Юичиро и ...

Ветер шептал в верхушках темных деревьев. Белый диск луны покачивался на поверхности старого пруда. – Только в единении с природой может человек достичь высшей гармонии, – проговорил сенсей умиротворенно и прищурил глаза. – Прислушайся, Юичиро. Чувствуешь приближение осени? Слышишь, как дышит природа, засыпая?.. – Мгм. Мхыр-ррр... – Юичиро! Хватит спать! – Вы же сами говорили про единение с природой, сенсей!.. – Грех спать в такую прекрасную ночь! Прочти-ка мне стихотворение по этому поводу, – приказал старик, подбирая под себя ноги. Юичиро подавил зевок, огляделся по сторонам и пробормотал, с трудом вспоминая слова: – На голой ветке Ворон сидит одиноко. Осенний вечер. Сухая ладошка сенсея стукнула его по лохматой макушке. – Дурень! – Больно, сенсей!.. – Толстокожий олух! Зря я ожидал от тебя чуткости! Ты что, не видишь, там не один ворон, а два! Юичиро послушно посмотрел на дерево и зашевелил губами. – Два ворона не ложатся в строку, – сообщил он, наконец. Сенсей хмыкнул, наклонился и пошарил под ногами. Потом выпрямился, размахнулся и швырнул в дерево камнем. В небо, каркнув, взмыла черная тень. – Теперь хорошо, – удовлетворенно сказал сенсей, потирая ладошки. Второй ворон слетел с раскачивающейся ветки следом за первым. Сенсей помрачнел. – Стихотворение должно передавать ощущение от прикосновения к живому миру вокруг тебя, – важно сообщил он, поднялся со ступеней и пнул прикорнувшую у его ног черную кошку. – Пошла вон. Кошка вякнула, вздернула хвост трубой и убежала в темноту. Сенсей сложил руки на груди, спрятал ладони в рукава и зажмурился. – Закрой глаза, – проговорил он наставительно. – И прислушайся. Слышишь голос природы? Юичиро тоже зажмурился. В темноте шуршали ветки, плескала вода о каменный бортик пруда, и кто-то приглушенно ругался, жалуясь на отдавленные лапы. В растревоженных макушках деревьев шептал ветер. Плеск воды нагонял сон. Юичиро подавил зевок и открыл глаза. Потом пробормотал: – Старый хрыч Не дает мне спать Третью ночь. Ай! Ладошка сенсея снова съездила ему по затылку. – Тупица, – сердито сказал он. – Слушай, как надо. Глубокою стариной Повеяло… Сад возле храма Засыпан палым листом. Юичиро помрачнел. – Два часа ночи, сенсей. – И слышать ничего не желаю, – отмахнулся тот. – Бери метлу.