***
Плавное движение пальцев по кипенно-белым манжетам, щелчок пуговицы. Леви в очередной раз разгладил рубашку на торсе и проверил, подёргав за пряжку, уверенность ремня. В чёрных носках лёгких туфель отражался свет зажжённых ламп. Он бегло посмотрел на себя в зеркало и отвернулся, уходя в комнату — забыл надеть шейный платок. Постиранный и отглаженный, почти до хруста. Весеннее солнце золотилось ранним закатом, и Леви выглянул в окно. Как обычно — ни облачка, но ночь обещает быть холодной. Если они с Ребеккой задержатся, то вернутся обязательно затемно, а её куртка всё ещё висела у него в прихожей помятым пятном, ярким настолько, что в его ровной квартире перетягивало на себя всё внимание. Он перекинул платок через узел и посмотрел на часы. Что-то было не так. Ощущалось неправильно. Как острие ножа, приставленное к горлу. И Леви хмурился, пытаясь поймать за хвост тревожное чувство. Он никогда не любил каких-либо приёмов, никогда не любил принарядиться. Его гардероб, в принципе, ограничивался рядом светлых рубашек и простых брюк. Пойти в театр всегда было вынужденной мерой, как нечто последнее, на что ты готов согласиться. Тогда какого чёрта он сейчас стоял полностью одетый за — мать его — час до выхода? Леви выдохнул, опуская в карман брюк запасной платок, и прошёл в гостиную, садясь на диван. Выходить было слишком рано. Слишком рано даже для того, чтобы сделать крюк и зайти за Ребеккой. Он посмотрел на блокнот, лежащий на столе. Неплохо было бы сейчас сделать контрольные записи, но не хотелось. Усталость давила тяжёлым грузом на плечи. Все эти поиски — Леви хмыкнул — не привели их ни к чему. А он терпеть не мог тратить время впустую. — В последний раз старуха была в главном зале на перерыве, — произнёс Леви вслух сам для себя, закинув ногу на ногу. И внезапно ему стало понятно. Это понимание было похоже на ушат ледяной воды на голову. Плевать ему было на старуху. Плевать на поиски. Это была такая бессмыслица, что брось он блокнот со своими выводами в стекло — оно бы не разбилось, потому что всё пустое. Хотелось отдыха. Хотелось выпить чаю, не раздумывая о проблемах, которые подкидывал каждый новый день. Когда он вообще в последний раз его пил? Когда в последний раз выходил к морю? Хотелось посидеть с кем-то в тишине и отдохнуть. Просто по-человечески. Но петля не разрешится сама. И вряд ли завтра что-то изменится. Леви поднялся с дивана и прошёл в прихожую. Надел пиджак, разглаживая пальцами лацканы — внимание снова привлекла куртка Ребекки. Рукава её были смяты на сгибах и воротник грязный — слегка подёрнут слоем пудры. И в этом было даже что-то светлое. Он покачал головой — надо будет напомнить, чтобы забрала. Леви посмотрел на часы — полчаса до выхода. Он подобрал ключи и закрыл за собой дверь. Улица встретила густым запахом сирени и далёкой грозы. Заложив руки в карманы брюк, Леви пошёл в сторону набережной, туда, где они договорились встретиться с Лейн. Как бы ему ни хотелось, но кто-то должен был продолжать идти дальше. И почему-то этим «кем-то» всегда был он.***
Набережная мерцала тёплыми огнями гирлянд. Ранние сумерки опускались на город. Стирая с лиц будничную усталость, уступали место предвкушению. На летних верандах звенели бокалы и звучали приглушённые разговоры. Вечер ощущался как шёпот на ухо в полутьме, пускающий волну мурашек по коже. Внизу разбивались о пирс морские волны, ветер хлопал порывами, путаясь в ткани зонтиков, и фонарики, растянутые паутинкой над круглыми обеденными столиками, покачивались ему в такт. Леви стоял, упираясь руками на серебристые ограждения и смотрел в даль, туда, куда уходили грозовые тучи. Было хорошо просто стоять здесь, и — чёрт — он был бы даже не против, если бы Ребекка опоздала или не пришла, забыв о встрече. — Леви. Видимо, в другой раз. Он распрямился, только сейчас ощущая, что тело начало затекать от долгого стояния на месте. И замер. Ребекка стояла перед ним в летнем вечернем платье, держа перед собой сумочку за длинные ручки, словно закрываясь. Леви уже много раз видел её в платьях. На ней не было особо праздничного наряда, но Ребекка выглядела как-то иначе. И он не был уверен, что эти перемены были в лучшую сторону. — Привет, — сказал Леви, интуитивно чувствуя, что что-то не так. — Надеюсь, ты не долго меня ждал? Вот оно. Холодно. Ребекка разговаривала с ним холодно, почти не смотря в глаза. Её голос отдавал пластиком, идеальным в своём звучании. Но не для него. Её вечернее платье, казалось, состояло из напряжения и притворства, такого плотного, что в нём можно было задохнуться. Но Ребекка дышала свободно, приподнимая уголки губ в подобие улыбки. — Не долго, — Леви развернулся в сторону театра. — Помнишь наш план? — Заходим. Садимся на свободные места подальше от партера. Ищем старуху. Если её нигде нет, выходим в фойе на антракте и прочёсываем весь зрительный зал не вызывая подозрений, — отчеканила Ребекка на одном дыхании, как будто заучила его слова наизусть. — Молодец, Лейн. Это звучало мягко. Как одобрительная похвала, не назови он её по фамилии. Ребекка коротко посмотрела на Леви, пытаясь поймать его взгляд. Но он смотрел в сторону театра — на мраморные лестницы, на которых уже толпились люди. С её же стороны было только буйное море и ветер. Ребекка прищурилась, мысленно проходясь по нему. Отчего-то она была уверена, что Леви что-то скажет о её наряде. Любой другой сказал бы. А он молчал, и это заставляло поджимать губы в досаде. Она глянула вниз, на его ладонь. Сейчас закрыть бы на всё глаза и развернуть его к себе, чтобы увидеть реакцию. Хоть что-то, но… Но. «Он тебе не друг», — напомнила она себе, и, подавившись собственными ожиданиями, просто последовала за ним, стараясь не потерять из виду его спину. — Идёшь? — Леви словно почувствовал её беспокойство и обернулся, указывая кивком на капельдинеров. — Готовь пропуск. И это оседало на плечи разочарованием. Как сопротивление при плаванье в высоких волнах. Ты гребёшь вперёд, но тебя непременно относит назад, потому что стихия сильнее, и ты ясно осознаёшь, насколько слаб. Ребекка просто улыбнулась ему, показывая небольшой пропуск. — Уже. Печати капельдинеров врезались в плотную бумагу, как клеймо, и здание театра встретило ещё прохладным просторным фойе и приглушёнными огнями. Наверное, было бы здорово прогуляться по ним, по-глупому глазея на развешанные тут и там картины, но Леви быстрым шагом шёл в зрительный зал, и Ребекка поспевала за ним, принимая его решения, как должное. Она тихо хмыкнула, глядя, как его чёрные волосы переливаются в свете канделябров — она сегодня на удивление покладистая. — Заметила кого-то, похожего на старуху? — он повернулся к ней вполоборота, только на мгновение останавливаясь у массивных дубовых дверей, отделяющих зрительный зал от парадного. И Ребекке пришлось пару раз моргнуть, чтобы понять — она совсем не смотрела. — Нет, — холодная короткая ложь, просто, чтобы ответить хоть что-то. И Леви отвернулся, утопая шагами в мягком бордовом ковролине. Зал был полупустой. Кто-то из ранних зрителей занял места в партере. Кое-где мелькали цветные дамские сумочки, аккуратно уложенные на сиденья кресел, в то время как их обладательницы прохаживались по длинным мраморным коридорам, в ожидании. В этом большом, гулком зале было много всего, за что мог зацепиться взгляд, и ничего похожего на то, что было нужно им. — Сюда, — Леви свернул на дальний ряд амфитеатра, высмотрев выгодные места. Ребекка шла за ним, стараясь не отставать, невольно разглядывая его. Идеально-белая рубашка, тёмный пиджак и брюки — Ребекка усмехнулась — это было иронично, едва ли кто-то выглядел лучше, чем тот, кто не хотел здесь присутствовать вовсе. Ему шло. «Интересно, ему когда-нибудь говорили комплименты?» — подумала Ребекка, когда они уселись на свободные кресла. Леви проверил блокнот в карманах пиджака, не смотря по сторонам, и что-то так и дёрнуло сказать — что-то слишком сильно похожее на желание обратить на себя внимание, как фраза — «посмотри на меня». — Ты сегодня хорошо выглядишь, — сказала Ребекка, глядя на него. — Тебе идёт костюм. Она продолжала смотреть, подобно ребёнку, показывающему свою любимую игрушку и ожидающему, что его восторг разделят. Она мелодично посмеялась, когда Леви поднял на неё взгляд, откидываясь на спинку кресла. А ведь ему и правда всё это идёт. — Вижу, ты веселишься, — он сцепил пальцы в замок, осматривая бельэтажи. В главный вход плотным потоком шли люди — до начала представления оставалось не больше четверти часа. — Чем раньше мы со всем закончим, — продолжил Леви, — тем раньше уйдём из этого балагана. Так что не отвлекайся. Наверное, он звучал слишком серьёзно для человека, планирующего передохнуть до антракта. — Я тебя умоляю, — поддела его Ребекка, разглаживая на коленях юбку, чтобы не было складок. — Я обожаю театры, — она воодушевлённо обвела зал круговым движением пальца. — Вся эта атмосфера, суета, люди в вечерних нарядах. Ты заметил, как вкусно тут пахнет? — спросила и отвернулась, разглядывая золотистые завитки на круглых балкончиках. Леви повернулся к ней, путаясь взглядом в копне её волос. — Заметил. Канифоль и пыльный бархат. Ничего необычного для таких мест. Но было то, что выбивалось из привычного хода. От Ребекки весь вечер пахло каким-то знакомым, сладким парфюмом. Этот едва уловимый запах расталкивал внутри что-то, что ощущалось, как утрата. Так пахнут свежие цветы. Леви прислушался. Её запах чем-то отдалённо напоминал ему медовые груши, спелые и хрустящие. На мгновение захотелось уткнуться в её макушку и убедиться наверняка, потому что этот запах ощущался, как глоток воды в жажду. Живо и тепло. Настолько, что Леви задержал дыхание. — Послушай, ты тут уже был, подскажи, — Ребекка резко развернулась к нему, обдавая цветочной волной. От былой холодности не осталось и следа, как будто находясь в приятной среде, она становилась наконец-то самой собой. Настоящей. — Какой десерт в буфете вкуснее? Надо решить заранее, — Ребекка заинтересованно смотрела на Леви, стараясь сохранить серьёзное выражение лица. — Ты издеваешься? — он приподнял бровь, смотря на неё с нескрываемой иронией во взгляде, и Ребекка рассмеялась, не сдержавшись. — Был бы тут овощной салат, предложил бы тебе его, — добавил он, припоминая, что она терпеть не могла овощи. — Ты запомнил? — искренне удивилась Ребекка, всё ещё тихо посмеиваясь. Зал полнился, и мимо проходили люди, занимая свои места. Тучный мужчина остановился рядом с ними так, что Леви пришлось привстать, пропуская его дальше. — На память не жалуюсь, — дал он запоздалый ответ, снова усаживаясь в кресле. Театр начал гасить огни. Тяжёлые дубовые двери закрылись с глухим стуком, и зал постепенно погружался во тьму. Ребекка кинула последний взгляд на Леви, и в груди полоснуло сожалением. Мы просто знакомые. Эта мысль горчила на корне языка. — Приятного просмотра, — приглушённо сказала она, и горечь просочилась в голосе. Театр утонул во мгле, скрывая её, и сцена осветилась холодным светом софитов. — Лейн, — Леви посмотрел на Ребекку, услышав в её голосе что-то. Но она уже смотрела на сцену, открывающуюся за тяжёлыми кулисами. Грянул первый аккорд. Он отвернулся от её слабо освещённого профиля и положил руку на подлокотник, случайно чиркнув ребром своей ладони по лежащей рядом — её. Ну да. Сдвоенные кресла. Ребекка резко убрала руку, повернувшись к нему. Кажется, она сказала что-то очень похожее на «извини» — за громкой музыкой толком было не разобрать, и сложила руки на коленях, потирая кисть там, где коснулся он. — Клади, — наклонившись к ней, сказал Леви, балансируя на грани перекрикивания музыки и отсутствия беспокойства соседей по ряду. — Места хватит. — Что? — переспросила Ребекка, прищурившись. Не расслышала. Леви недовольно поджал губы и просто взял её за руку, положив на подлокотник. — Тут хватит места, говорю, — повторил он громче, как назло попадая в музыкальную паузу, и тут же словил в спину недовольное шиканье. Он откинулся на спинку кресла, подпирая пальцем висок. На сцену вышли актёры, и искусственный дым повалил густыми клубами, скатываясь водопадом в оркестровую яму. Нужно было подумать, как найти среди всех этих людей каргу, но решительно не думалось. Леви прикрыл глаза и положил руку рядом с Ребеккой, впервые за долгое время разрешая себе короткую передышку. Они уже потратили в петле около месяца, так что какой-то час просто терялся в бесконечном потоке утекающего времени. Ребекка внимательно смотрела на сцену, замирая от пронзительного женского вокала. Она пыталась разобрать слова, но актёры пели так раскатисто, что было сложно разобрать отдельные слоги — громкий звук проникал под кожу, совершенно не требуя понимания смысла. — О чём они поют? — она наклонилась к Леви и, ощутив пустоту, повернулась. Он сидел с закрытыми глазами, положив голову на спинку кресла. Его спокойное лицо освещалось только бликами сцены, и можно было подумать, что он спит. Хотя при такой громкости музыки едва ли возможно было уснуть. Ребекка улыбнулась. Наверное, она могла его понять. Вся эта гонка в поиске выхода выматывала. Каждый новый день давно перестал ощущаться новым. Это как с вкусным блюдом: тебе приятно его есть первый десяток раз — потом тебя уже тошнит от одного вида, но ты давишься, снова и снова, потому что есть больше нечего. Она глянула вниз, на подлокотник, там, где их руки лежали рядом друг с другом, но так и не касались. Между ними было около сантиметра, не больше, и Ребекка чувствовала тепло Леви на своей коже. «У него тёмные круги», — подумала она, глядя на его лицо, пока на сцене вспыхивали софиты и музыканты брали сложные аккорды перед тем, как сбросить напряжение, протянув последнюю ноту. Ребекку накрывало волной мурашек и этим чувством абсолютной неправильности. Как-то, за что обязательно придётся заплатить, но ты хочешь верить, что пока звучит музыка, это не стоит ничего. Она приподняла свою ладонь, чтобы накрыть его, просто в знак поддержки, дань дружбе. Не другу. Ребекка в последний момент успела убрать руку, потому что Леви открыл глаза ровно вместе с последним ударом литавр, когда в зале начали разгораться огни. — Доброе утро, — она всё ещё смотрела на него, когда он поднялся с кресла и расправил брюки. — Пропустил всё самое интересное, — тихий смешок вместо точки. Первое, что Леви увидел, открыв глаза — это её заинтересованный взгляд. Что-то ещё путалось в нём: тревожное и нерешительное, но он предпочёл не думать. Эти её духи явно действовали на него совершенно губительно, раз он стал замечать подобные мелочи. Ребекка беззлобно забавлялась над ним, нагло развалившись в театральном кресле. Но это явно лучше, чем тот пластик, с которого они начали сегодняшний вечер. — По пути расскажешь, — Леви снял пиджак, аккуратно перекинув его через плечо. От обилия зрителей в театре становилось душно. Он невольно бросил беглый взгляд в сторону партера, высматривая огромные белые астры. — Собирайся Лейн, выходим. И для нас будет лучше, если мы не попадёмся никому на глаза. Ребекка проследила за его взглядом и нашла в центре зала Фалько, стоящего рядом с Габи с объемным букетом красивых цветов. — Ты всегда так командуешь? И с каких пор ты зовёшь меня по фамилии? — подтянув высокий хвост, она поднялась с кресла, только сейчас чувствуя, как сильно можно устать от неподвижного сидения на месте. — Старая привычка, — Леви немного смягчился в голосе, проходясь взглядом по макушкам зрителей, толпящихся у выхода. Знакомых шалей не было видно. — Мне не нравится. И да, надо оставить что-то на наших местах, чтобы их не заняли, — отмахнувшись от его слов предложила Ребекка и тут же положила на кресло свою маленькую сумочку. Обшитая бисером — она переливалась в приглушённом свете театра. — Мы можем сюда не вернуться, — Леви эта идея явно не нравилась. Кто придумал оставлять свои вещи в зале, полном людей? — Я хочу досмотреть представление, раз мне выпал такой шанс, — она посмотрела на него, наверное, умоляюще, потому что Леви вдруг без удовольствия переложил в карманы брюк блокнот и кошелёк, и положил пиджак на кресло. Его простой пиджак и её расшитая сумочка лежали друг рядом с другом, дожидаясь их возвращения. И это было похоже на один из тех глупых моментов, когда влюблённая пара останавливается посреди улицы, и девушка просит мужчину подержать её аксессуар, пока она поправляет ремешок на туфельке. Мило и несуразно. Совершенно неподходяще друг другу. — Что, так просто? — Ребекка вскинула вверх брови, усмехнувшись. Это ощущалось тепло — его недовольство и внезапное согласие. — Вот видишь, мы можем не спорить. Надеюсь, это станет новой привычкой. — Лучше надейся, что в твоей сумке нет ничего ценного, — буркнул Леви. — Сложно ли украсть у двух дураков, оставивших свои вещи без присмотра, — заметил он и Ребекка закатила глаза, довольно проходя вдоль узкого прохода между рядами — к выходу. — А ты думаешь тут много найдётся тех, кто с радостью снимет свою маску с официальным нарядом и пойдет нас грабить? — Ребекка не придала значения его словам и спросила в ответ. — Узнаем. Я тебя предупредил. В фойе было людно. Кто-то толпился в центральном зале, рассматривая большую хрустальную люстру. Большинство зрителей размеренно прогуливались по длинным коридорам. Единицы — безмолвно сидели на скамьях, оставшись не у дел. Ребекка выпорхнула из зрительного зала навстречу свежему потоку воздуха, как вдруг опомнилась — схватила Леви за рукав рубашки и утянула за собой, скрываясь вместе с ним за одной из ближайших колонн. В следующую секунду на фойе обрушился град вспышек фотокамер. — Совсем забыла, — страдальчески протянула она. — Тут же пресса. Не вижу, есть ли среди них мой босс… Но если он там, то мне лучше не выходить, — она выглянула из-за укрытия, пытаясь разглядеть знакомую фигуру Морти. Леви бросил взгляд на штативы фотокамер, возле которых спорили двое знакомых редакторов. Журналисты сновали туда-сюда, вылавливая менее расторопных прохожих, чтобы взять пару слов для интервью. — Давай за мной, — он обогнул колонну и направился в сторону дальнего столика с графином. Остановился, осматривая зал. Досюда не доставали фотокамеры. Но и старухи нигде не было видно. Ребекка проследила за взглядом Леви и заметила в центре зала знакомые белокурые локоны, забранные в высокую причёску, недовольно вздёрнутый нос — Люси. И рядом — Кирк, тень самого себя. Она нахмурилась, сегодня был явно не самый лучший день для поисков. Ребекка вздохнула. Взяв Леви за руку — потащила за собой в сторону буфета, надеясь развеять настроение вечера. И он, кажется, не был сильно против. Их лица обдал поток тёплого сладко-кремового воздуха, пряча от камер прессы. — Ты могла просто вернуться обратно, — спокойно сказал Леви, понимая, зачем она притащила его сюда. В небольшом розовом буфете было спокойно и за расписными стенами не видно посетителей внутри. Ребекка только шире растянула губы в улыбке, подходя к прилавкам, уставленным разноцветными пирожными. — Послушай, — начала она, заправляя за ухо выбившуюся прядку, — очевидно, всё идёт не по плану. Так почему бы нам просто не отдохнуть хотя бы один вечер? — она беззаботно пожала плечами и наклонилась над подсвеченными витринами, рассматривая десерты. — Если мы так и будем заниматься ерундой, то никогда не выберемся из этой петли, — Леви сложил руки на груди, хотя его голос был спокоен. — Как будто до этого мы много чего узнали, — парировала Ребекка и заняла очередь. Тушé. Это, действительно, было так. Они смогли выяснить только базовые представления о том, как работает их «петля», но что-то большее всегда ускользало из пальцев в самый последний момент. Леви вздохнул, их поиски всегда чувствовались, как поражение. Сколько усилий ни прилагай — всегда недостаточно. — Это всего лишь один вечер, — мягко сказала Ребекка, выдерживая его взгляд. — К тому же, ты видел круги у себя под глазами? Ты как будто неделю не спал. Леви тихо хмыкнул. Так он себя и ощущал — не спавшим толком уже долгое время. В последние дни сон становился прерывистым, и по ночам его стала посещать давно забытая мигрень. — Ну и что тебе тут понадобилось? — Леви бросил безразличный взгляд на прилавок и продвинулся вместе с Ребеккой в очереди. — А как ты обычно отдыхаешь? — она повернулась к нему и сделала шаг в сторону кассы, перед ними оставался всего лишь один человек. — Ну кроме распития твоего вездесущего чая. — Уж точно не ем сомнительные сладости в буфетах, — Леви с прикрытым отвращением посмотрел на заветренные рожки с белковым кремом. — Они вкусные! — возмутилась Ребекка, слегка качнув хвостом длинных волос, и подошла к кассе. Леви посмотрел на масляные розочки, красующиеся на верхушке странного на вид торта. Казалось, что эти десерты лежали тут со времён основания, пока на них не обратила внимание Лейн. — Что вам, дорогие? — пропела пухлая продавщица, улыбаясь масляной улыбкой. — Стакан морса и один кусочек вишнёвого пирога, пожалуйста, — попросила Ребекка и повернулась к Леви. — А тебе что?.. — Чай. Зелёный, — Леви помнил, что в последний раз в буфете оставался только такой, — с Хидзуру, — добавил он, положил на прилавок несколько монет и отошёл к столикам. Ребекка кинула ему в спину недовольный взгляд и обратилась к буфетчице: — А знаете, дайте два кусочка пирога. Маленькие круглые столики были рассыпаны по клетчатому полу буфета, как бисер. Леви занял место у самого крайнего, с которого открывался вид на всех присутствующих, и мысленно подмечал несоответствия тому, что помнил. — Приятного аппетита, — Ребекка поставила перед ним тарелку с его порцией пирога и села напротив, облегчённо выдыхая. Давно она никуда не выбиралась. И вот ирония — последний её выход куда-то был тоже вместе с Леви. — Я не хочу, — он отодвинул от себя десерт и отпил небольшой глоток чая. Терпимо. — Считай, что это официальные извинения, — Ребекка положила десертную вилочку на его тарелку, игнорируя слова, — за предоставленные неудобства. Она отпила морс, чтобы чем-то занять руки. Ощущение собственной неуместности догоняло её, чтобы напомнить, что она лишняя во всей этой истории. И это чувствовалось… привычно. Ребекка попыталась скрыть вздох, но этого было достаточно, чтобы Леви заметил. — За что? — просто спросил он, нехотя отламывая песочное тесто. — Мне не нужны извинения от тебя. — Просто я подумала, что если бы не я, то ты проводил бы время со своими друзьями, — она улыбнулась как можно более беззаботно. — Или делал очень важные дела, и уже нашёл бы выход. — Всё шутишь? — Леви откинулся на спинку кованного стула, смотря на Ребекку прямым взглядом, и пытался проникнуть в суть её мыслей, раскидывая в сторону цветастую мишуру притворства. — Немного, — она идеально играла в эту игру. Первый звонок, созывающий назад с антракта, разорвал свежесплетённое кружево уюта. Ребекка повела плечом. Не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. Хотелось вот так просто сидеть вместе с Леви в совершенно безвкусном, розовом буфете и есть приторные сладости. Говорить ни о чём и шутить. Это ощущалось до бесконечного правильно. И это было хуже всего.***
Окончание премьеры разрезало ночь надвое. Из массивных дверей театра люди хлынули мощным потоком, выливаясь прямо на набережную. Стояла тихая, звёздная ночь. И только ветер врывался сильными порывами: кому-то под юбки, кому-то в мысли. — Может прогуляемся? Как-то быстро всё закончилось, не находишь? — Ребекка посмотрела по сторонам, рассматривая прохожих. Все как один замедляли шаг, не желая упускать очарование момента. — Можем к морю спуститься. Так всегда бывает, когда посмотришь что-то масштабное. Сюжет чужой жизни захватывает настолько, что своя собственная теряется где-то в серости будней. — Опять по волнам собралась прыгать? Я тебя вытаскивать не буду. Ребекка усмехнулась, и Леви кивком пригласил её пойти за ним. — Да не ворчи, — она слышала иронию в его голосе, и потому собиралась сполна воспользоваться его спокойным расположением духа. Что-то правильное было в этом вечере. Расставляющее по своим местам. Как затишье после долгого шторма, когда понимаешь, что как раньше уже не будет. И остаётся только приспосабливаться к новой реальности. Леви остановился у серебристого ограждения рядом со спуском к морю. Где-то вдалеке по-прежнему мерцала гирляндами веранда. Он уже готов был предложить Ребекке пройти внутрь, но открытые предплечья её платья не располагали к долгим ночным прогулкам. — Мне очень понравился этот вечер, — начала Ребекка, облокотившись на перила. — Мы так ничего не узнали, — она усмехнулась, — но зато не так уж плохо провели время. — В принципе, это ничем не отличается от остальных дней, — Леви хмыкнул, как будто усмехнулся. — Неплохо было. Ему тоже не хотелось торопиться домой, но очередной порыв ветра заставил сменить планы — руки Ребекки покрылись мелкими мурашками. Он стянул с себя пиджак и протянул ей, направившись неспешным шагом в сторону города: — Надень, не то сейчас нос отморозишь. Ребекка удивлённо вскинула брови и взяла протянутый пиджак, накинув его на плечи. — Спасибо, — она вздрогнула всем телом, натягивая на кончики пальцев рукава, всё ещё хранящие в себе чужое тепло. Когда-нибудь она научится одеваться по погоде. — Тебе не пришлось бы этого делать, если бы моя куртка не осталась у тебя дома. — Можешь зайти и забрать, — он коротко посмотрел на неё, замечая, как мелко подрагивают её плечи. Плохо дело. — А не поздно для походов в гости? — поддела его Ребекка лёгкой иронией. Сейчас она ощущалась на вкус, как сомнение. — Не неси чепухи, — спокойно парировал Леви и свернул на главный проспект. Ребекка обернулась, смотря на чернеющие в ночи морские волны. Это было плохой идеей. Всё сегодняшнее — плохая идея. Без этого вечера можно было обойтись, как без десерта после плотного ужина, рискуя остаться в лёгком голоде. Не обязательно, что физическом. Так проводят время близкие люди, и в разрезе их общения этот вечер был излишним. Куртка… Ребекка усмехнулась, хороший предлог, чтобы увидеться снова. И поэтому она легко кивнула, соглашаясь перерезать эту тонкую нить: — Давай.***
Леви распахнул дверь своей квартиры и, не дожидаясь, пока зайдёт Ребекка, прошёл внутрь, включая свет. Она остановилась на пороге, когда Леви, разувшись, прошёл в кухню, не проронив ни слова, и осмотрелась, скорее по привычке. С её последнего появления тут мало что изменилось. И если сказать по правде — ничего. Ребекка сделала небольшой шаг в прихожую, положила пиджак Леви на комод и стянула с вешалки свою куртку, свернув её в неаккуратный рулон. Надо было что-то сказать, как-то попрощаться. Она уже положила ладонь на ручку двери, чтобы просто тихо уйти, но отчего-то помедлила. Леви звенел посудой на кухне. Быстро набрал полный чайник и поставил на плиту. Достал две чашки… Две. Он усмехнулся. Даже не заметил, когда это вошло в привычку, делать что-то на двоих. Леви понимал, что сегодняшняя ночь будет бессонная. Такое чувствуешь заранее, когда пару дней к ряду проворочаешься в постели за зря. И ему до зубного скрежета не хотелось оставаться одному — он посмотрел на серые стены… здесь. Леви вышел в прихожую, утыкаясь взглядом в Ребекку, замершую на пороге. И сказал то, что мгновенно нависло над ним предчувствием абсолютно неправильного выбора. До того, как она успела закрыть за собой дверь: — Пройдёшь?