Княжна

      Шумные пиры всегда были по душе юной ведьмачке. Цирилла с некоторым ребяческим восторгом наблюдала за тем, как факиры глотают и выдыхают пламя, цветастые юбки лучших танцовщиц, украшенные пришитыми к ним звонкими новиградскими кронами, взметаются ввысь, оголяя гибкие стройные ноги, а каблуки их партнеров отбивают ритм, от которого самой нестерпимо хочется пуститься в пляс. Знаменитая махакамская медовуха, терпкая и сладкая на вкус, льется рекой, а король Радовид не скупится на увеселения, когда дело касается его любимой дочери.       Реданская княжна, Дея Элейна Фиаметта Мария, вступила в брачный возраст, и этот случай требовал, чтобы его как следует справили. В качестве главного претендента на руку своей дочери Радовид рассматривал молодого короля Танкреда Тиссена, находившегося под попечительством чародейки Шеалы де Тансервилль. Фактически именно она сосредоточила в своих руках государственную власть, и Радовид не раз намекал об этом молодому Тиссениду. Однако взгляды Танкреда Тиссена касательно чародеев разительно отличались от его собственных.       Реданский король не зря получил свое прозвище — Свирепый и славился своей крайней нетерпимостью к колдовству и всему, что с ним связано. Ему почти удалось искоренить всю магию в своем государстве благодаря многочисленным облавам, в ходе которых над чародеями учинялись жестокие расправы. Однако главной его целью оставалась бывшая наставница, жемчужина третогорского двора, Филиппа Эйльхарт, к которой Радовид питал особые чувства. Он мечтал насадить ее голову на пику над городскими воротами так же сильно, как она желала избежать этой участи и всегда опережала его планы на два шага вперед. Однако король был терпелив и умел выжидать.       Принцесса Дея, прекрасная, словно фея, сошедшая с полотен Огюста Бенуа, горделиво приподняла подбородок, элегантным движением откинула шлейф платья в сторону, коснулась ладонью перил широкой замковой лестницы, освещенной факелами, и принялась спускаться по ней, ловя на себе многочисленные восторженные взгляды. Этот праздник должен был ознаменовать новую главу в ее жизни, поэтому Радовид лично выбирал ей наряд под стать случаю. Принцесса выглядела неотразимо в роскошном голубом платье, расшитом золотом.       Цирилла обернулась как раз в тот момент, когда молодая княжна достигла подножья лестницы и, с присущим ей изяществом откинув светлые волосы, убранные жемчугом в замысловатую прическу, за спину, подарила ей случайный мимолетный взгляд. В свете, исходящем от замковых факелов, принцесса, казалось, была окутана золотистым ореолом. «Какая красивая», — подумалось Цири, и юная ведьмачка заинтересованно проследила взглядом за тем, как княжна с надменным выражением лица, ничуть не портившим ее красоты, шествует навстречу королю, который с гордостью в глазах наблюдал за дочерью, произведшей на всех неизгладимое впечатление.       — Мои дорогие гости, — радушно обратился к присутствующим Радовид, приняв в свою руку изящную ладонь княжны. — Я хочу представить вам наследницу Редании, принцессу Дею Элейну Фиаметту Марию.       Дея сделала изящный книксен и обвела изучающим взглядом своих подданных. Раздались горячие аплодисменты и приветствия, а цветочницы подбросили в воздух белые лепестки роз.       — Этот праздник устроен в честь моей любимой дочери, и я рад приветствовать на нем всех присутствующих, — продолжил Радовид гостеприимно, — до начала состязаний, прошу вас, наслаждайтесь празднеством и получайте удовольствие от танцев и увеселений. Пусть это торжество запомнится нам надолго. Менестрели, музыку! — тут же, следуя величественному мановению руки короля, заиграли сладкоголосые флейты и зазвучал оживленный ритм бранля, который отбивали звонкие тамбурины. Услышав о состязаниях, Цири вся загорелась в предвкушении.       — Это все для тебя, — Радовид приподнял кубок, слегка повернул голову в сторону дочери и с улыбкой пригубил вино, — наслаждайся, Дея.       — Благодарю, отец, — ответила принцесса с уважительным кивком и опустилась на трон, с оживленным интересом наблюдая за тем, как веселился ее народ.       Золотой кубок княжны тут же наполнился вином, и слуги предложили ее вниманию многочисленные яства, советуя попробовать и ягненка с черносливом, и поросенка в меду, запечённого с яблоками, и сладкий пирог из спелых смокв, и мясной рулет из баранины, и рыбный суп с вялеными томатами. От обилия кушаний на королевском столе у принцессы закружилась голова, и она вежливо отклонила все блюда.       Фужеры, бокалы и кубки беспрестанно наполнялись знаменитым Туссентским красным вином. Цири с некоторым любопытством отметила, как сильно оживленный и веселый народный бранль отличался от плавного придворного стиля с обилием реверансов. Ей нравилось видеть простых беззаботных людей, которые не отказывали себе в удовольствии выпить, станцевать и восславить королевскую семью. Акробаты и фокусники развлекали народ, устраивая целые зрелищные представления, а танцоры приглашали присоединиться к ним. Юной ведьмачке очень нравилось празднество, и с раскрасневшимися щеками и горящими глазами она представляла собою зрелище, радующее взор.       Король Радовид был окружен знатными людьми при дворе и обсуждал государственные дела и развлечения знати, а придворные дамы окружили княжну Дею и принялись развлекать ее разговорами о моде и последних замковых интригах. Дее, откровенно говоря, быстро наскучило в их обществе, но она умело не подавала виду и искусно изображала искреннюю заинтересованность предметом обсуждения.       Неожиданное спасение от благородных дам пришло со стороны графа де Лувертена, молодого и видного дворянина, который решился пригласить княжну на танец. Он был одет по последней моде — в бархатный черный кафтан и расшитый золотом парчовый жилет. Черты его лица можно было охарактеризовать как «приятные», и весь его облик, в целом, вызывал расположение, поэтому Дея с готовностью ответила на его оценивающий взгляд.       — Ваше Величество, смею ли я просить у Вашей дочери один танец? — поклонившись королю Радовиду, вопросил граф.       — Конечно, она с удовольствием подарит Вам танец, — обменявшись взглядами с дочерью, ответил величественно король Радовид, разрешая ей принять поданную в галантном жесте руку Его Сиятельства.       — Это честь для меня, принцесса, — коснувшись губами изящной ладони княжны, произнес граф де Лувертен.       Танцующие пары тут же почтительно расступились, освобождая пространство принцессе и ее спутнику, чрезвычайно гордому собой. Некоторые знатные особы бросили на них любопытствующие взгляды. Даже Цирилла затаила дыхание, когда княжна Дея проплыла мимо нее, обдав девушку нежным ароматом едва распустившихся нарциссов, дубового мха и гальбанума.       «Что ж, нужно не ударить в грязь лицом, когда на тебя смотрит столько пар глаз», — подумала Дея, занимая позицию в танце с гордо поднятой головой и идеальной осанкой, после чего смолкшая было музыка вновь зазвучала с легкой руки менестрелей, образуя плавный ритм паваны, сопровождавшийся чарующими звуками флейт, гнусавым тембром гобоя, звоном тамбуринов и густым басом тромбонов.       — Принцесса, вы, несомненно, стали украшением сегодняшнего вечера, — сделал Дее приятный комплимент граф де Лувертен, когда они поклонились друг другу.       — Благодарю, Ваше Сиятельство, — вежливо ответила принцесса, прекрасно понимавшая, какую власть имеют над молодыми мужчинами ее юность и красота.       — Я надеюсь, что этот танец подарит Вам удовольствие, — учтиво продолжил граф, ведя ее в танце. Дея самодовольно отметила, что ловит на себе почти осязаемые кожей восхищенные взгляды со стороны других танцующих пар.       — Нет большего удовольствия, чем танец в приятном обществе, — ответила ему любезностью княжна. — Позвольте узнать, Ваше Сиятельство, чем вы занимаетесь?       — О, моя семья торгует драгоценными каменьями, — небрежно ответствовал граф де Лувертен, — мы достаточно богаты, чтобы носить титул герцогской семьи Сальма.       — Вы — южанин? — вопросила Дея как можно более тактично.       — Я родом из Эббинга, Ваше Высочество, — тон графа де Лувертена ясно дал понять о том, что он не хочет развивать далее беседу в этом направлении. Дея с неловкостью ощутила, что между северянами и южанами прослеживается некое напряжение из-за прошедшей Третьей Северной войны.       — Хотелось бы и мне побывать на Вашей Родине, — вполголоса заявила Дея, надеясь разрядить обстановку между ними. — Наверняка, на юге очень красиво…       Ее прием сработал, и граф де Лувертен несколько смягчился по отношению к своей спутнице.       — Да, земли там действительно богаты. Я думаю, живописные виды моей Родины пришлись бы Вам по душе, — заметил он с некоторой долей гордости за родные края, после чего они завершили танец, и граф де Лувертен, поблагодарив принцессу, откланялся.       Направляясь после танца, который оживил румянцем ее щеки, к столам с напитками и угощениями, отстранённая Дея, пребывая в собственных мыслях, случайно столкнулась с необычной незнакомкой. Цири, державшая в руке наполненный кубок с медовухой, расплескала на себя его соблазнительное содержимое и подняла глаза, готовясь разразиться гневной тирадой, как вдруг столкнулась с обезоруживающе-сожалеющим взглядом глубоких янтарных глаз напротив.       — О, прошу прощения! — воскликнула княжна провинившимся голосом, окинув взглядом испачканную вином рубаху незнакомки. — Вы не ушиблись?       Цири выдохнула в попытке успокоиться и с сожалением отставила в сторону опустевший кубок. Обаянию юной княжны невозможно было сопротивляться, поэтому гнев, мгновенно проступивший на разгоряченном лице Цириллы, красивом необычной, эльфийской красотой, уступил место выражению растерянности и неловкости от возникшей ситуации.       — Нет, Ваше Высочество. Прошу простить меня, я была неосторожна, — севшим голосом ответила юная ведьмачка. «Проклятое смущение, будь оно неладно», — подумала Цири, покраснев.       Дея знала, как ее отец относился к эльфам и прочим «нелюдям», и подобная нетерпимость очень огорчала ее. Она боялась выдать отцу свою заинтересованность в эльфийской культуре, и ее сердце каждый раз болезненно сжималось, когда она видела оборванных, исхудавших, изможденных эльфов в Нижнем городе и сравнивала увиденное с ее представлениями о статных величественных, красивых существах, полученными из книг.       В полном достоинства взгляде печальных изумрудных глаз и точеных чертах лица незнакомки, в смущении замершей перед нею, можно было узнать эльфийскую кровь, и это разожгло в Дее живой интерес к ее персоне. «Какое необычное лицо», — удивленно подумала княжна и, кажется, к ее неосторожности, это изумление отчетливо проступило на ее лице, заставив юную ведьмачку напрячься.       Цири, пребывая в замешательстве, растерянно изучала некоторое время распахнутые янтарные глаза принцессы, смотревшей на нее с долей интереса и, кажется, немого восхищения, после чего одернула себя и коротко поклонилась Ее Высочеству.       — Совсем нет, это моя вина, простите, — спохватилась Дея, вспомнив о правилах приличия и постаравшись придать лицу как можно более дружелюбное выражение. — Я могу угостить Вас в качестве небольшой компенсации причиненного неудобства?       — Что Вы, не стоит, — неловко замялась Цири, ощущая, как щеки и уши начинают пылать.       — Бросьте, мне это ничего не стоит, — мягко ответила принцесса и велела принести им поднос с яствами. Молчаливые слуги, стоявшие у столов с угощениями для гостей, тут же исполнили приказ.       — Благодарю, Ваше Высочество, Вы очень… любезны, — тщательно подбирая слова, проговорила Цирилла, принимая кубок, наполненный изысканным боклерским белым вином. — Вы не танцуете? — набравшись смелости, поинтересовалась она, поскольку молчание между девушками затянулось. — Я удивлена, что Ваши поклонники дали Вам возможность побыть одной.       — О, — издала неясный возглас Дея, приятно улыбнувшись. — Пожалуй, я была бы не против еще одного танца, но, как видите, здесь нет желающих предложить мне его.       «Кто сказал, что нет?» — покраснев от одной мысли, подумала Цири, отводя взгляд и прикусывая губу. Княжна неловко улыбнулась на этот жест и заправила непослушный локон за ухо.       — Разве что Вы сможете составить мне компанию, — предложила она с нотками дружеского веселья в голосе.       — О, — настала очередь Цириллы издать неясный звук. — Если Вы пожелаете, Ваше Высочество, я к Вашим услугам, — отшутилась она, изобразив неуклюжий поклон.       Княжна звонко рассмеялась и оценивающе посмотрела на нее, склонив голову на бок, и Цири на мгновение показалось, что принцесса прекрасно понимает, каким образом ее присутствие влияет на юную ведьмачку.       От новой спутницы Дею отвлекли барон Россель и его обаятельная возлюбленная — Ивонна из Лан Эксетера, которые завели с ней непринужденную светскую беседу, а после герцог Кловинкель предложил ей станцевать оживленную партию гальярды. Княжна согласилась подарить ему один танец, поэтому ей пришлось извиниться и временно покинуть своих собеседников.       — Благодарю Вас за танец, Ваше Высочество, Вы были прекрасны, — поклонился ей герцог Кловинкель после гальярды.       — Это взаимно, Ваша Светлость, — кивнула ему Дея, сопроводив свои слова легкой улыбкой.       — Вы, верно, волнуетесь перед предстоящей помолвкой? — участливо поинтересовался у нее герцог.       — О, я доверяю сие своему предназначению, — небрежно ответствовала принцесса.       Однако, надо признаться, что мысли о замужестве ее не прельщали. Гораздо интереснее было юной княжне изучать различные науки, читать книги из огромной замковой библиотеки, мечтать о приключениях, рассматривая карты в зале Большого совета… И вместе с тем, Дея отчетливо понимала, что все это лишь мечты, и как у княжны, у нее есть свои обязательства перед государством, от которых нельзя просто отказаться в угоду своим желаниям.       — Позвольте дать Вам дружеский совет, моя княжна, — наклонившись к ее уху, доверительным тоном произнес герцог Кловинкель. — Я считаю, что в этом вопросе не стоит доверять одному лишь предназначению, — он подмигнул принцессе, галантно поцеловал ей руку и удалился с горделивым видом.       — Вы прекрасно танцуете, Ваше Высочество, — заметила Цири, когда княжна подошла к столу с напитками, чтобы перевести дыхание и смочить горло.       — Ах, бросьте, я гораздо увереннее чувствую себя в стрельбе из лука, чем в придворных танцах, — отмахнулась Дея, взмахнув рукой.       — Вы тоже с нетерпением ждете начала состязаний? — усмехнулась Цири, окинув ее заинтересованным взглядом изумрудных глаз.       — О, да, это моя любимая часть в подобных празднествах, — ответила Дея с улыбкой. — Когда народ сыт, он требует зрелищ, — княжна перевела взгляд на огненное представление, устроенное факирами, и Цири отметила, что огонь удивительно красиво отражается в ее янтарных глазах.       — Какое у Вас необычное украшение… — почувствовав на себе пристальный взгляд юной ведьмачки, произнесла Дея, бросив заинтересованный взор на ведьмачий медальон на груди Цириллы.       — Вы правы, оно необычное, — мрачно подтвердила ее слова Цири, вспомнив, при каких обстоятельствах она обзавелась этим медальоном.       — Я могу взглянуть на него поближе, если позволите? — робко поинтересовалась принцесса, и юная ведьмачка не смогла отказать ей в этой невинной просьбе.       Она молча сняла с шеи ведьмачий медальон и вложила его в ладони Деи. Княжна с благоговейным трепетом принялась рассматривать искусно отлитую морду кота с открытым в грозном шипении ртом и обнаженными клыками. Глазницы кота украшали два сверкающих изумруда, напомнивших Дее о красивых и печальных глазах ее спутницы.       — У этого медальона есть особое значение? — поинтересовалась княжна, вернув украшение его обладательнице.       — Он означает принадлежность к ведьмачьему ремеслу, — ответила Цири загадочно, однако принцесса не совсем поняла, что она имела в виду. Одно ей было ясно — Радовиду не понравилось бы то, что она осмелилась говорить с кем-то, кто имел отношение к «ведьмачьему ремеслу», что бы ни скрывалось под этим понятием.       Стоя подле молодой княжны, Цири внезапно почувствовала, как ее захлестывает странное волнующее ощущение. Она украдкой бросила взгляд на Дею, с отстраненным видом следившей за танцовщицами, которые изгибались в немыслимых позах, демонстрируя страсть, и на губах юной ведьмачки расцвела нежная улыбка. Цири и раньше встречала множество красивых молодых женщин, но эта была особенной. В ней было что-то, что не поддавалось никакому описанию, но, несомненно, приковывало к ней внимание. Она была совсем не похожа на своего отца — короля Радовида, прозванного Свирепым, и, казалось, юной княжне были присущи мягкость, изящество и некоторая мечтательность. «Ах, это милое летнее дитя, — сказала бы о ней Йеннифэр, — что она знает о жестокости этого мира?».       — Ваше Высочество… — неуверенно, словно боясь потревожить, окликнули княжну. Дея вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и тут же вернула на лицо выражение некоторой надменности.       — Король велел передать, что желает видеть Вас рядом с собой. Состязания вскоре начнутся, и он изволил желание, чтобы Вы награждали благородных господ, которые примут в них участие, — молодой паж учтиво склонился перед своей принцессой и бросил на нее вопросительный взгляд исподлобья.       — Ах, конечно, — ответила Дея, спохватившись. — Я готова.       — Ваше Высочество! — набравшись дерзости, громко окликнула принцессу, юная ведьмачка. Дея обернулась к ней, и на мгновение, с ее лица сошла вся надменность.       Она вопросительно посмотрела на таинственную незнакомку, словно призывая ее говорить дальше, и Цири рискнула поинтересоваться:       — Скажите, в этих состязаниях могут принимать участие только мужчины?       Дея вопросительно уставилась на своего пажа, который, помедлив, утвердительно кивнул и добавил, глядя на Цириллу: «Сожалею, госпожа». Цири поникла, и, заметив это, молодая княжна внезапно даже для самой себя мягко произнесла:       — Я полагаю, для Вас мы сможем сделать исключение…       — Ваше Высочество! — ахнул паж, но, увидев ее нахмуренные брови, поспешил склонить голову в извиняющемся жесте. — Конечно, — более спокойным тоном добавил он, окинув Цири оценивающим взглядом с головы до ног. — Я думаю, Вам стоит обсудить это с Его Величеством немедля, принцесса.       — Несомненно, — согласилась Дея и, подмигнув Цири, удалилась вслед за пажом в сторону площадки для состязаний в благородных воинских искусствах. Отчего-то ей была приятна мысль о том, что она сможет удовлетворить желание этой загадочной незнакомки, и от этого настроение княжны сразу улучшилось.       — Отец, — обратилась она оживленно к королю Радовиду, который горячо спорил с графом Д’Арви, главным нильфгаардским заговорщиком против императора Эмгыра ван Эмрейса, о разделе королевств Эббинга и Гесо. — Я хочу, чтобы в состязаниях разрешили принять участие женщинам.       — Что за вздор, — рассмеялся изрядно выпивший Радовид, взмахнув рукой, в которой был кубок с вином. — Зачем благородным дамам участвовать в турнирах? Пусть они лучше наслаждаются зрелищем!       — А что, если среди них есть достойные женщины, которые искусно обращаются с оружием? — возмущенно поинтересовалась Дея, на что граф Д’Арви снисходительно улыбнулся и посмотрел на своего короля с искорками веселья в глазах.       — Я бы на это взглянул, — хмыкнул Радовид, обменявшись взглядами со своим советником. — Но ты ведь это не серьезно, Дея? Подумай сама, разве женщины могут тягаться с мужчинами в воинском деле? — он вновь рассмеялся, будто эта мысль, только что прозвучавшая из его собственных уст, его изрядно развеселила.       — Я считаю, что могут, хотя вижу, ты со мной не согласен, — ответила княжна, смерив его оскорбленным взглядом. — Скажи мне, если я ошибаюсь, отец, но разве это не ты был впечатлен умениями моей матери владеть мечом и копьем, когда впервые встретил ее? О ней ты того же мнения, что и о других благородных дамах? — поинтересовалась Дея. Радовид был весьма радушен, стоило ему выпить, и она не опасалась вызвать его гнев неосторожным высказыванием.       — Ты была весьма убедительна, Дея, — похвалил ее Радовид, усмехнувшись. — Ты знаешь, как сильно я уважаю твою мать, ибо ее действительно стоит опасаться, когда ею овладевает гнев. Однако я не вижу здесь дам, заинтересованных в состязаниях так же, как благородные мужи.       Наконец, народ начал собираться на площадке, обустроенной для турнира, и Радовид с дочерью переместились в ложе для королевской семьи, находящееся ярусом повыше, чем трибуны для гостей. Король выступил с краткой вдохновляющей речью, пожелал участникам турнира успехов и добавил, что его дочь, прелестная княжна Дея, лично вручит награду победителю и подарит ему поцелуй. Дея кротко кивнула, подтвердив слова короля и бросив на мужчин обволакивающий взгляд, который заставил их воспылать решимостью одержать победу ради еще одного подобного взгляда от молодой княжны. Наградой был объявлен редкий меч Гвихир искусной работы и лучший чистокровный скакун из королевских конюшен, что звучало довольно соблазнительно для юной ведьмачки.       Увидев статную фигуру таинственной незнакомки, Дея приподняла руку в приветственном жесте, обращенном к ней, и опустилась на резной трон, устроив руки на подлокотниках. Радовид вальяжно расположился на своем троне, подав знак начинать турнир, после чего с интересом воззрился на участников, которые занимались подготовлением к состязаниям.       — Ваше Величество, юная госпожа, которая представилась Ласточкой, просит у Вас и Ее Высочества официального разрешения на участие в турнире, — доложил слуга вполголоса, слегка наклонившись к королю. — Она довольно уверена в своих возможностях.       — Что скажешь, Дея? Тебе, наверное, любопытно увидеть такое зрелище? — поинтересовался насмешливо Радовид у своей дочери, памятуя о ее недавней просьбе, которая его столь рассмешила.       — Ты ведь знаешь, что я отвечу, отец, — раздраженно вздохнула Дея, посмотрев на него с укором. — Позволим ей участвовать, если благородная госпожа того желает!       — Будь по-твоему, — улыбнулся Радовид. — Вели передать этой Ласточке, что Ее Высочество одобрило ее участие в турнире, — обратился он к слуге. Тот деловито поклонился королю и поспешно удалился, чтобы выполнить его поручение. «Ласточка, — ласково подумала княжна. — Какое необычное прозвище, и как оно ей подходит».       Наконец, приготовления были завершены, гости расселись по трибунам, и паж шепотом доложил Его Величеству о том, что они готовы начинать, на что Радовид благосклонно кивнул и велел перейти к представлению рыцарей-участников. Цири была уверена в своей победе, поэтому она с теплотой вспомнила первые уроки владения клинком в Каэр-Морхене и, памятуя о том, что в случае победы прелестная княжна будет должна ей поцелуй, ободряюще прошептала себе: «Ну, вперед».