Жилатье́

— И чем же Вы теперь заняты? – старательно делая вид, что не знает ответа, спрашивала Ксения Андреевна. — Уже четвёртый год, как учусь в академии. Отец мой всё печётся о моём образовании, хотя и без него будущее моё предопределено — служба, только после академии зачислен я буду военврачом. — Числитесь в Медико-Хирургической академии у нас в столице? – Борис Васильевич говорил несвойственно для себя живо, и Ксения Андреевна укоризненно его одёргивала. Князь Владислав молча кивнул. — Красавица моя, велите, пожалуйста, Насте поскорее уже подать чаю с пирогом. Гость наш скучает, видите? Обращаясь к жене, старый чиновник снова переходил на тихий и робкий тон и поправлял очки. — Я ей уже приказала подавать. Как будет готово, она принесёт. Нечего торопить кухню, иначе пирог сырой будет и чай несладкий. — И то верно. Ксения Андреевна имела привычку не слушать советов мужа только потому, что именно он их давал, и каждый раз старалась выставить его неправым. К слову, она и сама хотела было поторопить Настю, но теперь это бы выглядело, будто она послушалась совета. Борису Васильевичу было неприятно, что жена так обходится с ним, особенно в присутствии любимого гостя, но возражать красавице он не осмеливался. Чай подали уже тогда, когда Владислав изнемогал от скуки, слушая разговоры, а скорее жалобы Ксении Андреевны по хозяйству и редкие замечания Бориса Васильевича. Теперь Князь оживился и снова уселся прямо и гордо. Запах карамелизированного сахара и вишни разнёсся по комнате и имел особенный шарм в холодный ноябрьский вечер, когда за окнами хлопьями валил снег. Не притрагиваясь сразу к еде по этикетку, но вопреки собственному желанию, Владислав дослушал рассказ Ксении Андреевны о служанке, которая посмела спутаться с извозчиком, хотя уже год как за мужем, и только тогда поднёс чашку к губам. — Чудесный чай. — Я заказываю его из самого Китая, – похвасталась Ксения Андреевна, будто так делала только она. — Вы прекрасная хозяйка, могу заметить. Комплимент порадовал девушку, но ещё большее впечатление произвёл на старого чиновника. Красавица-жена — пожалуй, единственное, чем старик мог гордиться. Он тихо улыбнулся, взглянул на девушку и, не получив улыбки в ответ, поправил очки. Ксения Андреевна, кажется, рассказала всё, что было нового в её монотонной жизни в большом пустом доме, а Борис Васильевич скромно смотрел в чашку. Владислав взял ответственность разбавить молчание. — Вас давно не было видно на светских мероприятиях с семьёй, – обращаясь к чиновнику. — Да жёнушка моя, красавица, скучает со мной, вот и появляется всюду одна, а мне и наскучили все эти ужины. Никакой культуры нынче не осталось... — Соглашусь, сложно отыскать достойного собеседника, однако сейчас я беседую с вами, отчего пребываю в полном удовлетворении… Но я говорил о всей вашей семье. Кажется, у вас ещё есть сын? — Ох, сын... — Александр нынче в гимназии учится, там и живёт в будни, – резво вмешалась Ксения Андреевна. — Да-да, в гимназии Сашенька, за городом где-то... Голос Бориса Васильевича резко скатился в хриплый баритон, мужчина поправил очки и немного ссутулился. — Но ведь сегодня выходной. Должно быть он дома? У Ксении Андреевны забегали глаза. — Должно быть дома... – неохотно отвечал старик. — А что Вас за интерес такой внезапный взял, Владислав? Намереваетесь чего? — Не интерес, а любопытство. Молодость — она прыткая, любопытная. Ксения Андреевна восприняла это как оскорбление по поводу своего возраста, ведь она была на 4 года старше Князя. — Молодость, кроме того, ещё и глупа. — Да уж, Ксения Андреевна, вам ли не знать. Борис Васильевич устало вздохнул, но заступаться за жену не стал. Совсем юная, свежая Ксения Андреевна цвела и пахла, что так манило в дом её отца сослуживцев. Были среди них и генералы, но сердце и невинность девушки забрал кудрявый поручик. Ласковый, страстный, клялся в любви, обещал жениться, уехал в Москву, не попрощавшись. Выпорол отец Ксению и сказал, что теперь останется та старой девой, ведь порченую девку никто замуж не возьмёт. Ксения Андреевна замолкла и опустила глаза в пол. Хрупкие, нежные, но такие показные самолюбие и гордость снова пошатнулись. Завышенная моральная цена, набитая себе девушкой, рухнула. Девушка закрыла лицо руками, встала с дивана и поторопилась прочь. Борис Васильевич почему-то виновато посмотрел на гостя. Князь поставил чашку на столик. — Я должен извиниться, – сказал Владислав и тоже вышел. Борис Васильевич остался в одиночестве с недоеденным пирогом и недопитым чаем. Ажурные рукава зелёного платьица совсем упали с аккуратных плеч, грузная юбка постоянно мешалась, так что приходилось задирать её снова и снова. Маленький томик Бунина упал со стола. Ксения Андреевна стонала тихо, явно сдерживаясь. Молодой Князь держал её за талию, сдавливая и без того тугой корсет. Красавица почти лежала на столешнице грудью, вываливающейся из одежды. Владислав всё чаще касался её обнажённых бёдер пахом, заканчивая. Внутри было не так хорошо, как снаружи, но спустить в красивое тело было в любом случае приятно. — Вы больше меня не обижайте при муже, а то я подумаю, что Вы меня разлюбили. — Не беспокойся об этом, милая, – целуя девушку в шею. — Одевайся. Твой муж внизу, наверное, совсем заскучал. — Пускай скучает! Я целыми днями с ним скучаю, живу от встречи до прощания с Вами. Князь застегнул брюки и поправил рубашку, игнорируя душевные излияния Ксении Андреевны. — А твой старик ещё что-то может? — Хотите знать, имеет ли меня кто-то кроме Вас? — Хочу знать, если ты забеременеешь от меня, поймёт ли он про измену, и не придётся ли мне воспитывать твоего ребёнка. Ты ведь детей не жалуешь. — Я Александра не жалую. Для своего ребёнка я была бы прекрасной матерью. Владислав усмехнулся. Выходя из спальни Ксении Андреевны, он не сразу заметил мальчика лет 16-ти за шкафом рядом с дверью. Он стоял напряжённо, и видимо ранее искал что-то в этом шкафу, правда не понятно, как давно... Князю тоже стало тревожно. — Ты чего тут? Мальчик не ответил, только повертел головой, отнекиваясь, и поспешил уйти. Владислав задумался на секунду, как уже вышла Ксения Андреевна. — Как выглядит Александр? – заинтересовался Князь. — Почему вы про него вдруг вспомнили? — Ответьте мне. — Обычный ребёнок, совсем не красивый: русые волосы, карие глаза, ростом чуть выше меня, крестьянские веснушки на носу... Мальчик, который стоял за дверью выглядел точно так же, за исключением одной детали — он был исключительно очарователен, наверное, даже симпатичнее мачехи. Князь представил себе покойную мать мальчика, она виделась ему ангелом во плоти. Чудилась ему стройная белокожая девица, с остреньким носиком, послушными прямыми волосами, узенькими яркими губками, тонкими бархатными щёчками, длинной шейкой и чудесными глубокими глазками — всё как у сына. Ксения Андреевна в миг померкла в глазах Князя перед воображаемой прошлой красавицей чиновника, и даже перед её сыном. — Что Вы так задумались, Владислав? — Ничего, идёмте. Дорога до поместья Князю предстояла неспокойная. Снега намело много, лошади шли тяжело, да и мысли терзали Владислава не лёгкие. Мальчишка, — Александр, — давно стоял у двери? Подслушивал наверняка. Отцу ведь расскажет... А глаза-то у него какие...