Заговор Лжецов

Ридж остаётся один. Он неторопливо обходит башню по кругу, приседает у очертаного желтоватым кольцом чёрного ларта и кладёт ладонь на покатый камень. Камень необычайно холодный. Веркер качает головой, направляется к скамьям по левую руку, с усилием растаскивает тяжёлые дубовые сиденья в стороны. Откидывает потёртый ковер, под коим по вздутию угадалось что-то лишнее. Под ковром — прикрытый частой решёткой квадратный лаз. «Ширина — йирна полтора будет». Ридж ложится на живот и приникает ухом к шершавому железу. В глубине ему слышится слабый шум. Некоторое время он лежит, моргая и облизывая губы, затем упирается ладонями и поднимается. Прохаживается вокруг лаза, дёрнул себя за нос. Он явно пребывает в тягостной задумчивости. Поднимается по ступеням на верхний ярус, встаёт на скамью и ладонью оглаживает стену башни поверх резных деревянных панелей, коими украшена сложеная из грубых камней стена — от самого нижнего уровня на полтора арна. Сызнова он смотрит вверх, силясь в разглядеть что-то под галереей. Сверху на галерее показывается Тэм. Упираясь руками в парапет — стену простого камня без вычуров — он кричит: — Писарь занимается! Разъезд седлает коней! — Тэм! Шейра сюда! Верёвки! Топтуши и фонари! Нир отталкивается и уносится в коридор. Не до гордости офицерской, что-то там Ри важное узрел. Галерея заполнилась полусонными людьми. Белль притащился самолично, Шейр явился, неся верёвку и топтуши. Ридж было небрежно перевесил камзол через парапет, но как бы из ничего вмиг соткался Унф — здоровый деревенский мужик с веснушчатым лицом. По ночному времени тоже полуодетый, в коротком колете поверх рубахи. По-хозяйски забрал мундир с камня, извлёк из поясного мешочка щетку и неторопливо начал очищать синее от пыли, добродушно ворча под нос. Ридж натянул топтуши, пошевелил пальцами ног, приноравливаясь — давненько хаживать в мягком не приходилось. Канат обернули вокруг колонны, на другой конец петельку приспособили, скинули вниз, прикинули. Ослабили петли, подтянули. Двое солдат спустили слева и справа на верёвках фонари. Ридж мысленно прочёл молитовку Матиссе, дабы сорваться не дозволила, перебрался через парапет и полез вниз по канату. Сверху свесилось дюжины две любопытствующих рож. Ридж слез почти до низу, под галерею, вставил носок в петлю. Канат натянулся струною под руками, а веркер начал приседать на одной ноге, крепко держась за верёвку, чуть проскальзывая ладонями. Сверху уж совсем вывесились. Шепчутся. Кто дивится, кто обеспокоен. Ну да, те самые, верные. Второй аред под командою Тая Белля. — Ниже правый! Правый фонарь, вертясь, ползёт вниз. — Хорош! Веркер на канате покручивается, в темь вглядывается, глаза щурит. — Поднять фонари! Заработали кирасиры, подняли свет, а после и сам веркер вылез. Подхватили аж шестеро под руки, за рубаху, способствовали перебраться. Ридж руки о штаны потёр, рек тихонько ругательное. — Рунд-вестового ко мне. Белль поднёс к губам костяной свисток, по коридорам раскатился сигнал — два длинных и короткий. Сапоги загремели, примчался вмиг тощий вестовой из новобранцев. Вытянулся, глаза таращит старательно. Веркер как раз мундир надевал, Унфу тихо велел доставить перевязь. Вестовому же коротко рявкнул: — Всем господам аредерам — немедля сюда. Рекрута аки бурей снесло. — Белль, тройной на трое караул к дверям. — Слушаюсь. — аредер насторожился вспугнутой лисицею. Тройной на трое означает, что караул следует выставить в три поста. У самой двери, на десяти шагах и на тридцати. Да ещё и утроенный против обыкновенного. Стало быть — тайный совет. Дабы не подслушал никто. Но Белль, окромя веленого, выставил караул и на крыше, поскольку по крышам Университетума ходить нетрудно, а в куполе заметны оконца слуховые. Из самых надёжных ставил Тай Белль караулы. «Не всякой день у нахала Тэма столь горчичная рожа. Не всякой день срывается за час до полуночи целый дем по курьерской надобности да с заводными лошадьми. Не всякой день граф де Каро самолично лазит по верёвкам над провалом в десять арнов. И уж совсем не всякой день собирают посередь ночи меж тяжкими днями офицерский совет.» Белль к веркеру с затаённым почтением относился. Сам он происходил из вовсе «подлой породы». Пятое сословие — селяне. Однако же дослужился до аредера, как веркером граф стал. А то в демерах лямку тянул чуть не восемь лет. «Иссуры народ простой, без кунштюков. И в дворянстве тамошнем поменьше чванства. И коль прикинуть — быть мне веркером коли что. Нира за грех не подымут, ибо ведомо, как барон Нейгар на мужеложцев нахальных смотрит. За мной тоже числится, но ведь оно как — чего не видно, того и нету. Зря Тэм к командиру лезет. Мало того, что вся веркада ненасытно ждёт, когда наконец их светлость хоть по зубам ему заедет, а веркер не торопится, вызывая недоумение и подозрения, так ведь ещё несмотря на вольные нравы наши — надо же хоть какую-то внешнюю пристойность блюсти! Ох, доиграется наш красавчик. Граф терпит-терпит, да разок не стерпит и покатится головушка забубенная. А начальству отпишем: так мол и так, случился благородный поединок понеже вина перебрали оба. Веркеру десяток дней в крепости, а после сызнова будет нас водить в бой. Отважный, надо сказать, сударь. Не то что иные — на горочке, с дальноглядкой, пальчиком тычут. Самолично летит впереди всех, саморучно рубит, конем топчет, да приказы выкрикивать успевает. Вон, в деле под Паполью, когда тот дем конные разбойники в круг взяли. Кто первый влетел в толпу с топорами да саблями? Граф де Каро. Четырежды поранен был, но ребят отбили и разбойный люд разогнали. С людьми прост, по-глупому не лезет, грудью на врага не прёт, своих бережёт. От доброго лучшее искать — к демонам угодишь. Надобно бы Керета выжить ко льду проклятому. От него все разговорчики поганые идут. Лаут сам уйдёт — шутка ли, за сорок пять перевалило! Пора на покой, к дочке, конфекты лепить, патоку заваривать, внуков нянькать, в таверне байки солдатские травить за кружечкой. Ну, пойдем, послухаем, что там такое приключилось.» — Господа. — Веркер опёрся руками о спинку принесённого к таковому случаю стула, сжал пальцы. — Я обеспокоил вас за тем, дабы сообщить отвратное — и весьма — известие. Корень зла отнюдь не в тяге господ студиозусов к чарке, а колдовство. Более того — чёрное. — Ридж обвёл глазами своих офицеров. Нир опустил глазыньки, нервно облизывает губы. Играет шляпой, выщипывая несуществующие пылинки с тульи. Керет сидит прямо, руки лежат на эфесе, ножны упёрты в пол меж каблуков. На лице сосредоточеное внимание. Кус на обыкновенном насесте крутит мордой, щерится. Лаут смотрит печально и уныло. «Колдовство, чернокнижие — сплошное беспокойство. Охохо, жили — не тужили, всё просто да ясно было. Пожгли бы с зари, повешали бы, отступных выманили да домой на покой. А там, глядишь, и одарительный реестр, рисковые, батальные получили бы». Де Элвинтон чуть заметно дрожит, ноздри раздувает. Любопытный он, тайну обожает. Белль оглаживает подбородок, косится на Керета недобро. Ждёт продолжения. — На вечерней заре аредер Нир обнаружил в либрарии свиток с неведомым заклинанием, писаный староисским языком, коий доставил мне. Осмотрев сию находку, я обнаружил, что, во-первых, сие грубая подделка, а во-вторых, в заклинании наличествует обращение к злому водному духу Элэву. Сей дух — сын Морской девы, за нрав свой несносный был из моря изгнан в реки, где и пребывает. Особливо же тёмную, подземную воду любит и сих вод хозяином состоит. — Озёрные сказки! — каркает Керет. — Душеглотный червь, аредер, тож среди небылиц числился. Однако же довелось троим из ныне присутствующих зреть оного и сразиться с ним. — резко возразил Тэм, не поднимая глаз. Керет сжал губы, словно говоря «Молчал бы, колдун». — Окромя того на рекомом свитке найдена вязь кайская, но, как ведомо, иллурийцы и иссцы сошлись после того, как Иллура прекратила существование и перешла на староазарский. Строго говоря, иллурийцев в те года уже не существовало, как обособленого народа. — Ридж разжал и снова сжал пальцы на резной спинке. — От того заключаю, что либо заклятье было попросту писано на старинном свитке, либо подделка, а кайский добавлен ради блезиру, дабы впечатлительней было. В одном из слов присутствуют подряд литеры Н, Г, И. Надеюсь, господа, не надобно пояснять в чём оплошность неведомого — пока — чёрноволхователя? — Чего уж. — Белль усмехается, откинувшись на спинку стула. — Отлично помню, как кое-кто на смертный бой с маркизом Ругратом из-за говора нарвался. Риджа передёрнуло, ибо тот поединок мог стать закатом его короткой на тот момент — пятнадцатилетней — жизни. Маркиз оказался великолепным фехтовальщиком и если бы не лучик солнца в его глаз… Кроме того выходил-то юного Ри не кто иной, как Нир, бывший с ним в Верене по служилой надобности. И Нир нашёл в его поясе роковую эпистолу отца, герцога Исс, к маркизе Нассе. В послании батюшка безо всякой аллегории пояснял как надлежит сжить со свету Его Королевское Величество, каковой изрядно поуменьшил ряды старинного союза заговорщиков. Вот потому-то и мог Тэм вести себя столь нагло, вот потому-то и терпел веркер его выходки да ласки позорные. Принадлежность к «Кленовому Листу» означала немедленную казнь высшего разряда — растирание в жерновах. — Благодарю, сударь. Верно. В исском нет звука Г. И даже сочетания звуков Н-Х — тоже нет. Окромя упомянутого, аредер Нир произвёл исследование хроник Университетума и счёл отметить важным обстоятельство невиданного зверства последнего мятежа. Прежде студиозусы не выплёскивали недовольств за пределы своих стен. Изумлённый подобным, аредер не поленился взять в спрос некоторых тяжкоповинных. Спрос шёл по отдельности. Всякое рекли, но сходились в помутнении рассудка, так, Тэм? Тэм поднял голову: — Каковая мутность проходила в полуквартале от внешних стен по утверждению двоих. Прочие не помнят, в сказаном путаются, на забывчивость да вино ссылаясь. Белль сжал пальцами и без того впалые, худо выскобленые щёки. Лаут закатил глаза в тоске от загадок и секретов. Керет презрительно буркнул: — Изворачиваются дабы пламени избегнуть! Де Элвинтон растеряно переводил взгляд с веркера на Белля: — Но, сударь веркер, Мар ведь течёт не под землёю, а ручьи скрытные вроде бы не прибежище для Великого Демона, каковым несомненно отпрыск богини является. — Верно, маркиз. — Ридж отнял левую руку от спинки и прищёлкнул пальцами. — Но ежели сойти вниз и приникнуть ухом к лазу, что имеется под девятым рядом кресел, то будет слышен слабый шум. Я никак не мог понять, что сие значит, пока не осмотрел стены залы над украшениями. До того я полагал, что в сём месте некогда была таггерная галерея и башня служила в качестве зарядного цейхгауза. Однако на камне мною был найден зеленоватый налёт, каковой бывает от долгого пребывания камня в стоячей воде. — Замковая колодезная башня. — хмуро заключил Тэм. — Под нами подземная река, каковая некогда запруживалась и вода заполняла сию каменную бочку. Кстати, под галереей… — он топнул сапогом в пол — …не льяла? Ридж кивнул: — Они самые, аредер! Правда, не совсем ясно к чему закрытые митроковыми брусками желоба, но сие несомненно колодезь. — Сверху стрельная площадка, а под нею водяной запас. Льяла, верно, ведут в нутростенные протоки. Я тут сунулся в мыльню, что недалеко от моего обиталища. Там из стены над каменным корытом торчит драконья харя с распахнутой пастью. Башня выше всей остальной крепости. М-да, умели иллуры обустроиться. — Неторопливо произнёс Белль. — Только таггов тогда не было, были такие дурынды с ложкой и всякой гномской заумью к той самой ложке привешеной. Камни швыряла, пакость всякую. Они не могли бить с закрытых площадок. Все взглянули вверх в раздумье. Но тут подал голос Лаут: — Купол, господа, выстроен позже. Взгляните на изогнутые балки и шестисторонний перекрест прямых! Имперское зодчество, господа. — Ну, я в том не учен. — пожал плечами Белль. — Демонов университетум, чтоб ему в нужнике утонуть, имперцы ж соорудили, то верно. Но чтоб ещё строить чего… — Имперцы, между прочим, науки и искусства поощряли и среди покорённых невежества не насаждали! — блеснул познаниями Де Элвинтон. — Ага. — процедил Керет. — Просвещали и драли по пять шкур. Просвещённому-то, наверное, легче снести. Де Элвинтон было вскинулся, но Ридж поднял ладонь перед грудью и строго посмотрел на юного историографа. — Мы уклонились от предмета, господа. Час назад в Верену выехал четвёртый дем первого ареда. Они везут отысканый колдовской свиток и донесение. До столицы два с половиною дневных перехода на форсированой рыси. День в Верене будут разбирать и мыслить. День решать кого послать. Пять да два — семь. А у нас осталось восемь дней и за эти восемь дней надобно сыскать чёрного колдуна — раз, утихомирить демона — два, сызнова решить повинность — три. Ну-тес, что до бесчинства творивших в городе, где, похоже, у Элэва оказались руки коротки, с ними речь ещё более кратка. Насильникам решаю шовирскую казнь в садах сему заведению принадлежных. — Ридж хлопнул ладонью по спинке стула. — Ворам и разбойникам — виселицу. Губителей завести на башню Канцеляриума, благо она отдельно стоящая, да с той башни по ветру отослать. Умертвий не подбирать, ибо не наше то занятие. Понеже времени мало, спрос вести с пристрастием первого разряду без разбора сословий. Де Элвинтон и Лаут охнули, старый аредер сотворил знамение Матиссы, коснувшись ладонью лба, груди и живота. Керет радостно оскалился. Он-то пытки любил, саморучно иной раз дыбу крутил, иглы загонял, железом жёг. Тэм потёр шею, страдальчески сморщился. — Сам я намерен вкупе с доброхотными предпринять осмотр подземелий. — И Ридж указал вниз. Тэм вскочил, уставясь на веркера бешеными глазами, Керет вытянулся во струну и отдал честь, ценя отвагу в служении. Кус завизжал — хозяин кулаком влепил ему по лапе. Белль и Лаут, не сговариваясь, произнесли в один голос: — Да примет Белор солдата короля! Де Элвинтон побледнел. — Ступайте, господа. Поутру приступим. — Ридж кратко поклонился и вышел первым. — Открой. — Тэм, ступай почивать, а? — Ума лишился? — Лишился. — Коли так — под арест. Караул звать? — Я тебя самого… — Не посадишь, иначе опозоришься пред миром и градом. — Тэм Нир! — Ну ладно. Ты не младенец, я не нянька. Но полезем вместе, понял? Не могу себе дозволить тебя с балбесами в пасть демону допустить. — Покойных снов, аредер. Удаляясь по коридору, Тэм бурчал, что как бы сон в руку не случился.