Из ветвей

      Первое время все казалось таким странным, непривычным и в некотором роде чужим. Ребенок, живая душа и человек.. Это пугает. Он кажется таким хрупким, таким нежным, будто бы одно неверное движение напрочь сломает это чудо.       Дендера подолгу спала в начале, «из-за перестройки организма», как сказал Аль-Хайтам. Кавеха же не волновала причина, ему главное было то, что это совершенно нормально для новорождённых. Его рубиновые глаза внимательно следили за каждым вдохом малышки, за каждым её дрогнувшим веком, пока его не отгонял спать жених.       Девочка могла заснуть даже во время кормления. Когда омега что-то бухтел и отворачивался от окон и зеркал, заливаясь краской от причмокивающего звука, осторожно держа ее в руках. Затем же, когда движения ее рта стали медленнее и вовсе почти прекратились, он вставал со своего места и медленно переносил ее в кроватку, после чего поправляя на себе рубашку.       После этого он снова садился возле кроватки, не в силах отойти. Навязчивые мысли о здоровье ребёнка, о том, правильно ли он себя с ней ведет, хорошая ли он «мать»? Все это давило на плечи, заставляя откинуться на спинку стула, не отводя взгляд от мирно спящего младенца.       Прозвучала череда тихого шума в коридоре и в комнату осторожно заглянула сероватая голова. Он прошел дальше и заглянул в кроватку, а после перевел взгляд на уставшего, изнеможенного и ещё не до конца востановившегося любимого. — Кавех, иди спать.       Голос прозвучал тише шепота, но настойчиво и сурово. Однако ответа не последовало, и он повторил, склонив голову в бок. — Кавех?       В этот раз он спросил нежнее, осторожнее, будто бы почувствовал, что что-то не так. Его брови свелись к переносице совсем слегка, но взгляд остался все таким же теплым, когда он прикоснулся ладонью к щеке любимого. Тот же наконец поднял взгляд, показав свои печальные и вымотавшиеся, даже потухшее отчасти глаза. — Кавех.. все нормально?       Омега кивнул, совсем лениво прильнув к чужой ладони, тихо вздохнув. Хайтам же был уверен что ничего не нормально, когда к его ладони не просто прижались, а позволили голове безвольно повиснуть. — Ты-       Его фразу прервал тихий и неуверенный голос, прозвучавший внезапно. — Как думаешь, я буду хорошим родителем?       Кавех тут же пожалел, когда спросил это. Он отстранился, с печалью почувствовав, что щеку больше ничего не греет, и поспешил откинуть эту тему. Жалобно улыбнулся и покачал головой, махнув рукой. — Неважно, глупый вопрос.       Альфа нахмурился больше, беря его руки в свои и чуть наклонившись вперед, внимательно выискивая что-то в рубиновых глазах. Таких задумчивых, полных бушующих мыслей любимых глазах. — Почему ты спрашиваешь это?       Кавех стушевался от этого вопроса, а спустя секунду пристальный взгляд показался напрягающим. Эти всезрячие, понимающие изумрудные глаза, вводящие в ступор, а порой и вводящие в дрожь. Что так незаметно, но постоянно и настойчиво подталкивают к правде, к краю обрыва. И у омеги в голове будто треснутая плотина, на которую еще чуть надави — и лопнет, выплеснув все, что там хранилось.       Он отвел взгляд, неуверенно поведя плечом и сжав губы. Не поддаётся. — Кавех.       В этот раз обращение прозвучало уже не шепотом, отчего оба парня осеклись и посмотрели на кроватку. Малышка и пальцем не повела, продолжая мирно спать. Они облегчённо вздохнули, вернувшись в своему разговору, но теперь тише. — Кавех, что случилось? — Ничего.       Ответ прозвучал резко и будто бы раздраженно, как в защитной реакции много лет назад. Молчание, огрызение, утайка и ложь — всё это, казалось, ушло в пучину прошлого много лет назад.. Однако, именно слово «казалось» здесь главное. — Правда, ничего. Я просто устал, вот и лезут всякие ненужные мысли. Ты голоден?       Им обоим не понравилась такая перемена темы, но оба знали что сейчас лучше прекратить расспросы. Кавех не расскажет, если не захочет. Он будет упорно, настойчиво, даже в некотором роде слишком очевидно увиливать от темы, но не расскажет. В конце концов, Аль-Хайтам тоже только пришел с работы, он тоже устал. — Нет, не особо. Ты ел?       Кавех потерянно кивнул, переплетя свои пальцы с уже целиком и полностью знакомыми, и чуть наклонил голову в бок, уткнувшись лбом в напряжённое плечо. Внутри у него было глубокое чувство вины, что он нагружает своими проблемами итак уже уставшего жениха. — Да, перекусил немного. Аппетита нет.       Хайтам вздохнул, освободив руку, и осторожно обнял возлюбленного, прижимая к себе. Медленными движениями проводил ладонями по спине, а взгляд был устремлён на Дендеру в кроватке.       Ребёнок.. Это выматывает морально и физически, это просто обязано выматывать до того момента, пока он, но в данном случае она, не станет старше. Но как же тяжело видеть, как один любимый человек гаснет из-за другого столь же важного.       Видеть, как по вечерам тускнеют глаза, как пропадает улыбка время от времени. Как он готов уснуть сидя, найдя любую опору. — У меня завтра выходной. Я возьму ребенка на себя, отдохни и выспись, хорошо?       Ему в ответ что-то промычали, повернув голову чтобы вот вот уснуть, не слыша гул тяжёлых мыслей.       Проснулся Кавех где-то среди ночи, буквально вытолкнутый из сна странным напряжением и тревожностью внутри. Он медленно обвёл взглядом спящего рядом любимого, все же решившего переодеться в пижаму. Стоящую рядом детскую кроватку с лёгкими полупрозрачными занавесками, прикрытыми сейчас, и зашторенное недалеко окно. Медленными и тихими шагами он встал с кровати, чувствуя лёгкое головокружение и слабость, и направился к малышке. Простоял там несколько минут, и, тяжело вздохнув, подошел к окну, отодвинув слегка шторы и взглянув на улицу.       Его мысли метались вокруг темы ребёнка, как она, все ли с ней нормально. Будет ли он хорошим родителем или уже показывает себя с плохой стороны. Нормально ли, что он не может ни есть, ни спать, ни выйти в свет или обратить внимание на кого-либо снаружи его маленькой семейной "ячейки". Вся эта усталость, слабость, весь этот стресс и страх - кажется, Хайтам говорил про что-то такое. Сложно вспомнить.       Его мысли прервал более сильный приступ головокружение, а спустя долю секунду слабость в ногах и мгновенная темнота в глазах.       Утро началось тяжко, с глухим стоном и ощущением почему-то тяжёлого одеяла на своём теле. На лбу чувствовалась влажная ткань и в доме было уже тихо. Это казалось слишком странным. Кавех подскочил на кровати, тряпка с влажным шлепком упала ему на колени. Однако его сразу же настойчиво уложили обратно на постель.       Аль-хайтам сидел рядом, вытирая руки полотенцем от чего-то. Взгляд его был обеспокоенным, немного раздраженным и отчасти печальным. Пары глаз смотрели друг на друга долго, прежде чем младший тихо вздохнул и покачал головой. — Кавех, что с тобой такое? Ты совсем себя загонял..       Омега неуверенно пожал плечами, уводя виноватый взгляд. Его дыхание было тяжёлым и усталым, пусть он и только что проснулся. С его ног убрали упавшую тряпку и положили её на тумбочку рядом, коснувшись всё ещё мокрого лба. — Температура спала. Ты как?       Рука скользнула ниже, к бледной щеке. На приоткрытые губы пришёлся лёгкий поцелуй, и немного нервный взгляд изумрудных глаз скользил по всему лицу старшего. Когда же тот наконец решился ответить, его перебили. — Только не ври. Пожалуйста.       Кавех на это громко вздохнул, не сдержав внезапный всхлип. Он протянул руки и скользнул ближе к альфе, утыкаясь лицом в его шею. — Я устал. Всегда хочу спать. Аппетита нет.       Он бубнил между слёз, и сейчас даже знакомое тепло скользящих по спине рук не успокаивало. Будто действительно прорвало плотину, что так долго стояла с трещиной. — Мне.. страшно.       В конце прошептал он, невольно издав тихий скулёж. Плач был тихий, беззвучный, соленые капли промакивали столь знакомую черную одежду, от вида которой уже иногда тошно становилось, как бы она не шла её обладателю. — Милый..       Аль-хайтам редко называл жениха таким сладким прозвищем, и даже настолько редко, что он сам от себя не ожидал такого сейчас. Слово будто бы непроизвольно вылетело из его уст, пока мозг думал совсем о другом. Он быстро покачал головой, стараясь откинуть этот момент в сторону, и произнёс. — Ну же, не плачь. Поговори со мной.       Чуть загорелая рука скользнула под одеяло, следом под белоснежную рубашку и коснулась горячей кожи в районе поясницы и талии. Кончики пальцев прошлись по линии позвоночника, и затем обратно вниз, к талии, ласково прижав обессиленое тело к себе.       Альфа терпеливо ждал успокоение любимого, даже не волнуясь что после плача тот может уснуть на его плече. Если бы так произошло, он просто бы уложил его тело обратно на подушки и вернулся к домашним делам, заглядывая в спальню для контроля, когда же старший проснётся. — ..Хорошо, теперь.. Теперь давай поговорим.       Чуть хрипловатый голос нарушил тишину комнаты. Хайтам кивнул и подал в мелко дрожащие руки стакан воды, и Кавех также молча поблагодарил его. Рубиновые глаза недолго прожигали дно под прозрачным напитком, затем он на пробу сделал один глоток, второй. Немного смочив и почистив горло, он кивнул. — Вот теперь мы действительно можем поговорить. Возможно ты не помнишь, но ранее я читал тебе книгу о психологических последствиях родов и..       Его речь прервало копошение в детской кроватке и невнятный скулёж, что был приглашён из-за соски. Аль-Хайтам мгновенно встал и подошел к колыбельке, с тихим «шш..» начав осторожно качать её из стороны в сторону. Далее звучал монолог заботливого отца, который слышал лишь только он. Когда же Дендера наконец снова уснула и он вернулся на их с возлюбленным кровать, договорить ему не дали. — Я вспомнил. Там было что-то про.. послеродовую депрессию, вроде как?       Кавех немного сжал стакан в руках, заметно съёжившись от этой неприятной темы. Он не любил говорить о своих проблемах в общем, а это так вообще его какие-то мысленные загоны. — Верно. Это относительно нормально тебе просто..       Его щеки нежно коснулись, несколько секунд задумчиво гладив большим пальцем. Затем же, с тихим вздохом, речь закончили. — Тебе просто не нужно было скрывать это. Я ведь могу тебе помочь.       Омега неуверенно повёл плечом, поставив стакан обратно на тумбочку. Его голос зазвучал чуть поживее, как всегда, когда он начинает спорить. — Да знаю я, что ты можешь помочь. Я просто не хочу грузить тебя еще и своими проблемами, как обычно, но..       Раздался тихий обречённый вздох с легкой хрипотцой, и затем тихая, но столь отчаянная просьба. — Помоги мне.

***

      Кавех уже несколько минут вертелся у зеркала, поправляя свою излюбленную одежду и макияж. Он то тяжело вздыхает, то набирает побольше воздуха в грудь, чтобы сказать «я останусь дома», то затем лишь снова вздыхает и возвращает свой взгляд к зеркалу. — Кавех, ты выглядишь прекрасно. Не волнуйся.       Аль-хайтам произнёс это между тем, как аккуратно укладывал малышку в коляску. Та слегка дёргала ручками, фантомно пытаясь ухватиться за всё, что видела, невольно вызывая улыбку на обоих лицах. — Ну.. Я не знаю, это.. Как-то..       Омега пробубнил, в бессчётный раз смотря на своё отражение. Пояс как-то странно завязан, да и плащ уже непривычно странно отяжеляет одно плечо. И эти ненужные полу-перчатки.. — Кавех.       Вздох с тонкими, еле заметными нотками раздражения, что были в мгновение умело скрыты. Альфа подошёл к возлюбленному и взял его за руку, нежно переплетая их пальцы. — Кавех, ты правда выглядишь хорошо. Просто отвык выходить куда-то.       И дальше без слов и принятия возражений, его потянули к выходу из дома, другой рукой ведя впереди них коляску. Лишь у входной двери они остановились, и изумрудные глаза с топящей влюблённость и заботой посмотрели в рубиновые. — Пора одному солнцу встретить другое, и устроить антигелий.       В конце фразы прозвучал тихий смешок от очередной заумной шутки, понятной лишь немногим. И через несколько тягуче долгих минут колебаний, бледная от недостатка витамина C, ладонь коснулась ручки двери и тихо открыла её, позволяя им троим выйти.       По-началу они шли в глухой тишине. Солнце непривычно жгло омеге глаза, свежий воздух казался слишком живым — травы, фрукты, сладости и чистый ветер. Не известно как долго ты они прошли так, если бы рядом не раздался знакомый голос. — Эй, Нари. Знаешь, мы давно не видели Аль-хайтама..       Зеленые ушки нервно дернулись, когда учёный поднял взгляд от списка товаров в своих руках и приподняв бровь. — Наверное потому что он Аль-хайтут?       Хвост Тигнари резко ударил по чужой ноге, когда тот тяжело вздохнул и закатил глаза. — Сайно, причём это здесь сейчас? Мы, вообще-то, составляем список для.. Ох!       В руки генерала Махаматра бесцеремонно всунули недописанный листок и ручку, когда фенек быстро подошел к омеге, что тихо вскрикнул от внезапных крепких объятий. — Кавех, как я тебя давно не видел.. Ну, как ты? Как Дендера?       Спустя несколько секунд крепких объятий, учёный перевел взгляд на малышку. Простенькая, но миловидная серо-белая коляска, в которой с детским смешком лежал радостный комочек с золотистыми волосами. — Ну.. всё, вроде как, нормально.. наверное..       Кавех бубнил тихо, пусть и с лёгкой счастливой улыбкой. Он действительно сильно отвык от активного общения с кем-то, от стольких расспросов и внимания. — Как у вас дела-то? Всё хорошо?       В ответ омеге лишь кивнули, начав поочерёдно рассказывать что произошло за время их пробела в общении. И вроде даже постепенно, но все начало восстанавливаться на круги своя.       Жаркое солнце Сумеру грело четверых друзей, что так давно не общались вместе. И в тени детской кроватки что-то бубнила девочка, что в будущем будет основной темой разговоров.