Пролог.
Не выдавайте грязное за чистое.
***
— Возьмите, – промолвил с улыбкой на лице бариста и протянул покупателю горячий американо. День только начинался, а люди уже так ломились, что нельзя было и глаз сомкнуть. Однако, даже так, это было вполне нормальным явлением в понедельник. К кассе вновь подошёл человек, чьи тёмные волосы доставали до плеч. Бледная рука протянула карту к оплате, одновременно с чем он произнёс: — Чёрный чай без сахара, благодарю, – мужчина смотрел в свой телефон, но отвлёкся, когда говорил слова благодарности, улыбнулся и вновь уткнулся в гаджет. Осаму, бариста, взял карту, нажал на цену нужного напитка и приложил её. Оплата прошла успешно, и Дазай отдал карту владельцу, следом прося не отходить далеко, так как заказ вот-вот будет готов. С улыбкой на лице он отошёл к кофемашине и принялся за выполнение заказа, пока неподалеку туда-сюда бегали два его сотрудника. Чуя и Эдогава работали здесь чуть меньше года, однако успели сдружиться как между собой, так и с их напарником Осаму. Хотя, например, Накахара любил собачиться с последним, а Рампо наслаждался наблюдением за ними и поеданием сладкого, которое вечно было при нём. Итак, когда чай наконец был налит в пластиковый стаканчик, Дазай развернулся, чтобы подойти к кассе и отдать покупателю напиток, как вдруг столкнулся с ранее упомянутым Чуей. — Блять, извини! – сказал парень, замечая в руках друга стаканчик с горячим содержимым. Осаму чудом удалось удержать стакан, хоть чай и пролился слегка, но не смертельно. — Куда ты так спешишь, лисёнок? Пора растишку есть? – Дазай обожал подкалывать Накахару за низкий рост. — Иди к чёрту, дылда, – Чуя цыкнул языком и продолжил свой путь. А Осаму наконец подошёл к кассе и поставил стаканчик, выглядывая в поисках покупателя. Тот стоял недалеко, поэтому Дазай чуть громче крикнул: – Ваш черный чай без сахара готов. Наконец мужчина обратил на него внимание и подошёл, чтобы взять свой напиток. Бариста улыбнулся, проговаривая краткое "До свидания", однако удивлённо вскинул брови, когда покупатель, по неизвестной причине, продолжил стоять около кассы, внимательно вглядываясь и почти сверля его взглядом. "Бинты? На шее, на руках тоже… Интересно, а они по всему телу? Интересно, почему? Глаза и волосы так сочетаются. Ещё и судя по всему, это не линзы, а цвет не выкрашенный. Редко такое встретишь. Матушка природа постаралась даже над лицом: если бы он имел хорошие параметры тела, точно смог бы стать моделью. Улыбается, улыбка такая фальшивая, аж тошно... Но что привлекло мой взор? Почему у меня ощущение, что с этим парнем что-то не так? Мы виделись где-то раньше? Нет, вряд ли, я здесь впервые." — Простите, у вас всё в порядке? Вам чем-то помочь? – слова вывели мужчину из размышлений, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Да, как вас зовут? — Зачем вам эта информация? – Осаму не выглядел настороженным, он продолжал спокойно улыбаться, и ни один мускул на его лице не дрогнул. — Вы симпатичны, я бы хотел узнать вас получше. Меня зовут Фёдор Достоевский. – Формальности... Общество настолько зациклено на формальностях, что знакомство всегда начинается с имени и фамилии и обращения на "вы". Скука. — Ох, вы мне льстите. Дазай Осаму, рад знакомству, – бариста не дал времени ответить и тут же продолжил словесный поток: – Не задерживайте очередь, я буду рад познакомиться поближе вне работы. — Да, конечно. До встречи, – Достоевский кивнул и ушёл прочь, а Осаму вдруг понял, что они не обменялись номерами или чем-то другим... "Видимо, это знакомство закончится на знании имен, так как я не видел его здесь раньше". Рабочий день продолжался, поэтому к кассе подошёл следующий покупатель... На улице успело стемнеть, так как кафе работает до десятого часа ночи. Дазай устало снял фартук, бросил его в шкафчик с рабочей одеждой и закрыл дверцу, после оборачиваясь к чёрному выходу из здания. Там его уже ожидали Чуя и Рампо, которым также было по дороге с ним, отчего в их привычку вошло возвращаться домой вместе. — Всё? Давай быстрее, скумбрия, – рявкнул устало Накахара, после чего молча открыл дверь и вышел из здания. За ним тут же последовал Эдогава, держа в руках какой-то пакет сладостей. Осаму взял свой шоппер и закрыл дверь черного выхода на ключ, периферийным зрением замечая три силуэта. — А? Что тут происходит? – парень подошёл к компании и спрятал руки в карманы: он совсем забыл, что на улице осень и погода меняется со скоростью света, а потому забыл и взять одежду потеплее. — И снова здравствуйте. Не узнали? – Фёдор ухмыльнулся. Сейчас он стоял, облокотившись о свою черную машину, и, кажется, был рад подобной реакции. — Узнал, конечно. Но что вы здесь делаете в столь поздний час? – Дазай всё же расслабился в плечах, что до этого были слегка напряжены. — Приехал познакомиться поближе. Я не узнал ваш номер, а потому решил просто приехать лично, когда рабочий день будет окончен, – Достоевский пожал плечами и продолжил: – Вас подвезти, господа? Чуя и Эдогава переглянулись, пытаясь решить точно ли к ним обращаются или только к Дазаю, но ответ получили незамедлительно. — Я и вам тоже. С моей стороны было бы невежливо подвезти только вашего друга. Фёдор, будем знакомы, – на этот раз обстановка была куда более свободной, поэтому Достоевский решил назвать лишь имя и сел в машину. Накахара пожал плечами и, открыв дверь заднего сиденья, совершенно бесцеремонно уселся на него, в то время как Рампо и Дазай остались стоять на улице. — Если вам так хочется дальше стоять и мёрзнуть, то пожалуйста, но мне кажется в ваших же интересах сесть в машину, – голос Фёдора был твёрдым, но не строгим и вовсе не устрашающим, это было сказано даже с какой-то насмешкой. Наконец Эдогава и Осаму расположились в салоне: сладкоежка сзади, а бариста спереди, рядом с водителем. — Куда путь держим? – спросил Достоевский, выезжая со стоянки. В машине и правда было тепло, так что до этого холодные руки Дазая начали согреваться. — Улица *** дом 16, – это адрес Рампо, он ближе всех. – Потом *** третий подъезд, – а это дом Чуи, и только потом шёл дом Осаму, однако адрес так и не последовал. Когда оба парня уже были развезены по домам, Достоевский повернулся к Дазаю и вопросительно посмотрел. — А ваш адрес? Или вы предпочтёте ночевать в моей машине? – на лице его не было улыбки, однако почему-то казалось, что тот улыбается глазами. — Вы хотели познакомиться поближе, но за всю поездку не сказали ни слова, и я сделал вывод, что вы хотели бы поговорить в более уединённой обстановке, без лишних ушей и глаз. Если вам будет угодно, мы могли бы поехать куда-нибудь, – изрёк мысль бариста и только после перевёл взгляд на Фёдора, что теперь смотрел на него слегка изумлённо. Не придав этому особого значения, Дазай почувствовал, как машина тронулась с места, и улыбнулся. — Хм, раз вы так внимательны, пожалуй, я бы не отказался от простых посиделок в каком-нибудь хорошем круглосуточном кафе. Как вы на это смотрите? – Достоевский свернул на дорогу к центру города. — Положительно, – тот слегка склонил голову к окну и решил спросить: – Как обычно люди знакомятся? Я совсем не знаю, что сказать, но и сидеть в тишине не особо хочется. — Хммм. Вы заставляете меня задуматься. Если я не ошибаюсь, люди просят рассказать о себе или задают вопросы по типу "чем занимаетесь", "как проводите свободное время" и так далее, – Фёдор пожал плечами и вновь подумал о том, как же это скучно. — Не интересно. И давайте на "ты", если вы, конечно, не против, – подобный ответ удивил Достоевского, поэтому, не найдя слов, он просто кивнул в знак согласия обращения на "ты". — Скажи лучше, ты когда-нибудь хотел уничтожить весь мир? Или, например, только людей? Быть может, ты хотел бы их поработить? – Осаму с интересом взглянул на лицо Фёдора. — Хорошие вопросы и весьма неожиданные. Да, пожалуй, хотел, в этом мире слишком скучно: везде одни правила, одни формальности, одна сплошная скука. Уничтожить всех людей? Конечно, ведь это именно они создали эти правила, создали то, что так меня раздражает. Но ещё больше меня раздражает глупость людей. Порабощать таких глупцов — лишь морока, – Дазай внимательно слушал ответ Достоевского, пока тот рассказывал подобное с полным спокойствием на лице и лёгкой раздражительностью в голосе. — Из интереса спрошу, я выгляжу весьма обычно, по твоим меркам скучно, так почему же ты решил узнать меня получше? — Внешность обманчива, – Фёдор не зря так размышлял. Уж он то точно знал, что внешность говорит не так много, как хотелось бы, и всё в этом мире можно выдать за то, чем оно не является. Машина остановилась, Достоевский вышел и перед его взором предстало небольшое кафе, вывеска которого гласила, что работает оно круглосуточно. Осаму вышел следом, но вместо того, чтобы стоять и рассматривать вполне стандартное здание, просто вошёл внутрь. Зал был ярко освещён, квадратные столики из тёмного дерева расставлены вдоль стен и рядом с каждым по два небольших дивана красного цвета, при желании можно было взять стул, если компания побольше. Внутри сидело лишь несколько людей, играла приятная для ушей музыка. Фёдор указал рукой на один из столов рядом с окном. Вид оттуда не был прямо красивым, но всяко лучше, чем просто рядом с белой стеной. А когда те наконец устроились друг напротив друга, последний задал вопрос: — Что будешь заказывать? Я всё оплачу, – сразу поставил перед фактом Достоевский и, в общем-то, с его стороны это вполне обоснованное решение. Он сам позвал этого человека в столь позднее время в кафе, да и к тому же после тяжёлого рабочего дня. Кем он будет, если они будут платить 50/50? — Даже не знаю, оставляю выбор тебе. Уточню лишь, что не люблю печень и изюм, а из напитков предпочту апельсиновый сок, – Дазай улыбнулся, облокачиваясь рукой на стол и придерживая ладонью голову. — Как пожелаешь, тогда я скоро вернусь, – Фёдор поднялся с места и отправился к барной стойке, из-за которой только собирался выйти официант. Ему пришлось остановиться, поздороваться и вернуться обратно на рабочее место. Взяв со стола меню, Достоевский быстро окинул его взглядом и сделал краткий заказ: — Две порции креветок, апельсиновый сок и, будьте добры, черный чай без сахара. Официант кивнул, записал это на листочек и проговорил заказ заново, после чего отправился на кухню. Фёдор тем временем вернулся к Дазаю, который за время его отсутствия откинулся на спинку дивана и смотрел в окно. — За чем смотришь? – спросил он и проследил за его взглядом, но там было пусто, ни одного человека, только изредка проезжали машины. — Смотрел в пустоту, размышлял о своём. А что такое? – Осаму вздохнул, вновь облокачиваясь на стол. — Хм, я привык, что люди в такие моменты смотрят в телефон, но за всё время наблюдения за тобой ни разу не заметил тебя с телефоном в руках, – Достоевский поставил локти на стол, скрещивая пальцы между собой. — Я забыл о нём, – следующим действием парня было то, что он начал рыться в своём шоппере, в итоге только спустя несколько минут находя телефон. – Ой, у меня несколько пропущенных. — Ты не слышал? — У меня всегда выключен звук и уведомления, – Дазай пожал плечами и вновь отложил телефон. Видимо, он не являлся особо общительным человеком и имел не больше трёх друзей. К столику в скором времени подошёл официант, он оставил перед посетителями их заказ и вновь скрылся с глаз. — Ого, да ты прям решил побаловать меня? С чего такая щедрость? – Осаму прыснул со смеху и отпил сока, ведь в глотке слегка пересохло. – К тому же... Чай? Серьёзно? Ты настолько любишь чай, что даже сейчас взял его? — Первое, для меня подобное это мелочь. Второе, да, я люблю чай и предпочитаю пить или только его, или алкогольные напитки. Например, коньяк или водку, – Достоевский не стал обращать внимание на смех со стороны нового знакомого и лишь слегка опустил голову. — Интересно. Что в твоём понимании чистейшее зло и чистейшее добро? — А ты, погляжу, любишь подобные вопросы. Философ? – Достоевский склонил голову набок, на его лице появилась ядовитая улыбка. — Любопытный бариста, – Осаму ответил ему той же улыбкой, буквально копируя её и повторяя движения головы. — Я — чистейшее зло, а чистой доброты не существует, в нашем мире чистым может быть только зло.***
Запах пота и крови царил в помещении чем-то схожим с подвалом. Периодически были слышны тяжёлые вздохи и тихое мычание. Темнота покрывала это место и только одна лампочка тускло освещала середину комнаты, но этот свет не доставал даже до стен. Дрожащее тело вновь вздрогнуло, когда неподалёку от него послышалось движение. Отдалённо раздалось чирканье зажигалки и появился приторный запах сигарет, горько оседающий на языке. Со рта резким движением сорвали скотч. — У тебя есть последний шанс сказать то, что от тебя требуется, – Достоевский в полумраке стоял, покуривая сигарету. Перед ним на коленях стоял мужчина, весь в крови, побитый, но не сломленный. — Ни за что, – охрипшим голосом молвил он, а после плюнул кровью на белоснежную одежду стоящего перед ним. — Тогда сдохни, – сигарета, что была ранее в его руках, вонзилась зажжённой частью в глаз мужчины, а спустя несколько секунд истошного крика, в его голову всадили пулю. — Ммм… Редко мне попадаются такие верные псины, – Фёдор вздохнул и отошёл от каши из мозгов. — Что поделать, вы прекрасно знали, на что идёте, когда пошли против Сакуноске, – молвил один из присутствующих мужчин. — Мори, этот труп твой. И да, я знал, но не думал, что все его подопечные ничего не скажут, даже после таких пыток, – Достоевский взял салфетку и вытер противно стекающую кровь с лица. — Феденька, тебе правда не стоило позволять ему такую наглость. Я бы мог... – Блондину не дали договорить. — Я знаю, на что ты способен, а его наглость — это лишь синдром героизма. Он был псиной и умер ею. Даже долю уважения к себе не вызвал, – Фёдор открыл дверь, ведущую из подвального помещения, и напоследок обернулся. Рядом с трупом сидел Огай, что-то рассматривающий на теле. — Никогда не пойму твоей страсти к этому безобразию, – прыснул беззлобно брюнет. — Вам и не нужно понимать, лишь нужно доставлять мне то, что я от вас прошу. Наука движется вперёд, в отличие от вас. – Мори беззаботно улыбнулся и по рации приказал своим подопечным забрать труп из этого злосчастного места. — Заткнись, – после этих слов Фёдор наконец вышел, оказавшись в совершенно другом помещении: изысканный кабинет, чистый и с приятным запахом, хорошо освещённый. — Федь, не злись ты так на него, он же безумен, помнишь? – Николай обошёл стол и присел на его край. — Пха, меня окружают безумцы и все как один глупы, – Достоевский снял с себя рубашку и бросил на стул. — Что вы, Фёдор, не все так глупы, как вы. Хотя вашему интеллекту мог бы позавидовать любой, – прошло несколько секунд, прежде чем доктор продолжил: – Ребёнок. — Так же как и твоей страсти разбирать конструкторы. Двери кабинета открылись и Мори, напоследок помахав рукой, покинул его, а за ним вышли и его подопечные с трупом. — Меньше народа — больше кислорода.***
Щелчок пальцами.
— Ты чего завис так? – Осаму в недоумении смотрел на безэмоциональное лицо знакомого. — М? Прошу простить, задумался над твоим вопросом, – Достоевский отпил чая и с удивлением отметил, что тот уже совсем остыл. – Как долго я сидел? Дазай лишь пожал плечами. Поэтому Фёдор молча достал телефон и взглянул на время, понимая, что прошло не меньше часа. — Почему ты только сейчас заставил меня обратить на тебя внимание? – Достоевский почувствовал себя немного странно, плечи слегка напряглись. — Мне было интересно наблюдать за тобой и твоей мимикой, за тем, как ты ничего вокруг больше не замечал. Это забавно, ты словно был в трансе, – Осаму ехидно улыбнулся, а после спросил: – Довольно позднее время, почему ты никуда не спешишь? У тебя завтра выходной или просто на работу рано не надо? — Ммм... Я не работаю на богатого дядьку, скрипя зубами. Я и есть тот дядька, на которого работают, так что я могу точно никуда не спешить. А вот что касается тебя? Тебе завтра с утра пораньше вновь готовить людям кофе, почему же ты позволяешь себе такую фривольность? – Фёдор откинулся на спинку дивана, понимая, что холодный чай ему в глотку не полезет, а аппетит улетучился после возникших в голове воспоминаний. — У меня бессонница, поэтому мне плевать, где не спать: дома, в кровати, или здесь, в приятной компании. – Дазай поставил уже опустевший стакан сока на стол. — У тебя нет снотворного? – Лицо Фёдора не выражало никаких эмоций, он словно опустел. — Я вечно забываю его купить, а когда покупаю оно быстро кончается. Так что я просто забил на это. Парень пожал плечами и поднялся из-за стола, предупреждая, что уйдёт в уборную. А Достоевский тем временем вздохнул, подозвал к себе официанта и оплатил счёт. Не дожидаясь Дазая, он покинул здание и остановился недалеко от входа, решив скрасить одиночество сигаретой. «Что-то в нём всё-таки не так. Интуиция подсказывает, что не всё так просто, как он говорит. Если бы это была простая бессонница, то выглядело бы это иначе, он как минимум выглядел бы сонным и действия были бы заторможенными.» Вновь потерявшись в своих размышлениях, Фёдор даже не заметил, как рядом с ним оказалась высокая фигура его нового знакомого. — Ты снова зави-и-и-ис, – издевательски протянул последнее слово Осаму. – Ты решил, что на сегодня хватит, я так полагаю. — М? Да, верно, можешь садиться в машину, я отвезу тебя домой, – отряхивая пепел, молвил Достоевский. — Не оставляешь попыток узнать мой адрес? – Дазай успел отойти на несколько шагов, но после завершения фразы обернулся к собеседнику, чтобы саркастично улыбнуться, усаживаясь в машину на переднее сидение. Фёдор, в свою очередь, промолчал, докурил сигарету и выбросил её в мусорный бак, вскоре оказываясь за рулём и заводя машину. — И так? — Улица ***, первый подъезд. Желательно, чтобы ты въехал с заднего двора, – Осаму закинул нога на ногу, откинулся на сидении и уткнулся взглядом в окно. Ответа не последовало, а из отражения было видно, что собеседник молча кивнул. Ехали они недолго, за окном мигали редкие машины, полное отсутствие прохожих и фонари. Кажется, на часах пробило двенадцать часов ночи, и машина остановилась у девятиэтажного дома. — Благодарю за прекрасный вечер и хорошую компанию, – Дазай посмотрел на Достоевского, желая увидеть какую-нибудь реакцию, но в ответ послышалось лишь немногословное "мгм" и кивок. Судя по всему, его новый знакомый был разговорчивым только определённое количество времени и лимит закончился. Но кто такой Осаму, чтобы хоть как-то осуждать людей за молчаливость. К тому же за весь вечер это не в первый раз. Выйдя из машины и захлопнув за собой дверь, парень обнял себя руками, так как на улице было до жути холодно. Радовало лишь, что в его подъезде работал лифт, а не радовало следующее: живёт Дазай аж на девятом этаже и минимум минут пять ему придётся пробыть в холоде. На подходе к своей квартире Осаму вытащил ключ из шоппера и попытался было открыть её, но замок не поддался, а ключ дальше не двигался. С недоумением взглянув на дверь, шатен дернул ручку и резко нахмурился, смотря, как она медленно, со скрипом открылась. Вытащив ключ из замочной скважины, Дазай бросил шоппер на пол. Последнее, что ему сейчас хотелось, это с кем-то драться или узнать, что квартиру обокрали. В мыслях пронеслось, что в коридоре и остальных комнатах темно, и только в кухне тускло светила лампочка. Кажется, ещё с утра он заметил, что её пора сменить, ведь доживает она последние дни, отчего и свет такой тусклый. Также Осаму всегда выключал свет, как только покидал дом. И вот, смугловатая рука потянулась к ручке двери в кухню, нажимая на неё с силой и... — Дазай, твою мать, продолжишь красться — я тебе ноги переломаю. Дверь открылась, а шатену тут же прилетело под дых кулаком. И это был не кто иной, как Накахара, злой как чёрт, что аж вены на руках стали отчётливо видны. Осаму больно упал поясницей на пол и закашлялся. — Ааа... Чуя, за что? – Нет, первым вопросом не было, что здесь забыл его друг, несмотря на то, что жили они раздельно. У рыжего давно был запасной ключ... — Какого чёрта ты никогда не включаешь звук на телефоне? Я тебе раз десять звонил и не смей врать, что этого не видел, иначе ударю тебя ещё куда-то. – Накахара был в бешенстве и Дазай пока не понимал почему, ведь такое происходило не в первый раз и казалось, что Чуя привык. — Пфф... Ты нормально объяснишь? Зачем бить то сразу? – Осаму с трудом поднялся с пола, облокачиваясь на стену. Ведь, несмотря на маленький рост, друг его был сложен весьма неплохо, а рука тяжелее, чем у некоторых шкафов из охраны. — Для профилактики. Ты уехал чёрт пойми с кем, чёрт пойми куда и не брал трубку. А когда я пришёл к тебе, то тебя не оказалось дома. И что у тебя за бардак? Ты на мусорке живёшь, что ли? – всё же тон голоса слегка сменился на более спокойный, гнев начал утихать. — Он вам представился, и уехали мы с ним в кафе. Всё в порядке, ты зря волновался. А ещё хватит меня отчитывать, мамочка, – Дазай закатил глаза и зашёл в кухню, садясь на стул. — Я тебе не мамочка и ничего не волновался. Нужен ты мне, блять, – тяжело вздыхая, Чуя вновь посмотрел на причину его главной головной боли и развернулся, собираясь уходить. — Лисёнок, побил меня и решил уйти? Как грубо с твоей стороны! Осаму болезненно согнулся, словно сейчас умрёт от боли. Жаль, что Накахаре было хорошо известно про дурацкие развлечения шатена, так что подобная уловка не подействовала, но тот всё же остановился. — Симулянт, – зло прыснул ядом Чуя. — Эй! Я кто угодно, но не лжец. И какая радость, что Накахаре не известен занятный факт: Дазай умирал по документам около трёх раз до их встречи. Чуя недовольно цыкнул и повернулся обратно. — Что тебе нужно? – скрестил он руки на груди. — Посиди со мной, – сделав щенячьи глазки, попросил Осаму и что-то в груди Чуи больно сжалось. Тот, словно нехотя, сел напротив Дазая и нахмурил брови. — И что? Мы будем просто сидеть? Воцарилась тишина, рыжие локоны спадали на шею и лоб, а голубые глаза, несмотря на злость, смотрели с еле заметной нежностью. Шатен, в свою очередь, молча встал со стула, подошёл к другу и сел перед тем на колени. — Что ты... Голова его легла на колени Накахары, а глаза устало закрылись. Осаму всегда был непредсказуем, но в своей степени гениален, и сердце Чуи подсказывало, что это происходит не просто так. Чем-то это напоминало ему прощание, последнее проявление любви. Словно пушистый четырёхлапый друг умирает прямо на руках, не желая до последнего отпускать хозяина. Накахара тяжело вздохнул, укладывая руку на тёмно-русые волосы, поглаживая их, как будто пытаясь усыпить. — Что же ты знаешь, чего не знаю я? Но ответа не последовало. Кажется, Дазай всё же уснул, оставляя Чую на съедение собственных мыслей. А тот, в свою очередь, оставил Осаму утром прямо на кафельном полу кухни в полном одиночестве.