***
Гермиона заходит в спальню Нарциссы, настороженно смотря на большую кровать, наполовину скрытую от взора фиолетовым балдахином. Сразу видно, что эта комната — единственное пристанище хозяйки дома: вокруг кровати расставлены вазы, полные роз; безумное количество свечей, на полу, на тумбочке, на письменном столе; тут и там можно наткнуться на стопки книг. Но, тем не менее, даже несмотря на беспорядок, богатство и элегантность витает в воздухе. — Проходите, — слышит она слабый голос из горы подушек, — кажется, вы догадываетесь, о чем я попрошу вас. — Это невозможно, — резко говорит Гермиона, — я не сделаю этого. — Мисс Грейнджер, я как никто вас понимаю. Мы с Люциусом почти не знали друг друга, когда поженились. И тогда ситуация была еще хуже. Необходимости в свадьбе не было. Наши семьи были богаты, они просто решили, что мы идеально друг другу подходим. Я была смиренна и безропотно приняла свою участь. Я бы жалела о прошлом, если бы не… — голос Нарциссы срывается, — если бы не Драко. Он — единственное хорошее, что было в моей жизни, и я не могу позволить ему быть несчастным. — О, поверьте, в браке со мной он будет еще более несчастным. — Он не может иметь детей из-за проклятья. А жизнь без детей вряд ли можно считать счастливой. — Его это не заботит. Его волнует только ваша жизнь. — Конечно, — соглашается женщина, — пока его это не заботит. Но через время он поймет. Тем более, наш род не может так прерваться. Драко — наследник не только Малфоев, но и Блэков. Мой долг — защитить нашу историю и продолжить ее. В моей жизни не было никакого света до рождения Драко. Рядом был нелюбимый мужчина, который не обращал на меня никакого внимания… А потом… Даже когда началась война, я боролась только ради сына. И я не защитила его, хотя могла… Я не могу и сейчас ничего не делать… Глаза Нарциссы блестят от слез. Кажется, ее бледное лицо выражает крайнюю степень страдания. Вот она — кульминация ее жизни. Некогда сильная и волевая чистокровная женщина в слезах лежит и откровенничает перед грязнокровкой. Ожидает свой конец. И все, чего она желает — счастье сына, заключающееся в возможности создать семью. Продолжить род. Самым важным для нее оказывается это, а не собственная жизнь. Гермиона проникается бесконечным сочувствием к женщине, которая когда-то не могла даже смотреть на нее без отвращения. А теперь Леди Малфой поняла, что на самом деле является важным. Сейчас она не думает о чистоте крови. Как не думает и о любви, которую должны испытывать будущие супруги друг к другу. Ведь для нее в жизни существовала лишь любовь к своему ребенку. — Я умоляю вас, Мисс Грейнджер, Гермиона. Я знаю, как вы относитесь к моему сыну и как он относился к вам. Но я прошу вас заключить сделку. Все, что вы захотите. Вы не будете ни в чем нуждаться… вы… вы станете Леди Малфой, сможете стать Министром Магии. У вас будет больше власти, чем у кого-либо в Англии. Вы сможете изменить мир и, я уверяю вас, Драко поможет вам в этом. Нарцисса разражается кашлем от длинного и эмоционального монолога. У Гермионы на глазах слезы. Она наколдовывает стакан с водой и передает его Нарциссе, помогая ей сделать глоток. — Я не могу принять решение прямо сейчас, вы должны меня понять. Но я обещаю подумать, — тихо говорит Гермиона. Она готова сдаться. В голове каша. Невидимая рука толкает ее прямо в пропасть. Нити судьбы переплелись в этом моменте и связали ее, позволяя выбрать лишь один единственный вариант. И в голове всплывает та часть судьбоносного сна, о которой она совершенно забыла. От которой отмахнулась, как от чего-то неважного. Силуэты женщины и мужчины. Странные диалоги. Это она и… Малфой? Они действительно должны пожениться? Так велит судьба? Отчего-то ей легче признать, что все это уже было предначертано судьбой, а самой Гермионе лишь нужно плыть по течению. Отпустить контроль и позволить судьбе решить за нее. Она почти готова упасть в пропасть. — Никто не заставляет вас решать сейчас, — Нарцисса приходит в себя и пытается придать голосу привычную серьезность, — обещайте, что подумаете. — Обещаю. Гермиона выходит из комнаты, отчаянно пытаясь переварить то, что услышала. Мысли ведут ее по Мэнору. Она уже не замечает постоянно клокочущее ощущение страха, которое породил первый шаг по дорогому паркету поместья. За несколько часов здесь она удивительно привыкла к дому. Гермиона осматривает стены и бесконечные коридоры. Бесконечное комнаты, которые могли бы вместить и сотню человек. Наверное, когда-то давно здесь кипела жизнь. Интересно, как будет выглядеть поместье, когда здесь вновь появятся дети? Будет ли оно таким же темным или детский свет привлечет хотя бы немного света и радости? От этой мысли девушка невольно улыбнулась. Речь Нарциссы заставила представить Малфоя в роли отца. Этот образ разбудил в девушке весьма противоречивые эмоции. Всех Малфоев, которых она знала и о которых читала, нельзя было назвать хорошими родителями. Гермиона все идет и идет, не задумываясь о направлении. Вдруг она замечает, что коридор впереди абсолютно темный, но в самом конце из приоткрытой двери льется свет. Что-то манит ее вперед. То ли врожденное любопытство, то ли аромат вишневых сигарет, который с каждым шагом она ощущает все ярче. В комнате, в кресле у камина сидит Малфой и курит. Взгляд направлен на огонь. — Ты, кажется, заблудилась. Камин, который перенесет тебя в Хогвартс находится в другом крыле, — ее жутко раздражает, что он говорит, даже не смотря на нее. — Я хочу поговорить. Наконец он удостаивает ее взглядом. И в нем плещется отвращение. — О чем же? — Думаю… думаю нам действительно нужно пожениться, — она пытается скопировать его тон, когда он произнес это в первый раз. Произнести фразу с насмешкой, как будто это все несерьезно. Как будто она приглашает его на вечеринку. И, как и в первый раз Гермиона, Драко начинает смеяться. И он снова отворачивается. Это первый раз, когда она слышит его смех? Она не уверена. Но его низкий, чуть хриплый смех заставляет ее внутренности сделать кульбит. Несмотря на волнение от его присутствия, его реакция лишь придает ей уверенности. Девушка подходит к его креслу. Она неожиданно осознает, что оказалась в спальне Малфоя. Комната, естественно, в темно-зеленых тонах. Огромная кровать застелена атласным покрывалом. Вся мебель из темного дерева. Ничто не выдает, что это была комната подростка. Почти ничто. На стене рядом с кроватью висят несколько плакатов квиддичных команд, что совсем не соотносится по стилю с дубовой антикварной мебелью. Эта деталь — единственное, что ощущается в этом доме… живым. — Я серьезно. Я обещала помочь, если это единственный способ исцелить твою мать, я сделаю это. Потом просто найдем способ расторгнуть брак. Это просто сделка, — Гермиона отрывает взгляд от мебели и смотрит на Малфоя, решительно настроенная высказаться. — И что получишь ты? — спрашивает Малфой. — Сделка обычно приносит выгоду обеим сторонам. — Не важно. Просто я думаю, что эта ситуация может помочь нам обоим. — И чем же, Грейнджер? Что тебе наобещала моя мать? Деньги? О, поверь мне, мы сейчас и ста галлеонов тебе дать не сможем, Министерство забрало все. Наша фамилия в дерьме, так что влияния тебе тоже не перепадет. Так что тебе нужно? А, быть может… — он останавливается и впивается в нее взглядом. — Что? — Ты хочешь меня, — его лицо озаряет искренняя улыбка. Его начала забавлять эта ситуация. — Что??? — Я все понял, Грейнджер… Ты просто не можешь устоять передо мной. Необычный способ затащить меня в постель, — он самодовольно поднимает уголок губ, — могла бы просто попросить, если так нуждаешься. Он встает с кресла и начинает медленно подходить к девушке, как тигр, который крадется к своей жертве. Это точно не то, чего ожидала Гермиона, когда решила с ним поговорить. Она отступает, делая осторожные шаги назад. Ей хочется возразить ему, но в ее умной голове не находится достойного ответа. Может, ей удастся выбежать из комнаты до того, как он успеет подойти слишком близко? И только она успевает подумать об этом, как он в мгновение нападает. Припечатывает к стене и хватает за плечи. Он впервые так близко. Гермиону затапливает страх. Вместе со страхом ее обволакивает чертова вишня. Когда она успела так прочувствовать этот запах, что с каждым разом начинает находить его все приятнее? «Ненавижу это.» Драко, видя, как в ужасе расширились ее глаза, мог бы отпустить ее. Ведь это именно то, что он хотел добиться — напугать ее, заставить убежать из Мэнора и дать ему хотя бы одно оправдание не связывать свою жизнь с ней. Но слова продолжают литься из него против его воли. — Если мы поженимся, — шепчет он ей на ухо. Все презрение растворилось, осталась лишь слепая ярость, — я буду трахать тебя каждую, блять, ночь, и ты не сможешь сопротивляться. Потому что ты будешь моей женой. А в чистокровных семьях жены покорно раздвигают ножки для своих мужей. Он не может противиться наваждению, которое ощутил, как только приблизился к ней так близко, как никогда раньше. А ведь сначала ему просто хотелось дотронуться до нее. Потом он неосознанно вдохнул ее запах. О, Мерлин… Она пахнет как цветочная поляна. Так нежно и… чисто? Как грязнокровка может пахнуть так приятно? И ему сносит крышу. Он наклоняется к ней еще ближе, втягивая запах ее волос. Ее дыхание рваное, она дрожит. Но парень не обращает на это внимания. Ему вообще плевать на ее чувства в этот момент. Это уже не просто интерес. Это уже не просто запугивание. Это чертово безумие. Однако он старается держать себя в руках и нашептывает ей что-то бессмысленное на ухо, скорее, чтобы отвлечь себя самого: — Я не посмотрю на то, что ты грязнокровка. Быть может, меня это еще больше возбудит. Я буду наказывать тебя за то, что ты делаешь со мной каждый день. Как думаешь, если я попрошу, нам выделят отдельную комнату в Хогвартсе как молодой семье? А не-е-ет… Я придумал лучше. Тебе незачем заканчивать Хогвартс. Я запру тебя в Мэноре, и ты будешь учиться вести хозяйство поместья. И никто мне слова не скажет, потому что именно так все работает в нашем чистокровном обществе, — яд брызжет из его рта, он уже не думает, что говорит. Пытается ударить по самому, как ему кажется, больному. Лишь бы она вырвалась, лишь бы убежала. Гермиона перестала слушать его со второй фразы. Кровь шумит в ушах, заставляя чувствовать себя, как будто ее тело находится на 100 метрах под водой. Воздуха не хватает. Ей страшно. Она старается дышать глубоко, но получаются только рваные вздохи. Легкие заполняет вишня. Как в замедленной съемке его руки спускаются по ее телу, к талии. И еще ниже. Еще раз вдохнув запах ее волос, он с силой сжимает ее бедро. Какое же блядство, она в штанах, а как бы он хотел забраться под ее юбку… Ему нравится, когда девушки носят юбки… Гермиона глубоко вдыхает, и боль от его хватки заставляет ее едва слышно заскулить. И все к чертям. Он не помнит, как нашел ее губы своими. Не понял, как захватил ее нижнюю губу своими губами и начал посасывать ее. Удивился, когда она обмякла в его руках, чуть приоткрыв рот. Что она делает? Она должна бежать! Эти мысли проносятся в голове сразу у обоих. Но он продолжает стоять у стены и целовать ее. Ее губы сладкие, как и вся она. Мягкие. Он так несправедливо нападает на них, сминает нежную кожу своим напором. Наверняка ей больно, когда он с силой прикусывает ее нижнюю губу. Почему она не сопротивляется, Салазар??? И он решает идти дальше. Коленом раздвигает ее ноги, пальцы касаются кромки свитера. Он проникает под шерстяную ткань и находит ладонью чашечку лифа. Оглаживает кружево, почти нежно. Еще движение и он коснется ее груди. Гермиона понимает, что то, что она тупо застыла и позволяет вытворять ему такие вещи — ненормально. Ненормально, что все, о чем она может думать — это его вишневый запах, который так невыносимо близко. Она чувствует его пальцы на голой коже, и ее прошибает ток. Как же это приятно. Его прикосновения совсем не похожи на неумелые прикосновения Рона. Малфой не хочет делать ей приятно, он лишь пользуется ей, наказывает. Но это ощущается в сто раз лучше, чем полные любви и нежности касания ее бывшего парня. Внизу живота начинает предательски тянуть, и ее это отрезвляет. Ей не должно это нравиться. Ей не должно нравиться ничего, связанное с ним. И она отталкивает его. Сильно, отчаянно. Потому что еще секунда и она сдастся, упадет к его ногам. А позволить себе этого она не может. — Что ты делаешь, сволочь?! — кричит она. — Оп, проснулась, — кривит губы парень. — Я — твой единственный шанс спасти мать! Мог бы вести себя соответственно, неблагодарный ты хорёк! Я пришла предложить тебе заключить сделку. Мы проведем ритуал, проклятье спадет, а потом мы расторгнем брак. Все! Не нужно делать из этого большое дело! И… Я запрещаю тебе касаться меня, — Гермиона вскидывает подбородок, стараясь придать своему виду уверенности. Хотя это было сложно, учитывая, что ее волосы были растрепаны еще больше, чем обычно, а лицо заливала краска. Ее слова немного поубавили пыл Драко. Несмотря на все, что он сказал и сделал, он чувствовал стыд. Но не за свои действия, а за то, что она была права. Без нее ничего не получится и провести свадебный ритуал — единственный выход из ситуации. Его бесило, что он нуждается в ней, и поэтому вёл себя как ребенок. Он отходит к камину, увеличивая расстояние между ними на добрые несколько метров. Гермионе сразу становится легче дышать. — Ты должна решить сейчас. Если ты уверена, мы проведем ритуал сегодня же, — он смотрит на наручные часы. — Через полчаса. Гермиона смотрит в пол. Они оба молчат несколько минут. — Я согласна, проведем ритуал сегодня, — это даже к лучшему — не будет времени передумать. Губы все еще горят огнем, она чувствует кровь во рту. Гемиона и не заметила, что он прикусил ее губу так сильно. Ощущения внутри же, как когда она садилась с мальчиками на дракона, чтобы сбежать из Гринготтса. Несмотря на панический страх высоты, она даже не подумала, когда азарт и адреналин затопил вены, и взмыла в небо. Сейчас она посреди битвы, война внутри нее и не думала кончаться. И вот ей нужно принять решение, которое спасет ее саму и тех, кто рядом. Почему она так легко соглашается? Просто ей движет необъяснимое предчувствие, что так правильно. Как будто сама судьба нашептывает ей, что это ей необходимо. Так она почувствует себя лучше. А может, она хочет просто нагрузить себя чужими проблемами, чтобы не думать о своих собственных…***
За десять минут до полуночи Драко и Гермиона входят в покои Нарциссы. Женщина находится все в том же положении, может, только лицо стало еще бледнее и серьезнее. В комнате помимо Нарциссы присутствуют еще около десяти домовых эльфов — видимо для ритуала нужны все обитатели поместья. У коленях Леди Малфой лежит большой старинный фолиант, обложка выполнена из змеиной кожи, а на лицевой стороне выгравирован герб дома Малфой. Природное любопытство шевельнулось где-то глубоко внутри Гермионы, и она думает, что было бы интересно заглянуть в эту книгу. Гермиона никогда не видела, как проводится ритуал магической помолвки. Она была на свадьбе Билла и Флер, но ритуал связывания душ, как он слышала, событие, на котором присутствуют только члены семьи. Оно проводится в семейном поместье жениха, чтобы само здание участвовало в принятии в семью новой хозяйки. — Мисс Грейнджер, я очень вам благодарна, что вы согласились, — произносит Нарцисса еле слышно, — мы отплатим вам, когда придет время. Краем взгляда Гермиона видит, как Малфой закатывает глаза и скрещивает руки на груди. — Давайте решим это поскорее, — лишь говорит Гермиона. Нарцисса открывает книгу на уже заложенной странице, берет палочку и шепотом читает длинное заклинание, так, что Гермиона его не слышит. Пространство комнаты разрезают полупрозрачные серебряные нити. Они мерцают и переливаются, оплетая столбы кровати, мебель, саму Гермиону. Зрелище завораживает. Гермиона смотрит на Драко. Он равнодушно наблюдает за нитями. На лице маска. Он как будто старается максимально отгородиться от происходящего. — Выпейте это, — говорит женщина, и один из эльфов протягивает Драко и Гермионе два флакончика с черным зельем. Гермиона убеждает себя, что она уже зашла слишком далеко, чтобы отступать. И резко выпивает зелье. Малфой делает тоже самое. Нарцисса снимает с безымянного пальца кольцо с массивным изумрудом и передает его Драко. Сын нехотя берет его из рук матери и сжимает в ладони. — Еt ego, qui coniungit corda et magia in unum, — четко произносит женщина слова из книги, — Драко, надень Гермионе кольцо на палец. Малфой делает шаг на встречу Гермионе и смотрит ей в глаза. Будто бы спрашивая разрешения. Она протягивает ему левую руку, и он помещает тяжелое кольцо ей на палец. У Гермионы замирает сердце. — Лигаре, — произносит Нарцисса связывающее заклинание, направляя палочку прямо на кольцо. Удивительно, что заклинание, которое связывает души двух людей, такое короткое. Огонь множества свечей взметает вверх. Запах роз становится в тысячу раз сильнее. Вдруг сердца Гермионы и Малфоя пронзает острая боль. Девушка инстинктивно хватается за предплечье парня как за единственную точку опоры. Он позволяет ей схватиться за него и даже поддерживает за плечо. Девушка поднимает на него глаза, и у нее наворачиваются на глаза слезы. Эмоций так много, что она не может их разобрать. Это похоже на мощнейший всплеск гормонов, когда хочется плакать и смеяться одновременно. Смотря на лицо Малфоя, Гермиона понимает, что он чувствует тоже самое. Ей хочется его обнять, и она делает шаг вперед. Драко делает шаг одновременно с ней. Секунда и они оказываются в объятьях друг друга. Пара буквально чувствует, как потоки их магии соединяются. Она чувствует его, а он ее. Его отчаяние и боль, ее страх и чувство безысходности. Их чувства так похожи друг на друга, что не всегда можно понять, что принадлежит ей, а что ему. И это безумно приятно. Это именно то, чего ей не хватало. Именно то, чего она ждала всю жизнь. Он цепляется за ее плечи, оглаживает спину. Дышать с ним одним воздухом невероятно легко. Теперь они одно целое. Руки горят огнем. Она смотрит на них и чуть не вскрикивает. Закатывает рукава и видит, что вся поверхность кистей, запястья, предплечья и выше — все покрыто черными узорами рун и узоров. Они повторяются, переплетаются. Возможно, она бы смогла прочитать надписи, если бы в глазах не стояли слезы, а эмоции бы не выливались через край. Это чувство проходит также внезапно, как и появилось. Нити постепенно растворяются, и двое чувствуют ужасную усталость. Ноги подкашиваются, и они опираются друг на друга, чтобы не упасть. Татуировки рун тоже постепенно растворяются. Внезапно Малфой отстраняется от нее, будто обжегшись. Пятится назад, пока не оказывается в другом конце комнаты. Оставшись без опоры, Гермиона оседает на кровать, прямо в ноги Нарциссы. Девушка поднимает глаза на Леди Малфой. Точнее, на бывшую Леди Малфой. Женщина тихо плачет. Нет, она не чувствовала тоже самое, что и молодая пара. Но как только она произнесла заклинание связывания, на нее обрушилось невероятное облегчение. Боль в мышцах постепенно стала отступать, кончики пальцев начало покалывать от прилившей к ним крови. Во время ритуала она смотрела на сына. И понимала, что вот он, момент, которого она ждала с самого его рождения. И это событие проходит с привкусом боли. — Мама, тебе лучше? — отойдя от шока, Драко подбегает к кровати матери. На ее щеках появился румянец, а глаза перестали быть болезненно красными. — Да, сынок, — коротко кивает женщина и поворачивается к Гермионе. — Мисс Грейнджер, вы, скорее всего, не знаете, но обручальные кольца чистокровных родов обладают рядом магических свойств. Его сможет снять только Драко. Он всегда сможет найти вас и почувствовать, если вам будет угрожать опасность. Даже в мирное время Леди Малфой никогда не снимает кольцо. Поэтому, советую вам скрыть кольцо чарами. Если вы, конечно, не хотите объявить о помолвке всему Хогвартсу. Драко и Гермиона переглядываются. Они без слов соглашаются, что об этом совершенно никто не должен узнать. — Вы сейчас истощены, — продолжает Нарцисса, — поэтому я рекомендую вам остаться в Мэноре до завтра. Энни! — домовик подбегает к кровати госпожи, готовый исполнить любую ее просьбу, — Подготовь для Мисс… Миссис Малфой комнату в хозяйском крыле. Домовик поворачивается к Гермионе и смотрит своими глазами-блюдцами, приоткрыв рот, и даже не сразу бежит исполнять приказ. — Да, Хозяйка, — пищит он и растворяется.***
Маленькая девочка бежит по дорожке парка, держа в руках большой игрушечный трактор. Ее кудрявые волосы завязаны в высокий хвост, а голубое платье развевается от каждого порыва ветра. Но девочке совсем не холодно, ветер ощущается как спасение в такую погоду. Сейчас июль, и знойная жара выгнала детей с родителями в парк. Народу ужасно много, поэтому родители говорят девочке не отходить от них далеко. Но какой ребенок будет слушаться родителей, когда вокруг столько всего интересного? Девочка добегает до песочницы и плюхается посередине, пачкая голубое платье. Она начинает играть с трактором, загребая и сбрасывая песок пластмассовым ковшом. Ее лицо сосредоточено, а брови нахмурены. Кажется, это самое важное дело в ее жизни — пересыпать трактором песок из одной кучи в другую. — Гермиона, мы еле тебя догнали! — причитает Миссис Грейнджер, подходя к песочнице за руку со своим мужем. — А надо было идти быстрее! — говорит девочка, не отрываясь от своего занятия. Мистер Грейнджер лишь смеется этой милой картине. Мать и отец садятся на скамейку рядом с песочницей. Джин кладет голову на плечо мужа и прикрывает глаза, наслаждаясь погодой и чувством умиротворения. — Нам нужно почаще так выбираться. Через пару лет Гермиона пойдет в школу и мы уже не сможем так много времени проводить вместе, — говорит Миссис Грейнджер. — Ты права, давайте поедем на море в следующем месяце? Я возьму отпуск. — Давай. Сцена была до того умиротворяющей, что захотелось остановить время. Но то время уже ушло. Гермиона просыпается в большой светлой спальне со слезами на глазах. Но это не слезы боли, которые впитывала ее подушка на протяжении четырех месяцев. Это слезы счастья — ей приснился первый светлый сон со времен войны. И хоть она чувствует ностальгию и легкую грусть, она невероятно благодарна судьбе, что позволила ей еще хоть раз увидеть счастливых родителей. Девушка ощущает тяжелое кольцо на своем безымянном пальце, скрытое под чарами. Она скрыла его первым же делом, как только осталась одна. Не хотелось смотреть на него и бесконечно сомневаться, правильно ли она поступила. Магглы считают, что обручальное кольцо нужно носить именно на этом пальце, так как от него идет прямая вена к сердцу. Интересно, у волшебников тоже есть такое поверье? Для Гермионы это кольцо не является символом любви. Но возможно, оно станет для нее символом надежды. Вена, от безымянного пальца, прямо к сердцу. Ее надежда родилась на кончике пальца, где начинается эта вена.