Дотанцевались

Спустя три недели, прожитые в каком-то одурманивающем облаке, Йен привычно дирижирует настроением посетителей клуба. Коллеги перешёптываются: если раньше танцующий Йен был загадочен и направлен внутрь себя, то теперь взволнован и будто ищет в зрительном зале кого-то, чей свет для него важен, как солнечный. Отчаяние, с которым Йен отдаётся ритму, приносит парню беспрецедентные чаевые и дарит возможность реже появляться на работе. Напрасно он ожидает, что вне клуба перестанет вздрагивать при виде каждого низкорослого брюнета… Проблема не в обстановке, провоцирующей томление, не в течке — у Йена середина цикла, то есть до течки ещё очень далеко, и не в том, что приваты стали ассоциироваться с Микки. Проблема в том, что заплативший Йену сто вместо сорока долларов свирепый омега, тёкший под ним и почти отключившийся от их взаимодействия, ни разу не тронул Йена и не намекнул на продолжение где-нибудь, скажем, в гостинице. Испепелил взглядом и жарким дыханием, а потом поднялся и, не проронив ни слова, покинул помещение. Во сне и наяву Йена преследуют воспоминания о Микки. С ним Йену впервые хочется забыть о принципах: поцеловать его, взять его ладони в свои и положить их к себе на грудь, пропустить его волосы сквозь пальцы, стянуть с себя шорты и насадиться на его член, но лучше содрать с него джинсы и соединиться с ним по-другому. Йена порабощает это бесподобное лицо, кроткое и неистовое одновременно. Он так сожалеет о том, что не сказал Микки, стоически сжавшему зубы и замершему под ним, пока Йен тёрся голыми сосками о его рубашку: «Давай же, потанцуй со мной! Потанцуй, я уверен, ты превосходно двигаешься. У тебя такое отзывчивое тело! Ты такой мой…» Йену тошно от мысли, что ему никогда не стать парой Микки, ведь для него он всего лишь блядь, на которой клейма ставить негде. А с чего бы иначе Микки побрезговал им и ушёл, даже не попрощавшись! «У меня танцы, шлюхи — это у тебя. Ишь ты, какой высоконравственный сутенёр, охуеть вообще!», — злится Йен, истерически посмеиваясь над собой и пытаясь понять, что бы он ответил, если бы Микки в тот вечер предложил ему секс. Ему, парню, имеющему в копилке личного опыта интимного общения одну взаимную мастурбацию с одноклассником в школьном туалете и с тех пор — ничего! Поскольку, чем больше Йена окружают стереотипы о распутных омегах из многодетных семей чикагского гетто, тем меньше ему хочется им соотвествовать. Вот только прямо сейчас его убеждения осыпаются, как старая потрескавшаяся краска с крыльца дома Галлагеров, и превращаются в прах, потому что Йен звонит в домофон борделя Микки Милковича. Пролистывая каталог, Йен убедительно изображает придирчивого клиента. Он цокает языком, скалится, кривит губы и отвергает предложенные кандидатуры пока, наконец, не требует отвести себя на аудиенцию к хозяину конторы. Бета в прозрачной майке скукоживается при мысли о реакции Микки на ругань с клиентом, поэтому вежливо уточняет: — Откуда вам знать, что не я — владелец? — Колись, где тут главный или я его сам найду, не еби мозги, — усталым голосом отвечает Йен. Бету начинает потряхивать. У него нет повода выгонять настойчивого омегу, а что с ним делать — вопрос. — Да не боись ты так, малой, я не буду говнить. У меня исключительно мирные намерения, — обнадёживает бету Йен, и тот несколько успокаивается. Особенно после того, как обыскивает омегу и не обнаруживает при нём ни кастета, ни шокера, ни несчастного ножа-бабочки. Добросовестный сотрудник борделя скидывает оповещающее эсэмэс Микки и через минуту провожает Йена в кабинет своего босса. — Кого там вынесло повыёбываться? Ты чё пиздюлей давно не получал, Роджер? Не мог сам послать этого ебаната на хуй? — чарующие звуки голоса Микки распространяются по коридору и оседают внутри Йена сладким осознанием того, кому этот голос принадлежит. — Он уже почти месяц не в духе. Вы бы не искушали судьбу — бормочет бета. — Не то, чтобы он обычно милашка… Бета не договаривает, потому что Йен закрывает ему рот ладонью. — Покажи мне дверь и вали отсюда, — резюмирует Йен. Бета кивает, тычет пальцем в нужную сторону и удаляется. Йен шагает к заветной комнате и не успевает взяться за ручку, потому что Микки распахивает дверь и тут же давится своими словами. Какое-то время Йен и Микки отупело смотрят друг на друга. — Всё-таки пришёл наниматься. Микки говорит это в утвердительной форме, но слегка неуверенно. Он отступает вглубь кабинета, стиснув переносицу пальцами. Йен хрустит шеей и надвигается на Микки. — С чего бы? В повседневной одежде, без макияжа Йен выглядит даже лучше, чем в клубе, по мнению Микки. Он смущённо поглядывает на Йена исподлобья и покусывает губы. Йен также растерян, хотя и чуть более подготовлен к этой встрече. Микки поясняет, что принял Йена за соискателя, явившегося на собеседование в бордель, не просто так. — Ну, я приспрашивался за тебя у Тони… — Вот значит почему ты препарировал меня взглядом. Прикидывал, сколько бабок на мне заработаешь? Да, Мик? Йен горько усмехается. Микки шумно сглатывает слюну и вытирает вспотевшие ладони о джинсы. Йен разбивает молчание. — Я твой клиент и я уже выбрал, кого сегодня выебу. Это фраза звучит резковато, с Микки так разговаривает только его отец. Однако он закипает тихо. — Лады. А от меня чё надо, за ручку подержать пока не натрахаешься? Йен перестаёт пощипывать нижнюю губу ногтями и делает шаг к Микки. — Тебя выбрал. Микки колеблется лишь мгновение, а потом жадно втягивает воздух ноздрями и чуть не теряет сознание от того, как ему хорошо. Йен касается большим пальцем нижней губы Микки, потом его подбородка, вздрагивает, шепчет «Извини», запирает кабинет и подходит к Микки вплотную. Йен осторожно прижимается к щеке Микки своей щекой и притрагивается кончиками своих пальцев к его бёдрам. Микки вздыхает, вспомнив, что людям периодически необходим воздух в лёгких. Он немного поворачивает голову, задевая щёку Йена своими ресницами, носом и губами, из-за чего Йен нежно трётся лицом о лицо Микки и притягивает его к себе за ремень джинсов. Йен облизывает свои губы, чуть подталкивает Микки грудью в грудь, заставляя того присесть на край стола, и перемещает пальцы на пряжку Микки, чтобы расстегнуть её. Пока Микки судорожно задирает футболку Йена и оглаживает его бока и живот, Йен избавляет Микки от джинсов с трусами. После Йен позволяет снять с себя злополучную футболку и с восторгом наблюдает, как Микки скидывает с себя свою. — Очень красивый, — признаётся Йен, глядя не на обнажённое тело Микки, а в его глаза. — Тогда почему ты всё ещё в штанах? — наклонив голову набок, застенчиво улыбается Микки. «Потому что всё это слишком», — думает Йен, но берёт себя в руки. Точнее, берёт в руки презерватив из кармана штанов и кладёт его на стол рядом с Микки, чтобы тот мог в любой момент остановить процесс и обозначить свою позицию — сверху или снизу. Потом Йен до конца раздевается и видит, как Микки решительно поворачивается к нему спиной. Эти изгибы совершенны! Йен опускает свои ладони на предплечья Микки, гладит его руки, шею, плечи, спину, поясницу и круглый зад, слыша отрывистое дыхание другого омеги, легонько задевает пальцами анус, чем вызывает поскуливание, — и своё, и Микки. Прижимается к спине Микки грудью, целует его между лопаток и, отстранившись, подхватывает расслабленного лаской Микки на руки, чтобы бережно положить его на диван. Йен должен видеть это лицо! Стремительно облачив свой огромный для омеги член в презерватив, Йен раздвигает ноги неожиданно послушного Микки и погружается в его увлажнённую смазкой дырку. Ни один учебник по анатомии, ни один порноролик, ни один роман о любви истинных партнёров не смог бы предупредить Йена и Микки о том, что они почувствуют, рвано дыша друг другу в рот и сливаясь воедино на этом диване. — Это мой первый поцелуй, — шепчет Йен распухшими розовыми губами, непрестанно возвращаясь к шее и губам Микки, поскольку тот вряд ли сбежит, пока в нём член другого омеги. — Тоже, — кивает Микки, не задумываясь. — И мой первый секс, — продолжает Йен. — Да. И мой тоже, — выстанывает Микки и тут же начинает сокращаться анусом вокруг достоинства Йена. Парни сплетают пальцы своих рук и синхронно оргазмируют. Несколько минут они лежат обнявшись, боясь пошевелиться. — Сколько с меня? , — с деланной непосредственностью спрашивает Йен. — От двух раз в день всю оставшуюся жизнь. Сам посчитай! — ничуть не встревожившись, отвечает Микки. — Включая грёбаные течки! Проведёшь со мной следующую? — подпирает щёку рукой приободрившийся Йен. — О, как мне настоебенили фаллоимиторы в течку! — соглашается Микки. — У тебя или у меня? — смелеет Йен. — Зависит от… Кто такой Лип, кстати? — подозрительно всматривается в Йена Микки. — Брат. Так это… тоже кстати… Микки, мы теперь типа пара? — Йен замирает, сосредоточенно грызя трещинку на губе. Микки умиляется. — Конечно же, блядь, да! Пара. Ты меня в сердце трахнул, — отвечает Микки и думает: «Что бы там ни хуевертил мой батя и как бы ни воспалились от новостей родные — с меня хватит!» Микки больше не собирается притворяться. Не с этим парнем.