«…Так кто ж ты, наконец?
– Я – часть той силы, Что вечно хочет зла. И вечно совершает благо».
Не будь оружие настолько громким, Густав бы непременно выстрелил, да ещё и насладился бы этим моментом. Но пока что он молча направлял пистолет на двух мужчин, смеряя каждого зверским взглядом. Один держался поближе к пассажирской двери, а второй к водительской. Они были безоружны. Скорее всего, всё, чем можно было воспользоваться для самообороны, находилось в машине. Густав не особо боялся. Прежде всего, его до жути бесило, что сумка с дневником, что он по собственной глупости выпустил из рук, находится у Мелоди. У этой неугомонной идиотки, из достоинств которой было шило в заднице. — Сделай же что-нибудь, — почти беззвучно пробормотал Густав, игнорируя крики мужчин. Заднее стекло вдруг разлетелось вдребезги. Стоило двум напавшим обернуться, как Густав выстрелил в одного из них. Пуля настигла плечо. А что ещё оставалось делать? — Советую отойти, иначе я застрелю вас без задней мысли. Сердце пропустило удар. Выстрел был громким. Благо, инстинкт самосохранения у этих бандитов был, потому что они отошли в сторону. Густав ринулся к Мелоди. Ожидаемо, окно она разбила ногой, не имея возможности воспользоваться руками. Их туго стягивали веревки за спиной. — Ты очень вовремя это сделала, — Густав сорвал с её губ изоленту и помог развязать руки. — Спасибо, — Мелоди держалась за спиной напарника, пока они возвращались в машину. — Я тебя ненавижу. Я рискую жизнью из-за тебя, Verfluchte Kiste — Зато будет, что детям рассказать. — Безнадёжная идиотка. Бандиты не мешали Густаву вывести Мелоди и отвести её к своей машине. Он вдавил педаль газа и заметил, как мужчины подозрительно быстро вернулись к себе. Ему уже было наплевать. Главное, что они с Мелоди уже выехали на другую дорогу и были готовы умчаться прочь. — Густав! У них твоя сумка. Машина резко затормозила. Мелоди чудом не ударилась лбом о лобовое стекло. Взгляд Густава озверел. Он был готов стереть Мелоди в пыль. — Почему ты молчала, твою мать?! — Чёрт... Густав... — Выходи из машины и беги отсюда. — Ты больной? Ты поедешь один?! — возмутилась Мелоди. — Выйди! Быстро, — Густав потянулся через неё, чтобы открыть дверь. Мелоди перехватила и отбила его руку, но тот не растерялся и зажал ей запястье сильнее, чем следовало. Она зашипела, но не предприняла попытку выбраться. Бесполезно ведь. — Нет, я с тобой. Мелоди всё же дёрнула рукой, но Густав держал крепко. Боль стала нестерпимой. — Блять. — Это нецелесообразно. Ты тратишь время. Поехали. Вдвоём намного безопасней! Несколько секунд сомнений. Густав выпустил Мелоди и взялся за руль. Оставалось совсем немного времени, пока полиция не приедет на звуки выстрела. Наверняка кто-нибудь уже совершил вызов. Густав отчаянно высматривал нужную машину, но перед глазами только плясали огоньки. Мелоди быстро сообразила, что зрение её напарника подводит. Она показывала нахождение машины и по пути рассказывала, что нормально оружия у них нет. — И сдалась тебе эта сумка?! — Ещё как сдалась. — Впервые вижу у тебя такое рвение. Твою ж... Да что там такое, что ты готов на такие риски?! На резком повороте Мелоди ударилась локтем об дверь. Терпение Густава держалось на её святой удаче. В противном случае он мог бы опустить тот факт, что она девушка. — Это не твоё дело! — Теперь моё. — Ты же так и не удосужилась рассказать мне, кто тебя преследует. Весь разговор происходил на повышенных тонах. Даже в такое позднее время иногда проезжали машины. Густав совершал очень рискованные манёвры, чтобы объехать каждую и угнаться за нужной. Несколько раз они чуть не попали в аварию и нарушили дюжину правил дорожного движения. — Я не успела! — Вот и я не обязан тебе ничего говорить. Ты сама за мной увязалась! — И помогла же! Сам бы ты никогда не увидел её. И кто вообще дал тебе права?! — Я нормально вижу. И с машиной управляюсь нормально. Заткнись уже. Твоё нытьё уже в глотке сидит. — Что в сумке?! Знаешь, у нас участились кражи оружия в фирме. Ты наталкиваешь меня на подозрения. — Да когда же ты угомонишься?! — сорвался Густав. — В этой сумке последнее, что осталось от моего покойного брата! Надеюсь, тебя устроит этот... Машина спереди резко остановилась. Густав едва успел вырулить, когда ударная волна пришлась ему на плечо. Он даже не понял, каким образом это произошло. Кажется, боком они впечатались в мирно припарковавшися грузовик. От окна полетели осколки. На удивление, никто не закричал. Напарники только продвинулись поближе друг к другу. Мелоди накрыла голову руками, плотно сомкнув губы. Густав начал оглядываться сквозь пелену перед глазами. Он не узнавал местности. Голова начала что-то соображать, когда кто-то вытащил его из машины. Плечо горело и пекло. Жар побежал по коже. Влага пропитывала рубашку. Чьи-то пальцы нажали на рану. Руки начали скручивать за спиной. Густав тут же «протрезвел» и начал отбиваться, даже несмотря на то, как сильно стало больно в нескольких участках тела. Словно огонь печёт кожу изнутри, сковывает и мучительно разрывает ткани. Мелоди шустро вырвалась от того мужчины, которого Густав видел в университете. Она ударила его и рысью отскочила в сторону. Оказалось, силы напарников превышали двух неизвестных. Почувствовать ликование не удалось. На смену одной проблеме пришла другая посерьёзнее. — Густав! Мелоди через секунду оказалась возле него. Она указывала куда-то вдаль трассы. Густав как-то интуитивно взял её за запястье и притянул к своему боку. Они уставились на проглядывающийся силуэт машины уже совсем рядом. — Это за ними? Напарники стали отступать ещё дальше, чтобы держать обоих бандитов в поле зрения. Густав взялся за пистолет и ещё сильнее сжал запястье Мелоди. — Или за нами. Фары показались и с другой стороны трассы. Густав с Мелоди растерянно оглядывались на полупустой местности. Безопасные спальные районы остались далеко за густой растительностью. Вокруг лишь щебёнка, разбитый асфальт, забытые Богом переулки. Как правило, здесь располагаются бездомные или наркоманы. Густав подбежал к автомобилю бандитов и вытащил из него сумку здоровой рукой. От плеча бежала красная дорожка крови. — Валим отсюда, — он поманил Мелоди. Они сорвались с места и рванули в самый тёмный промежуток зданий. Пришлось бежать почти вплотную, чтобы не потеряться и отыскать самый извилистый путь. Чужие голоса всё отчётливей доносились в конце «лабиринта». Лишь несколько пар ног, несущиеся по следам беглецов, могли перебить этот гул. Мелоди схватилась за рукав Густава. Он отбился, но только за тем, чтобы сжать её ладонь и ускориться. Лёгкие горели. Боль стала жгучей. От её силы пульсировали виски. Мелоди в какой-то момент резко остановилась, вцепилась в Густава и повернула в другую сторону. — Куда ты?! — Я поняла, где мы. Бежим, бежим, бежим! Доверься мне! — что-то в этих умоляющих глазах его убедило. Густав доверился Мелоди и очень скоро они оба выбежали где-то на окраине Кларк-Госта. Всё это время они продолжали слушать шаги. Даже самый тихий звук отражался от этих грязных стен. Эхо давило на нервы. Густав на бегу втянул свежего воздуха и вздохнул от облегчения, когда вместо духоты он ощутил прохладный ветерок. Перепрыгивая через ограждение трассы, Мелоди побежала через поле. Колосья превышали два метра. Здесь было легко скрыться на некоторое время. На самое короткое. Но тогда эти минуты значали так много. Напарники замедлились и остановились. — Ничего не слышу... — прошептал Густав, опускаясь на землю. Они с Мелоди долго пытались отдышаться и не кашлять от пыли, которую подняли. В поле было много ползущих созданий. Густав лениво смахивал с рук жуков, пыль, пот и кровь. Мелоди совсем съёжилась. Она так низко опустила голову, что ком волос полностью скрыл её лицо. Густаву сначала показалось, что её сейчас накроет истерика. Он наклонился и коснулся тёмной макушки. Мелоди посмотрела на него. Оказалось, она просто пыталась откашляться. — Угу. Но надо всё равно идти медленно, — Мелоди качнулась, когда села на колени. — Куда? — Я подрабатываю в этом районе у одних людей. За лошадьми иногда присматриваю. Густав вскинул голову. — Так это тебя взяли... — Ты их знаешь? Я не удивлена. В этом городе не так уж много аристократов. Наверняка все знакомы между собой. — С чего ты взяла, что я аристократ? — с лёгкой насмешкой спросил Густав. Он не помнил, спрашивал ли об этом Мелоди ранее, но она либо этого не помнила, либо этого разговора действительно ещё не было. — Боже, Густав, ты издеваешься? По тебе же видно. За нехитрыми разговорами прошло время. Мелоди привела Густава к небольшой ферме. Было очень тихо. Лошади отдыхали в стойлах. Где-то за амбаром шумело поле. Густав тут же начал отряхиваться. А вот Мелоди сразу села на землю, держась за ногу. Они в безопасности. Дышать стало легко. Сладкий воздух несравним даже с сахаром. Густав прижал к груди сумку и запрокинул к надвигающимся сумеркам голову. — Пошли. Не сиди на улице. Здесь же должна быть аптечка, да? — Густав не стал слушать возражения. Он легко поднял Мелоди за плечо левой рукой. — Больно. — А что делать? Потерпи. В маленьком домике для фермера было пусто, зато довольно чисто. Сквозняк продувал стены, бежал по ногам, щекотал влажную спину. Никакой тебе жары. Мелоди всё-таки сумела найти аптечку. — Всё плечо кровит. Что же мы сюда пришли? Тебе не помешало бы найти кран и промыть его. — И тебе, кстати, тоже. У тебя всё лицо в царапинах. Ещё больше прошло времени в поиске шланга. Вода там была холодная. Густав с облегчением вздохнул, когда плеснул её себе в лицо. Мелоди быстро отмыла кровь и грязь и теперь стала держать шланг, чтобы помочь Густаву промыть глубокую рану на плече. Он начал расстёгивать безнадёжно испорченную рубашку, но было невозможно сделать это одной рукой. Даже разорвать пуговицы не получалось. Пальцы болели. Их ломило. Даже в темноте было видно, как сомкнул губы Густав в привычной ему строгости. — Дай сюда. Густав, Cavolo! — Чтоб какая-то девчонка к пуговицам моим прикасалась?! О, и оставь свои словечки при себе. Я сильно похож на ходячий переводчик? — Ой, какие мы стеснительные. Убери руку, ты так до утра провозишься. — Не трогай меня. Мелоди театрально закатила глаза и настояла на том, чтобы помочь. Густав со вздохом опустил руки, морально подготовившись к тому, что свои шрамы придётся показать кому-то ещё. В конце концов Мелоди удалось расстегнуть пуговицы. Она предусмотрительно отвела взгляд, чтобы не сильно надоедать Густаву, хотя наверняка видела, в каком плачевном состоянии его тело. Кровь смывалась с руки медленно. Прохладная вода слегка успокаивала боль. Густав почти забыл, что сидит полуголый. Стесняться было уже как-то нечего после проделанного пути, но неприятный осадок оставался. — Не смотри. — Я уже видела шрамы. — Только на руках. — Как будто в них есть что-то интересное. — И почему тогда смотришь? Мелоди громко цокнула и ответила язвительным голосом: — Любуюсь. — О, как мило. Наконец-то кровь перестала течь. Мелоди взяла полотенце, чтобы приложить его к плечу Густава. Всё это время они сидели через стенку от стойла. По сути крыльцо. Было видно множество звёзд и созвездий, на которые Густав вскоре засмотрелся. — Ты не забыла, что обещала мне рассказать? Мелоди вздохнула. — Боже, — она встала и пошла куда-то, слегка прихрамывая. — Эй, куда ты? — На сено. Там хотя бы мягко. Всё тело болит. Пришлось встать и пойти за ней. Густаву уже было всё равно, на чём лежать. Одежда безвозвратно испорчена. Можно сильно не волноваться. На огромном стоге сена напарники устроились на расстоянии метра. — Видишь ли. Мой отец с самого моего детства никогда ничего не делал честно. Работу выбрал себе под стать. Тогда в нашем городе был большой кризис и денег толком не было. А маме нужны были деньги. — Для чего? — Она слепа. Моему отцу кто-то наобещал, что смогут вылечить, если поработает на них. Когда мне было примерно десять, отец посвятил почти всё время грязному бизнесу, где его положением только пользовались. Он узнал об этом и пытался украсть честно заработанные деньги, но его ему стали угрожать расправой. Я стала свидетельницей того, как отец зарезал человека, который пытался приставить мне нож к горлу. Тогда мне было пятнадцать. И после этого наша жизнь окончательно покатилась на дно. Отец сдал всех своих полиции и на него началась «охота». Украденные деньги, убитый сотрудник. Сомневаюсь, что это всё. Просто мне известно лишь это. И вот мы с мамой бежали из страны всеми правдами и неправдами. Отец чудом смог добраться до нас позднее, но оказалась, что и здесь криминала предостаточно. — Он примкнул к Бенджамину? — Да! — Мелоди хлопнула себя ладонью по лбу и зажмурилась. — Он был безнадёжным. На нас куча кредитов, долгов. Я даже нахожусь здесь нелегально. Так вот. Отец и здесь наступил на те же грабли. Он крупно облажался, был пойман на воровстве. Ущерб фирме был нанесён такой, что Форт почти застрелил его в собственном доме. Но ему помешала моя мать. — Постой, — аккуратно перебил Густав, не замечая, как голос становится мягким. — Но как она... Извини, поняла, что происходит? — Слепые люди живут так же, как мы. Она прекрасно слышит и чувствует запахи. Мама знает, какой звук издает пистолет при соприкосновении с рукой. Понял? Может, она почувствовала страх моего отца. В общем, Бенджамин поставил моего отца на счётчик. Но к нему пришла я. Кое-как мы договорились. С тех пор я работаю на него. Идти мне некуда. Родители прячутся по городам, а мной так заинтересовались лишь недавно. Вот так. Густава поразило её спокойствие. Мелоди казалась смиренной перед обстоятельствами, но, должно быть, за всем этим прячется бесконечная воля. Может, даже сильнее, чем у него самого. Возможно, эта история слегка изменила мнение Густава о вынужденной напарнице. По крайней мере теперь он был убеждён, что не всякая женщина слаба. Особенно, когда речь о Мелоди. — Мне не стоило ворошить эти воспоминания, Мелоди. — Может быть, я бы согласилась, случись этот разговор месяцем ранее. Но я думаю, у тебя есть это право именно сейчас. Теперь и ты в этом замешан. Мне за это стыдно. Прости. Мне не хочется втягивать в свою жизнь посторонних. От этих слов Мелоди приуныла. Она отвернулась. Густав чувствовал, что ей тяжело совладать с собой. Он решил проявить сожаление и оставить её в покое. Почему-то ему не почувствовалось злорадство, на которое он так понадеялся. Лишь... печаль. Непроглядная. Сочувствующая. Она была такой же, как Густав. Ночь обнажает не только пороки, но и тайные мечтания. Иногда Густав мечтал сорваться восвояси. Влюбиться. Разбить себе сердце и почувствовать на себе всё то, о чём не умолчали сверстники. Хотел побыть подростком, у которого впереди экзамены, а за спиной воздыхания по любимой или любимому. Выбравшись из амбара, Густав дошёл до освещённого единственным фонарём пустыря. Встал лицом к ветру, сильно жмурясь. Поле. Бескрайнее, пугающее своей тишиной. Луна возвышалась над головой. Густав наслаждался покоем и одновременно тонул в своих мыслях. Ещё чуть-чуть и он совсем расчувствуется. Может, и хорошо, что он толком никому не нужен. Легко быть плохим братом, сыном и другом. Никто не будет скучать. История не повторится. Однако дальше ожидало испытание похуже. Густав достал дневник с перепутанными листами. Жёлтая тетрадь, немного выцветшая от времени и поцарапанная молнией сумки. Рассматривая ценную находку поближе, Густав обнаружил одну треть листов с каракулями и бессмысленными кляксами. Как будто Итан давил на лист со всей силы ручкой и уродовал бумагу намеренно. Но присмотревшись, Густав обнаружил рисунки, которые в последствии злобно уничтожили чернилами до неузнаваемости. Какой-то кусочек сразу бросился в глаза: «Я хотел оглянуться назад, Но тогда я сорвусь и прыгну. Не хочу дурацких прощаний, Сердце скрепит от разочарований. Незабудки цветут незаметно. Их бутоны упали прощально. Головы они склонили, Меня за жизнь благодарили. Я взглядом их печаль не провожал...» Знакомый почерк больше не вызывал в сердце горечь. И даже криво построенные предложения уже не резали глаза. Сердце не выло. Густав вчитывался в слова, но каждый абзац обрывался на полуслове, ведь всё было перемешано. Пришлось потратить время, чтобы собрать единые рассказы и некоторые записи. Целиковая сказка про Солнце, Чудо и несколько других, которые Густав осилил менее, чем за десять минут. Продолжение одной из работ так и не удалось найти. Густав с трудом прочитал даже её название. «Песнь погибели Луны». Начинался этот рассказ чересчур мрачно для Итана. Поле мёртвых, крики боли с отчаянием. На паре абзацев записи снова затерялись среди десятка других. — Густав! — голос Мелоди раздался из амбара. Густав отмахнулся. Было не до неё. Особенно, когда он пытался разложить листы на земле, чтобы собрать всё в хронологическом порядке. «Сегодня мне пришла замечательная идея. Явилась, как свет среди грозовых туч! Это будет сказка о Луне. Я хочу разложить свои чувства через эту сказку ...» Густав поморщился от тавтологии. «...Луна будет влюблена в Солнце. Она будет грезить о нём. Но их любви мешал рассвет...» Предложение резко закончилось к краю страницы. Густаву показалось, словно эти строчки Итан писал в бреду. Настолько бессвязного текста от брата он ещё не читал. Да и где эта добрая история? Единственное упоминание Луны было в кровавом рассказе, где места любви попросту нет. «...что я совершенно безнадёжен. Эти лекарства делают только хуже. После того, как мы встретились, своих черновиков я больше не видел. Надеюсь, я найду их. В тетради не хватает страниц. Я боюсь, что вырвал их сам в припадке. Я не помню. Моя память...» Снова пропуск. На этот раз остатки текста были залиты чернилами. Вот это точно было сделано специально. Густав лихорадочно бегал глазами по плавающим строчкам. «Карма настигла его в последнем воплощении. Очнувшийся среди сгнивших душ, был вынужден растерянно оглядываться, в поисках одной-единственной. Десятой. А теперь по порядку. Девятый принял себя, как самое уставшее воплощение, которое только может существовать из всех остальных. Люди настолько осточертели ему, что он отгородился от них, будто те болели чумой. Кстати о чуме. В своё время он был одним из счастливчиков, которым удалось выжить после рокового клейма». Рассказ про отшельничество души Густав отыскал почти полностью. Как только он дотянулся до последнего листа, ветер подхватил его и начал уносить прочь. — Густав, да подойди же ты! Последняя страница летела в неизвестном направлении. Густав сорвался с места и бегом побежал за ним, боясь, что страницы у него за спиной тоже улетят в поле. Судя по шелесту, так и происходит. Густав схватил лист за секунду до того, как тот угодил в какую-то грязь. Он уже обернулся, чтобы ринуться к последним листам, но застыл. На том месте уже была Мелоди. Она успела поймать какой-то из листов, который едва не выскочил у неё из рук. — Обязательно раскладывать бумагу на улице? Остался бы в амбаре, я же не мешаю. Ещё и не докричаться. От мысли, что нечто сокровенное находится в руках Мелоди Густава переклинило. Она опустила глаза на страницы, но, видимо, не узнала почерк. — Что ты тут делаешь?! Тебя кто-то просил идти сюда?! — Мелоди не успела вчитаться. Густав забрал у неё листы, но заметил, что их стало меньше. На один или два, но точно меньше. Его ещё больше перекосило от ярости и досады. Мелоди немного отшатнулась. — Полегче, я не хотела тебя беспокоить... — Но сделала это! — Они бы улетели... — Мелоди сложила руки, слегка смутившись. — Я бы не стала просто так читать. Я просто хотела убрать пыль со страницы. Густав удивился её ровному голосу. Он не услышал обиды или раздражения за свою вспыльчивость. Мелоди осторожно взяла страницы и стряхнула с них пыль. — Ладно, спасибо. — Может, не будем тут стоять? Я обещаю, что не буду лезть к тебе. Пошли в амбар. Густав остыл. Он пошел вперёд, всё ещё прижимая к себе потрёпанные листы. И всё же он заметил любопытство во взгляде Мелоди. Оно не уходило, даже когда Густав отошёл в дальний угол. Его единственным источником освещения была щель, через которую пробивался лунный свет. Мелоди осторожно подошла с фонариком. Густав исподлобья глянул на неё, но не промолвил ни словечка. Напарница восприняла это как разрешение. Она села напротив и поставила фонарик так, чтобы каждая страница была видна. — Слушай, можно я взгляну? Я видела, там не записи. Сказка? — Ты говорила, что не читала. — Я же случайно увидела. Несколько секунд Густав смотрел ей в глаза. Мелоди показалась ему если не искренней, то по-детски заинтересованной. — Ладно, посмотри, — сам Густав поразился, что позволил Мелоди взять в руки «Чудо». Коротенькая история о воссоединении возлюбленных, которые с детства не видели друг друга, но это не помешало их любви переродиться. Она бегло пробежалась глазами по тексту, но потом вчиталась и, доходя до конца, начала искать что-то глазами. — Что ты ищешь? — Пустой лист. Ненужный какой-нибудь. — Ненужного нет. Но есть тот, где он расписывался. Здесь есть место. Можешь взять, — Густав протянул страницу с каракулями, где были чистые промежутки. Он не обратил внимание на то, что Мелоди делала далее. Мысли снова погрузились в записи. Среди них нашелся ещё отрывок стихотворения: «Я топил в тишине гробовой, Во мгле темноты роковой, Где тихо щебечут птицы, Где сердце пронзают спицы. С оврага, глубоких чащоб, За спиной много лет бездушных трущоб, Опадают засохшими лепестками, Слёзы моих Незабудок». Густав нашёл продолжение среди того, что уже успел найти. И тогда собралось почти полное стихотворение, которое было написано на кануне смерти Итана: «Я топил в тишине гробовой, Во мгле темноты роковой, Где тихо щебечут птицы, Где сердце пронзают спицы. С оврага, глубоких чащоб, За спиной много лет бездушных трущоб, Опадают засохшими лепестками, Слезы моих Незабудок. Я хотел оглянуться назад, Но тогда я сорвусь и прыгну. Не хочу дурацких прощаний, Сердце скрепит от разочарований. Незабудки цветут незаметно. Их бутоны упали прощально. Головы они склонили, Меня за жизнь благодарили. Я взглядом их печаль не провожал...» — Густав, — тяжёлые мысли разогнала Мелоди. Она слегка улыбалась, что было уж совсем неуместно в данной ситуации. Густав посмотрел на лист, который она ему протянула. На ней была нарисована низкая девушка в свитере, сидящая рядом с новогодней ёлкой. Её обнимал парень, гораздо выше, чем она сама. В образах Густав узнал героев одной из сказки Итана. Буквально воплотившиеся на бумаге из мыслей. Густав именно так представлял «Чудо». — Ты их нарисовала... — Да. Ещё Отшельника. Продолжение я не нашла, но начало-то есть, — Мелоди показала на другую часть листа. Густав перевернул его и нашёл Солнце. Самая важная сказка для Долорес. Здесь была нарисована девушка в воздушном платье, притягивающая куда-то руку. Волнистые волосы подхватывал ветер. Сквозь пряди пробивался свет. Густав смотрел на иллюстрации, не отрывая глаз. Вместо тревоги нечто ещё живое под ребрами наполнилось ностальгией. Наверное, лицо Густава слегка изменилось. Мелоди с интересом взглянула на него, склоняя голову, будто пыталась узнать в этом очарованном молодом человеке своего напарника. Слов не нашлось. Густав не мог выдавить ни одного. Боялся позорно разнежиться. Теперь рисунки возвращать не хотелось. Новое воспоминание об Итане родилось буквально только что. И оно заняло в его голове особое место. — Как тебе? — Мелоди наклонилась, надеясь поймать взгляд Густава. На её губах была редкая, такая добродушная улыбка. Ответа не последовало. Густав медленно оторвал взгляд от быстрого наброска на странице. Подняв голову, он подставил лицо под лунные лучи. Светлые ресницы слегка заморгали. Люди часто говорили, что когда на глубоко-голубые глаза Густава попадал свет, его взгляд становился пугающим. Но Мелоди не отвернулась, завидев невольно растянувшуюся улыбку. Густав впервые улыбался так искренне и живо. — Можешь оставить у себя. — Да? Точно можно? — Можно. Только... Скажи, это действительно вещь твоего брата? Что с ним случилось? Улыбка сползла с губ Густава. Он вздохнул и обвёл руками страницы. — Я сказал тебе правду... — Густав замолчал, смотря Мелоди в глаза. Она казалась ему в этот момент такой маленькой и чуткой, какой прежде никогда не казалась. — Его застрелили год назад.***
Утро наступило быстро. Густав собрал то, что смог и сложил всё в обложку. Спал он, положив голову на сумку. На сене оказалось мягко и приятно лежать, но от крика петухов пришлось подняться. Густав морщился. Он так мечтал попасть в душ, чтобы смыть с себя смешанную с кровью грязь. — Мел?... Мелоди рядом не было. Густав набросил на плечи разорванную рубашку и стал выходить на улицу. Уже рассвет. Горизонт напоминал расплывшуюся по холсту акварель. Колосья шуршали, а где-то рядом фыркали лошади. Густав увидел Мелоди. Расслабленную, с растрёпанными волосами, доходящими до поясницы. От природы они были волнистыми, близко к кудрям. Отчего-то ему стало хорошо. Напарница гладила лошадь по морде, держа её за уздечку. — О, ты проснулся. Смотри, какая, — она потрепала по ушку кобылку. Та отозвалась приветливым кивком. — Я буду смотреть отсюда. Густав не решался подходить ближе. Было не по себе от вида огромного существа, чьи копыта способы пробить череп человеку. Мелоди его страх явно не был понятен. — Не бойся, она очень добрая. — Что-то не верится, — и всё-таки Густав подошёл ещё чуть ближе. Теперь он мог рассмотреть робкую лошадь, тыкающую копытом землю. От её тихого, казалось, безобидного фырканья в груди зародился страх. Наверное, Густав не успел скрыть свою нервозность, потому что Мелоди изобразила удивление. — Погладь же её! — подначивала она. — Ты хочешь сказать, что всегда готов к перестрелке, но боишься лошади? — Они непредсказуемые. — Так же, как и собаки... Тебя все животные пугают. — Собаки хотя бы меньше. Ладно, только не забивай мозги, — Густав подошёл ещё ближе и нерешительно вытянул руку. Как раз в этот момент лошадь потянулась к нему мордой. Густав одёрнул ладонь. — Всё в порядке, она просто хочет познакомиться, — Мелоди в доказательство погладила морду кобылки. Та довольно закивала и снова издала нечто одобрительное. Густав вытянул пальцы вперёд. Подушечки коснулись короткой шерсти. Кобылка подставила морду под его ладонь. — Видишь, она очень дружелюбная, — улыбнулась Мелоди, почёсывая спутанную гриву. — Вы похожи, — Густав хмыкнул, сравнивая бурую кобылку с напарницей. Она не обиделась, лишь гордо сложила руки в боки. — Это комплимент, Густав! — Можешь так думать, если хочешь, — губы растянулись в улыбке. Густав не мог отвести взгляда от лошади, что сейчас шагнула к нему. Её ушки были такими приятными на ощупь, а тихое ржание добродушным. Всего на секунду Густав окунулся в свои тринадцать лет, когда они с Итаном пытались подружиться с коровой. Никогда прежде такое большое животное не желало общаться с Густавом. Он издал тихое оханье, когда почти споткнулся от «объятий» лошади. Ему пришлось ухватиться за её морду, чтобы удержать равновесие. Теперь Густав бережно прижимал голову кобылы к своей груди. Улыбка упорно не слезала с губ, будто её намертво приклеили туда. — О! У тебя есть ямочки?! — Мелоди склонила голову и в миг очутилась рядом. Густав тут же отвернулся. Пришлось сделать шаг в сторону. — Мел, отвали. — Я никогда не видела их прежде. Улыбнись же! — Чтобы ты пялилась? Ну уж нет. — Густав, ну! Густав уже достаточно далеко отошёл, но Мелоди не отставала. Наверное, она слегка забылась, совсем не думая, с кем говорит. Однако Густава это не оскорбило. На удивление. Мелоди застала его врасплох. Ноги запутались в ветках и спиной Густав врезался в ограждение фермы. Деревянная шершавая поверхность поцарапала нежную кожу ладоней. Густав понял, что идти некуда и придётся отвязаться от Мелоди. — Боги, ладно, — Густав слегка склонился над ней и выдавил улыбку. — Не так. Искренне должно быть. — Я не могу улыбаться искренне, когда меня почти прижали к забору. — Я так редко вижу людей с ямочками. Ты такой упёртый, будто я много прошу. Вместо улыбки Густав скривился. От злости Мелоди лупанула его ладонями, совсем позабыв о ране. В тот же момент Густав сморщился и взялся за плечо, куда буквально вчера было вогнано лезвие стекла. — Боже! Прости, прости пожалуйста! — сконфузилась Мелоди, прикрывая губы ладонью. Это зрелище повеселило Густава даже сквозь боль. Он хрипло посмеялся, убирая тыльной стороной ладони отросшие волосы с глаз. А потом заметил внимательный взгляд Мелоди. — Ты забыла, что я тебя раздражаю? — О таком не забывают. Просто в тебе настолько мало хорошего, что приходится выявлять мелочи. Густав закатил глаза и вернулся в амбар. Пусть времени прошло мало, задерживаться больше было непозволительно. К тому же весь путь придётся пройти пешком до того, как случайные люди увидят рваную рубашку по всему рукаву. Ещё и перепачканную кровью. Мелоди осталась на своём рабочем месте. О том, что она знакома с Йоко, Густав как-то не стал долго думать. Об этом факте он вспомнил снова лишь тогда, когда увидел на своей кухне подругу. Йоко, в край обнаглевшая, сидела в его футболке и о чём-то говорила с Самаэлем. Увидев Густава, она сначала разозлённо свела брови, а потом ужаснулась: — Что с тобой?! Твою мать, где ты так? — Авария. Ничего серьёзного. Самаэль тоже вышел в коридор. У него были влажные глаза и покраснение на переносице. Глаза Густава широко распахнулись. — А тебя кто... С ответом влезла Йоко: — Папаша твой. Я хотела тебе предъявить, что ты не явился, пока Чарльз был здесь, но сейчас ты полностью оправдан. Что-то кольнуло Густаву в грудь. Он уже ни о чём не думал, когда Йоко вела его в ванную, чтобы перевязать рану. — Ого. Кто так аккуратно наложил тебе бинт? — она нежно провела пальцами по плечу Густава. — Знакомая, — не заморачиваясь с ответом, отмахнулся Густав. Йоко одёрнула руки. — Знакомая? — Йоко, не капай на мозги. Мы в одной машине ехали, — отвязаться от Йоко было нереально. Густаву рано или поздно пришлось бы всё ей объяснить. Он в общих чертах объяснился, что знаком с Мелоди, которая работает на ферме семьи Йоко. — Мир так тесен, а? Она чудесная девочка. Нам она нравится. Густав не выдержал и фыркнул. — Чем же? — взгляд проследил за тем, как ловко тоненькие пальцы подруги разворачивают вату, чтобы пропитать её составом. — Отзывчивая, очень активная. Мне очень комфортно в её компании. Очень красиво рисует. Говорит, что будет поступать в этом году. Йоко широко улыбнулась. От своего дела она не отвлекалась. Ей было очень привычно обрабатывать раны Густава. Волей судьбы он всегда приползал к ней, как раненая собака с самого детства. — Поступать, значит... — Да. Она так счастлива. Работает как проклятая, но с нами толком не сближается. Недоверчивая, в общих чертах. — А кто кому в наше время доверяет? Йоко внезапно сменила тему: — Густав, не смей с ней сближаться. — Что? — Я серьёзно. Говори, что хочешь, но ты её испортишь. Ты самый нестабильный человек из всех, кого я знаю. Только доверие к мужчинам ей подорвёшь своим скотским характером. Густав оторвал её руки от себя и серьёзно поднял голову, хмурясь. Его глаза угрожающе блеснули. — Во-первых, я ни капли в ней не заинтересован. Во-вторых, как же ты тогда терпишь меня? Кто дал тебе право судить мои поступки? Ты не была на моём месте. — Есть большая разница. Я всего лишь твоя подруга. Ты никогда не был парнем в моих глазах. Для меня ты всего лишь друг. — Ага, особенно, когда мы спали. — Боже, и что? Ты думаешь, что один такой у меня? — Нет, конечно. Просто издеваюсь. Я солидарен с тобой, на самом деле. Когда они закончили, то вернулись на кухню, где уже во всю хозяйничал Самаэль. Он старался прятать лицо с набухавшим синяком, позорно опуская в пол взгляд, но от внимания Густава было не ускользнуть. — За что он тебя ударил? — За то, что поступил не туда, куда мне было велено. А я ответил, что он мне не отец, чтобы раздавать указания. И вот. Никаких признаков сочувствия Густав не проявил. Он молча приложил к лицу брата холодную бутылку. — А ты как? Слушай, я могу чем-то тебе помочь? — Не болтай много. Этого достаточно будет. Йоко шлёпнула Густава по здоровому плечу. Это заставило его замолчать. Несмотря на общее напряжение он нашёл в себе силы, чтобы немного успокоить Самаэля. А тот, в свою очередь, всеми силами пытался облегчить Густаву жизнь: открывал банки, подавал предметы и интересовался здоровьем. Три дня Йоко жила с ними, чтобы помогать, чем сможет. Иногда Густав вызывался помочь ей с домашней работой. Что примечательно, они даже не притронулись друг к другу за всё это время. Это напомнило Густаву те времена, когда их дружба действительно была дружбой. В вечер, когда Йоко собиралась домой, она вдруг заговорила с ностальгией в голосе: — А помнишь, как ты ударил Дерека? — Это кто? — Ну в средней школе мне нравился мальчик. Это Дерек, помнишь? А он оказался придурком и насильно поцеловал меня. На лице Густава растянулась улыбка. — Да, я помню, что получил больше, чем он. Мне нос тогда вправляли. — Но зато я нарисовала на твоём гипсе такого красивого коня! — Ты переоцениваешь свои способности. Йоко только хихикнула. Наблюдая за ней, Густав пытался размышлять: как он, будучи подростком, никогда не влюблялся в Йоко? Он был немного старше, родители никогда не возражали их общения. Чуть ли не жили вместе, гуляли каждые выходные. Мало того, когда-то учились целоваться друг на друге. И даже тогда ничего у Густава не ёкнуло. Ответ пришёл не сразу. Йоко — мамина умница и папина принцесса. Всего один раз получила отказ от мужчины (и отомстила за это). За ней всегда была толпа влюблённых поклонников. От одежды отдавало приятным шлейфом дорогих духов. Каждого Йоко критиковала по самым жёстким параметрам. Будто выбирала себе щенка, а не парня. Вот, в чём дело. Густаву ни за что не удалось бы завоевать её. Она слишком сложна характером. Таких стерв он всю жизнь не переносил, хоть в тайне и восхищался её нравом и высокой самооценкой. Совместно проведённое время благоприятно повлияло на Густава. На работу он шёл без груза на душе. По дороге встретился с Мин Джуном и Мелоди. Такой компанией они первую неделю добирались пешком, чтобы точно не потерять новое «убежище». Машина Густава была в ремонте. Ходить ногами большие расстояния он уже отвык, так что уже на третьи сутки стал хромать. В один из таких дней, когда было особенно жарко, вся троица устроилась рядом с супермаркетом в тени, когда заряд силы стремительно падал. — Кайл никому из вас не докучал? — вдруг спросил Мин Джун. Ему ответила Мелоди. — Нет. Почему ты спрашиваешь? — Его ехидные комментарии всё сложнее выдерживать. Он весь блок против меня настраивает из-за того, что я отказался с ним сотрудничать. Сказал, что следовало оставить нас в горящем здании. — Придурок. Неужели, заняться больше нечем? Густав в обсуждении не участвовал. Он молча оценивал обстановку, мечтая только о том, чтобы выпить что-нибудь холодное. — Ладно. Пойдёмте, мальчики. Тут очень душно. Может, возьмём газировки? «Мальчики» сразу оживились. Мин Джун подскочил и захлопал как ребёнок. — Ура! Да! Я буду с яблоком. Может, потом пройдём через площадь? Там очень красиво сейчас. — А на работу вам не надо? — пробубнил Густав, когда его уже потащили к раздвижным дверям супермаркета. Судя по всему, его мнение сейчас мало кого интересовало. В итоге всё равно пришлось плестись за товарищами по площади и отвечать на их вопросы. Невольно Густав втянулся в разговор, когда речь зашла о книгах и медицине. Все трое свернули на поляну под деревом, куда люди почти не заходили. Мысль об опоздании больше не казалась такой критичной. Минимум полчаса они потратили на разговоры, не касающихся работы и криминала. Со стороны было похоже на обычную встречу друзей. На работу они, понятное дело, опоздали. Но Густав бы соврал, если бы сказал, что о чём-то жалеет. Компания Мелоди и Мин Джуна порой была ему невыносимой, но и без них теперь обходиться нелегко. Стоило признать, что наличие рядом с собой других людей облегчало любую деятельность. Густав перестал уходить куда-то на обед. Весь блок удивился, когда он устроился за общим столом в новой столовой. Эдгар был особенно рад его видеть. Приветливые улыбки и редкая искренность отводили душу. Густав начал расслабляться и позволил себе быть менее подозрительным. Поведение Густав сильно менялось. Он стал чаще разговаривать с Самаэлем, начал делиться с ним чем-то личным. Теперь его присутствие в доме ощущалось намного лучше. Самаэль был так бодр и полон жизни. В один вечер он показал Густаву зарисовки будущего дизайна костюма. — Вот смотри, здесь будут такие узоры. Золотой. Золото и чёрный очень выгодно сочетаются. Самаэль обошёл манекен и жестом показал размер будущей вышивки. Столько блеска и вдохновлённости Густав не видел ещё ни в одних глазах. Или видел, но совсем не ценил его. — У тебя явно есть вкус. — Спасибо! Надеюсь, Чарльз тоже так когда-нибудь скажет... — он слегка поник. Густав свёл брови. Между ними образовалась складка. — Не скажет. Он даже собственным детям это не говорит. Не пытайся дождаться от него похвалы. — Мне ведь хочется, чтобы мной кто-нибудь гордился. Раньше это была мама, но... Густав вовремя подал брату воду. Он выпил её залпом и выдохнул. — Единственным человеком, который должен быть для тебя авторитетом — это ты сам. Больше никто искренне за тебя так сильно не порадуется. — А ты? — Должен сказать, что я тобой доволен. Ты не опустил руки после стычки с моим отцом. Это мой максимум. Ты должен понимать, что я не буду твоей поддержкой. Мы не семья, Самаэль. Прими это, — Густав взглянул на время. — Мне нужно идти. Я обещал забрать Долорес. — Не слишком рано? — Боюсь опоздать. Я же пешком. Густав шёл по улицам со светлой головой и спокойным настроением. Он уже свыкся с мыслями о своей жизни, о безвыходности и прочих бедах. Среди всего этого он стал выделять для себя хорошие вещи. Это помогало не сойти с ума. Приближаясь к университету, куда ходила Долорес, он резко остановился. Недалеко был маленький, заброшенный парк. Обычно туда ходили либо покурить, либо выпить. Среди листвы Густав заметил светлую косичку и синюю рубашку, которая исчезла за деревьями. Знакомые элементы выдали владелицу в лице сестры. Густав испугался: вдруг она начала курить? Попала в дурную компанию? А вдруг случилось что-то похуже? Однако реальность оказалась более непредсказуемой. Густав быстро и бесшумно оказался около разрушенной беседки. Он увидел сначала Долорес, а потом её рыжую подружку. Густав оцепенел. На адской жаре он ощутил холод всем своим существом. Голова закружилась. Долорес стояла прямо, пока Бетти вставала на носочки и тянулась к ней, пряча руки за спиной. И секунды не прошло, как их губы робко соприкоснулись. Тут же до Густава всё дошло. Всё стало очевидно. Он был слеп. Маленькое бумажное сердечко в руках рыжей девочки, красные щёки младшей сестры... Бетти ей не подруга. Это её девушка. Густав вытаращил глаза, когда Долорес на него оглянулась и вскрикнула. Он стал свидетелем чего-то кошмарного. — Густав... Но говорить тут было нечего. Густав увидел всё своими глазами. И снова он стоит перед выбором. И снова любой вариант обернётся для него бедой. А когда было иначе?