И ад следовал за ним

- Может, его грохнуть? - сидящий в углу роскошного офиса на Раунинг-Штрассе невзрачный мужчина неопределенного возраста подал голос. Его рыбьи глаза безо всякого выражения остановились на лице босса. - Помолчите, Ганс, - равнодушно отозвался седой властный человек во главе стола, - а что нам вообще о нем известно? Шон, вы успели поднять досье? Шон Уилкинс - глава службы безопасности корпорации "Краун-индастриалс" медленно раскрыл лежащую перед ним папку. Материала в ней было негусто, но его это не смутило: - Ну, что, Эндрю Миньярд, 36 лет, американец. В браке. Есть сын 8 лет. Образование - финансовая экономика и международные финансы. Получил дополнительное образование в колледже Конкордиа в Нью-Йорке... - он немного помолчал, качнув головой, - талантливый парень. У него за плечами олимпийское золото... - Это тот Эндрю Миньярд? - брови босса немного поднялись, - интересно, я много слышал о нем, но знаком лишь заочно. Так это он ушел из спорта в карьеру, правда? - Именно. И очень успешно движется вверх. Я даже перепроверил: годовой доход скоро приблизит его к нижним строчкам Форбс. - Так, - босс шумно выдохнул, - и что же с ним делать? Если он курирует слияние корпораций, нам ничего не светит. Я слышал, он за справедливость. - Может, покопаться в личном? - Шон заглянул в папку, - супруг - Нил Абрам Джостен. Нападающий сборной США по экси. Находится на вершине карьеры, хотя, поговаривают, есть мысли уйти из спорта на тренерскую работу. 35 лет. Специалист по связям с общественностью. Реклама, то-се. Вот фото... - Уилкинс подвинул папку боссу. Молчание длилось, пока мужчина изучал предложенную фотографию. Толстые пальцы с обручальным кольцом, врезавшимся в кожу, рассеянно постучали по глянцу. - Вот не понимаю я этих наших новых европейских ценностей. Моя Клара верна мне уже пятый десяток! Что за браки... - он вздохнул и снова вгляделся в снимок, - хорош, конечно, - негромко констатировал он. - И давно они вместе? - Пятнадцать лет, - Уилкинс, не поверив сам себе, заглянул в отчет, - да, пятнадцать. - Надо же, - качнул головой босс, - Тогда, может, стоит попробовать. - Господин Кауниц, пришли данные с биржи, - не пороге возник секретарь, взволнованный светловолосый юноша. В руке он сжимал стопку листков, испещренных цифрами. - Акции всех нефтеперерабатывающих компаний резко упали." Гермико-петролеум" на целых пять пунктов! Если мы не проведем процедуру слияния в ближайшие день-два, убытки будут колоссальные. Кризис всей энергетической отрасли! - Давай, Клаус, - Том Кауниц протянул руку, - я тебя понял. Держи меня в курсе. Он оглядел собравшихся: - Итак, вы все слышали. Генрих, - он посмотрел на мужчину в черном костюме справа от себя, - прошу вас заняться подготовкой к процедуре. Обратитесь к Эрику Клозе, он очень хорошо знаком с Миньярдом. Любая информация мне на стол. Так, Шон, вас я не призываю погружаться в наши заботы, только вот, считаю, что именно вам по силам решить этот вопрос, потому что я верю в ваше чутье. Наша задача найти слабое место Миньярда и постараться вывести его из игры. Совещание сегодня в десять вечера. Жду всех с идеями и дельными предложениями. - Может, все-таки, грохнуть? Че церемониться-то? - Ганс, советник босса по техническим вопросам, лениво пожал плечами. - Оставьте эту чушь, и прекратите отнимать мое время. Мы не в Чикаго. Когда совет директоров завершился, Шон Уилкинс открыл список участников предстоящей процедуры и задумался. Кризис заставил многие европейские компании увести бизнес в Америку. Они уже опаздывали. Он бросил взгляд на часы, как будто стрелки чем-то могли помочь. В документы были внесены три спорных пункта. Дочернее предприятие полностью подпадает под влияние зубастого штатовского монстра. Прибыли будут распределяться неравномерно, и немцы потеряют не только свободу, но и возможность самостоятельно мыслить и направлять финансы. Выгода светит только Кауницу, который ничего не теряет в случае провала, разве что репутацию. Ох уж эта репутация в мире бизнеса! Сколько голов слетело, сколько статей выпрыгнуло на обывателя, слепя жаркими заголовками и уничижительными эпитетами. Вряд ли боссу понравится такое падение, да еще и не со своих качелей. Опытный делец Миньярд, оказывается, предвидел подобный исход для Европы, и уже давно увел весь бизнес в свой дорогой сердцу Нью-Йорк, оставив в Берлине лишь небольшую часть капиталов, не зависящих напрямую от стоимости энергоресурсов. Клозе вполне годился на роль запасного игрока на рынке. Он никогда не выступал соперником Кауница, почему, собственно, и был приглашен на роль наблюдателя, правда, с правом подписи. Но он уже в деле. Остается Миньярд. Если внимание Миньярда переключить с этих трех статей, обещающих золотые горы, а на деле, загоняющие немецкую сторону в кабалу под разорительный процент, то можно будет вздохнуть свободно. Их сторона получит свои дивиденды, Клозе - бонусы в виде ежегодных выплат без налогового сбора, а Миньярд потеряет репутацию акулы бизнеса, и впоследствии, уже без его пристального внимания, можно будет провернуть еще с десяток похожих махинаций. Всего три статьи. Как сделать их невидимыми для Миньярда? Во-первых, можно, и в самом деле, убрать его к хренам. Но. Ставки высоки. Настолько, что весь мир следит за их игрой, и смерть экономиста такого уровня заставит начать расследование. Во-вторых, можно заменить. Но это уже несерьезно. Комиссия утверждена, и назначен день процедуры. Основания для смены аналитика, такого, как Эндрю Миньярд, должны быть убедительны. И на кого менять? Его авторитет очевиден... Чтоб ему провалиться! Отравить? Это уже по части Рима или Милана. Заморочить, подставить? Нет времени. Твою мать! Уилкинс поднялся: - Босс, я в офис Клозе. Попробую зайти со стороны... - Поезжай, - не поднимая головы от бумаг, махнул рукой Кауниц. - Учти, без крови, скандалов и прочей грязи. Сделай все тихо, иначе Миньярд нас размажет. Единственной компанией, которую Эндрю еще оставил в Германии, был завод по утилизации и хранению продуктов нефтепереработки. Его не волновали цены на русскую нефть, потому что они не влияли на услуги, предоставляемые его компанией, но насторожиться стоило. Эрик, не выпуская телефона из рук, умолял Эндрю перепрофилировать предприятия, или уйти в Штаты, на что Миньярд советовал прекратить истерику, закончить вопрос по слиянию посторонних для него корпораций, а потом заняться прямым своим делом. - Зеленая энергетика не оправдала надежд. Придет зима, и Европе придется несладко. Нас это не касается. Меня это не касается. Сжиженный газ, техасская нефть и еще парочка проектов, вот, что волнует меня в первую очередь. И еще, акции Газпрома. - Это лицемерие, Эндрю! - Это - бизнес, Эрик. - Когда тебя ждать в Берлине? - Послезавтра. Провожу Нила в Бостон, и вылетаю. - А что Нилу делать в Бостоне? - Чемпионат мира. Ты не в курсе? - в голосе Эндрю почти не было удивления. - Ники что-то говорил, но я уже не могу слышать об экси. У меня голова занята совершенно другими вещами, - Эрик устало вздохнул. - Ха, это зря. Вот поэтому, Ники и сходит с ума, пока ты весь такой в "других вещах". - Я задолбался, Эндрю. Он требует столько внимания, - Эрик вздохнул. - Сам знает, что его увлечения и тысячной доли не приносят, а... - Это несправедливо, - отрезал Эндрю. - Ты ведь знал, кто он, какой болтун и раздолбай. Ты мне зачем все это говоришь? Всерьез надеешься, что Николас переедет к тебе в офис и резко начнет все понимать о котировках на бирже?! У тебя все нормально? - Эндрю, ну не всем же так везет, как тебе с Нилом. - Я не стану обсуждать с тобой Нила. Без обид. - Ладно. Я тебя встречу или пришлю машину. - Спасибо. *** Шон Уилкинс очень спешил. Суета и давка на центральных улицах вымотали ему все нервы, пока он добрался до офиса Клозе. Звонок долго игнорировали, потом шли короткие гудки, и лишь через полчаса, разозлившись сам на себя за унизительное ожидание, он услышал прохладное: - Алло. Компания "Альянс". - Здравствуйте, соедините меня с офисом Эрика Клозе, пожалуйста. Директор службы безопасности "Краун-индастриалс", Шон Уилкинс. - Минуточку, - пауза, а затем, - прошу вас. - Да, я слушаю? - внятный глубокий голос. - Приветствую, Эрик, это Шон. - Что случилось? - Все в порядке. Хотел попросить о личной беседе. Не уделишь мне десять минут твоего драгоценного времени? - Прошу, я на месте. - Я здесь, рядом. Могу подняться. - Конечно. Рукопожатие было крепким, суховатым. Эрик немного напряженно смотрел на визитера: - У нас все в силе, - счел нужным сообщить он Уилкинсу. - Это хорошо. Юристы настаивают на утвержденной дате, переносить дальше просто некуда. - Я понимаю, но беспокоиться не о чем. Эндрю Миньярд будет в Берлине послезавтра утром. - Он сам тебе сказал? - Да. Это точно. - Как он смотрит на все это? - Шон отошел к окну и посмотрел сверху на город. Приближалось лето, и он невольно залюбовался зеленой площадью с фонтанами. - Как обычно, - ответил Эрик. - Думаю, он бы не прочь как можно быстрее покончить с делами и умчаться на чемпионат мира по экси. Его супруг доигрывает последний сезон. - О, как! - плечи Шона напряглись, но он следил за своим голосом и выражением лица, - хороший игрок этот Джостен. - Это точно. Но и в целом, хорош. Годы его только красят. И спорт, конечно, тоже... Выглядит на двадцать с хвостиком; все такой же, каким я впервые увидел его: наглый, быстрый, красивый... Миньярд его обожает просто. - Ну, из того, что я слышал об этом Ниле, неудивительно. Долго они вместе? - спросил Шон, будто сам недавно не читал досье. - Пятнадцать лет. Ни разу не поссорились, - Эрик вздохнул, - не то, что мы с Ники. - Как бы они это сумели? Все ссорятся, - Уилкинс расчетливо глянул на Эрика и пожал плечами, - должно быть, ты просто не все знаешь. - Да все я знаю, - махнул рукой Клозе и досадливо нахмурился. - Эндрю сходит по нему с ума. Я слышал, как он разговаривает с ним по телефону. Не поверил сначала: Миньярд - жесткий делец, злой, упрямый, может и по роже дать, а тут! - Эрик снова экспрессивно махнул рукой, - Ники не понимает, почему их так кроет. Говорит, были в жизни этой парочки моменты, когда они чуть не потеряли друг друга, вот, видимо, и снесло крышу. - То есть, любовь? - Без сомнений. - А измены, например... - Уилкинс навострил уши. - Они умрут оба разом, если что-то похожее произойдет. Вообще-то, я считаю их больными и помешанными, но это - между нами. Никто в моем окружении никого так не любит, как эти двое. - А Ники? Эрик тяжело вздохнул. - Что? - Шон искренне удивился, - у вас же все было хорошо?! - У нас и сейчас все хорошо. Просто Ники очень инфантилен. Он не хочет взрослеть. Скоро сорок, а он все, как избалованный мальчишка. Эндрю может говорить с Нилом и о бизнесе, и о политике, и о шмотках, и тот прекрасно во всем ориентируется, а мой, как ребенок. - Не завидуй. Чужая семья - потемки, - изрек Шон. - У меня, слава Богу, нет времени на зависть, - с чувством произнес Клозе и спросил, - так я могу рассчитывать на ваше слово? - Слово босса - закон, - отрезал Уилкинс. - Значит, через три дня увидимся в зале заседаний. - Само собой. "Так, так, так", - Шон азартно постукивал пальцами по кожаной оплетке руля и соображал. "Значит, этот рыжий мальчишка дорог Миньярду. Отлично. Как же здорово, что он ему так дорог. Может быть...Нет, ну как же некстати это чемпионат! Убрать спортсмена, не привлекая внимания, практически невозможно. Конечно, теоретически, существуют такие препараты, способные вызвать остановку сердца. Подгадать, чтобы при разгоне пульса, парень просто умер во время матча. Твою мать! А когда начинаются игры? Семнадцатого мая, а собрание - шестнадцатого. Не годится...Устроить аварию? Но он теперь передвигается только на автобусе сборной. И проживание только в гостинице, и охрана кругом, и проверки на допинг. Ни химия не сработает, ни киллер не подберется. Дерьмо! А как было бы красиво!" Уилкинс ударил ладонями по рулю. "Сука! Миньярд из-за смерти Нила вообще бы снял свою кандидатуру со сделки. Что же придумать-то?" "От чего, Эрик сказал, они оба сдохнут? Ага..." Шон набрал номер Кауница: - Алло, Том, мне нужно срочно в Штаты. - Срочно? - в голосе босса прозвучало неподдельное удивление. - Очень срочно. Вчера еще. - Что, посетила идея? - Да. - К назначенному сроку управишься? - Сделаю все возможное, - пообещал Уилкинс и сразу набрал аэропорт. Бостон встретил его дождем. Переполненный фанатами спорта город застрял в пробках. Уилкинс просто не поверил, что ему удалось забронировать гостиничный номер недалеко от стадиона. Он посчитал это добрым знаком. Улицы колыхались от флагов. Окна невозможно было открыть: повсюду гремели звуки гимнов команд, и доносились вопли болельщиков, выкрикивающих непристойности, и скандирующие речевки. Полураздетых девиц в цветах команд не смущали ни свистки полицейских, ни проливной дождь, грозящий подпортить церемонию открытия чемпионата. Взволнованный и раздраженный, он, наконец, пробился к гостиничному подъезду, свернул на парковку, оставив взятую напрокат машину под присмотром камер, и прошел в фойе. Первое, что он сделал, оказавшись в своем номере, это включил телевизор, и, развалившись на кровати, достал телефон. Все новости пестрели сообщениями о грандиозном мероприятии; и соцсети не отставали. Еще не вполне оформившаяся идея зудела в мозгу, требуя действий. Но Уилкинс знал: прежде чем пошевелить хоть пальцем, нужен сбор полной информации, даже бредовой и ненужной, на первый взгляд. Не глядя на часы, он нашел в контактах одно полезное имя и набрал его: - Алло, это Шон Уилкинс, Рик, помнишь меня? Его студенческий друг Рик Джайлис обалдело хохотнул: - Вообще уже не смешно! Ты откуда мне звонишь? - А что, спецслужбы так высоко задрали нос, что больше не общаются со старыми друзьями? - С сотрудниками, отказавшимися от государственных выплат и пенсии, и позабывшими, что такое режим и дисциплина, а заодно, и старых друзей! - Ни фига! С этим полный порядок, если не сказать - полное отсутствие личного времени. - Так тебе и надо. Чего звонишь? - они снова нашли общий язык, как когда-то на службе правительству, - только не говори, что хочешь вернуться. - Нет, спасибо. Слушай, Рик, ты можешь раздобыть мне очень-очень быстро список игроков нашей сборной по экси... - Шон не договорил, потому что Рик издал какой-то непристойный звук, означающий удивление. - Герр Кауниц отправил тебя привести себя в форму? - Нет, - коротко ответил Шон. - Интересно. И сколько я, по-твоему, потрачу времени на поиск этой информации? - Какая-нибудь фрау Марта с базара, возможно, провозилась бы до следующего года, но ты - не она. Кончай придуриваться, Рик. Мне нужны действующие игроки, по факту находящиеся сейчас в Штатах на чемпионате мира. И их досье. - Охренел, что ли?! - Я в долгу не останусь. - Так я тебе и поверил, - Рик помолчал, - ладно. Какая именно информация тебя интересует? Я подозреваю, что не рост и не вес. - Вот это ты точно подметил. Мне нужны их проблемы, связи, сомнительные контакты. Нет ли кого под подозрением у вашей конторы, и т.д. - Что ты ищешь? - Не что, а кого. Человека, готового оказать мне неоценимую услугу. - Я надеюсь, он потом не выпадет из окна где-нибудь в Гарлеме? - Ничего не обещаю, - Шон вздохнул. - Так сделаешь, Рик? - Сделаю. Часа три-четыре... - он задумчиво что-то прикинул. - Я в тебе не ошибся. Проси, чего хочешь. - Жениться тебе надо, Шон, а то уж очень много времени тратишь на посторонних людей. - Нет уж. Меня эта мысль не вдохновляет. - Окей. Жди. Был рад тебя слышать. - Я тоже, Рик, спасибо тебе. Лежа на мягкой, но неудобной кровати гостиничного номера, Шон вдруг задумался над последней фразой Рика. Нет, жениться он, и в самом деле, не собирался. С его образом жизни погружаться в семейные проблемы было делом утомительным и скучным. Когда ему хотелось уюта, он ехал в Огайо к родителям. Когда секс превращался в необходимость, всегда находилась сговорчивая фройляйн, готовая за некоторую сумму скрасить одиночество симпатичного парня. "Посторонние люди", - сказал Рик. Да. Кто ему босс? Хер его знает. Человек, раздающий приказы и, на данный момент, подписывающий чеки. А Миньярд? Шон прикрыл глаза. За окном шумел дождь, и толпа начала понемногу выдыхаться. Миньярд. Он, как наяву, увидел этого роскошного молодого мужчину, с белыми, сверкающими волосами, уложенными в безупречную прическу. Его светлые, с золотым блеском, карие глаза, цвет которых, романтичные французы называют ореховым, способны были пронзить насквозь ироничным взглядом из-под чуть не двухсантиметровых ресниц. Невысокий, но стройный, с точеным подбородком, красивыми руками, острыми скулами, Эндрю Миньярд вызывал жесточайшую зависть огромного количества окружающих его людей. Но, кроме его настоящей, признанной красоты, Шона больше всего бесила его уверенность, сила и нестандартный склад ума. А еще - его способность превращать в золото все, за что бы он не взялся. Теперь, когда Уилкинс узнал о крепком любовном союзе Миньярд-Джостен, он со злостью поймал себя на обычной детской зависти, с которой ничего не мог поделать. Он знал, что как только посмотрит в эти "ореховые" глаза, снова испытает непреодолимое желание убить Миньярда, независимо от предпринятых ранее шагов для его нефизического устранения. Сообщение от Рика пришло глубокой ночью, но Шон тут же подскочил к телефону и открыл список. За что он всегда ценил Рика, так это за его умение читать между строк и выдавать именно те сведения, в которых нуждался конкретный специалист. Шон с удовольствием перечитывал скрытые от общественности детали биографии игроков. Он потратил на изучение чуть не всю ночь, но только, когда за окнами начало проясняться после дождя, и рассвет омыл розоватым сиянием стены гостиничного номера, ему, наконец, улыбнулась удача. Оливер Манн. Двадцать шесть лет. Неженат. Рост 1м 80 см. Блондин, глаза серые. В экси с десяти лет. Так. Это - общие сведения. А вот и кое-что поинтереснее: последние два года проживает в Лейпциге в частном имении своего покровителя Михаэля Геллера - автомобильного магната. Были предприняты две неудачные попытки побега, но охрана Геллера возвращала его на место. Свои накопления и гонорары за игры и медали вывести из банка не может: за ним установлено наблюдение, которое чуть ослаблено, благодаря чемпионату. "Попал пацан", - усмехнулся Шон, разглядывая миловидное лицо и спортивную фигуру незадачливого любителя подзаработать. Дело в том, что мальчишка попался на свою же удочку: хотел подороже продать услуги, а получил заключение под стражу в золотую клетку. Познакомился Оливер с Михаэлем на открытии гонок в Дакаре. Атмосфера праздника, жара, секс, алкоголь. Ну-ну. А вот теперь и не соскочишь. Интересно, одержимый мальчиками магнат, и на чемпионате приставит к своему непокорному дружку телохранителей, или постесняется? Проверим. Шон вздохнул. Времени на проверки не было совсем. А кандидатуру Оливера заменить некем. Идеальный вариант, отягощенный рисками. Впрочем, как и все идеальное. По сведениям, полученным из официальных источников, прибытие команды из Германии должно было состояться в два часа дня. Из аэропорта ребят перевозили в гостиницу на закрытой территории, оборудованной лучшей системой охраны. На стадионы и в "олимпийскую деревню" могли попасть только волонтеры, официальные лица и пресса. Ну, что ж, пресса, так пресса. - Босс? - голос Шона зазвучал непривычно тихо и окрасился просящими интонациями. - Так. Что еще? - Кауниц обреченно вздохнул. - Мне необходимо удостоверение представителя пресс-службы, иначе, ход закрыт. - Я даже знать не хочу, куда там тебе закрыли ход... В Бостоне работает наша "ТВ-Берлин", я их могу набрать... Получишь корочку специального корреспондента. Что-то, я смотрю, все веселее и веселее. Ты в азарт вошел, не иначе? - Люблю доводить все до конца, - отозвался Шон и только, собираясь отключить телефон, понял, что не поблагодарил босса, - спасибо. - Возможно, что это я потом буду благодарить тебя. - Надеюсь. Вооружившись камерой и главным своим "секретным оружием" - бейджиком, Шон Уилкинс размеренным шагом явился к забору из металлической решетки, огораживавшему территорию олимпийской деревни. Чемпионат мира, хотя и не олимпиада, но тоже очень многонациональное и грандиозное спортивное мероприятие, в этом году совпал с началом жары. В Бостоне цвели сады, люди разгуливали в майках, автомобилисты пересели на велосипеды. Атмосфера праздника охватила практически все слои населения, даже далекие от спорта. Охрана скучала. Все прибывающие персоны от политики явились со своей личной охраной; игроки, сосредоточенные на предстоящих матчах, почти не покидали своих номеров, журналисты вели себя в рамках дозволенного, болельщиков разогнали еще с ночи. Конечно, фанатам законы были не писаны, но они отдавали себе отчет, что их непристойное поведение может лишить команду участия в играх. Так рисковать никто не хотел. Из красочных плакатов Шон выяснил, что вечером состоится церемония открытия, а потом всех будущих соперников ждет непродолжительный ужин и танцы. "Вот тогда и наступит мой час. Если упущу - все. Оливер станет недоступен для меня, как и Джостен для Оливера." Прогулочным шагом Шон прошелся по живописным дорожкам. Все вокруг цвело. Розовые цветы с дурманящим ароматом, были поспешно высажены, казалось, у каждой скамейки. Флаги, музыка, пресса... Шон огляделся. Прямо перед ним явился гостиничный комплекс, а над парадным входом разместились указатели: "Германия, США, Канада"... Он свернул налево к немецкому черно-красно-желтому полотнищу. Наглеть себе Шон запретил, хотя очень хотелось открыто войти в светлый холл и порасспросить всех попадающихся на пути спортсменов. Его несло: зависть и ненависть, осознание своего собственного бессмысленного существования... Чей-то взгляд прожег ему спину. Шон резко обернулся. Человеку, который сейчас смотрел на него в полном недоумении, здесь, под этим флагом, делать было нечего. Нил Джостен. Шон, сраженный, уставился в эти сапфировые глаза в обрамлении таких загнутых, длинных ресниц, что их было видно издалека. "Как у девчонки", - сбитый с толку, пробормотал он. Но во всем остальном Нил являл такой роскошный идеал мужественности, что следовало бы попридержать язык всякому, кто хотел повыступать и поупражняться в остроумии. Невысокий, но стройный, под стать своему супругу, с прекрасной мускулатурой, поджарый, от чего казался выше ростом, он не мог не привлекать внимания окружающих. Шон осознавал, что красота - понятие индивидуальное, но классическая красота никогда не останется незамеченной. Можно сколько угодно называть красивыми нестандартные лица, но пройдет красавец, вроде Нила, и нахлынет зависть, и потребность смотреть в это лицо еще и еще. Шон осторожно оглядывал рыжие волосы в тугих волнах надо лбом и коротко подстриженные на затылке, где красовалась выбритая голова лисы. Они пылали огнем над этими наглыми синими глазами, аккуратным носиком и пухлыми губами, чуть обветренными...Он заметил и гладкую кожу, и какой-то неуловимый, не то шрам, не то ожог на скуле. Шон склонил голову в приветствии, а Нил, отсалютовав ему двумя пальцами, приложив их к виску, прошел к узкой аллее, огибающей гостиничный комплекс. Шон уставился ему вслед. Он забыл, зачем пришел сюда. Он вообще обо всем забыл, завороженный такой харизмой, бьющей в глаза сексуальностью. Неудивительно, что стадионы рвет от воплей фанатов. Тридцать пять?! Ну, нет! Двадцать шесть, от силы. Как он умудряется так выглядеть? Да и Миньярду, вообще-то, больше тридцати не дашь. Миньярд... Кулаки Шона сжались, до боли натянув кожу на костяшках. Сука! И он целует эти губы! Спит с ним... Дотрагивается до этих горящих пламенем волос. Шона скрутил какой-то неведомый ранее спазм. Что это, мать твою?! Насмешливый взгляд синих глаз преследовал его. Подкачанные плечи, пресс, угадывающийся под белой футболкой... Блядь! Да что с ним такое-то?! Он потоптался на месте и, решив не отсвечивать, вошел-таки в холл и присел в кресло у высокого окна. Мысли, привыкшие ходить строем, вышли из-под контроля, пожалуй, впервые в жизни. Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, уже решив про себя, что скажет охране, или еще кому любопытному, на вопрос какого черта он здесь забыл: "Жара, сэр, стало немного не по себе." Нил Джостен. Правильнее - Нил Джостен-Миньярд. Шон откинулся в кресле, продолжая выравнивать дыхание. Низ живота вдруг откликнулся тяжестью. Заебись! Только этого не хватало. Он испуганно опустил глаза. Член стоял, как застывшая каменная глыба, топорща белые хлопковые брюки. Поздравляю вас, господин Уилкинс, вы запали на парня своего врага. В юридическом колледже Шона однажды угораздило связаться с одним местным красавчиком. Это был единственный его опыт, но повторять он больше не пытался. Дело в том, что эта сволочь - его любовник - разбил ему сердце, в чем Шон никогда бы не признался даже под пытками. Много месяцев после вероломной измены Шон не мог уснуть, чтобы не представить их жаркий секс везде, где только было можно: от закрытой аудитории, до туалета ночного клуба. Он не хотел вспоминать его имя; он изгнал его из своих мыслей и сердца. Позже его сексуальными партнершами стали исключительно женщины, но он навсегда отказался от серьезных отношений. След, туманной, мрачной чертой стыл на сердце. Хотелось запереть воспоминания в сейф, где-нибудь глубоко в мозгу, но человеческой воле неподвластны воспоминания... Забрать бы его себе, этого рыжего, наглого, нежного парня... Стиснуть в темноте цветущего города, впиться в искусанные пухлые губы, и целовать, целовать всего: от нежных завитков надо лбом, до прокачанного пресса под шелком кожи. Чтобы синие глаза в сдержанной страсти распахивались ему навстречу и навсегда забыли золотое сияние из-под длинных ресниц. "Я пьян!" - с ужасом, тлеющим где-то в районе солнечного сплетения, думал Шон. "Я же не за этим здесь. Господи, теперь надо решать, чего я хочу больше: навредить Миньярду, или сделаться самым счастливым человеком на свете. И как я отдам Нила Оливеру? Почему я был так небрежен и не познакомился с ним раньше? Фото - даже самые профессиональные - не передают и сотой доли его шарма. Что же теперь, смотреть, как Оливер сожмет его в объятиях? Сука. Вот я дебил." Но ему ведь не двадцать. Он взялся предотвратить катастрофу, и обязан довести дело до конца. Придется... А потом, не спеша, предпринять уже собственные шаги. Итак, Оливер Манн. Где найти его? Шон поднялся с кресла, поправил брюки, вытащил из-за пояса рубашку, на всякий случай, прикрыв бедра. Пожалуй, только близкие друзья Эндрю и Нила могли бы объяснить это внезапное помешательство совершенно постороннего человека. В этой супружеской паре, проникшей друг в друга при помощи колдовской печати судьбы, крылась истинная магия любви - такой редкой, как отмечал Ваймак, что даже анализировать и дотрагиваться до нее не рекомендовалось. Они любили друг друга. И все. Любили, как мечтают миллиарды, населяющие планету. Любили, будто приготовили и залпом выпили зелье, состоявшее из ведомых только им ингредиентов: боли, насилия, ненависти, сигарет, звезд, сияния глаз, и даже, имен, которые они могли шептать друг другу без остановки: Нил, Эндрю. Кто посмеет тронуть эту любовь, погибнет, или будет обречен доживать свою жизнь в состоянии безумия и одиночества. Кто попробует распечатать ад, угодит в него сам. Шон Уилкинс сошел с ума. Пробираясь по эргономичным коридорам гостиничного комплекса, он видел перед собой только синие глаза, неожиданно дерзкий жест вскинутой в приветствии руки, переливчатый блеск волос. В последний момент он вспомнил об охране, личных церберах, которых, возможно, приставил к Оливеру его ревнивый хозяин, но коридор пустовал. Шон медленно прошелся по светло-коричневой плитке, отражающей солнце. Даже если его поймают, просто досадливо похлопают по спине, прогоняя со словами: "Журналюги хреновы!" Удачно, что он так долго прожил в Германии, знает языковые обороты, жаргон... Дверь открылась. Из одной комнаты вывалилась такая толпа шумных парней, что Шон удивленно захлопал глазами: как они там все поместились? Комната оказалась помещением для переговоров и отдыха. Следом вышел мужик постарше и произнес речь, состоявшую полностью из матов. "Тренер," - понял Шон и уважительно покивал на незнакомые идиомы. Есть чему поучиться. "Опа! А вот и тот, кто мне нужен." Славненький парнишка с правильными чертами лица, светлыми, мягкими волосами, посмотрел на часы и пошёл за командой. - Оливер! - окликнул его Шон, - не уделите мне минутку? Парень учтиво оглядел его , пожал плечами, задержавшись взглядом на бейджике, и спокойно ответил: - У меня тренировка. - Я не задержу, - Шон сцапал его за плечо и втолкнул обратно в комнату отдыха. - Знаешь Михаэля? - Твою мать! Убери руки, гандон. В рот я ебал твоего Михаэля! Нигде от него покоя нет! - Хорошо, - кивнул Шон, - это как раз то, что я и хотел от вас услышать, герр Манн. Хотите на волю? - Смотри-ка, спаситель хуев, - парень дернул плечом, и Шон спохватился, что он все-таки спортсмен, и можно нехило выхватить. - Я могу помочь. Только путь этот немного нестандартный. - Отсосать, что ли? - усмехнулся Оливер и холодно оглядел лицо Шона. - Может, позже, - в тон ему ответил он. - Нет. Сосать не придется, хотя, если тебе по кайфу... - Че те надо?! - встал на дыбы Оливер, - заебал уже, придурок! - Нил Джостен, - произнес Шон, вмиг ставшее сладким имя. - Что, Нил Джостен? - не понял парень. - Надо сделать пару снимков, чтобы его супруг поверил в его измену, - перешел к делу Уилкинс. - Хуя се, зачем я буду портить жизнь хорошему парню, да еще и такому охуенному, как Нил?! - Вы знакомы? - Да. Он охуенный, - отрезал Оливер. - Переспал бы с ним? - Не в твоем присутствии, - зло дернулся парень. - Я серьезно. - И я серьезно. - Я дам тебе свободу. Полмиллиона баксов и все счета, что сейчас заморожены. - Пресса? - Оливер скривил губы и поднял одну бровь, - ни хуя себе у тебя возможности. Диктофоном будешь тыкать в задницу телохранителям Михаэля? - Нет. Я не пресса. - Ну, я это уже понял. Че надо делать? Напоить Нила, трахнуть, снять видос? - Умница. - Не вопрос. Где гарантии? Мне мало одного удовольствия от секса. Я хочу финансовый оргазм. Сделай так, чтобы я тебе поверил, и я утоплю Джостена в море спермы. Порнушники обзавидуются. - Испорченный ты. - Иди на хуй. Ты, короче, меня услышал. И еще я хочу в Америку. Буду жить на Голливудских холмах и трахаться с кем-нибудь, столь же охуенным, как Нил. С ним-то опасно, вообще-то. Ты в курсе, кто его супруг? Вот, с кем я прожил бы до конца своих дней, в любви и радости. Он из тех, кто еще только расстегивает ширинку, а все уже открыли рот... - Знаю, - коротко отреагировал Шон. В молчании они изучали друг друга. - Сроки? - спросил Оливер и повел плечами, - у меня нет времени на развлечения. - Еще вчера, - произнес Уилкинс, стараясь не думать, что последует за его словами. Представлять Нила в других руках было неожиданно больно, будто рыжий красавчик принадлежал ему уже много лет. Наваждение и бред. Перегрелся, походу. - Короче, Оливер, вот твои счета, - он показал ссылку на банк, которая открывалась по мановению его руки, спецдопуск творил чудеса. - Они открыты. Переводи с них деньги, куда захочешь, или попроси меня. Я тоже умею пользоваться телефоном. Когда снимки или видосы - неважно - попадут к Миньярду, получишь свои полляма. У тебя на счетах киснет не меньше, и даже если что-то пойдет не так, ты обоснуешься в Америке уже небедным человеком. Конечно, с переездом помогу, ты в курсе, что кого попало Штаты не пускают. - Не держи меня за идиота. После пьянки все будет. Деньги мои выведи тайными тропами, как только все осядут, я приступаю. Договорились? - Да. Оливер, - Шон строго взглянул ему в лицо, - ни звука! - Мне это неинтересно. Главное, сдернуть от этого психованного. - Совсем хреново было? - понизив голос, спросил Шон; уж очень стало любопытно. - Не люблю, когда член в заднице не приносит прибыли. А он у него огромный, вообще-то. - Ты же знал, куда шел, - заметил Уилкинс. - Знал, но просчитался. В любом случае, он не имел права на мои бабки. - Вот тут, согласен. Банкетный сектор был устроен в соответствии со вкусами привычных к модным локациям спортсменов. Многообразие блюд, открытые террасы для отдыха, танцпол и главный зал с накрытыми столами. От прессы и приглашенных гостей было не протолкнуться. Шон, дефилируя между группами, собравшихся по интересам, персонажей, наблюдал за Оливером и, с бьющимся сердцем, выискивал в толпе Нила. Он увидел его, стоящего в одиночестве, с бокалом минералки у открытого окна. Темный костюм, как влитой, сидел на его стройной фигуре. Лиса, филигранно выбритая на рыжих волосах каким-то классным мастером, казалось, настороженно наблюдает за Шоном. Он даже поежился немного, так готически выглядела картинка. - Здравствуйте, Нил, можно автограф? - Шон не удержался и подошел к нему, доставая заранее припасенный блокнот, без которого "журналисту" просто не обойтись. Синие глаза внимательно задержались на его лице, а потом скользнули взглядом по надписи на бейджике: - ТВ-Берлин? - негромко произнес чуть хрипловатый, глубокий голос, от которого Эндрю Миньярда всегда бросало в дрожь. Шон поддался его магии и почувствовал слабость в коленях, - говорить по-немецки? - перешел на этот язык Нил. - Неожиданно, - улыбнулся против воли Шон, - но необязательно. Я - американец, вырос в Огайо. Синие глаза снова вернулись к его лицу: - Любите экси? Или работа вынуждает? - Люблю. И работа, - Шон почувствовал, как дрожит рука с блокнотом. - Вы не похожи не журналиста, - Нил достал ручку с золотым колпачком из внутреннего кармана пиджака. Шлейф каких-то навороченных духов сразу вызвал головокружение. - А на кого я похож? - с ужасом поймав себя, что кокетничает, спросил Шон. Нил внимательно изучил его лицо, стрижку, костюм, спустился взглядом ниже, чуть склонив голову, прищурился, кого-то напомнив, и тихо произнес: - Спецслужбы или личная охрана. Шон помертвел. Неудивительно, что Миньярд съехал на этом парне. Такой проницательности можно позавидовать. Надо было срочно реагировать. - Часто приходилось освещать полицейские расследования, - попробовал вывернуться неудавшийся репортер. - Не думаю, - прохладно обронил Джостен. - Значит, автограф не дадите? - Да, пожалуйста, - он шагнул чуть ближе, взял блокнот и расписался. - А можно спросить, почему именно лиса? - не удержался от вопроса Шон, и тут же наткнулся на внимательный взгляд. Интересно, что будет, если поцеловать этого парня? Попадешь в рай? - Для любителя экси, как и для журналиста, это самый странный вопрос, - пухлые губы дрогнули в улыбке. - Похоже, вы ни хрена не знаете, господин Уилкинс. Шон чуть не упал в обморок и только в последний момент сообразил, что на бейджике стоит его настоящее имя, на случай проверки документов. - Так вы мне не скажете? - он взял себя в руки. - Лисы - мой родной клуб. Я играл за них до перехода в сборную. Если вы задаете этот вопрос, значит, вы последний раз включали новости лет двадцать назад, - Нил усмехнулся, - я не могу точно сказать, зачем вы здесь, но явно не для репортажа о чемпионате. Я прав? Уилкинс смотрел ему в глаза. Прав. Через несколько минут жизнь этого красивого парня, талантливого спортсмена, счастливого возлюбленного, полетит к чертям, разбившись на осколки. И не будь он таким очаровательным, сведшим его с ума в одну секунду, Шон и думать бы о нем забыл, как забывал обо всех разменных монетах в большой игре, что вел он сам уже на протяжение многих лет. Он обернулся и увидел, как к ним приближается Оливер Манн - посланник ада, которому тоже уготована роль всего лишь пешки.