам налью! — Ого, молодец! — Сиила подбежала ко мне и заключила в стальные объятия, едва не выдавив из меня дух. Человек в шляпе вернулся с большой кружкой, до краев заполненной пенистым элем. Вкус у него был довольно терпкий и даже горький. Сделав пару глотков, я понял, что этот напиток не для меня. К счастью, Сиила мгновенно вызвалась помочь мне с моим призом. Аазимар с презрительной ухмылкой смотрел, как она в один присест осушила весь объем кружки. — Да что вы оба такие кислые? Сейчас же праздник – нужно отдыхать. Не думала, что знаменитый граф Арендей, про развлечения которого не знает только глухой, окажется обыкновенным зану… — Она закашлялась и отвела от блондина взгляд. — Простите, господин Арен… — Поверь – это такая скука наблюдать за обычными попойками. Слишком однообразно и отнюдь не интересно, — безэмоционально заметил аазимар, указывая куда то на противоположный конец площади, — вот там было что-то вроде разливочной. Кружка эля, выпитая Сиилой, оживила нашу прогулку. Девушка не замолкала, допрашивая блондина о его приключениях. Я не был расположен к разговору, но история про трех чародеев, которые по-пьяне, с подначки графа, телепортировались наперегонки по крышам Кенабреса, вызвала у меня улыбку. Я слабо представлял себе подобную магию и уж тем более не думал, что ее можно было вот так просто использовать в состоянии опьянения. Однако уточнить у нашего спутника детали не получилось. Мне было неловко за свое молчание, но я не мог ничего из себя выдавить – слова умирали прежде, чем я мог их произнести. Нет, компания определенно придала мне настроения, но все время крутящийся в голове вопрос “зачем?” удушал любую попытку высказаться. Импровизированный бар мы нашли не скоро. Как оказалось, он находился чуть ли не в самом дальнем углу площади: отчего появлялся вопрос, откуда достали выпивку находчивые горожане из центра? Замаскированная под невзрачный магазин разливочная примыкала к подножию огромной каменной лестницы, вздымавшейся холмом к храму, символы на фасаде которого я не смог различить из-за ослепительных лучей солнца. Подняться наверх не представлялось возможным: лестница была переграждена высокими, окованными железом створками из темного дерева. Они крепились надежно вбитыми в землю треугольными подпорками. В самом центре массива виднелась прямоугольная прорезь, как я рассудил, являющаяся дверью ведущей на лестницу. Та находилась в плачевном состоянии – в множестве мест отсутствовали балясины перил и даже ступени, – должно быть, она была закрыта в угоду ремонта. Пивная стойка с несколькими табуретками находилась прямо перед входом в лавку. Кроме нас вокруг было ещё несколько пропойцев, постепенно скапливающихся в небольшие группки. В основном это были небогато одетые люди и дварфы. Граф со скрипом и только после слов Сиилы об отсутствии у нее денег заплатил за три кружки “лучшего из тех помоев, что здесь продается”. Высокий камнекожий ореад в красной тунике и с наростами синих кристаллов на голове, напоминающих короткие волосы, услышав эти слова, взялся было за лежавшую рядом скалку, но при виде графа – господина Арендея, как он выразился, – излишне раскланялся и начал суетливо метаться по лавке. Паладин пыталась успокоить несчатного, который в суматохе обронил висевшую на крюках кухонную утварь, но ее голос едва ли доносился до него. Ореад взял три больших кружки и скрылся в темных недрах комнаты, расположенной за тканевой ширмой у дальней стены перед стойкой. Мы с Сиилой уселись на табуретки, граф же, сетуя на их внешний вид, оперся руками о барный стол. Вид у него был если не угрюмый, то явно скучающий. Когда он прильнул губами к краю кружки, которую принес торговец, тут же поморщился и выплеснул ее содержимое на землю. В сапфировых глазах ореада промелькнула тень страха, а кожа – до этого момента напоминающая белую полированную гальку – потемнела. Его бурные извинения были напрочь отвергнуты, а лавка названа худшей в истории праздников. Шло время, но мы молча продолжали сидеть за столом, изредка притрагиваясь к выпивке. Графу уже давно наскучило отвечать на вопросы Сиилы, а я так и нашел в себе духа завести какую-либо беседу. Наконец блондин выпрямился и сунул руку в карман. — Мой прощальный подарок беднякам, — сказал блондин, щелкнув по монете. Та проделала в полете дугу и упала аккурат рядом с моей рукой, — только не просаживай все на этого паладина. Сомневаюсь, что мы еще увидимся. — Простите, что отняли ваше время граф, — смущенно ответила Силла, уже протрезвевшая после первой кружки и недостаточно опьяневшая после второй, — надеюсь мы не… Сиила не успела договорить.

II

Почти одновременно, все, кто находился на площади, запрокинули головы уставившись вверх. Это был не просто грохот – небо над городом будто взорвалось. Оглушительный раскат взрыва еще жил в ушах, когда на землю – прямо на ярмарочный столб – опустилось облако пыли. Черное, словно онис, оно начало заполнять собою площадь. Раздались крики. Те, кого поглощало облако, судорожно били себя по голове, шее, рукам – всем частям тела, что не были скрыты одеждой. Под аккомпанемент истошных воплей, горожане разбегались, сбивая друг друга с ног, пытаясь опередить подкрадывающийся, разрастающийся во все стороны, туман. — Что это за облако? — недоуменно спросил я. — Это не облако! — Сиила бросилась к центру площади, — Оружие! Нужно раздать всем по оружию. Я хотел кинуться за ней, но чувство нарастающей тревоги скрепило мышцы. Орда горожан из самых разных рас в попытках выбраться с площади повалила лавки. Те, кто остался позади, пытались обогнуть или перелезть через образовавшееся препятствие, но далеко не всем это удавалось. Тех кто упал, застрял или просто был недостаточно расторопен мгновенно окутывало хищное облако. Стропила нескольких зданий не выдержали и обвалились, попутно увлекая за собой множество навесов, перекрыв и без того узкие улочки. Дезориентация, вызванная неожиданной всеобщей паникой, ошеломление и удивление – все слагалось в состояние ступора, намертво пристолбившего меня к земле. Рядом со мной встал ореад и несколько других жителей города – все как один с недоумением смотрели на творящийся в центре площади хаос. Стражники, стоявшие неподалеку, бросились к крытым серой тканью обозам, доставая оружие всех возможных видов. Кто-то из горожан бросился к ним. Вынув из груды мечей и топоров одно единственное блестящее лезвие с отлитой золотом рукояткой, один седой мужчина бросился навстречу облаку, пытаясь на ходу разрубить свору черных пылинок. Те, каким-то странным образам увернулись и, точно роем, окружили старика. Ему на помощь подоспело пару стражей, но в этот момент меня отвлек вопль, выбежавших к нам людей, за которыми следовал жуткий стрекот. Изначально я принял это за эхо от взрыва и звук трескающихся стропил и подпорок, но стрекот, приближаясь, становился все более острым и никак не походил на обычный хруст дерева. Когда я увидел, что гонится за жителями, до меня дошли слова паладина. То, был шелест тысяч маленьких крыльев, а пылинки, образующие облако, черными агрессивными насекомыми. Мрачное облако роя кинулось в сторону лавки. Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, я, перепрыгнув через шаткую табуретку, рванул вбок в направлении деревянных заграждений у лестницы. В наступившем в следующее мгновение оглушительном стрекоте, удар своры насекомых сбил с ног нескольких человек. Ореад пропал в недрах своей лавки, и абсолютно нигде не было видно графа. Прижавшись спиной к толстой оградке, я пытался найти аазимара, но все было бестолку. “Может у графа остался свиток телепортации, от одного из волшебников?” Так или иначе, теперь я был предоставлен самому себя. Вспомнив про еле заметные щели, прорезанные в центре оградки, я всем телом навалился на то, что представлялось мне дверью, но тяжелый массив не двигался с места. Крайне не вовремя пришла мысль о моем бедственном положении – ведь не просто же так никто не кинулся за мной следом! – здесь был тупик, и я, как дурак, уперся в него. Растерев пальцы до крови о заскорузлую поверхность дерева, я сдался и, спрятавшись за ножку одной из толстых опор, замер в ожидании рокового момента. Стрекота более не было слышно – вместо него раздавался звук лязгающего металла, скрежета и воя разящих оружий. Все еще находясь в коконе оцепенения, я не смел привстать и осмотреть площадь. В ворохе криков, разлетающихся по воздуху, выделялись отчаянные, лишенные дыхания слова. — Бей его! Убей демона! — Помогите! Во имя Иомадай, прошу помогите! Оно оторвало мне руку! — Позовите жреца! — Где наше оружие, черт возьми! По всему городу пронесся запоздалый колокольный звон. Неужели именно сегодня произошло вторжение демонических тварей? Как они только сумели пробраться в сам Кенабрес? Поборов трусливое состояние, я заставил себя выглянуть из плохого укрытия. С каждым новым ударом сердца, глаза замечали все больше. Стражники уже не пытались прогнать черных насекомых – они сражались с чудовищами, один вид которых заставлял все тело дрожать. Неподалеку я увидел того самого дварфа, кто должен был передать прелату кандалы. Он отбивался от остроухого существа, чье тело было полностью лишено кожи, представляя оголенную мышечную ткань. Орудуя копьем с зазубренным наконечником, оно без устали атаковало стражника. Тот отбивал удар за ударом, но в последний момент совершил одно неловкое движение. Зубья разорвали его доспех у правых ребер, кровь тут же хлынула рекой. Несчастный рефлекторно схватился рукой за кровоточащую рану, но безжалостный мясник проткнул ему плечо. С безумным, леденящим смехом он принялся рвать тело стражника, пытаясь оторвать ключицу от тела. Дварф хотел пнуть бескожего ногой, но тот воткнул свою когтистую заднюю лапу в толстую складку внизу живота противника. Погружая когти все глубже – вплоть до кончиков, – чудовище закричало и, оперевшись на лапу, навалилась на свое копье. Я увидел как половина тела дварфа рухнуло на землю. Затем услышал рев – отчаянный вопль предсмертной агонии. Лишь когда стражник затих, чудовище вынуло свое копье и слезло с изуродованных останков. Теперь оно смотрело на меня. Пораженный увиденным, я лихорадочно искал план побега. Демон двинулся ко мне и, хищно облизав оголенную плоть своей вытянутой морды, направил копье в мою сторону. Мясник был уже в паре метров, когда его грудь взорвалась, а остатки покрылись ледяной коркой. Сила взрыва была такая, что кровавые ошметки демона отлетели вперед, упав прямо передо мной. Справившись с ужасным запахом, я замотал головой – Теренделев, Хранитель Кенабраса, стояла у пивной лавки и уничтожала одно чудовище за другим. Ее вид внушал благоговейный трепет: глаза горели серебряным пламенем, свечение вокруг тела искажало недвижный воздух, а в руках клубились сплетенные чары. Она поражала врагов морозом, не подпуская демонов к выглядывающим из-за стойки горожанам. Видимо боги были к нам милостивы, и драконица оказалась неподалеку во время нападения. — Хранитель! Я услышал знакомый голос, сопровождавшийся грохотом деревянных опор. Хлипкая стена одной из торговых лавок разлетелась в щепки. Из нее показался огромный темный демон, чьи мускулы на руках были соразмерны бочонкам. Зарычав, он поднял лапу, покрытую чем-то вроде костяных наростов, и бросился вперед. Но тут из его слоновьей ноги потекла кровь, заставив демона свалиться набок. За ним мелькнул прелат, одним взмахом длинного меча снесший чудовищу голову. Трое выскочивших с другой стороны лавки бескожих тварей, бросились в атаку на старика, желая застать его врасплох. Халран размашистым движением стряхнул с меча густую темную кровь и выставил перед собой треугольный щит. Поджарая фигура инквизитора на миг засияла, а затем бросилась навстречу врагам. Демоны, удивленные его силой, бросились врассыпную, но с неожиданной скоростью и рвением, Халран настиг одного из них, быстрым ударом сбил с ног и воткнул лезвие прямо в глотку. Бескожное чудовище запершило кровью и через несколько секунд обмякло. Противники решили атаковать с двух сторон, но инквизитор обладал молниеносной реакцией – его меч двумя удивительно точными ударами распорол демонам животы. Одолев врагов, он ринулся к барной стойке. — Хранитель! Почему камень не….. — Я не знаю, Халран! — крикнула драконица, выпустив очередной морозный луч, — если так и дальше пойдет, мне придется обратиться. Собери гражданских и уведи отсюда. Не теряя времени, я кинулся им на встречу. Стоило сделать шаг, как позади раздался тупой звук ударов о дерево. Застыв всего на секунду, я продолжил бежать; Халран рванул в мою сторону, чудом не сбив меня с ног. В один прыжок перевалившись за пивную стойку, я почувствовал как сердце застучало набатом. В то же мгновенье, как я перевел дыханье, стена у лестницы треснула и развалилась. Послышалась жуткое клокотание, издаваемое существом от внешнего вида которого волосы становились дыбом. Оно напоминало помесь человека с птицей: уродливая голова с длинным изогнутым клювом, налитые кровью глаза, конечности, покрытые красными роговыми чешуйками, выходящие из жилистого человеческого торса. Расправив мощные крылья, демон пронзительно завопил жутким криком, кромсающим сам рассудок. Не удержавшись, я заткнул уши ладонями и втянул голову в колени. Также поступили и те, кто был рядом со мной. У некоторых все руки были выборозжены кровавыми пятнами: атака роя насекомых не прошла бесследно. К нашему общему облегчению, крик быстро утих – когда я поднял глаза, инквизитор уже стоял над телом побежденного демона, вонзив свой клинок в грудную клетку противника. До чего же мерзким был у твари визг! – меня все ещё шатало из стороны в сторону, по телу бежал озноб. Привстав на одну ногу, я дождался пока окостенение спадет, а затем взметнулся в глубь павильона. Там собралось уже порядка восьми горожан – все напуганные и потрясенные проходящей на площади резней. Пара хафлингов, довольно низкорослых даже для своего миниатюрного народа, спрятались в пустых пивных бочках, ореад-лавочник, вместе с остальной группой из дварфов, людей и полуэльфов, соорудили нечто вроде баррикады, чье хлипкое состояние наверняка бы не удержалось под натиском даже обычного пса, не то что демона. Хотя мы и оставались в относительной безопасности, отрезанные со всех сторон чудовищами, нашей единственной надеждой на спасение была сереброволосая Хранительница. Прелат Халран, к которому сумело пробиться несколько бойцов, пытался прорваться сквозь ряд чудовищ, однако их количество не просто не уменьшалось, а с каждой секундой все увеличивалось. К тому времени место бывшего празднества затянуло густым дымом: завладевший останками торговых лавок огонь взметал в воздух черные снопы сажи. В беспорядочном пылу боя слились воедино фигуры демонов, защитников и горожан. Дерущиеся то внезапно появлялись из огненной дымки, то пропадали в дрожащем мареве завесы. Сердце бешено отбивало пульс. Возможно следовало улучить момент и попытаться выбежать из злосчастного тупика, но глядя на безуспешные попытки вооруженной стражи прервать натиск противников, я решил оставить эту затею. Впрочем, вместо этого на ум пришла иная мысль – мелькнувшая как молния, – я бы мог дать отпор. Ведь никто на поле боя не смог бы меня остановить. Глупая и самоубийственная, она болью отозвалась на месте шрама и затем растворилась. В тот же момент я пошатнулся и чуть не упал – земля под ногами сотряслась, словно от мощного удара. Было похоже, что по всему городу, прокатился раскат грома, поднимая в воздух целые смерчи черного дыма, перекрывая, точно темными ширмами, весь центр площади. К запаху сухой сажи и копоти примешался особо отчетливый мерзкий дурман – гнилой запах, волнами доносящийся из-под занавеса дыма. Оттуда же послышался кошмарный стрекот, сплетающийся в непрерывный зловещий хор. Когда стрекот набрал силу, дымовой покров заколыхался, и сквозь него раздался немыслимо громкий голос, поднимающийся словно из самой Бездны: — Смотрите, боги крестоносцев. Смотри, Иомедай, презренная самозванка. Ваш город – да падет передо мной. Ваши служители – да станут моей пищей. Паника, подобно языкам пламени, побежала по собравшимся. Забившийся в дальний угол черноволосый мужчина упал на колени и, обхватив голову руками, принялся неистово взывать с милости богини. Раздался плач, наполненный горькими всхлипами и мольбами: все в лавке, кроме меня, прижимались к стенам так плотно, что был слышен стон гнущегося дерева. В отличии от них, меня одолевала другая напасть. Прильнув спиной к здоровому ящику, удерживающему вес моего тела, с коим ноги не справлялись, я боролся с нарастающим в груди давлением. Будто воспылав, шрам на груди начал обжигать, но передаваемые мне чувства не были похожи на обычную боль: внутри меня кипело желание. Желание ворваться на поля боя. “Хватит, хватит, хватит!” Я сполз на землю и тяжело задышал. Единственным решением, казавшимся мне здравым, было притаиться в лавке и уповать на силу Хранительницы. Подняв глаза, я увидел, что госпожа Теренделев окружена ореолом ослепительно белого сияния, а земля вокруг покрылась инеем. —Лорд демонов Дескари! Покинь мой город, чертово отродье! Голос Теренделев звучал бодро и сильно, но непонятный оттенок неуверенной интонации вызвал у меня недоумение. Что можно противопоставить такой мощи? За ее спиной мы должны были быть в полной безопасности. Однако, когда из пелены черного дыма, вышло нечто… нечто непереносимое, мое горло перекрыло комом. Даже смотря в упор на чудовище, я не мог отделаться от ощущения иллюзии кошмарного сна. Крылья демона, собранные из туч насекомых, яростно взмахнули, резонируя невообразимым стрекотом, и он двинулось вперед. В сущности, исполин имел огромный человеческий торс, больше любого великана, но ниже пояса своим насекомоподобным брюхом более всего напоминал саранчу. Голова, природа которой была нечто средним между насекомым и человеком, была усеяна несколькими рядами глаз, среди которых особо выделялись два огромных темных колодца. Жуткая пасть была окружена постоянно двигающимися острыми жвалами. Получешуйчатый, полугладкий, он приближался все ближе, перебирая тремя парами хитиновых ног, разящих землю своей тяжестью. В руках демона была невероятного размера коса, чье полотно имело костяную выделку. Я был так поглощен инфернальной внешностью гиганта, что не заметил как на месте, где буквально несколько мгновений назад стояла Теренделев, из облака сияющего света торчали два могучих крыла. Еще одно мгновение и облако рассеялось, явив на своем месте серебряного дракона. Его рык пронесся по всей площади, привлекая внимание всех: как врагов так и союзников. Все застыли в ожидании неизбежного противостояния. Теренделев, в своем величественном образе, взмахнув крыльями, подлетела к нему и выплеснула в противника поток полярного холода. Даже на почтительном расстоянии, воздух вокруг стал обжигающе ледяным, а поднявшиеся порывы арктического ветра снесли полотно тканевого навеса над нашей лавкой. Однако демон и не пытался увернуться. Словно не почувствовав морозное пламя, он легко принял удар, взмахнул своей огромной косой и в воткнул ее в шею дракона. Затем он с силой дернул древко на себя и повалил благородное существо на землю. Послышался натяжный хриплый рык: из клыкастой пасти хлынул поток крови. Не передать словами тот ужас, который отразился на лицах прячущихся со мной горожан. Демоны загоготали. Их смех слился в ужасную какофонию ликования. Блеклый лик старика Халрана полностью потерял обыкновенный хладнокровный взгляд. Лица остальных стражников закрывали шлемы, но и они, несомненно, были ошеломлены увиденным. Гигант не спешил закончить свою казнь. Он упивался каждой секундой агонии драконицы, каждым хрипом и слабыми попытками спастись. Его жвалы застучали; саранча начала разлетаться по окрестности, разнося звонкий стрекот победы. — Да начнется пир! Вдоволь насладившись муками обессилевшей Хранительницы, исполин наконец вытащил лезвие из ее шеи, и снова занес косу над головой, разнося капли кипящей крови во все стороны. Радость демонов не знала предела. В последний момент, перед тем как великан вновь опустил полотно, Теренделев предприняла последнюю попытку отбиться. Хотя первый удар и повалил ее на землю, превозмогая сильнейшую боль, она подняла шею и в ее пасти вновь вспыхнуло морозное пламя. Но оно лишь вспыхнуло. Удар монстра был настолько мощным, что голова дракона отлетела, упав где-то вне моей видимости. Словно окутанные саваном предельного ужаса, все жители города оказались парализованными. Демоны воспользовались моментом и закололи несколько стражников, самые потрясенные из которых даже выронили оружие из рук. Первым пришел в себя Халран: старик, с воплем на всю площадь, откинул щитом ближайшего демона и яростным ударом воткнул меч ему в череп. Его поступок не остался незамеченным и на поле битвы вновь разгорелось сражение. Стражники пытались дать отпор. Отряд прелата с мужеством пробивал ряды демонов и вскоре скрылся за дымом. Теперь я заметил, что пожар, утихший после морозного дыхания Теренделев, охватил не только площадь – весь городской горизонт был усеян черными столбами. Никто из воинов даже не пытался приблизиться к огромному лорду-демонов, которого впрочем уже не волновала битва. Вознесся руку к небу в скверной пародии на молитву, он пророкотал: — Узри же. Узри, мои деяния! В груди вновь раздалось неприятное жжение, одновременно наделяя меня странной энергией. Самоубийственная мысль о попытке ворваться на поле боя все больше поглощала меня, хотя я и всеми силами гнал ее прочь. Но сопротивление было бесполезным. Как будто охваченный странным безумием, я перелез через стол лавки и бросился вперед. Наваждение было до того сильным, что я уже был готов поверить в собственное могущество. Казалось, я могу одним ударом убить любого демона, бежать быстрее стрел, сжечь противника силой мысли. “Остановись! У тебя же нет даже оружия!” – воззвал к разуму внутренний голос, но тело уже не могло противиться порыву. Когда я добежал до ближайших обломков, в голове все же начали различаться смутные проблески опасности. В этот момент меня окликнул голос: — Эй, парень, тебя же убьют, если ты будешь тут просто так шататься! Обернувшись, я увидел вооруженного до зубов стражника-хафлинга – меч, кинжал, топорик висели на поясе, а за спиной был пристегнут арбалет. Он склонил голову набок и сверкнул глазами, которые точно горели от удовольствия при виде окружавшего нас боя. Вместе с полубезумной – совсем неуместной – ухмылкой на его лице, они только разжигали во мне сходные чувства азарта и всесильности. Не дождавшись от меня ответа, он снял со спины арбалет и, погладив его рукоять, стрельнул в меня глазами. — Что будешь делать – драпать или драться? Если драпать, то дам тебе один защитный свиток. Часть меня тонула в неуверенности – вся эта ситуация была просто нелепа! Хафлинг меня явно с кем то перепутал. Что я вообще мог предпринять? С другой стороны, разве не за тем я выбежал из своего укрытия? “Бери свиток!” — взмолил внутренний голос. Запоздавшая тревога начала просыпаться, но бравый, хоть и немного безумный, вид стражника поддержал другую мою часть – ту, что хотела дать отпор. — Я…я попробую дать бой демонам… — спотыкаясь о слова, пробубнил я. — Конечно! Вот держи, — растянув улыбку чуть ли не до ушей, хафлинг протянул мне арбалет и маленький колчан, — лучший арбалет из моих запасов! Ставлю на то, что им можно убить даже лорда-демонов. Я выхватил оружие крайне вовремя — раздался громкий треск и в нашу сторону, пробираясь через обугленные останки лавки, направился бескожий демон. — Давай беги! Крик стражника привел меня в чувство. С арбалетом в руках я бежал вдоль площади, минуя затянутые дымом изгибы, пока не встретил Халрана. Вместе с группой, он пытался вытащить из-под завала человеческую девушку, но та в слепом ужасе не реагировала на все указания и лишь плотнее прижимала колени к груди. Увидев меня, прелат нахмурился и открыл было рот, но в ту же секунду из дымки выскочил очередной бескожий демон и одним ударом когтистой лапы перерезал зазевавшему стражнику горло. Безумно усмехаясь, он кинулся на Халрана, но меч прелата располовинил чудовища прямо в броске. В воздухе неистово засвистела сталь – сразу же за первым демоном появилась целая толпа его мерзких собратьев. Девушка, которую пытались спасти стражники, не успела даже закричать – чудовища не церемонясь перерезали ей горло. Подобно урагану безудержной ярости, демоны накатывали на защитников города, пытаясь подавить их числом. Враги налетели с трех сторон, но бравые стражи ловко приняли удар. Я не торопился стрелять, опасаясь задеть не того. Оглядевшись вокруг, дабы не быть застигнутым врасплох, я понял, что и не заметил, как оказался в центре площади. Покрытое кровью ярмарочное колесо лежало совсем рядом – прямо на усеянном трупами участке меж двух построек. Тем временем отряд Халрана отбился от демонов, отделавшись порезами на груди и ребрах. Сам старик был настолько свиреп, что на его доспехе не было ни единой царапины. Взмахом руки он приказал мне следовать за ними. Стражники медленно пробирались в глубь развалин, оттесняя демонов одного за другим, когда из обломков донесся крик о помощи. Солдаты раздвинули доски, под которыми скорчившись лежал тот самый зазывала в странной шляпе. Поблагодрив спасителей и упершись руками в колени, переводя дыхание, он стал пропускать их вперед. Необъяснимое чувство приказало мне держаться поодаль, хотя я мог стать легкой добычей новых чудовищ. Через несколько секунд я понял, что интуиция не подвела. Когда последний стражник повернулся к спасенному спиной, тот свистнул и быстрым движением вогнал блеснувшие из рукава лезвие прямо в сердце ближайшего стража. Внезапно из обломков выскочили шестеро демонов и почти одновременно набросились на противников. Поняв, что мне необходимо войти в бой, я снял с плеча колчан и запустил в него руку. Меня тут же охватило жуткое чувство – в колчане был лишь один болт! Была ли это оплошность или тот безумный гном разыграл меня, подсунув один единственный снаряд? И все это при том, что я даже не был уверен, что хорошо умею стрелять. Страх, что овладел мной, полностью поглотил рассудок. Я нырнул в ближайшую щель между зданий и побежал вперед. Как же глупо я поступил, что вышел из укрытия! Очнулся я уже за большим обломком рухнувшей каменной кладки. Тело в очередной раз действовало неведомым инстинктом. Вдалеке перед собой я приметил знакомую фигуру темнокожей девушки. “Сиила?” Воительница, прикрываясь раздобытым щитом, отбивалась от огромного демона с костяными наростами по всему телу. Приняв пару ударов могучих кулаков, она контратаковала, но ее меч лишь легко прошелся по грубой коже чудовища. Теперь уже демон вознамерился атаковать и, выставив перед собой увенчанную рогами голову, одним рывком протаранил девушку. Щит Сиилы не выдержал такого удара и треснул, а сама она рухнула наземь. Демон занес над ней кулаки, намереваясь расплющить одним ударом, но в последний момент раздалось пение тетивы. Демон забыл о Сииле и беспомощно потянулся к стреле, торчавшей из его глаза. Свист повторился еще два раза и чудовище наконец рухнуло. Мастерство лучника было несомненно высоким, но даже ему потребовалось несколько выстрелов. Что же мог сделать я всего с одним снарядом? Отбросив было глупую отвагу, я вознамерился рвануть к Сииле и, под прикрытием стрелка, найти безопасное место, но тут же был остановлен вновь разгоревшейся болью в груди. “Оставь меня!” Но ведь битва еще была не проиграна? Почему я убегал, когда мог одним ударом решить исход боя? Меня пронзил ужас от осознания собственных действий – я стоял посреди улочки прицелившись прямо в гигантскую грудь самого лорда демонов. Самого Дескари! Эта тварь только что убила дракона! Каким образом я мог даже надеяться что-либо предпринять против него? Но ведь никто не пытался даже приблизиться к исполину. Никто даже не пытался нанести ему вред. Никто – кроме меня Я будто растворился в океане теплой бурлящей энергии. Мысли прояснились, лишь когда пальцы уже сжимали рычаг арбалета. Снаряд со свистом рассек воздух и, словно маленькая иголка, воткнулся в тело чудовища. Я не верил своим глазам. Даже могучее пламя дракона не смогло причинить вред лорду-демонов, но неужели у меня получилось? И тогда демон обратил на меня внимание. Казалось, что множество его темных, лишенных любой смертной эмоции глаз впервые разглядывали что-то под собою. Мне стало трудно дышать – аура чудовищной жажды крови, исходившей от демона, пропитала каждый мускул моего тела. Эта невообразимая, не поддающаяся осмыслению разница сил между нами была не просто большой – она была океаном. Во мне не осталось и тени уверенности в своих силах: и куда же подевалась вся эта безумная храбрость? Лишь страх и чувство неотвратимой смерти. Чудовище вновь обратило свой взор к небесам. — Твой жалкий смертный пытается ранить повелителя саранчи! Демон взял косу в обе руки и возвел ее высоко над головой. Когда огромное костяное полотно затмило солнце, отбросив громадную тень, я мысленно уже простился с жизнью. Воплощенный ужас из глубокого отвратительного кошмара; я смотрел на демона почти вплотную, но все равно не мог всецело охватить контуры чудовищного тела. Его морщинистая насекомоподобная голова задергалась: — Узри же! Разрывая воздух, коса с грохотом вонзилась в тело площади. В ту же секунду все затряслось – невероятная сила заставила землю разверзнуться. От острия косы демона побежала ломаная трещина, с треском подобно проваливающимся в пустоту массивам гор. Все, что стояло на пути разворачивающейся бездны, без остатка поглощалось ею. Наверно, если бы у меня оставались силы, я бы попытался сбежать, но, оглушенный собственным поступком, я не мог сдвинуться с места. Словно целую вечность, я падал, погружаясь во тьму расщелины и все дальше отдаляясь от разрыва, где небо уже соприкоснулось с землею. Последние мгновения моего существования кричали в ужасе от своей немощности. Единственной милостью было то, что мне не доведется заметить приближение смерти. Либо секунды длились бесконечно долго, либо острота ощущений и мыслей вышла за все возможные пределы. Чувствуя спиной каждый фут холодного подземного воздуха, я думал об уготованной мне жалкой участи. Почему же я так боялся? Лишенный прошлого и будущего – пустая оболочка без причин и мотивов. Разве имело такое существование хоть какую-то ценность? На что я надеялся, когда напал на лорда демонов? “Обещаю…”, – прозвучал в голове голос, что не мог быть моим собственным. Но ведь желания даже такой крохотной жизни являются настоящими. В эти последние секунды, я желал заполнить собственную пустоту ощущениями и стремлениями. Говорил ли во мне страх смерти или что угодно еще - было не важно. В конце концов, причина – не тайное имя всего сущего. Какая зловещая ирония. Именно сейчас я понял, что, утратив воспоминания, я был освобожден от оков истории. Мне не о чем было жалеть в прошлом; меня волновало лишь ускользающее будущее. В бесконечное мгновение перед тем, как сильно удариться о землю и погрузиться в забвение, я знал, зачем хочу выжить. Решения и трудности, поражения и победы, мой личный выбор – я хотел, чтобы все это принадлежало мне. “Обещаю, Лианхас”