I live by a hospital
And every day
I go out walking past
It's sickly windows
I see people dying there
But my tender age
makes it hard to care
Verbatim — Mother Mother
В однокомнатной квартире было тускло и вяло, таким же выдавалось и утро. За окном были видны лишь мелкий дождь и мутные отражения светофоров. Слышен шум капель и ветра на улице, редкие рёвы машин, снующих по мокрому асфальту. Но в самом жилье было очень тихо, не считая речи телевизора на самой минимальной громкости, показывающего новостной канал. Единственный тусклый свет от экрана освещал стены небольшой комнаты. На диване небрежно оставлено постельное белье, свисающее, готовое упасть на старый паркет. С улицы всё ещё не виден солнечный рассвет, да и вряд-ли его можно будет увидеть за плотными тучами. На кухонном столе осталась кружка после, наспех выпитого, чая. Тени заполняют помещение, среди них двигается одинокая фигура, надевающая на ходу пиджак. Парень поспешно вышел в коридор, начиная обуваться и натаскивать на свои худые плечи чёрный плащ, стараясь выйти до того, как новая порция дождя свалится с неба. Михаил осмотрел квартиру в последний раз, будто отпечатывая в памяти унылый вид, перед тем как покинуть её на весь день. Он запер дверь на ключ, забросив его в карман пока спускался по лестнице к выходу на улицу, где его ждало такси.***
Туманный янтарный взгляд пусто таращится на капли, косо стекающие по окну, пока автомобиль продолжает находиться в движении. Вид за стеклом расплывался, глазам не хотелось фокусироваться. Наушники играют что-то монотонное, не позволяющее сфокусироваться на словах. Музыка заставляла погружаться в себя, закидывая в повторяющуюся из дня в день воронку мыслей. Люди и улицы всё больше ощущались картонными, неестественными, а дверей, чтобы убежать из этой коробки не предоставлялось. Недавно приобретённая квартира, которая была довольно быстро заставлена дешёвенькой мебелью, всё ещё казалась чужой. Всё ещё мнилась необжитой, хоть Михаил и прожил в однушке уже почти две недели. Чувство чуждости не покидало его. Никто в эту квартиру кроме парня не ходил. Людей, которых он бы мог позвать к себе не появилось. Он общался только с коллегами и по делу. Заводить особые знакомства просто не было времени. Да и кто захочет общаться с «сопляком»? Оказалось, что многие. Членов мафии решивших подлизаться к ребёнку, занимающему пост исполнителя, для собственной выгоды оказалось немало. Но Лермонтов игнорировал или не обращал внимание на их потуги, обращаясь со всеми одинаково. Обмануть его не выйдет и от этих людей ему ничего не надо. Самого Огая бесило такое внимание к его подопечному, но он определённо знал, что так будет. Вскоре коллеги сдались, определенно разочаровавшись в том, что не смогли склонить на свою сторону даже ребёнка. Работы у исполнителя было в два раза больше, а учитывая времена, которые переживает Портовая Мафия, хлопоты чрезмерно прибавлялись. Наверно поэтому Мори и вызвал его в столь неприятный день так рано. Только ехал Лермонтов в этот раз не в офис, а в до боли знакомое здание. Огай всё ещё не переставал быть врачом из-за отсутствия персонала и растущего количества раненных. Заслушанная до дыр, за последние дни, музыка, избавляющая его от мыслей, ранее спасающая по вечерам приелась до тошноты. Михаил выдернул наушники из ушей с отвращением. В машине стоял запах выкуренного табака, ярко исходящий от водителя, сидевшего спереди. Лицо мужчины можно было разглядеть в зеркале над лобовым стеклом, но для парня он по-прежнему оставался безликим кем-то, с которым он, выйдя из машины, распрощается навсегда. Мише сейчас невыносимо захотелось присесть где-то на крыльце под козырьком любого дома, вокруг которого не будет ни души. Он бы зажёг сигарету и вдыхал этот блаженный яд, слушая как по навесу торопливо, но по своему успокаивающе, бьёт вода. Он бы смотрел как она собирается в лужи, создавая кругловатые узоры на их поверхности. Машина направляется к госпиталю, но остановиться не доезжая до его территории, о чём заранее, на всякий случай, позаботился зелёноволосый. Дождь во время поездки усмирил свой пыл, позволяя Михаилу спокойно выйти из авто, оставляя несколько купюр таксисту, и дойти до знакомого тоскливого здания.***
С тех пор, как он был здесь последний раз, помещение меньше стало напоминать его бывшую палату. Вернее, совсем перестала ей быть. Кровати и ширмы исчезли. Теперь это был обычный кабинет, в котором время от времени восседал Мори в привычном белом халате, пропитанном спиртовым запахом антисептика. По всей видимости, тот кто занимался перетаскиванием мебели не особо утруждал себя этим занятием, о чём свидетельствуют многочисленные царапины на полу, которые вели от стены к самому выходу. Снаружи Михаил не видел тянущихся, далее по коридорной плитке, тонких шершавых «рельс». Или он просто не обратил на них внимание, пока они не бросились ему в глаза уже внутри. Он прекратил их разглядывание и прошёл дальше, оказавшись рядом со столом врача. Огай, не отрываясь от прописывания каких-то бумаг, игнорировал прибывшего несколько секунд, пока не поставил в предложении точку. Он поздоровался с парнем, на что тот молча кивнул. — Почему именно здесь? — спрашивал Миша, получая от Огая стопку бумаг. — Я мог подписать всё в офисе, завтра. — последнее слово он выделил с особой интонацией, показывая своё недовольство ранней поездкой в ливень. — Я бы не звал тебя без особой причины, но возникла непредвиденная ситуация. — синяки под глазами босса с прошлой встречи увеличились и стали более заметны, щетина укрывистее покрывала его лицо. — Мне нужно присматривать за одним пациентом. — мужчина устало вздохнул поворачиваясь обратно к столу, выуживая из крайней стопки какую-то бумагу. — Пациентом? Разве это не работа местного персонала? — Персонала не хватает, ты и так это знаешь. Тем более… Это особый случай. — он протягивает, ранее найденную, бумагу подчинённому. Михаил слегка потупившись берёт её, покосившись на Мори. Михаил переводит взгляд на документ, оказавшийся подобием историей болезни пациента. Пробегаясь по нему глазами, они становились шире с каждой секундой. Пациент: Дазай Осаму Пол: мужской Возраст: примерно 12-13 Рост: 132 см Вес: 29 кг Способность: ??? Кодовый номер эспера: ??? Палата: 213 «Мокрое» утопление. Осложнения: ОРВИ Дальше парень не вчитывался, его взор постоянно притягивала самая верхняя строчка, а затем «диагноз». Он замер на какое-то время, не веря своим глазам. Всю усталость будто рукой сняло, в его голове возникала сотня мыслей и Михаил не мог ухватиться за какую-то конкретную. Но единственное, что он знал наверняка — сюжет двигается дальше. И парень не знал, радоваться ему или начать переживать ещё больше. Янтарные радужки впились в лицо хирурга. — Вчера ночью. — ответил Мори раньше, чем вопрос успел сорваться с губ мальчишки. Михаил нахмурился. — И как он сейчас? «Босс спас его несмотря на то, что его план по избавлению от предшественника давно состоялся? Дазай по сути теперь бесполезен для Мори, так как ему практически ничего не известно о способностях мальчишки. Повезло, что он всё-таки его не кинул.» — Стабилен, но, как я уже сказал, нуждается в присмотре из-за психического состояния и некоторых осложнений. [Новый квест! «Сестринское дело.» Категория: обязательный. Условия: Присмотрите за персонажем Дазай Осаму до полного физического восстановления. Награда: 50 очков.] «Наши интересы пока совпадают, хах?» [ :^} ] — И что будет, когда пациент пойдёт на поправку? Оставишь в мафии? «Мне необходимо, чтобы этот персонаж оставался здесь по сюжету, но история уже подверглась сильным изменениям. Я не знаю как Дазай займёт пост исполнителя, если Огай не обратит на него внимание, а сам Дазай вряд-ли просто так решит проявить свои способности.» — Я как раз ищу новых рекрутов, так что да, это входит в мои планы. У нас мало одарённых людей, а обычных солдат ещё меньше. — А если он откажется? Угрожать человеку, который пытался покончить с собой кажется бессмысленно. Огай выдавил подобие ухмылки впервые за их встречу. — Он позволил себя спасти, возможно он чего-то хочет. Если мои люди из Отдела по делам одарённых выяснят, что у этого ребёнка есть полезная способность, то почему бы и не предложить ему рост по карьерной лестнице? — мужчина пожал плечами. — Не думаю, что ему это будет интересно. — Михаил хмыкнул, прошептав себе под нос. — Хочешь сделать его пушечным мясом в случае чего? — Солдаты сейчас нужны как никогда, я предпочитаю не растрачивать любые ресурсы зря. — босс серьезно посмотрел на Лермонтова, который и без своей способности знал, что этот человек сейчас честен с ним. — Признаю своё выражение некорректны. — парень как-то смущённо перемялся с ноги на ногу. — Ты довольно заносчивый ребёнок. — Зато тебе не скучно. — произнёс мальчишка с чересчур серьёзным видом, чтобы это можно было считать шутливым ответом. Но Огай всё равно коротко усмехнулся. — Принимайся разбираться с документами прямо сейчас, мне как раз нужно проверить показатели пациента, а работы ещё много. — врач любезно указал на свободный стул недалеко от себя. Миша сгрузил полученную, ещё в начале, стопку обратно на стол, но не спешил садиться. — Позволь мне присмотреть за тем парнем.— мальчишка выжидающе смотрел в удивлённое лицо старшего. — Это кажется не таким нудным по сравнению с перебором бумажек. — Так думаешь? — мужчина в халате скрестил руки на груди и улыбнулся краем губ. — Конечно, дети не любят муторную и скучную работу. Позволь мне, в таком случае, дать тебе пару инструкций.***
Протёртые шторы, в нескольких местах, не давали палате полностью погрузиться во мрак, позволяя попасть внутрь серым уличным просветам. Спёртый воздух смешался с запахом лекарств, из-за чего хотелось вернуться в коридор или открыть окно. Первый вариант не рассматривался, а второй сразу отброшен в сторону. По словам Мори, у Дазая подозрение на бронхит. Видимо холодная вода посреди ночи подорвала юный иммунитет. То же гласило и содержание папки, которую Лермонтов не выпускает из рук, пробегаясь глазами по первой строчке раз за разом, созерцая на ней ряд символов «Дазай Осаму». Будто боялся, что когда он посмотрит на неё в следующий раз, написанное изменится, и там окажется совершенно незнакомое имя. Как в тех снах, где отчаянно пытаешься прочитать вывеску, но буквы скачут и постоянно меняются, создавая новые смыслы или наоборот лишая фраз какой-либо сути. Михаил не хотел, чтобы появление Дазая оказалось сном. Мафиози засыпал и просыпался в неведении о местонахождении одного из главных двигателей сюжета, что порядком выматывало молодую нервную систему. Парень выдохнул, словно вытолкнув валун из груди. Тревожность полностью не оставила его, но слегка отпустила, когда он приблизился к койке и заметил мёртвенно-бледное лицо в кислородной маске. Худые щёки, как, предположительно, и остальное тело, скрытое под одеялом. Спутанные тёмные волосы скрывали прикрытые глаза с болезненными синяками под ними. Знаменитых бинтов обнаружено не было, носил ли он их до вступления в мафию? Или Мори позаботился и, будучи профессионалом, снял мокрые, мёрзлые повязки, чтобы не усугублять состояние больного. Михаил тихо подошёл ближе к краю кровати спящего, оставив папку на тумбочке. Он повторно окинул взглядом мальчишку. Миша осторожно дотронулся до его щеки. «Жар?» Парень нервно покусывал нижнюю губу, присматриваясь к, начинающим краснеть, щекам. — Нужно дать жаропонижающее. — он взглянул на капельницу у изголовья кровати. Миша убрал руку с лица пациента, скользнув пальцами по горячей коже. Роль медицинского помощника являлась совершенно новой. Главная задача теперь — выходить этого бедолагу. Попаданец согласился на это по большей части из-за квеста и возможности контролировать ситуацию лично. «Дел у меня и так было достаточно, но благополучие персонажа намного важнее для моих целей.» Зелёноволосый открыл дверцу тумбочки, вспоминая наставления от Огая. Он действительно обнаружил там лекарство. Подхватив его, мальчишка потянулся за штативом. [Напомнить инструкцию?] — Разберусь. — буркнул юный мафиози, разыскивая и выставляя на медицинский столик необходимые для процедуры предметы. Когда всё было собрано, Михаил уставился на приборы, как баран на новые ворота. Принимая поражение, попаданец раздражённо выдохнул. — Агх, Диктуй.***
Лермонтов вводит катетер под надзором системы. Основная подготовка к данному мероприятию заняла время, а затем последовала и моральная. Мысль о том, что больному можно навредить, поселилась в голове и выселяться не особо планирует. Катетер был на месте, а лекарство не спеша стекает. Остаётся только наблюдать за дальнейшим состоянием Осаму. «Можно притащить сюда бумаги и заняться другими делами, чтобы не терять время.» Не успел Михаил подумать об этом, как его больной неожиданно привлёк к себе внимание. Бледный нос слегка поморщился, как от болезненного пробуждения. После чего слабые веки мальчишки медленно поднялись, будто на них двадцатикилограммовые гири, открывая Мише бездонные глаза. Затуманенный взор мёртво уставился то ли на попаданца, то ли сквозь него, в белый потолок. Парень непроизвольно всматривался в излучающие апатию глаза, которые Дазай вымученно пытался держать открытыми. Михаил застыл, не понимая как ему стоит себя вести в данной ситуации, нужно ли что-то говорить, объяснять сейчас? В подобном состоянии вряд-ли кто-то способен трезво воспринимать информацию, даже такой человек как Дазай Осаму. [Дазай Осаму: уровень симпатии 6%.] — Что? — брови парня взлетели вверх от удивления и недоверия к, потрясшему его, системному уведомлению. «Система, барахлишь? Мы впервые видимся, как это возможно?» [Ошибок в работе системы не обнаружено. Уведомления о повышении уровня симпатии персонажей становятся доступны пользователю после встречи с ними лицом к лицу.] — То есть…— залёноволосый напрягся, пытаясь вникнуть в происходящее. [Если персонаж уже знает о вас, то его шкала симпатии способна обновляться независимо от того, знакомы ли вы лично.] «Но для этого ему нужно было меня где-то видеть, или откуда-то слышать о моём существовании?!» [По всей видимости, данный персонаж уже имеет о вас некоторые сведения. Слухи о самом молодом исполнителе довольно популярная тема в Йокогаме.] — Но как мне узнать положительные ли они в его представлении? «В каком направлении всё это время двигалась шкала? Как давно?» [乁{ᓀ˵▾˵ᓂ}ㄏ секрет конторы.] <tab… Держите меня семеро.***
Михаил всматривался в мутные зрачки пациента, пытаясь угадать о чём думает их владелец, у которого пол лица занимала кислородная маска. Конденсат скапливался на её стенках с каждым тяжёлым вдохом, медленно скатываясь книзу. Бледные щёки постепенно приобрели неестественно яркий оттенок. К ним и ко лбу липли волосы от влажности выступающего пота. Попаданец не был уверен, помогает ли больному лекарство, но остановился на том, что прошло ещё слишком мало времени, чтобы жаропонижающее подействовало. Парень решил подождать дольше, и если ситуация ухудшится, то он не поленится позвать Мори разобраться с проблемой. Дазай продержался в сознании недолго, уже спустя несколько минут, он снова погрузился в сон. Михаил тяжело вздыхает, лениво таща за собой стул ближе к койке малолетнего самоубийцы. Зелёноволосый плюхнулся на сидушку, закидывая ногу за ногу. Парень безмолвно смотрел на спящего, витая в своих мыслях. Непонятно сколько времени прошло, пока он залипал на капающее в пакете лекарство, стекающее далее по трубке в иглу. Дазай не собирался просыпаться, а Миша наоборот зевает во всю пасть. Попаданец решил, что стоит взбодриться, вставая со старого стула и вытягиваясь с тихим стоном от затёкшей поясницы. Он побродил по палате, рассмотрев всё её содержимое несколько раз в мельчайших подробностях. Полистал что-то в телефоне. Заглянул за шторы, созерцая всю ту же хмурую, мокрую улицу, постукивая пальцами по белому подоконнику. Лермонтов опустил глаза на пальцы, на подушечках которых собралась пыль. Мальчишка сдул крупные пыльники, а остатки не побрезговал вытереть о край пиджака. Миша оттолкнулся от подоконника в сторону кровати. Он дотронулся до чужой щеки, подтвердив для себя действие препарата. Молодой мафиози порадовался данному факту и смог спокойно выдохнуть. Не хотелось бы разбираться с осложнениями. Михаил решил, что, при таком раскладе, можно на время удалиться и чего-нибудь перекусить. Оставляя шатена одного, он нашёл медсестру, попросив приглядеть за пациентом в случае чего.***
Попав под дождь, но зато поев, владелец янтарных глаз вернулся в старое здание. В мокром плаще, он угрюмо плёлся по коридору, следуя выученному маршруту. Дёрнув за ручку двери парень оказался в кабинете у Мори. Мужчина взглянул на него, как-то по своему, меланхолично, разминая пальцы, уставшие за долгим орудыванием ручкой. — Мог попросить зонт. — Дай мне те документы. — Михаил протянул тонкую ладонь в требовательном жесте. — Уже уходишь? — врач, кряхтя потянулся за небольшой стопкой, оставленной ранее юным подчинённым. — Нет, решил остаться. Всё равно завтра придётся вернуться. — безрадостно проговорил младший. — Я был уверен, что ты не поленишься уехать отсюда на ночь. Мальчишка принял стопку, ухватив ее под подмышкой и выставил руку повторно. — Ещё кое-что. — Конечно.***
Лермонтов поднимался на второй этаж по неудобным коротким ступеням, оступаясь через каждую вторую, что заставляло его раздражённо вдыхать воздух через нос, прогоняя в голове различные ругательства. Больница, которая хочет не вылечить, а сделать инвалидом, причём не только физически. Михаилу не нравилось это место с первого дня пребывания здесь. Гнетущая атмосфера давила на него, и он радовался, когда ему представилась возможность свалить. Он размышлял каково будет Дазаю проснуться здесь. Возможно он привык к подобному мраку, а может будет чувствовать всё тоже самое и захочет уйти. А если он захочет, то непременно уйдёт, и сделает это так, что никто и не заметит. Поэтому лучше остаться здесь, как бы неприятно это не было, но теперь мальчишка под его ответственностью. «Я не могу позволить ему совершать подобные глупости, иначе я могу многое потерять.» Светлая плитка вела попаданца к 213 палате, почти в конец коридора. Он приоткрыл дверь, заходя обратно, в обволакивающий его, затхлый воздух. Избавив Дазая от капельницы, он сгрузил бумаги за небольшой стол у стены. Парень устроился поудобнее на стуле, бросив взгляд на Осаму через плечо в последний раз. Он вернулся к стопке, вертя в руке шариковую ручку. Сидя за работой, Лермонтов не сразу заметил, что в помещении быстро потемнело из-за туч снаружи. Он раздвинул старые шторы. Кольца противно скрипнули по карнизу. Миша оглянулся, но спящий даже не пошевелился. Потратив на дело около часа, мафиози откинулся на спинку стула, прикрыв глаза. Оставалась, буквально, пара листов, но в них было так влом вчитываться. Михаил невольно представил момент, когда Дазай снова очнётся и уже будет в ясном сознании. Как пройдёт эта встреча? «Я особо никогда не понимал этого персонажа. Не знаю как он станет себя вести и к чему мне готовиться.» Миша завесил окна, после чего непринужденно запустил руку в карман. В очередной раз выйдя из унылой палаты, он вдохнул более чистый воздух в свои страдающие лёгкие. Не захотев оставаться в какой-либо палате на ночь, он предпочёл улечься на скамейку ожидания снаружи. Сложив руки за голову мальчишка устремил взгляд в осыпающийся потолок, выудив из кармана небольшую капсулу.***
Приближающиеся, слегка шаркающие, шаги доносились до ушей всё более отчётливо. Как ни странно, но именно их внезапное прекращение выдернуло из некомфортного сна. Михаил с трудом разлепил ресницы, встречаясь, лицом к лицу, со знакомым обшарпанным потолком. Рука на которой он лежал онемела и будто противно звенела сотнями помех. Пришлось помочь второй рукой, чтобы вытащить пострадавшую конечность из-под головы. Тогда-то он и заметил рядом женщину в белом халате, в крепких руках которой располагается железный поднос. — Вы приглядываете за двести тринадцатой? — бесцветный голос медсестры, лишённый всякого интереса дошёл до слухового канала мальчишки. По женщине было видно, что здесь она только для того, чтобы выполнить свою работу. Миша принял сидячее положение, массируя бедовое предплечье. Позвонки ныли от ночи, проведённой на твёрдой деревянной поверхности. В нос сразу ударил запах пищи, от чего живот невольно сжался, напоминая о существовании желудка. Попаданец поморщился, окинув взглядом поднос, криво отражающий лицо янтарноглазого мальчика. — Да. — последовал краткий ответ. — Отнесите завтрак пациенту и проследите, чтобы он принял таблетки. — женщина вручила поднос, ещё не успевшему полностью проснуться, парню. Он почувствовал тяжесть содержимого и от неожиданности чуть не выпустил посуду из рук, опустив свою ношу на колени. — Значит, пациент в сознании? — мальчишка поднял глаза к её лицу, заприметив раздражение. А причиной является задержка драгоценного времени, которое медработница зря терять не имеет желания. — В сознании. — бросив напоследок незамысловатую фразу крупная женщина в спешке удалилась к лестничной площадке, ведущей, в одном направлении, на первый этаж, а в другом — на крышу. Михаил видел данную, не особо приветливую, особу и раньше. К счастью не часто. Только тогда, когда попаданец прогуливался по коридорам от безделья. Строгая брюнетка не отказывала себе в удовольствии окинуть мальца своим острым взглядом, который был довольно говорящим. И молвил он что-то на подобии: «Что ты шляешься как неприкаянный? Только полы все вымыли!». В палате же медсестра его не беспокоила. Юный мафиози проводил взглядом широкую спину в белом халате, скрывшуюся в дверном проходе. Раздался скрип петель и, пронёсшийся зычным эхом, хлопок дверей. Лермонтов сжал тонкие пальцы на подносе покрепче и встал с ним со скамейки. Он не спеша приблизился к двери, которая должна впустить его в неизвестность. Попаданец не любит это чувство, намного проще, когда знаешь, что последует дальше. Парень ухватил поднос одной рукой, прижав к плечу, а свободную положил на ручку. Ощутив неприятную дрожь от волнения и предвкушения, он вдохнул и одновременно с выдохом опустил рукоятку, не раздумывая более. Привычный спёртый воздух встретил как родного. В голове попаданца промелькнула мысль, что надо бы наконец проверить это несчастное помещение позже. Он прикрыл дверь и взялся за поднос поудобнее. Худощавый мальчишка со спутанными тёмными волосами неподвижно лежит на старой больничной кровати. Его голова отвёрнута от двери, из-за чего лица не видно. Михаилу показалось, что больной снова уснул, пока тот не издал слабый шорох одеялом. Миша за несколько шагов пересёк комнату и сгрузил поднос на стол, отодвигая вчерашние бумаги в сторону. Мафиози обернулся к мальчишке, который едва ли выглядит на свой возраст. Тёмноволосый бесстрастно уставился на серые шторы, не удостоив вошедшего и малейшей каплей внимания. Подросток стоял у стола, нервно покусывая нижнюю губу. Попаданец описал бы ситуацию, как до боли неловкий момент. И даже спустя минуту, ситуация не собиралась меняться. Лермонтов приблизился к окнам, резко дёргая куски ткани в стороны. Этим действием он заставил, покоившуюся на подоконнике, пыль невесомо суетиться в воздухе. Неожиданные, для обоих, лучи солнца встретили их через мокрые стёкла. Свет резко ударил Дазаю в лицо, из-за чего кареглазый на секунду зажмурился с недовольным видом. Миша был рад увидеть хоть какую-то эмоцию от этого сплошного комка апатии, так что мафиози даже не пожалел о содеянном. Мальчишка бесшумно отвернулся от раздражителя, найдя новый объект достойный его внимания — потолок. «Потрясающе.» Миша нахмурившись вернулся за едой и переставил её на прикроватную тумбочку. Шатен моментально оторвался от обламывающейся побелки и натянул на себя одеяло по самую шею, стоило только зелёноволосому приблизиться к его «территории». В тёмных глазах добавилось ясности и они колко изучали стоящего рядом. — Я Лермонтов Михаил. Можешь звать Мишей. — попаданец натянул полуулыбку, стараясь звучать дружелюбно. В ответ молчание с толикой скрытого удивления, длящегося секунду. Предположительно, мальчишку смутило нестандартное имя говорящего. — А ты Дазай Осаму, верно? — попаданцу не требуется подтверждения. Он не ждал ответа, его и не последовало. — Я буду временно присматривать за тобой. Так что, будет проще нам обоим, если ты будешь слушать мои указания. Договорились? На лицо Осаму снова накатила прежняя скука и отстранённость. Михаилу не понравилась данная реакция. Он только начал осознавать, как тяжело ему будет. — Тебе нужно поесть и принять лекарство. — Миша перешёл в более требовательный тон, раз дружелюбный настрой не сильно повлиял на подростка. Дазай лениво окинул взглядом поднос, не наблюдая там ничего интересного. — Не голоден. — тихий хрип нарушил тишину, наконец прерывая монолог Михаила. Чему второй был неслыханно рад. Но вот сам ответ парня не устроил. — Ты был в отключке долгое время, это необходимо. Другого ответа я не принимаю. — зелёноволосый был предельно серьёзен, на что мальчишка нахмурил тёмные брови. — Не нужно нянчиться со мной. У самого едва молоко на губах обсохло. — монотонный, столь дерзкий, ответ заставил Михаила подавиться воздухом. «Значит так чувствовал себя Огай всё это время, хах?» [Бумеранг из этой вселенной не исчезал.] — Может я не сильно старше тебя, но присмотр за тобой является моей работой на данный момент. — серьёзно заключив, Михаил деловито скрестил руки на груди. Пациент же и бровью не повёл. — Знаешь ли ты, где находишься? — В больнице, очевидно. — Дазай едко усмехнулся, пронзая насмешливым взглядом. — Могу поклясться, что на этом твои познания не ограничиваются. — подколка попаданцу показалась забавной, но не более того. Возможно, в другой ситуации он бы даже показал улыбку. Шатен равнодушно пожал плечами, прежняя ухмылка сползла с лица. — Если я не ошибаюсь, — парень снова не смотрел на Михаила. — Ты исполнитель Портовый Мафии? Самый молодой в истории Йокогамы. — никакого восхищения или удивления не было в голосе Осаму. Он не старался даже подделать хоть какую-то интонацию, чтобы звучать как живой человек. Монотонность его изречений больного, кажется, вводила в сон и его самого. Он вяло зевнул, призывая слезинки в уголках глаз. Вытереть их он не спешил, как и доставать руки из-под тонкого одеяла. «Холодно?» Мафиози машинально обернулся к окну, прислушиваясь к сквозняку. Но старые раздвинутые шторы даже не колыхались. Миша без предупреждения положил свою прохладную ладонь на лоб парня, задирая его отросшую чёлку. Дазай не ожидал подобного действия со стороны зелёновласого. Он и среагировать толком не успел, как рука покинула его лицо. Дазай впервые за всё время их разговора повысил хриплый голос. — Это сейчас зачем было?! — его брови вздернуты в удивление, смешавшемся с раздражением, а сам он слегка приподнялся на локтях, чтобы заглянуть нарушителю личных границ прямо в лицо. — Проверил температуру. — непринуждённо ответил тот, заключая про себя, что температура парня в порядке. Тёмноволосый обессиленно плюхнулся обратно на подушку тут же зайдясь в приступе кашля. — Обычно, пациентов спрашивают прежде чем что-то предпринять. — откашлявшись пациент негодующе прохрипел, сверкая более живыми глазами, чем некоторое время назад. Михаил не в силах сдержать смешок. — Но я не медработник. — полу ухмылка сама собой образовалась на бледном лице. — Я не обязан следовать правилам. — Вот как ты решил это обыграть? — Осаму фыркнул. — И всё же ты зачем-то здесь. У исполнителя недостаточно работы? — кареглазый отвернулся к противоположной стене. — Странное у тебя хобби. Михаил прожигает лохматый затылок своими двумя янтарями, пытаясь быть не слишком грубым. Он не выспался, его нервы на пределе, и возиться с трудным ребёнком ему совершенно не доставляет удовольствие. — Послушай. — договорить попаданцу не дал шатен, резко перебивая своим внезапным вопросом. — Я для чего-то нужен? — с безрадостным тоном, без малейшей заинтересованности, прозвучал больной. — Если понимаешь, почему сразу нельзя было перейти к этому? — мафиози выдохнул сведя брови к переносице. Он чувствует, будто его специально водят за нос для чужого развлечения. — Сам комитет обратил на меня внимание? Вау, ощущаю себя VIP-персоной. — кареглазый клацнул языком, добавляя в свою интонацию нотки сарказма для большего эффекта. Лермонтов знает, что без его собственной инициативы, комитету на Дазая откровенно фиолетово в настоящее время. Вопрос только в том, как скоро об этом догадается сам Осаму. — Мафия рассматривает твою полезность, это так. — Думаешь, меня это интересует? — подросток медленно повернулся, встречаясь со сосредоточенным взглядом члена мафии. — Нет. — парень ответил незамедлительно, получив в ответ неопределённую реакцию в глубине тёмных глаз. Что-то промелькнуло в двух небольших безднах, вызывая у попаданца знакомое настораживающее чувство. Снова с ним играют как с несмышлёной мышкой. — Я тоже был далеко не заинтересован. Дазай широко улыбнулся, но улыбка была до жути ироничной. — Так не заинтересован, что вон на какой пост пробился. Миша поджал губы. — Я действую в своих целях. — Целях? Здорово, когда у людей есть цель, к которой они неустанно готовы идти. — Осаму устало выдохнул, сдерживая очередной порыв кашля. Некая тоска проглядывалась в тёмных радужках, меланхолично отзываясь у попаданца в сердце. — Скажи, у тебя есть способность? — Нет. — пациент выдал ответ с такой уверенностью, что Михаил чуть не поверил. Мафиози опешил. Он стоит, тупо втыкая в болезненно бледное лицо напротив. «Такое возможно?» [Применение способности: отклонено.] «Ясно, меня пытаются надуть. Моя способность не действует на него, как и предполагалось. Но зачем? Хочет показаться бесполезным для мафии?» Лермонтов собрался с мыслями, но его ступор не был оставлен без внимания, что поселило в груди некую тревогу. Дазай внимательно следил за реакцией шатена, не давая при этом повода для каких-либо подозрений. Попаданец решил разорвать долгую паузу. — Ясно. У тебя нет способности и тело у тебя слишком слабое. Для тяжёлой работы в мафии ты не подходишь. Собираешься уйти? — Так просто? Принуждать не станете? — лежащий изобразил наивное удивление на лице, на что парню захотелось закатить глаза. — Не вижу смысла. Ты ведь недавно хотел всё закончить, верно? — попаданец решил с аккуратностью подобраться к данной теме, но Осаму, казалось бы, ни чуть не обеспокоен ей. Его губы расползлись в загадочной улыбке, и только в глазах отдалённо блуждало уныние. Однако теперь, еле заметные искорки интереса шли с таинственным мраком рука в руке. «Пути его, для меня, неисповедимы.» — Было такое. — шатен сел, накрывая плечи одеялом, укутывая в потёртой ткани руки. — Но сейчас кое-что изменилось. — Сейчас? — Лермонтов вскинул бровь, окончательно запутавшись в том, чего действительно хочет этот подросток. — У меня появилась необходимость кое-что проверить. — мальчишка интригующе прищурился. — Думаю, это можно даже назвать маленькой целью. Поэтому я подумаю над твоим предложением. — с многозначительной интонацией было протянуто парнем данное заявление. Очередное погружение в собственные мысли прервал кашель, согнувший кареглазого пополам. Михаил подсуетился, наблюдая за окончанием приступа. Он двинул поднос на край тумбочки, ближе к измученному мальчишке. — Ешь. Лекарство нужно принять после еды. Дазай, поморщившись обернулся в сторону подноса. На лице его читалось явное неодобрение увиденного. — Еда не из ресторана пять звёзд, но тебе придётся побыть здесь какое-то время. Так что привыкай к местной кулинарии. Больному на самом деле всё равно, что находилось в тарелках. Большую часть времени он вообще мог не притрагиваться к пище. И сейчас был один из тех моментов, когда парень чувствовал, что, если хоть кусок окажется у него в горле, то он немедленно окажется снаружи. Осаму отвернулся, от уже давно остывшего блюда. — Я не голоден. — настроение пациента заметно снизилось и вместе с этим вернулась прежняя отстранённость. — После нескольких суток? Извини, но через «не хочу». Твоему организму нужна энергия сейчас, а ты, вроде как, не обладаешь способностью фотосинтеза. — Тебе так доставляет изображать якобы заботливого взрослого? Это в какой-то мере забавляет, но по большей части раздражает. — некая неприязнь сопровождала его слова, заставляя попаданца вскипать. — Слово тебе не скажи. — почти что пробубнил Михаил. — Видишь ту штуку? — зелёноволосый указал куда-то позади изголовья кровати. Дазай послушно повернул голову туда, куда направляла его тонкая рука. — Штатив для капельницы? — Да, будем кормить тебя и пичкать лекарствами внутривенно. — Михаил старался звучать убедительно, показывая, что он отнюдь не шутит. Тёмноволосый тяжело выдохнул через нос и Мише было слышно, что он наполовину заложен. — Постоянные иглы? Нет, я ненавижу боль. — лицо его помрачнело. Однако, соглашаться на завтрак он всё равно не планирует. — Тогда у тебя есть простой способ избежать этого Я не собираюсь быть твоей мамочкой здесь и уговаривать тебя. — Лермонтов раздражался. Он не хотел делать Осаму больно, но и не знал какой подход к нему отыскать. — А я уже был готов поверить, что ты меня усыновил. — шатен ехидно ухмыльнулся, тоже прибывая в неудовлетворении от того, что ему указывают и смеют переходить на мизерные угрозы. Брови мафиози поползли вниз, а два янтаря из-под редких ресниц устремлены в худое лицо напротив. — Когда захочу, тогда поем, ладно? — неожиданное согласие в более спокойном тоне не смогло не удивить исполнителя. — Позже тебе нужно будет принимать следующую порцию лекарства. — Ничего со мной не случится, если я выпью их до завтрака. — Дазай беспечно прокомментировал услышанный аргумент, запрокидывая голову и, протягивая слова в изнурении. Михаил долго смотрел на мальчишку теребя рукав своего чёрного пиджака. — Потом не жалуйся, если что-то пойдёт не так. — заключил Лермонтов, после чего в дверь бегло постучали три раза. И через секунду в проёме показался белый халат, контрастирующий с чёрными волосами. Парни повернулись на звук почти синхронно. — Доброе утро. — на лице мужчины красовалась вежливая улыбка. Дазай безразлично осматривал пришедшего, обнаружив в его руках какие-то бумаги. Михаил встретил его кивком с нейтральным выражением. — Как тут у вас дела? — Огай ответно окидывал кареглазого профессиональным врачебным взглядом. Его руки сложены на груди и одна из них держит бумаги, задумчиво постукивая ими по подбородку. Глаза хирурга не упустили поднос с нетронутой едой и таблетками, но он не подал виду. От Михаила не скрылось приподнятое настроение Мори. — Тяжёлый случай. — Миша, не торопясь, колко ответил на вопрос босса, перестав обращать внимание на Дазая, заинтересовавшись внезапным посетителем. Дазай медленно перевёл взгляд на подростка, не пропустив стёб мимо ушей, но продолжил сидеть молчком. Тихо усмехнувшись с полным согласием, отображённым на лице, Мори протянул записи подчинённому. Миша послушно принял их. — Есть кое-какие обновления. Пустующая строка с предполагаемой информацией о способности на этот раз была заполнена знакомым названием: «Больше не человек». Попаданец победно улыбнулся, с нескрываемой самоуверенностью. «Невозможно обмануть меня здесь, даже способность была не нужна.» — И всё-таки ты лжец, Дазай. — Михаил победно обмахивал себя бумагой, словно веером, с растянутой улыбкой. Осаму изучал его глазами с непроницаемым выражением, не реагируя на столь глупое разоблачение. Казалось, будто он именно этого и ждал всё это время. Михаил устал от ощущения, что его всё утро анализируют. Он не представлял, чего добивается этот персонаж своими скрытыми методами. «Дазаю что-то нужно и, пока его это хоть капельку интересует, он будет действовать. Главное, чтобы это не мешало мне.» — К такому выводу пришёл попаданец. Михаил не особо внимательно наблюдал затем как Огай проводит осмотр пациента. Мужчина задавал вопросы, получая невнятные ответы, и то, не на все из них. Дазай выглядел более настороженным в присутствии босса. Это было ощутимо после проведённых минут с Осаму наедине в угрюмой палате. Больной не горел желанием вылезать из-под одеяла, из-за чего прослушать его дыхание было непростой задачей для Мори. Врач терпеливо старался покончить с процедурой, пока шатен ёжился, неловко почёсывая своё предплечье короткими ногтями. Врач наконец отстранился и с загадочным взглядом посмотрел на Михаила. Тот напоследок уловил его улыбку, когда мужчина в халате удалился за белую, с заметными на свету подтёками краски, дверь. — Не дашь глянуть? — напряжение, ощущаемое от Дазая не исчезло полностью, но парень снова стал более раскован на едине с младшим мафиози. Лермонтов, будто забыл, что он что-то держит в руках, глянул на тонкую папку, на которую указывает Дазай. — Ничего нового ты там не увидишь. — Миша откинул анамнез на стол, пытаясь сделать это аккуратно, ничего не разбросав. — Хватит разговоров. Пей таблетку, раз не будешь есть. Но это одна единственная поблажка для тебя. Осаму почти незаметно закатил глаза, отворачиваясь к небольшой пластиковой ёмкости цилиндрической формы, в которой покоится антибиотик.***
Дазай скучающе таращиться в потолок, вслушиваясь в совсем тихие подвывания сквозняка, потому что это единственное чем можно здесь заняться. Взгляд зацепился за посуду, которая всё также была наполнена, уже холодной, едой и находилась на тумбочке. Кареглазый чувствовал нарастающее подташнивание. Возможно от таблетки на пустой желудок, может просто от голода, а есть ещё вариант — от всего и сразу. Дазай сел сбросив одеяло в сторону. Он взял миску отдельно, потому что поднять и продержать в воздухе нагромождённый поднос, его сил не хватало. Прохладная керамика непривычно щекотнула открытую кожу. Осаму пару секунд рассматривал содержимое, после чего отважился взять хаси и опустить их в миску с рисом. Вкус был пресным, а разваренные овощи в комплекте добивали его рецепторы. Есть и так не хотелось, лишь вынужденная мера. А теперь Осаму боится, что тошнить его станет ещё больше. С превеликим трудом была съедена половина. И Дазай не может сказать, что ему от этого стало легче. Желудок неприятно покручивало после долгой паузы приёма пищи. Во время отсутствия зелёноволосого, Осаму решил подняться со своего спального места и пройтись по старой палате. Рассматривать в сотый раз, искусно сплетённую в дальнем углу, паутину, давно покинутую пауком, больше не представляло интереса. Как только он спустил ноги, бледная плитка встретила его ступни с колючим холодком. Поморщившись и шикнув себе под нос, парень подумал, что нужно было бы выпросить обувь у того мальчишки, если только какая-нибудь медсестра не зайдёт первее. Он встал, но внезапно одна из ног его подвела, заставив накрениться. Осаму даже задуматься и пикнуть не успел, как рухнул вниз на колено и левую руку. Подросток выругался, зашипев от резкой боли. Из-за слабости он совершенно не обратил внимания на онемевшую конечность. Дазай готов поклясться, что на секунду он подумал, будто нога у него отказала. Вымученно вздыхая парень поднялся с пола, оперевшись на край кровати. Он потёр колено саднящей рукой, оглядываясь, попутно размышляя куда заглянуть сперва. Внимание привлекли стол и тумбочка недалеко от окна. Не долго думая, он заглянул в первую полку. Там ничего не оказалось, кроме пыли и пары скрепок. Дазай расстроился. Место давало чувство заброшенности и пустоты, но подросток привык справляться с подобным. Собственно этим он сейчас и занимается: пытается отвлечь себя какими-то действиями, чтобы не тонуть в собственных мыслях, которые прибавляют в ясности в этой гробовой тишине. Надеясь что-нибудь найти в следующем отделении, он потянул за, слабо прикрученную, ручку. Обнаруженное внутри заставило Дазая незамедлительно схватить это, прижав к груди и с каким-то облегчением выдохнуть. Он оглянулся на дверь ведущую в душ. Шатен метнулся к ней, не закрывая тумбочку. Парень обхватил дверную ручку и резко дёрнул дверь на себя. Та, к его разочарованию, не поддалась. Лицо его выразило абсолютное недовольство данной ситуацией. Какая-то из медсестёр предупреждала его об уборной снаружи, но покидать палату не было желания. Подросток замер, прислушиваясь к шагам в коридоре. Дазаем было принято решение дальше обшаривать палату. Спустя короткое время он заметил внутри прикроватной кем-то оставленную заколку. Он выудил ее из полки, детально рассмотрев. По всей видимости, оставленная одним из прошлых пациентов. — Спасибо, таинственный пациент. — Осаму усмехнулся, вернувшись к неугодной двери. Проделав пару махинаций с заколкой и замком, дверь тут же поддалась со звучным скрипом.***
Миша с непонятным унынием возвращался в палату, проверить здравие пациента. Каково же его удивление было, когда Дазая внутри он не обнаружил. — Пошел в туалет? Нет, я только что оттуда. — Михаил уже готов был мчаться по коридору опрашивать медсестёр, которые, как назло, не часто ходили в данном крыле госпиталя. Но не успев выскочить наружу, Лермонтов случайно уловил полоску света из щели, на первый взгляд, неприметной двери. Это попаданца не расслабило. Михаил такой человек, который любит надумывать. Что у него только в голове не пронеслось, пока он думал о суициднике оставленном без присмотра в ванной. Даже сам Лермонтов не знает, что там осталось. А сумев открыть дверь без ключа, Дазай несомненно умудриться сотворить что-то ещё себе во вред. Миша подскочил с места и без разбору рванул дверь на распашку. Находящийся внутри парень подпрыгнул от резкого звука, уставившись на человека в проходе. Михаил также вылупился на шатена во все глаза в поиске на его теле каких либо повреждений. Но обнаружил попаданец лишь… Бинт? Дазай, наполовину замотанный, сжимал в руках моток бинта, замерев на месте. Зелёноволосый молча смотрел, обрабатывая информацию, пока лицо «пропавшего» не скорчилось в гримасе раздражения, приправленной злостью. — Выйди. — вкрадчиво, но по своему зычно произнёс кареглазый, сгорбившись. Будто пытаясь скрыться от янтарных глаз. Осаму вцепился острым пронзающим взглядом вошедшему в лицо. Михаил, потупившись на месте, в итоге захлопнул дверь перед собой, оставляя пациента наедине с собой. [Уровень симпатии: Дазай Осаму 5%↓] [Как неловко получилось.] «Чёрт, да разве я виноват? Откуда он вообще бинты выкопал?» [Наверное стоит стучаться.] «А если бы он.?! Агх, не важно.» [Иногда в стрессовых ситуациях вы делаете прежде, чем подумать.] «Спасибо, психоанализ не заказывал!» Парень огрызнулся про себя, опустив глаза. Он заметил что-то торчащее из замочной скважины. — Ну конечно. — он вздохнул, наклоняясь к находке. Вытащив её и рассмотрев, попаданец удивился. «Знакомая вещь. Мне кажется или я уже пользовался такой же в этом госпитале? Совпадение?» Это навеяло на не такие уж и давние воспоминания, в основном не очень приятные. Он мотнул головой, спрятав заколку к себе в карман. Почти сразу после этого, дверь приоткрывается, показывая в проёме, забинтованного от головы до ног, подростка. Попаданец засмотрелся на более знакомый и привычный вариант, что не заметил возникшей паузы. Шатен опёрся спиной на дверь, тем самым захлопывая её. Попаданцем было замечено, что Дазай выглядит более уверенно, чем всё это время ранее. «Повлияло ли на это наличие бинтов? Или он просто злиться на меня?» — Кхм, извини. — Михаил смущённо поджал губы, стараясь глядеть Осаму в лицо. Забинтованный, не особо хотя, но кивнул, скрестив руки на груди. Нет, он больше не выглядит злым. Только раздражённым. Попаданец всё равно не чувствовал себя до конца прощённым. «И почему мне не всё равно? Главное не терять слишком много процентов симпатии.» Когда пауза затянулась, Миша отвернулся в сторону кровати, отныне принадлежащей Дазаю. — Ты так и не ел? — Вообще-то, я съел половину этого отвратительного риса! — Осаму слегка наклонился вперёд, по детски возмущаясь, нахмурив брови. Лермонтов подошёл ближе, чтобы поднос попадал в его поле зрения. — Ладно, молодец. — Я не нуждаюсь в твоей похвале. — чётко обозначив это, парень зашагал в строну своей кровати с другой стороны от Михаила. — Погоди. Раз ты встал, выйди из палаты. Здесь срочно нужно проветрить. Дазай, будто не услышав, беззаботно плюхнулся на кровать, сложа руки за голову и прикрыв глаза. — Не хочу, я слишком устал. — парень протянул, всё равно как издеваясь. Михаил скептически посмотрел на него, поставив руки в бока. — Ты понимаешь, что здесь нечем дышать? Хотя бы на три минуты. — Если я вернусь в холодную комнату, разве я не стану больше кашлять? — шатен ухмыльнулся, находя свой аргумент занимательным. Вот только Миша был другого мнения. «Чего я ещё ожидал? Просто вредный ребёнок.» [Справились с Чуей, значит и с этим справитесь.] «Вау, что это? Адекватная поддержка? Неужели твой интеллект повысился?» [Нет, просто вы изначально не разглядели мой потенциал.~] Попаданец задумчиво поскрёб подбородок указательным пальцем. — Говоришь, еда отвратительная? — Абсолютно. — ответ последовал незамедлительно. — В таком случае, если выйдешь на пять минут из палаты, я завтра принесу что-нибудь съедобное. — попаданец ожидающе склонил голову на бок. Парень на кровати не сильно заинтересовался. Но может, что-нибудь вкусное наконец поднимет ему аппетит? — Допустим, договорились. — Дазай приоткрыл один глаз, как кот, хитро щурясь. — Есть предпочтения? Кареглазый довольно улыбнулся, перебирая в голове варианты.***
Неделя так не спеша и проходила. Михаил разобрался со всеми бумагами. Половина обязанностей исполнителя с него на время была любезно снята боссом. Лермонтов уезжал домой, на утро возвращаясь обратно, чтобы контролировать питание наблюдаемого. Как и было договорено, Михаил принёс Дазаю блюдо, которое тот желал. Только по инициативе Осаму, Миша вынужден приносить ему нормальную еду каждый раз, хотя бы один раз в день. И тогда Дазай ел. Или пытался это делать, что начало радовать попаданца. Иногда Михаил приносил и себе порцию и они вместе ели, обычно молча. Разговор всегда начинал Осаму, а Миша подхватывал, так как зелёноволосый не был уверен, когда Дазай хочет говорить с ним, и о чём. Изначально попаданец садился за стол, чтобы не докучать мальчишке, пока со временем не начал присоединяться к нему на кровать. Тот не показывал возражений, но и особой радости тоже. Михаил бы сказал, что ему безразлично, но утверждать точно не может. Не прогоняет — уже хорошо. Уровень симпатии поднялся до восьми, из чего попаданец сделал вывод, что движется в верном направлении. «Стоит иметь с ним, как минимум, не враждебные отношения.» В какой-то из дней Михаилу пришлось узнать, что его больной, идущий на поправку, не жалует запах сигарет. Узнал он на личном опыте, когда Дазай не подпустил его к своей кровати с пакетом возражений. И Мише пришлось есть обед за столом, как раньше. А после, Осаму лично открыл окно на проветривание, покинув палату. Попаданец же последовал за ним. Оба они сидели на коридоре. Шатен показательно уселся на дальний край скамейки, бросая негодующие взгляды в сторону зелёноволосого время от времени. — Это ты меня так наказываешь? — усмехается Лермонтов. Ответ был положительный. Иногда в палату заявлялся Мори Огай для очередного медицинского осмотра. Его заключением было, что Дазай поправляется очень медленно и кашель всё еще присутствует. Но результат лечения был. На самом деле Михаил сильно уставал приглядывать за Дазаем, пытаясь ненавязчиво изображать няньку, потому что шатена это бесило. Но проблема в том, что иногда его приходится уговаривать совсем как маленького. К своему удивлению, попаданец даже смог на какое-то время забыть о своих препаратах. Его голову занимали другие мысли. Его монотонная жизнь слегка изменилась, подкинув новых задачек. Однажды мафиози решил, что неплохо было бы выгнать мальчишку разок на улицу для разнообразия, прогуляться. У него так и не вышло. Сложно предложить что-то человеку, когда он ничего не хочет. Едой подкупить шатена второй раз у него не вышло. Развлекать кареглазого тоже приходилось попаданцу. Он нанёс бинтованному книг, на что тот строил недовольную мину. Докучать Михаилу стало его хобби. Иногда янтарноглазому становилось настолько в тягость сидеть с этим парнем, что он врал о внезапной работе, чтобы ненадолго свалить. Он уходил на перекур, потом еще ждал на крыльце, пока сигаретный дым выветрится, и только потом возвращался обратно. Для профилактики жуя жвачку по дороге. И мафиози совершенно не подозревал, что единственный карий глаз, не спрятанный под слоем бинтов, следит за ним из окна второго этажа. А после он насмешливо смотрел в янтарные, заваливая неоднозначными намёками. В середине недели Лермонтов решил, что стоит наконец прибраться в палате. Приобщить к этому делу Осаму, как и ожидалось, не вышло. Санитарок как таковых здесь не было, а медсестёр напрягать попаданцу не хотелось. Вооружившись тряпкой, ведром и шваброй, Миша принялся за дело. В то время, как Дазай располагался на животе в своей кровати, почитывая, добытую Михаилом, мангу. Шатен по-ребячески болтал ногами и с загадочным весельем бросал взгляды на Мишу. Когда попаданец закончил, он сложил весь инвентарь по местам и прогнулся в спине со стоном усталости. Дазай, и палец об палец не ударивший, подпёр щёку кулаком и с шальным огоньком в глазах смотрел на парня. Когда Лермонтов всё же решил спросить, чего Дазай такой довольный, бинтованный, ждавший этого момента целую вечность, указывает пальцем в один из углов на потолке. Миша повернулся и застыл. — Дазай, чёрт возьми! Почему раньше не сказал?! — Михаил резко развернулся к лежащему, наблюдая как тот назло надрывается от смеха. В дальнем углу красовалась неприметная пустующая паутина. Михаил устало выдохнул и не стал возвращаться за шваброй, чтобы убрать данное произведение. На этом их приключения не закончились. Пятничным вечером мафиози пришлось задержаться, чтобы обговорить некоторые вопросы с Мори. И тогда Лермонтов решил остаться на ночь в госпитале. Он заглянул к Дазаю в надежде, что тот уже спит, но на это было глупо полагаться. Свет в палате горит. Осаму рубиться в какую-то игрушку на его телефоне. Михаилу пришлось поставить пароли на многие приложения и папки, прежде чем решиться отдать смартфон шатену в качестве развлечения. — Новый рекорд! — Дазай сел в победную позу, гордо подняв голову. — Поздравляю. — отозвался попаданец равнодушнее, чем планировал. Но у него сегодня уже просто не было сил потыкать Дазаю во всём. — Остаёшься? — карегазый предпочёл игнорировать настроение парня. — Мгм. — Миша забрал свой телефон, проверяя заряд, слегка поёжившись от непонятной прохлады, но не принял это во внимание. — Ты не слышишь стук? — Внезапно спросил притихший Осаму. — Стук? — теперь, когда он прислушался, то уловил череду хаотичных приглушённых постукиваний. Парни повернули головы к источнику: окно, в стекло которого безбожно долбился здоровый шершень. Брови обоих поползли вверх. Они переглянулись и вместе подошли к подоконнику, чтобы детальнее рассмотреть зверюгу. — Он летит на свет. — заключил Миша. — Вау. — постучал пальцем по стеклу забинтованный. — Я слышал, что после двух укусов шершня можно коньки отбросить. — в его тёмных глазах заплясали чёртики. Михаил свёл брови к переносице. — А слышал ли ты, что это ужасно больно? — Эх, и правда. Я не против умереть, но только если безболезненно. — Дазай вздохнул и скучающе пристроил подбородок на подоконнике. Миша смотрит на него поджимая губы сдерживая себя от щелбана. Внезапно толчки об стекло прекратились, но послышалось громкое жужжание. Осаму немедленно выпрямился, навострив уши, в то время как Миша пытался рассмотреть насекомое за окном. Над его ухом раздался вскрик мальчишки, который, как пуля отлетел со своего места, показывая куда-то вверх. Михаил напрягся ещё больше, оборачиваясь и видя «гиганта» совсем рядом с собой. Попаданец долго ждать себя не заставил он с воплем ужаса кинулся вслед за Дазаем. Они оба вжались в стену не отрывая взглядов от паразита. — Как он сюда попал? — Михаил глянул в сторону окон, в это раз, заметив приоткрытую верхнюю форточку. Мафиози испепеляюще зыркнул на шатена. Мальчишка был занят слежкой за шершнем, снующим туда-сюда под потолком. — Почему форточка открыта? Давно не болел?! — строго процедил через зубы зелёноволосый. — Мне было жарко. — Дазай пожал печами. Шершень неожиданно сменил траекторию полёта в сторону двоих несчастных, которые в панике, перескакивая кровать бросились к выходу. У забинтованного по всей видимости открылось второе дыхание, так как он оказался шустрее и уже открыл дверь. Мише повезло меньше. Насекомое преградило путь, заставив отступить. Собравшись с силами, он пригнулся, быстро направившись к выходу. Вредное насекомое ринулось за ним. Дазай от неожиданности захлопывает дверь. — Блять! — тут нервы уже не выдерживают. — Открой! — запертый дёргает за ручку. — Прибей его! — слышен голос за дверью. — Я в тебя верю! — Я тебя прибью, когда выйду отсюда! — доносился крик, бегающего по комнате, Лермонтова по ту сторону двери. Угрозы и требования открыть дверь продолжали сыпаться, пока в один момент не стало слишком тихо. Кареглазый прислушался. — Ты там живой? Ответа он не получил. Парень берётся за ручку и осторожно открывает дверь. Тут же на него вылетает шершень и тот визжит на весь коридор, дёргаясь как в припадках, отскакивая куда-то назад. Услышав смех, подросток разлепил глаза, оглядевшись. На полу валялась дохлая чёрно-жёлтая тушка. И только потом он перевёл темные глаза, казавшиеся совсем чёрными в тёмном коридоре, на Михаила, держащего телефон. —Замечательные кадры! — Ты! — Дазай подскакивает с места, пытаясь вырвать мобильный, но без толку. — Не стоило меня запирать. — со злорадной ухмылкой Лермонтов отталкивает от себя наглого мальца. — Удали.— Осаму нахмурился, скрестив руки на груди, тараня обидчика тяжёлым взглядом. Вдруг лицо Миши в момент поменялось. За спиной кареглазого выросла крепкая фигура в белом халате. Дазай, уловив смену настроения, медленно оборачивается. Вечно недовольная медсестра Мари строго оглядывала их обоих. Таким образом их заставили выдраить весь коридор второго этажа, за беспорядки в ночное время. Мари не было дела до звания Лермонтова. Для неё они оба являются назойливой шпаной. Драил коридор посреди ночи именно Михаил. Второй же сидел на скамейке побалтывая ногами взад-вперёд. — Не чувствуешь хоть немного своей вины? — укоризненный взор двух янтарей упирался в лицо пациента, который выглядел совершенно спокойно. Михаил вынул телефон, на который осуществлял недавнюю съёмку. — Если согласишься помочь мне, я удалю видео при тебе. — Согласен! — заинтересовавшись предложением шатен выпрямился. — Удаляй. — парень кивнул в сторону мобильного. Попаданец долго вглядывался в лукавые чёрные глаза. — Нет, удалю, когда закончим. — установил правила Лермонтов. Дазай удивился, но тут же посерьёзнел. — А не обманешь? — Больно ты мне нужен в галерее. Пациент тяжко вздохнул, спрыгивая со своего места, подбирая швабру. Он ещё не скоро узнает о том, что Миша сохранил копию.***
Тёмный чердак, усеянный хламом, забытой стариной и полный пыли, прячет свои тайны в ночном тумане. Хлам, разбросанный по полу, осветил луч бледного света, который тут же усеяли мелкие, танцующие в воздухе, пылинки. Звуки шагов разбавляли гробовую тишину. — Твою ж! — громкий удар заставил Михаила обернуться, направив фонарик телефона на своего сопутника, который рефлекторно скорчился, закрывая лицо от света руками. — Не шуми. — Если бы ты светил не только для себя, я бы не впечатался ногой в этот ящик. — Дазай гыркнул в ответ, разминая лодыжку круговыми движениями. — Так чего ты тащишься там позади? — Я с самого начала жалел об этом решении. — Осаму плотнее прижал плащ к телу, на время врученный ему Михаилом, продолжая осторожно следовать за своим мучителем. Переступая коробки, ящики и какие-то стройматериалы, парни подошли к двери. Тёмноволосый толкнул дверь. — Заперто. Лермонтов отодвинул мальчишку за плечо, на что тот недовольно покосился. Попаданец пнул старую дверь сильнее и та громко распахнулась, открывая вид на ночное небо, усыпанное звёздами. Миша склонился выставляя руку к выходу. — Прошу! Шатен закатил глаза, делая несколько шагов, слыша как за ним идёт мафиози. Осаму продолжил идти, достигнув края крыши. Парень взглянул вниз на пустые улицы, освещённые фонарями. — Осторожно. — раздался рядом спокойный голос. Кареглазый не шелохнулся, лишь пробегал глазами по этажам зданий. — Хватит обращаться со мной как с пятилеткой. — в его голосе почти не было какой-либо эмоциональной составляющей, чувствовалось только сухое предупреждение, прозвучавшее из его уст несколько раз за неделю. — Но ты всё равно ребёнок. — не желая уступать Михаил не промолчал. — Я бы возможно принял твоё суждение, если бы ты был намного старше меня. — упрямо бросил забинтованный, отворачиваясь от края. Бредя назад он направлялся к бетонному выступу, вырастающему из крыши. Подувший ветер поднял подол чёрного плаща, создавая за спиной шлейф, сливающийся в темноте ночи. Михаил поёжился от прохладного воздуха. Он поплёлся вслед за Осаму. «Хотя бы так удалось вытащить его на улицу. Когда я проводил здесь свои дни, мне хотелось сбежать за стены этого здания. Но может ему это совсем не нужно? Кажется его не волнует здешняя атмосфера и я просто делаю лишние вещи. По крайней мере, уровень симпатии достиг десяти процентов.» Подростки сидели недалеко друг от друга, каждый смотрел в свою сторону. — Почему ты в мафии? — голос Осаму рассёк тишину между ними. — Долгая история. — правда долгая, попаданцу не было особо тяжело рассказать, как именно он оказался у Мори. Ведь по факту это случилось не совсем с ним и большую часть он не помнит. Только то, как очухался в госпитале. А вот то, что было дальше попаданец предпочёл бы забыть. — Мы куда-то торопимся? — тёмные пустые глаза встретились с парой ярко-оранжевых, как два солнца, и безмолвных, как осеннее утро. Два светила во тьме, которые не слепят лучами, не отталкивают. Но он видел в них и другую сторону, ту, где было уязвимость и боль, и они давали ему понять, что их внешняя тишина — просто маска, которая маскирует внутреннюю тревогу и что-то таинственное, что непременно хочется вырвать наружу. — Скажем так, меня продали. Дазай уловил нежелание Михаила говорить. Шатен скучающе обратил свой взор обратно ввысь. Звук съемки донёсся до его ушей и он немедленно обернулся с ошеломлением, встречаясь лицом со знакомым корпусом мобильника. Мальчишка тут же скорчил лицо, высунув язык в попытке испортить вид. Лермонтов усмехнулся открывая фотографии в галерее. Первое фото вышло довольно удачным, несмотря на то, что слишком тёмным. Это даже прибавляло какой-то атмосферы, подчёркивая аккуратные очертания профиля Осаму на фоне звёзд. — Не нужен тебе в галерее, значит? — мальчишка лукаво улыбнулся, но не пытался отобрать девайс. — Я не против оставлять красивые фотографии. — мафиози усмехнулся, закидывая одну ногу на вторую. — А что насчёт второй фотографии? Она тоже понравилась? — парень с усмешкой колыхнул ногами в воздухе. Ответа он не дождался из-за внезапного грохота позади. Мальчишки синхронно обернулись на прервавший их звук. Дверь захлопнулась из-за сквозняка. Михаил вскочил с места, преодолевая расстояние между ним и дверью. Толкая её со всей силы.он с ужасом заключил: «Заклинило». Дазай не выглядит особо удивлённым произошедшему. Он запрокинул голову удручённо простонав. — А я с самого начала жалел…