***
Однажды я вступил в ужасный спор с одним септоном (разговор был об охоте, черт побери) о том, что играет большую роль в человеческих делах — судьба или случай. Конечно, религиозные люди считают, что все должно быть по воле богов, если бы это было не так, они не смогли бы ничего объяснить. Я же, с другой стороны, будучи втянутым примерно в две трети войн, дипломатических кризисов и всеобщих волнений за последние полвека (не по своей вине и не по собственному желанию, как показывают записи), знаю, какую большую роль играет слепая удача, особенно в делах, которые могут повлиять на ход истории. Приведу только один пример: если бы я не оказался единственным человеком в посольстве Вестероса, который мог убедительно выдать себя за эссосского наемника, и если бы я предпочел вестеросское пиво эссосскому вину, я бы не оказался в «Пурпурном осьминоге» в ночь после первого дня конференции, и я бы не услышал слова «убей андала» донёсшихся со стола позади меня. К счастью, мне удалось выдать то, что я расплескал половину своего бокала по столу, за спазм, вызванный тем, что вино попало не в то горло, в основном из-за того, что я часто кашлял и неопределенно успокаивающе жестикулировал служанке, которая пошла посмотреть, не нужно ли мне помочь выйти за дверь, чтобы я не умер прямо за столом. Как только я восстановил контроль над собой и, что более важно, определил, что андал, о котором идет речь, это не я, я изо всех сил наклонил ухо, чтобы посмотреть, смогу ли я узнать, о каком андале они говорили. В конце концов, именно из-за этого я сидел в «Пурпурном осьминоге», пил отвратительное вино и пытался не содрогаться от предложенной коллекции шлюх, вместо того чтобы сидеть перед приличным камином в крыле дворца вице-короля, переданном нашему посольству, потягивая приличное красное вино и соблазняя одну из служанок. Увы, Пурпурный осьминог был не самым тихим заведением, и я мог вычленять только отдельные фрагменты из общего шума, хотя эти фрагменты были достаточно пугающими. Я имею в виду, попробуйте подслушать, как кто-то бормочет такие слова, как «смерть», «месть» и «кровь за кровь», даже с знойным мирийским акцентом, и, что вы при этом почувствуете. Вот, если бы я был головорезом из романа, смелым, как рыцарь, и хитрым, как лиса, я бы подождал, пока тот, кто говорил позади меня, ушел, последовал за ними, пока они не разделились, и ударил одного из них по голове, чтобы доставить во Дворец и посмотреть, как хорошо он умеет держать язык за зубами. К сожалению, злодеи не были столь любезны, они действительно разделились, но на две группы по три человека, и никто из той группы, за которой я следовал, не отделился. Тем не менее, они были, по крайней мере, достаточно добры, чтобы остановиться в каком-то узнаваемом месте. В доме, в который они вошли, на поперечном столбе над дверью висело знамя Тироша. Конечно, я рассказал об этом лорду Аррену, но он не счел это слишком важным. — Конечно, они хотят убивать андалов, — был его вердикт. — Если бы они не хотели убивать андалов, нас бы здесь не было. Если ты не сможешь выяснить, какого конкретно андала они хотят убить, а также когда, где и как, то, боюсь, я ничего не смогу сделать. А теперь, пожалуйста, иди и выясни всё, а пока перестань тратить мое время попусту. Вопиющая неблагодарность, но что вы можете с этим поделать? Это его высокая светлость.***
Джон Аррен поставил свой бокал, скрывая раздражение с легкостью, выработанной долгой практики. — Прошу прощения? — спросил он, намеренно сохраняя непринуждённый тон. — Что вы имеете в виду, говоря, что не можете признать Королевство Мир суверенным государством? Донессо пожал плечами. — Я имею в виду именно то, что сказал. Это не нация, а банда грабителей, которой удалось захватить город с помощью предательства. Истинная нация Мира - это та, которую представляет наш дорогой друг Гаррос Санатис и его помощники. — Которые не удерживают никакой мирийской территории, кроме нескольких камней в Ступенях, и не имеют возможностей вернуть ее обратно, — парировал Джон. — Если кто-то и является бандой грабителей в этой ситуации, так это они. Или вы отрицаете, что они совершали набеги на земли моего короля? Донессо взмахнул рукой, словно отмахиваясь от насекомого. — Да, они поступили безрассудно и мы обязуемся сдерживать их в будущем. Но Роберт и его последователи не имеют законных прав на владение Миром. Сир Гарри Флэш, который наливал себе выпивку у буфета, поднял брови. — Там повсюду их войска, что делает его их собственностью. Право завоевания и все такое. Донессо перевел взгляд на Гарри и пристально посмотрел на него. — Значит, мы должны признать право бандитов оставлять себе свою добычу? — спросил он. — Преступная банда не становится менее преступной из-за своей многочисленности и дисциплинированности. Джон пожал плечами. — Война Воинства Заката против Мира велась достаточно правильно, как мы считаем. Был брошен вызов на разумных условиях, Воинство открыто выступило под своим флагом, оно столкнулось с мирийской армией в открытом бою и честно победило ее. Когда Мир был осажден, они предложили почетные условия сдачи, а когда эти условия были отклонены, город был взят штурмом и разграблен, — Он снова пожал плечами. — Все велось по правилам военного времени. Если мирийцы не смогли победить их, то это их проблема. Донессо нахмурился. — Возможно, — допустил он. — Но вопрос не так-то прост. Архонт поклялся оказать мирийцам всю возможную помощь для возращения города. Нельзя допустить, чтобы он отказался от своих слов. И в любом случае, — продолжил он, выгнув бровь, — Их набег на наши пограничные земли не сопровождался ни объявлением, ни какими-либо условиями. Они не подвергались никаким провокациям, у них не было никаких причин полагать, что война с нами неизбежна или даже вероятна. Спросите наши пограничные города, которые лежат в руинах, и детей, которые лежат мертвыми на их улицах, соблюдались ли правила ведения войны, или они действовали так, как поступила бы любая бандитская банда. Джон сцепил пальцы домиком. — Что касается последнего вопроса, — начал он, — Когда кто-то видит, что будущий враг потерял бдительность, благоразумие требует нанести удар, пока это возможно. Вы отрицаете, что, даже если бы Воинство Заката не совершило набег на ваши территории, то вы позволили бы им беспрепятственно пользоваться плодами своего завоевания? Что касается вопроса об изгнанниках, могу сказать, что архонт превосходно сдержал свое слово, то, что Королевство Мир так сильно страдает на морях в значительной степени заслуга тирошийского флота. — Донессо принял комплимент с легким поклоном из своего кресла. — И все же, несмотря на эту помощь, — продолжил Джон, — мирийцы не смогли захватить ни один город, не говоря уже о столице. Неужели благородство Архонта простирается так далеко, что он готов оказывать бессрочную помощь беспомощным нищим? Донессо поджал губы. — На ваш первый вопрос мы теперь никогда не узнаем ответа. Что касается второго вопроса, то погоня за честью и выгодой не имеет границ, — сказал он, словно цитируя пословицу. — Мы не можем допустить, чтобы люди видели, как мы выходим из войны с пустыми руками. — Возможно, вам придется, — ответил Гарри, усаживаясь на третий стул в личном каюинете Джона, — если браавосцы решат вмешаться. Насколько хорошо все закончилось для Тироша в последний раз, когда их флоты столкнулись с Титаном? — Сир Гарри, хватит, — сказал Джон тем же тоном, которым он обращался к Роберту всякий раз, когда тот говорил что-то неуместное. — Этот господин является нашим гостем. Гарри покраснел и опустил голову. — Смиренно прошу у вас прощения, — пробормотал он. Донессо изящным жестом принял извинения. — Флот Титана грозен, это правда, — заявил он. — Но ради чести даже им мы бросили бы вызов. На создание флота уходит минимум год, а то и больше, но на создание соответствующей репутации уходят сотни лет Джон почесал свежевыбритый подбородок. — Может быть, — медленно сказал он, — Мы сможем убедить Роберта уступить претензии на территорию, которую Мир удерживал в Ступенях на момент вторжения, а также любые претензии, которые Мир мог иметь на территории Тироша или Лиса в Спорных Землях. Это дало бы изгнанникам родину, пусть и маленькую, и устранило бы по крайней мере один источник потенциальных трений. Донессо нахмурился. — Это может сработать, — сказал он после долгого раздумья. — Но сам я не думаю, что этого будет достаточно. Чего могло бы быть достаточно, так это если бы Роберта убедили отказаться от идеи о том, чтобы мы платили ему, как это называется, компенсацию? Мы вступили в эту войну не только для того, чтобы помочь друзьям и союзникам, но и для того, чтобы отомстить за оскорбление, нанесенное нашему послу, когда он был изгнан из Мира, а его имущество конфисковано, — Он развел руками. — Как я понимаю, выплата компенсаций представляет собой признание вины, но мы не виновны в развязывании этой войны. Гарри коротко рассмеялся. — У вас будет весёлое время, пытаясь убедить в этом Роберта, ваша честь, — сказал он, потягивая из своего бокала. — Предоставьте это мне, — сказал Джон, откидываясь на спинку стула. — Роберт может вообще не принять компенсацию, но его можно убедить принять номинальную сумму.***
По моему профессиональному мнению, лучшее место для тайной встречи — это таверна среднего класса, особенно если она одновременно служит борделем. Видите ли, в ваших низкопробных винных погребках и притонах средний покупатель сосредоточен либо на том, чтобы как можно быстрее напиться, либо на том, чтобы выбрать первую попавшуюся не слишком уродливую проститутку и сразу приступить к делу. Тот, кто медлит со своим напитком или кто только кажется заинтересованным в наблюдении за предлагаемыми шлюхами вместо того, чтобы на самом деле выбрать одну, выделяется, два человека, поддерживающие разговор более чем из нескольких слов, с тем же успехом могут держать табличку с надписью «Мы те самые подозрительные люди, которых вы ищете». Кроме того, в таких местах так шумно, что вы часто не можете услышать свои мысли, не говоря уже о том, чтобы услышать кого-то через стол, кто пытается быть сдержанным. В высококлассной таверне или борделе вы сталкиваетесь с противоположной проблемой: общие залы настолько спокойны, что вы можете подслушать даже тихий разговор. И даже если у вас есть возможность воспользоваться отдельной комнатой, вы не в безопасности, во многих из этих частных комнат есть глазки, куда кто-то может заглянуть, чтобы понаблюдать за вами и вашим выбранным партнёром. Не совсем в моем стиле, но за эти годы у меня было столько профессиональных применений этого, что я не могу заставить себя осуждать такое. Но таверна-бордель среднего класса, достаточно шумная, чтобы скрыть непринужденную беседу, но достаточно изысканная, чтобы от вас ожидали, что вы задержитесь за выпивкой и выбором удовольствий, идеальна. Поэтому, когда посольство получило сообщение от кого-то, кто подписался «другом» и настаивал на том, что у них есть «важная информация», которую они могут передать только «осторожному и заслуживающему доверия офицеру» (в данном случае имея в виду меня, к моему большому разочарованию), мое ответное сообщение направило их на встречу со мной в «Голове девы», таверне-борделе в торговом квартале, которая обслуживала более состоятельных подмастерьев. Я уже осушил половину кружки вполне приличного эля и решил, что если кто-бы-там-ни-был не появится в течение следующего часа, я выберу одну из служанок заведения и, по крайней мере, получу некоторое удовольствие от вечера, когда маленький человечек с лицом, похожим на грустную собаку скользнул в кресло напротив меня и представился как Белео, «друг», по его словам, лорда Мерривезера. Он уже несколько дней пытался связаться со стариком, но за его домом слишком пристально следили. Когда он только добрался до той части своего рассказа, где он рассказывал, как получил сообщение в посольство через четвертую сторону, и передал мне конверт, в котором, как он утверждал, содержалась важная информация, то я почувствовал как за нами наблюдают. Осмелюсь сказать, я более чувствителен к этому, чем большинство людей, но если вы будете смотреть на кого-то достаточно долго и пристально, то он это заметит. Не спрашивайте меня, как или почему, потому что я не знаю, но за эти годы это спасало мне жизнь по меньшей мере дюжину раз. К счастью, я смог скрыть внезапное волнение на лице, Белео и так казался достаточно нервным, пока я осматривал комнату. В конце концов, я нашел их. — Не смотри, — сказал я, заставляя себя быть спокойным, — но в таверне есть несколько людей, которые, кажется, не очень заинтересованы в выпивке, — Естественно, как только я это сказал, они встали со своих мест и направились к нам. — Кто они? — Спросил Белео, его глаза тревожно бегали из стороны в сторону. Я пожал плечами, у мужчин, о которых шла речь, были лица распространенные от Браавоса до Волантиса. — Будь я проклят, если знаю. Тирошийцы, лиссенийцы, может быть, волантийцы… — К этому моменту они подошли к нашему столу. — Иди тихо, — сказал один из них с отчетливым страстным акцентом. — Мирийские изгнанники, — сказал я, пытаясь скрыть свое замирающее сердце за легким тоном. Правила тайной деятельности сира Гарри Флэша никогда не публиковались и вряд ли будут опубликованы, но одно из первых десяти этих правил гласило: никогда не связывайся с людьми, которым нечего терять, если они не собираются играть по правилам. — И письмо возьми с собой, — продолжил тот, кто заговорил первым, как будто я ничего не сказал. Мне не очень понравился его тон, что, несомненно, и заставило меня ответить так нагло, обычно я не настолько безрассуден. Кроме того, тогда я был еще молод. — Письмо? — Ответил я ледяным тоном. — Какое письмо? — Письмо, которое этот человек только что передал тебе, — сказал другой мириец, более худощавый, чем его коллега, но выглядевший не менее опасным. Белео, надо отдать ему должное, смог в мгновение ока перейти от нервозности к наглости. — Я? — спросил он голосом, который даже не дрогнул. — Я похож на посыльного? — Мы больше не будем спрашивать, — сказал третий мириец, который даже в рабочей одежде держал себя так, что всё в нём чуть ли не кричало «дворянин». — Иди тихо, или… — Или что? — Смело спросил Белео, вытаскивая крестьянский нож и стукнув рукоятью по столу. Первый мириец, который встал между нами, откинул свой плащ, чтобы показать короткий меч. — Или мы убьем тебя и все равно заберем то, что у тебя есть, — дружелюбно сказал он. — Таким образом, ты проживешь подольше. На улицу, пожалуйста. Что ж, в этот момент нам ничего не оставалось, как встать и направиться к двери, что мы оба и сделали. К счастью, леди Флэш не воспитывала тугодумов, поэтому на полпути к двери я ухитрился столкнуться с Белео и грубо толкнул его через стол, мимо которого он проходил, с криком: — Смотри, куда прёшь! Думаешь, старокровного волантийца можно толкнуть, как крестьянина? Пока Белео слабо протестовал, лежа на столе, один из тех, кто за ним сидел встал. — Ты должен нам выпивку и две бутылки домашнего вина, — сказал он с сильным северным акцентом. — И дюжину золотых драконов за урок хороших манер В ответ на это я изобразил свою лучшую ухмылку, оглядел его с ног до головы со всей наглостью, на какую только был способен за короткий срок, и ответил с лучшим, на мой взгляд, акцентом волантийского дворянина: — Собираешься заставить меня, древоёб? За этим столом сидело человек двадцать пьяных северян, все младшие отпрыски мелкой аристократии. При этих словах все они встали, сняли камзолы и положили руки на рукояти кинжалов. Тот, кто встал первым, мужчина примерно моего возраста, с руками толщиной с ногу большинства мужчин, схватил меня за воротник моего камзола и прорычал: — Думаешь, ты смешной, да… — прежде чем я схватил его руку и отбросил его в мирийцев. Это, как говорится, сделало свое дело. В считанные секунды в Голове Девы начался хаос, с клинками и разлетающейся мебелью, а я на четвереньках пополз к двери. Как я выбрался на улицу, отделавшись лишь синяками, я никогда не узнаю, но я выбрался и, не теряя времени, бросился к конюшне при таверне, выволок свою лошадь, и поскакал обратно во Дворец, в безопасное место, с максимальной скоростью. Что случилось с Белео, я так и не узнал, но у меня все еще было его письмо, как только я нашел время открыть и прочитать его, то понял, что содержание стоило полученных синяков.***
— Это ведь шутка, да? — Спросил Роберт, когда Трегано Бахолис закончил зачитывать предварительные условия договора. — Джон, ты же не думаешь что я приму эти условия. Джон Аррен пожал плечами. — Эти условия готовы принять все остальные стороны, — ответил он. — Ты единственный, кто их не одобрил. — Ты действительно думаешь, что мне есть дело до того, что хочет или не хочет стая работорговцев? — Роберт сплюнул. — Донессо, Гаррос и Брачио могут встать в очередь, чтобы поцеловать мой зад. Трегано отложил бумагу, на которой он набросал условия договора, и развёл руками. — Ваша светлость, какими бы неприятными ни были эти условия, это условия, на которых мы можем заключить мир уже завтра днем, если вы примете их сегодня. И вы должны признать, что они не совсем неблагоприятны для вас и вашего королевства. Роберт стиснул зубы на это кислое замечание, по правде говоря, условия были достаточно приличными. Королевство Мир признаётся в качестве суверенного государства, отменяется рабство и работорговля за пределами территорий Тироша и Лиса, а также заключается мир на условиях статуса кво — все это было более чем приемлемо. Положение о том, что рабы других государств, временно посещающие Мир, останутся рабами, было трудно принять, но можно было понять, учитывая, что Тирош и Лис полагались на рабов, которые гребли на их галерах. Роберту больше всего не нравились другие условия. Королевство Мир отказывается от всех притязаний на территории, ранее заявленные, но фактически не занятые на Спорных Землях и Ступенях. Королевство Мир обязуется не вмешиваться во внутренние дела других сторон, подписавших договор, а также не поощрять, не потворствовать, не поддерживать и не оказывать помощь и поддержку любому восстанию, на территории вышеупомянутых сторон, подписавших договор. Ни одна из сторон, подписавших сей договор, не должна препятствовать или блокировать торговлю любой другой стороны, подписавшей договор, под страхом ответных действий со стороны других сторон, подписавших договор. Тирош и Лис должны выплатить репарации Королевству Мир в размере одного золотого дракона или эквивалентной суммы в их валюте в качестве компенсации за ущерб, нанесенный собственности короны Мира во время войны. Первые три условия были достаточно плохими, одним махом они запрещалм Миру предпринимать какие-либо попытки насильственной отмены рабства в Тироше и Лисе. Но четвертый пункт был тем, что действительно привело Роберта в ярость. Во-первых, сумма была оскорбительно мала, как будто он был нищим, которому бросили монетку. Во-вторых, в договоре вообще не упоминалось ни о сотнях его людей, убитых работорговцами, ни о причитающихся им компенсациях. — Джон, неужели ты думаешь, что я вернусь в Мир и скажу своим людям, что их жизни не стоят даже упоминания?! Ты учил меня лучшему! Джон прищурил глаза. — Если бы ты помнил мои уроки полтора года назад, — холодно сказал он, — Нас бы здесь не было, и тебе не пришлось бы принимать эти условия. Мы здесь, — продолжил десница, повысив голос и наклонившись вперёд, — Потому что ты решил вести себя не как король, а как капризный ребёнок, оставшийся без игрушки. Каждая пролитая капля крови находится на твоей совести, несносный мальчишка! Трегано с резким треском хлопнул ладонью по столу. — Хватит, вы оба! — рявкнул он. — Передо мной стоят король и посланник короля. Так ведите себя соответствующе — Когда Роберт и Джон утихли, оба свирепо глядя друг на друга, Трегано откинулся на спинку стула. — Ваша светлость, — сказал он более сдержанным тоном, — Морской Владыка сообщил мне, что сам он считает эти условия неприемлемыми. Однако ради торговли, от которой зависят средства к существованию его народа, он готов принять их и выделить часть сил Титана, чтобы следить за их соблюдением. Совет Тридцати уже проголосовал за одобрение соглашения, согласно которому тридцать наших галер, базирующихся на Драконьем Камне и Эстермонте, будут совместно с эскадрой флота короля Станниса патрулировать Юг Узкого моря и Ступени, чтобы обеспечить выполнение условий договора. Вы можете быть уверены, что капитаны будут скрупулезно выполнять свои обязанности. Если вы пожелаете добавить к этому флоту свою собственную эскадру, мы будем более чем рады, если они будут соблюдать условия договора. Роберт нахмурился. — В любом случае, что вам-то за это будет? — спросил он. — Я не припомню, чтобы видел в договоре что-то, что пошло бы на пользу Браавосу. — Две вещи, — сказал Трегано. — Во-первых, это серьёзно повышает репутацию Браавоса, который сыграл важную роль в прекращении войны и восстановлении мира и торговли. Во-вторых, — его лицо расплылось в мрачной торжествующей улыбке, — этот договор представляет собой величайшее поражение, когда-либо нанесенное силам рабства. Одним махом рабство и работорговля будут уничтожены почти на всем пространстве Узкого моря, за исключением Ступеней. Мы боролись против рабства более тысячи лет, ваша светлость, и за все эти столетия мы терпели поражения так же часто, как и победы. Такая великая победа, как эта, будет громко и долго праздноваться каждым мужчиной, женщиной и ребенком, которые присягнут на верность Титану. Роберт кивнул. — Полагаю, в этом есть смысл, — кисло сказал он. — Принять пустую победу, когда она сама идёт к тебе в руки, вместо того, чтобы стремиться к абсолютной победе и потерпеть сокрушительное поражение, — Оттолкнувшись от стола и поднявшись на ноги, он подошел к окну и сердито посмотрел на город внизу. — Предположим, я приму эти условия, — медленно произнес он. — Что еще я могу получить от вас обоих? Трегано скрыл улыбку. — Я уверен, что Железный банк более чем готов открыть филиал в столице Мира. Мастер Несторис мог бы рассказать вам больше, чем я, но я могу сказать вам, что лучшая помощь торговле, известная человеку, — это легкодоступный кредит. И никто в мире, ваша светлость, не может предложить больше кредитов на лучших условиях, чем Железный банк. Джон пожал плечами. — Договор запрещает вам вербовать людей в Семи Королевствах, но не мешает людям самим отплывать из Вестероса в Мир. Любой человек, который добровольно присоединится к вашей армии, должен будет отказаться от своих прав наследования в Семи Королевствах, но они все равно могут свободно присоединиться к вам, если смогут оплатить путь. В дополнение к этому, — продолжил он, его голос стал задумчивым, — Договор не запрещает Железному Трону отправлять людей в Мир, как мы отправляли бы их на Стену. Любой человек, приговоренный к изгнанию, как сир Джейме, несомненно, может быть отправлен в Мир. Роберт еще некоторое время сердито смотрел на город, а затем повернулся к двум мужчинам. — Хорошо, — пророкотал он. — Я подпишу эту бумажку. Но запомните: мне не нравится, когда меня заставляют принимать неприемлемое. Я хочу, чтобы в протоколе было указано, что я принимаю эти условия только потому, что у меня нет другого выбора, если я хочу сохранить своих людей и свое королевство. И когда обречённость этого договора перевесит его полезность, мой молот будет готов.***
Так получилось, что мне не удалось увидеть, как Роберт и его свита маршируют к кораблю, который должен был доставить их обратно. Официально я был освобождён от дежурства в тот день из-за того, что я был на дежурстве в течение двух предыдущих ночей, и мне было приказано взять выходной. Неофициально это было сделано для того, чтобы я мог расположиться в комнате на верхнем этаже в одной таверне с бутылкой на удивление приличного арборского красного и ждать, пока кто-нибудь появится, что и случилось, примерно через час после того, как я занял место в дальнем углу той же стены, что и дверь. Внешне он был не очень необычен, один из ваших простых, аккуратных мужчин с таким лицом, которое затеряется в толпе. Если бы не тяжелый на вид мешок, который он нес на плече, и не кошачья походка, с которой он двигался, я бы никогда не принял его за убийцу. — Доброе утро, — радостно сказал я, когда он закрыл дверь. — Не хочешь чего-нибудь выпить? К его чести, он даже не вздрогнул, просто немного сдвинулся, слегка напрягая плечи и шеи, а затем он посмотрел на меня одним из самых холодных взглядов, которые я когда-либо видел. Имейте в виду, я не раз участвовал в состязаниях в гляделки. Единственным человеком, которого я когда-либо встречал, который мог однозначно победить эту птицу в гляделки, был Тайвин Ланнистер. — Спасибо, нет, — сказал он наконец, не двигаясь с места, держась одной рукой за дверную ручку. Я уже мог сказать, что единственная причина, по которой он до сих пор не попытался убить меня, заключалась в том, что он не был до конца уверен, во что именно он ввязался. В конце концов, он думал, что у него будет хорошая отдельная комната для совершения убийства, а здесь был крупный вестеросец с акцентом образованного человека, который противоречил его одежде торговца, довольно беззаботный, без оружия в руках и предлагающий ему выпить. — Я не знал, что эта комната уже занята. Я одарил его самоуничижительной улыбкой. — Да. Вообще-то я был бы признателен, если бы ты не стал рассказывать обо мне хозяину гостиницы. Видишь ли, я не сказал ему, что беру отдельную комнату. На самом деле я дал ему несколько оленей, чтобы он не выдал моего присутствия, но я не хотел, чтобы этот парень или кто-то из его друзей подумал, что он их предал. — Из этой комнаты прекрасный вид, да? — Я продолжал, указывая на окно. — В такой ясный день, можно видеть всё вплоть до пересечения Высокой улицы с доками. На пути ни дымохода, ни голубятни, а расстояние всего в сотню ярдов. — Действительно, — сказал человек с холодными глазами. — Я полагаю, ты не скажешь мне, кто подсказал прийти сюда, в эту комнату и в эту таверну? Я пожал плечами. — Боюсь, что не смогу. Видишь ли, я даже не знаю, откуда взялась информация, которая привела меня сюда. Просто обычное анонимное письмо, доставленное в посольство. Мужчина поджал губы и кивнул. Он все еще не отошел от двери и все еще стоял в той абсолютно неподвижной позе, которую можно увидеть только у акробатов, танцоров и бойцов, да и то только у хороших. Снаружи донесся отдаленный шум, к которому я притворился, что прислушиваюсь, приложив к уху левую руку, лежавшую на столу, а в правой руке все еще держа бокал с вином. — Держу пари, это проезжает король Роберт, — сказал я. — Ещё пару минут, и он будет на борту корабля. А как только он окажется на борту и все уладится… — Он отправляется в Мир, — сказал мужчина. — Снова домой, снова домой, для него, — Его глаза стали еще холоднее и больше не смотрели на меня. — Мой отец был стеклодувом в Мире, свободным стеклодувом, — сказал он, его страстный акцент немного усилился. — Он хотел, чтобы я занялся торговлей, как мой старший брат, но у меня не хватило для этого сил. К счастью, у меня была способность к цифрам, настолько хорошая, что мастер, у которого работал мой отец, устроил меня клерком в торговый дом. В конце концов, я настолько преуспел в этой работе, что глава дома отправил меня в Тирош, где одному из его партнеров нужен был сменный клерк, который не был привязан ни к одному из местных домов. Мой корабль отплыл за день до того, как Воинство Заката пересекло границу. — Его голос был таким же ровным и размеренным, как если бы он говорил погоду, но я все равно слышал боль и ненависть в нём. — Мой старший брат был убит в Таре, — продолжал он. — Мой отец, мои дяди и мой зять были убиты во время осады и последующего штурма. Моя мать, моя тетя, моя невестка и две мои сёстры были изнасилованы во время разграбления, моя невестка умерла в процессе, мать впоследствии покончила с собой. Моим сестрам удалось сесть на корабль и найти меня в Тироше, но они так и не поправились. Веллона все еще иногда съеживается при виде меня, своего родного брата, а Мешора не может уснуть, если дверь в её комнату не заперта. Где находится моя тетя, я не знаю. Магазин, где работали мой отец и старший брат, и где работали четыре поколения моей семьи, был наполовину сожжен и перестроен в казарму городской стражи, по крайней мере, так мне сказали. — Его глаза снова сфокусировались на мне. — Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой, сир, как-вас-там-зовут? Все, что я мог сделать, это пожать плечами. — Не спрашивай меня. Я всего лишь рыцарь служащий королю Станнису, да благословят его боги. Когда он или один из его приближённых говорит мне: «Иди», я иду, а когда они говорят мне: «Сделай это», я делаю это. Что они думают о том, куда я хожу и что я для них делаю, - это их проблемы, а не мои, до тех пор, пока они хорошо относятся ко мне и моей семье, — Я указал на бутылку, стоявшую на маленьком столике передо мной. — Уверен, что не хочешь выпить? Это действительно очень хорошее вино для такого заведения. Он покачал головой. — Спасибо, но нет. — Он бросил взгляд на окно, через которое едва доносился шум толпы. — В любом случае, похоже, что мне больше нет смысла здесь оставаться, — Оглянувшись на меня, он поднял бровь. — Позволишь мне уйти, или мне придется пробивать путь к выходу? Он был не особенно крупным парнем, возможно, пяти футов ростом и, весом в сто двадцать пять фунтов, промокший насквозь и одетый в тяжелую одежду. Тем не менее, я бы не хотел сражаться с ним в тех условиях, в которых мы находились в то время. Мои меч и доспехи остались в посольстве, и все мое боевое снаряжение в этой комнате состояло из кожаного камзола и кинжала, чтобы лучше походить на простолюдина, пусть и состоятельного. С другой стороны, не стоило давать ему понять, что я не хотел ввязываться в драку. Низкорослый он или нет, этот парень показался мне из тех, кто цепляется за любую слабость и не отпускает, пока не перестанешь дышать. — У меня приказ не убивать тебя, — сказал я в итоге. — Будет неудобно для наших хозяев, если один из их гостей будет ходить вокруг и вырезать людей. Кроме того, мы только что закончили войну, было бы неловко начинать новую, прежде чем высохнут чернила на мирном договоре. Он кивнул. — Похоже, что так. Ты сказал, что служишь королю Станнису? — Да. — Тогда наши пути, вероятно, когда-нибудь снова пересекутся, — сказал он. — Могу я узнать твоё имя? Как правило, это плохая идея — сообщать вражеской стороне, кто ты такой, но в то время я был молод и не представлял, чего мне стоило назвать этому парню свое имя. В конце концов, я победил. Поэтому я медленно встал, убедившись, что держу руки подальше от своего кинжала, щелкнул каблуками и коротко поклонился, сохраняя при этом зрительный контакт. — Сир Гарри Флэш, к вашим услугам. — Сталлен Нейролис из Мира, к вашим услугам, — ответил он. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я не пожелаю тебе удачи? Ничего личного, сам понимаешь, всё строго по делу. — Ни капелбки, — ответил я ему. — Не похоже, что у тебя самого есть какая-то удача, чтобы ещё желать её другим. — Если бы я не знал его лучше, то мог бы поклясться, что в тот момент его глаза вспыхнули красным от концентрированной ненависти. Но с другой стороны, тогда я спал примерно вполовину меньше, чем обычно, так что, возможно, дело было только во мне. — Счастливого дня. — И тебе, — сказал он вежливо, снова взваливая на плечо свой тяжелый мешок и выходя из комнаты, но не из моей жизни. Если бы я знал, сколько бессонных ночей и седых волос подарит мне этот человечек в последующие годы, я бы рискнул убить его прямо там, в той комнате, хотя бы ради своего душевного спокойствия. Но с другой стороны, я рыцарь, а не гадалка, так откуда мне было знать?