Из ветвей

      За вещами для ребёнка они спохватились поздно. Заказали кроватку и долго выбирали детские вещи. Они все до ужаса милые и такие маленькие-маленькие, а брать нужно немного. Дети растут уж очень быстро.       Тем временем роды близились. Самочувствие Кавеха уже никак не менялось, лишь живот всё ещё рос от развития ребёнка. Уже даже от сна на боку порой были привычные боли в пояснице, потому ему старались чаще делать лёгкий массаж. Массирование страдающий части тела тёплой ладонью нередко вызывало тихие довольные стоны, после которых Хайтам часто целовал его в загривок.       Но в остальном омеге было тяжело. Сон стал беспокойным, засыпать одному было невозможно. За ночь он мог десяток раз просыпаться от холода, укрываться, а спустя пару минут вновь скидывать одеяло. Постоянно просил возлюбленного лежать рядом. Даже если тот собирался делать что-то после, без него засыпать было страшно.       Снилось, что они потеряли ребёнка. Что Кавех умер сам, оставив Хайтама одного с дитём и тяжёлой раной на сердце. И пусть их лекарь, которого альфа нанял ещё в начале беременности, заверял их в отсутствии такого шанса, это почти и не помогало.       После таких кошмаров Хайтам всегда просыпался вместе с возлюбленным. Сонно целовал в лоб и что-то шептал, поглаживая рукой. Спать хотелось неимоверно, но он не позволял себе этого, прежде чем не услышит чужое выравнившееся дыхание. Только затем проваливался в сон, с надеждой, что дальше всё обойдётся.       Первые тренировочные схватки застали внезапно, но в спокойной обстановке. Сидя на диване, омега внезапно сжал чужую ладонь и быстро задышал, слегка задрожав. Что к чему Хайтам понял сразу, от чего всё прошло нормально. Он помогал восстанавливать дыхание и постепенно успокаивать скачущий пульс, а после трепетно выцеловывал щёки любимого, где ручьём текли слёзы.       Кавеху было страшно до дрожи. И эти ложные схватки, что должны были готовить его к предстоящим родам, его совершенно не успокаивали. Он следовал всем указаниям любимого, и когда спустя пару минут, что казались вечностью, всё закончилось, он не сдержал слёз. Слишком боязно за обоих, он не готов к этому. К этому вообще невозможно быть готовым.       Следующий ложный раз их застал в тот же вечер, уже почти во сне. А после омега вновь расплакался, стараясь стыдливо спрятать лицо в руках. Пальцы любимого нежного сцепились на запястьях, открывая вид на чужое лицо. С прикусанной нижней губой, даже в таком положении дрожащей, влажными дорожками от солёных капель, скатывающихся к подбородку и падая после вниз, и покрасневшим от смущения щекам. Омеге казалось, что он жалок, а его возлюбленному, что он прекрасен.       Хайтам чуть склонился, убирая руки с запястий, смахнув золотистые пряди от лица и целуя в висок. После переместил руку на чужое плечо, потянув избранника на себя. Тот не сопротивлялся, упав безвольной куклой. — Я просто...       Кавех ткнулся лбом в чуть напряженную шею, собираясь с силами и словами. Нервно сглотнул прилипший ком в горле, слегка протерев глаза. — Мне страшно. За вас обоих.       От такого заявления Хайтам резко выдохнул, с удивлением склонил голову, ища взгляд рубиновых глаз. Встретившись с ним на какое-то время, он затем оставил поцелуй на чуть взмокшем лбу. — Я не знаю, как сильно нас ранит потеря ребёнка, и не знаю, сможешь ли ты пережить потерю меня...       Хайтам крепче прижал любимого к себе, сам еле сдерживая дрожь. Он не идеален, ему тоже страшно. И когда настолько дорогой человек произносит столь ранящие слова, он сам готов впасть в истерику. Всё будет ужасно, если они потеряют ребёнка. Их маленький росточек любви, к которому они так сильно привязались за эти девять месяцев.       И всё будет неисправимо, если он потеряет Кавеха. За столько лет тот стал уже не просто возлюбленным, невестой и будущей женой. Он стал частичкой души. Ранее казалось замерзшей, что так ярко зацвела после прихода в неё луча света. В прошлом слишком гиперактивного, западающего в сердце. Им нельзя терять друг друга, ведь может ли человек прожить без половинки себя? — Всё будет хорошо. Даже если ты не можешь верить лекарям, доверься мне. Как всегда.       Омега чуть трётся о чужую ночную рубашку, руками сцепившись за неё где-то на уровне торса. Пару раз всхлипывает, а затем постепенно восстанавливает дыхание. Расслабляет ладони, теперь уже просто обнимая, украсив лицо лёгкой улыбкой. — Как всегда.       Пока они вместе, они всё переживут. И ссоры со скандалами этому не помеха. Кавех готов доверять Хайтаму всего себя, даже если им придётся падать в беспросветную бездну. Хайтам готов защищать Кавеха ценой жизни, даже если тот сам приведёт их в лапы смерти.

***

      День сегодня идёт беспокойно, и омега не может понять почему. Внутри что-то сильно мечется и паникует, кричит защищать и защищаться. Но кого и от чего — не ясно.       К вечеру вновь начинаются схватки, и теперь он переживает их более спокойно. Дрожь и крепкая хватка за чужую руку не пропадает, но уже нет ни слёз, ни столь большого страха. Следующий раз наступает через пару часов, когда они только-только собирались почитать перед сном.       К их удивлению, третий раз начинается среди ночи, буквально выталкивая из и так чуткого сна. Теперь, чтобы всё закончилось нужно уже больше десятка минут, и это зарождает внутри некоторое беспокойство.       Больше парни не засыпают. Тщетно стараются, но всё зря. По утру Кавех отказывается есть, и только его собираются отругать, он снова дрожит в приступе. После неуверенно жалуется о том, что теперь всё ощущается неприятно, даже болезненно почти. Хайтам поглядывает на часы, отмечая для себя время.       И он не ошибается. Сегодня тот самый день. Схватки проявляются всё чаще, а когда их закономерность доходит до перерыва в полчаса, он уже срывается за лекарем, уведя омегу в специально подготовленную комнату. Обратно возвращается с замирающем сердцем, отгоняя ужасающие мысли. Подумаешь, твой возлюбленный рожает. В первый раз. Один. Чёрт.       Войдя в дом и уже подходя к комнате, стал слышен крик, от которого внутри всё сжалось. Сердце, что казалось только вернуло прежний ритм, вновь забилось в несколько раз быстрее.       А после Хайтам будто потерял несколько минут. Врачи уже что-то говорили, доставали различные принадлежности, а Кавех мог вот-вот потерять сознание, без смущения роняя слёзы. И лишь он просто стоял, потерянно смотря на возлюбленного. Всё оказалось гораздо страшнее, чем он читал в книгах, от чего мысли сейчас до невозможности быстро роятся в голове, мешая нормально осознавать ситуацию. Бегло оглянувшись, он уже собирался оставить это дело профессионалам и уйти, как услышал боязный вскрик позади. — Хайтам!       Со слезами на щеках и нервно срывающимся голосе, Кавех протянул дрожащую руку, залепетав будто в истерике. — Хайтам, не уходи..! Мне страшно..!       Дальше он ничего произнести не смог, не сдержав крик от боли. Хотя уже и не нужно было. Сказанных слов оказалось предостаточно, чтобы альфа мгновенно побежал к возлюбленному, перехватив ладонь в свою и крепко сжав. Только сделав это, он ощутил настолько же крепкую хватку в ответ.       Так они и пробыли почти тринадцать часов. Хайтам на коленях рядом с кроватью, боязным взглядом осматривая то лекарей, то рожающего. Нервно сжимая побледневшую ладонь, сам готовый вот-вот заплакать.       Кавех с раскрытыми ногами, еле видя что-то из-за пелены перед глазами. Пару раз теряя сознание на несколько секунд, после вновь приходя в себя от ужасающей боли. Вкупе со страхом, всё это выходило потом и слезами, сопровождающимися болезненными криками.       После всего этого услышать плач новорождённого было благословением. Боль ушла мгновенно, оставив после себя странные ощущения. Лёгкое головокружение, облегчение, и возросшая в несколько раз любовь. К ребёнку, которого он ещё даже не видел, лишь услышал первый звук. — Рост 49,2 см и вес 3,4 кг. Прекрасная девочка.       В дрожащие руки молодых родителей передали дитё, укутанное в небольшое белое полотенце. Её осторожно поднесли к обнажившейся груди, после чего плачь замолк, наполнив комнату теперь тихим причмокиванием. Всё это оказалось таким успокаивающим после продолжительной боли, что омега то ли вновь впал в бессознание, то ли просто мгновенно уснул, настрадавшись отсутствием сна за прошлую ночь.

***

      Открыл глаза он, видимо, посреди ночи. Находясь у себя в постели, уже весь вымытый, укрытый небольшим одеялом. Свет луны проходил через приоткрытое окно, которое также пропускало свежий воздух. Внезапно пришедшее осознание заставило резко подскочить на кровати, не сдержав после тяжёлый выдох от приступа головокружения. Только затем он увидел любимого, стоявшего у небольшой миловидной детской кроватки. Тот выглядел усталым и сонным, но действительно очень счастливым.       Кавех попытался встать, но ноги и таз, пережившие первые роды, явно не желали в этом помогать. Только оперевшись на них, он начал падать и уже приготовился к поцелую с полом, как его быстро, но не менее осторожно подхватили на руки. — Осторожней.       Хайтам поудобнее перехватил его под ногами и поднял вверх, второй рукой крепче прижав к себе. Вернулся к кроватке, улыбнувшись, почувствовав ослабевшие руки на своей шее.       Взору рубиновых глаз предстал спящий новорождённый, одетый в совсем недавно купленную одежду, а под шапочкой виднелись золотистые волосы. — Ты решил как её назвать? — Я?       Почему-то они говорили шёпотом, даже слишком тихим. Оба знали, что сейчас девочку будет очень сложно разбудить, но всё равно решили не рисковать. — Ты. Первый же подумал, что это будет именно она. — М...       Молчание в комнате воцарилось ненадолго, а может они просто не заметили течение времени, увлечённые своими мыслями. Уже привычный шёпот нарушил тишину. — Дендера.       Хайтам тихо прыснул от внезапного смеха, уловив несколько обиженный, даже печальный взгляд в ответ. — Ну и выбирай сам.       Золотистые волосы качнулись от резкого поворота головы, перекрыв взор на уже потерявшее бледность лицо. Но даже так можно было разглядеть мелкие проблески слёз. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Сам ведь понимаешь, у нас дендро стихия, а она Дендера... Я нашёл это смешным.       Теперь же хихикнул сам Кавех, не сумев долго быть в обиде, да и тоже поняв шутку. — Вообще-то я не об этом думал..! — Знаю.       На чуть пухлую щёку пришелся поцелуй, отдавшийся теплом по всему лицу. Чуть смущённо улыбнувшись, омега лаконично спросил: — Тебе нравится?       Прижав уставшее тело чуть покрепче, Хайтам поцеловал теперь висок, мотнув головой от появившегося щекотливого ощущения в носу. — Конечно. Мой любимый Кавех и столь же любимая Дендера...       Внутри прохладного здания, рядом с новой зародившийся жизнью горела любовь двух сердец. Ещё юных, но яро влюблённых, сотворивших частичку себя в нечто живое. В то, с кем можно поговорить. Кого можно обнять и осторожно поцеловать, еле коснувшись кожи, словно дуновением ветра. — Пойдем спать..?       Альфа кивнул, ещё ненадолго задержав взгляд на ребёнке, а затем двинувшись к кровати. Неспеша положил возлюбленного, затем ложась рядом сам. К нему тотчас же придвинулись ближе, ожидая объятий. — У тебя ничего не болит?       Хайтам спросил от этом прежде, чем коснуться, побоявшись навредить итак пострадавшему телу. — Ну так... Болеть не болит, но сил нет.       На это ему лишь кивнули, но вместо объятий осторожно перевернули на живот. — Лекарь сказал, что первое время тебе следует спать так.       Кавех недовольно выдохнул, но улыбнулся уголком губ, когда на его спину легла согревающая ладонь. — Ты сейчас только много не думай, ладно? Просто поспи вместе со мной...       Он как-то неожиданно замолк, периферийным зрением посмотрев на кроватку. — С нами. Ладно, Аль-Хайтам?       В душе зажёгся не то что огонёк тепла, а точно целый пожар. Теперь всегда будем «мы», и под «мы» всегда будет «ты, я и наш ребёнок». — Обязательно. Добрых снов.       В комнате в лунном свете, в одном и том же ритме билось несколько сердец. Молодых родителей ждёт ещё много-много всего. И хорошего, и плохого. Но пройдут они всё вместе.