Другая линия

Понемногу приближался третий тур. Гарри и Гермиона почти всё время проводили или в библиотеке, или в пустом классе за разучиванием и отработкой всевозможных заклинаний. Часто к ним присоединялись Блейз и Седрик. Гарри ответил на письмо тёти – именно так, как рекомендовала Гермиона, приняв правила игры. Ответил на её вопросы более или менее подробно и понятно, но не слишком погружая в нюансы магического мира. Фотографию тоже приложил: Гермиона специально сняла его сидящим с книгой под дубом на берегу озера. Он ждал какого-то подвоха, даже заподозрил, что тётя под заклятием. Но пока это только письма… Уизли больше не беспокоили, за исключением пары неприятностей уровня детского сада: кучи здоровенных ядовитых жаб, обнаруженных Гарри одной апрельской субботой в постели незадолго до отбоя, и взорвавшегося в руках Гермионы флакона с зельем. К счастью, девочка была в перчатках из драконьей кожи и успела прикрыть лицо, а зелье не оказалось горячим, так что её лишь слегка оцарапало осколками. Но у Рона за этот взрыв Снейп, мгновенно и безошибочно вычисливший виновника, отнял пятьдесят очков и наказал его отработками до конца года. Гарри и Гермиона в этот момент обменялись злорадными улыбками: наказание у Снейпа, который плохо относится к наказанному, – испытание не из лёгких. Не жалко было и снятых с Гриффиндора баллов… Сириусу каким-то образом попал в руки злосчастный номер “Ведьминого досуга”, и он всё же написал Гарри. С извинениями, обещанием пересмотреть свои взгляды и рекомендацией всё равно быть осторожнее. Гарри особенно обрадовался тому, что Сириус ни на миг не заподозрил Гарри в распускании сплетен и вообще не усомнился в полной невиновности крестника. Даже высказался о поступке Рона и отлучении от Уизли в том духе, что отрезать неизлечимо больную часть тела правильнее и легче, чем лелеять, постоянно менять повязки и надеяться на чудо. В ближайший же поход в Хогсмид Гарри намеревался познакомить Сириуса с Блейзом. Седрик, мистер Диггори и леди Забини совместили свои усилия в отношении иска, но пока не все документы были готовы, и Гарри благоразумно не стал сообщать крёстному об этом. В мае, когда погода разгулялась, и взявшие денёк отдыха ребята выбрались к озеру, Гермиона привела Виктора Крама – впервые неофициально. Виктор оказался парнем мрачноватым, немножко стеснительным, но вполне компанейским. Он долго хвалил умение Гарри летать, вогнав того в неудержимую краску. Потом весьма нелестно высказался по поводу Турнира – сказал, что это, конечно, интересно и зрелищно, но абсолютно бессмысленно, потому что титул победителя ничего не дает, а денег можно заработать менее опасными способами. Куда разумнее было бы проводить, например, матчи по квиддичу между школами. Стремление победить такое же, а пользы для будущего гораздо больше. И риска для жизни нет. Седрик на эту его идею чуть из кожи не выпрыгнул, и вместе они принялись обсуждать, как это можно было бы устроить и стоит ли приглашать менее крупные школы. Гарри тоже принимал в обсуждении самое живое участие, пока Блейз и Гермиона, не любившие квиддич, дружно закатывали глаза. Блейз, ехидно усмехаясь, ввернул, что с их энтузиазмом европейский школьный чемпионат действительно организуют через пару-тройку лет. Через день Гарри получил посылку от тёти Петуньи. В своем письме он пообещал на каникулах съездить с ней в Косой переулок и выбрать подходящего почтальона, но пока приходилось вовлекать магловскую почту. Подарок, в выборе которого растерянный Гарри предоставил дяде полную свободу, оказался неожиданно приятным. Гладкие тяжелые шары с китайской росписью и звоном внутри, уместившиеся в ладонь. В сопроводительной открытке к сувениру говорилось, что шары подходят не только для медитации, но и для самообороны. Подкинув один из них, Гарри понял, как именно. Если как следует бросить, а лучше запустить с помощью магии, и попасть противнику в голову или живот – мало не покажется… Кроме шаров, в посылке было письмо, – в нем тётя Петунья снова говорила с ним так, словно он всегда был ее любимчиком, – новый пакет сладостей и еще один подарок в маленьком пакетике. Небольшой золотой медальон в виде восьмиугольной китайской монеты, с непонятными иероглифами на тыльной стороне и драконом на лицевой. Внутри не оказалось ничего. - Впору думать, что Дурслей кто-то заколдовал, – произнёс Гарри, пока Гермиона проверяла медальон и шары на всевозможные вредоносные заклинания. – И рассказал про хвосторогу. - Чисто… Насчёт дракона совпадение, – не согласилась девочка. Вернула другу медальон, тот поднял его за прочный черный шнурок. – Но я тоже думаю, что или кто-то заколдовал твоих родственников, или им что-то от тебя нужно. - Я склоняюсь ко второму варианту. Боюсь, что никакая магия не способна заставить Дурслей воспылать ко мне нежными чувствами. Включая любовные зелья и Непростительные заклятья. Медальон легко прижился на груди, под черной тканью мантии. Конец мая вышел скандальным. В школу снова приехал Барти Крауч. Гарри видел его в коридоре: одежда пребывала в беспорядке, он тяжело опирался на трость и действительно выглядел как после серьёзной болезни. Его встретила заметно удивлённая МакГонагалл – похоже, мистер Крауч не предупредил о своем визите. Гарри не придал бы этому особенного значения – мало ли какие дела у организаторов Турнира? Но всего через час прибыл Фадж в сопровождении двух дементоров и целого отряда авроров. И все вновь прибывшие сразу помчались к кабинету защиты от Тёмных искусств. Усиленный заклинанием голос МакГонагалл велел ученикам отправляться в гостиные факультетов и не покидать их вплоть до особого распоряжения деканов. И тогда Гарри открыл Блейзу факт существования мантии-невидимки. Они не смогли ничего подсмотреть или подслушать, и в заклинании, которым был защищён коридор, Блейз узнал заклятие Недосягаемости. Видели только, как авроры уводили из кабинета человека в магических оковах на руках и с черным мешком на лице. Потом выплыли носилки с очень плохо выглядевшим профессором Грюмом, которые держал в воздухе ещё один аврор, а рядом ковылял заметно оживившийся и даже посвежевший мистер Крауч. Что странно – тоже в наручниках. Потом выплыли дементоры, и Гарри крепко сжал палочку. Но серебристая кошка-Патронус и сама МакГонагалл уверенно направляли тёмных созданий прочь, к выходу. Последними из кабинета вышли о чём-то отчаянно спорящие Дамблдор с Фаджем и невероятно мрачный Снейп. Его черные глаза сразу же скользнули по тому месту, где под мантией-невидимкой стояли Гарри и Блейз. Гарри даже оглядел осторожно их обоих – не торчит ли где ботинок или краешек мантии… Но все было в порядке, а взгляд Снейпа скользнул – и ушел. И сам Снейп ушел, и продолжавшие спорить директор и министр. Заклинание спáло, но друзьям не хотелось заглядывать в кабинет. А на следующий день в “Пророке” вышла новая разгромная статься за авторством Риты Скитер. Из неё, при помощи Гермионы и полученной от Сириуса информации, ребята составили более или менее достоверную картину произошедшего. Много лет назад Барти Крауч-старший обменял жизнь жены на жизнь сына. Все эти годы он держал сына под заклятием Империус, пока тот не сбежал во время Чемпионата мира. Именно сын Крауча, Барти-младший, запустил в небо Чёрную метку… Потом он пробрался в Хогвартс и весь год принимал Оборотное зелье, чтобы под видом профессора Грюма выполнять приказы Волдеморта, предваряющие его возрождение. Вернее, в статье было сказано, что Крауч-младший спятил и только думал, что выполняет приказы Тёмного Лорда, однако и Гарри, и Гермиона сложили два и два. И могли только выдохнуть, потому что планы Волдеморта сорвались, и невнятный, но яркий кошмар и бешеная боль в шраме Гарри только подтверждали это. Обоих Краучей ждал суд и заключение: старшего в больнице святого Мунго, младшего в Азкабане… Занятий по защите от Тёмных искусств не было, экзамены отменили. Грозному Глазу предстояло длительное лечение, а занимать проклятую должность никто не торопился. Время этих уроков Гарри посвящал дополнительным тренировкам. Историю с Краучами еще долго обсуждали бы в Хогвартсе, но тридцатого мая мистер Диггори и леди Забини наконец подали апелляцию. Это буквально взорвало общественность, в замке не осталось ни одного человека, который не высказал бы мнения на этот счёт. На следующий день в каждой волшебной газете и журнале, от крупнейших “Пророка” и “Ведьминого досуга” до совсем крошечных, без названия и в один лист, писали статьи и заметки с историей заключения и побега Сириуса, предположениями, что заставило таких уважаемых членов волшебного сообщества вступаться за преступника и всевозможными догадками, какими такими неопровержимыми доказательствами его невиновности они располагают. В тот же день МакГонагалл забрала Гарри и Гермиону с урока заклинаний и привела в ту самую небольшую комнатку, где перед первым туром у чемпионов проверяли палочки. Гарри удивлённо кивнул мистеру Олливандеру, который приветствовал его, точно старого друга. - Садитесь, – велела профессор. Ребята заняли места напротив мистера Олливандера и двух незнакомых волшебников. МакГонагалл представила их: один, похожий на старого льва, оказался главой Управления Авроров Руфусом Скримджером, другой, с золотой серьгой в ухе, – его заместителем Кингсли Шеклболтом. Именно Кингсли заговорил первым. - Добрый день, – его низкий голос был неторопливым, размеренным, и от него взволнованным подросткам сразу стало спокойнее. – Мы здесь по поводу апелляции по делу Сириуса Блэка. Я сейчас веду это дело и по сути согласен: слишком много несостыковок, а обвиняемый был направлен в Азкабан без какого бы то ни было предварительного расследования. Я внимательно изучил ваши меморандумы, но для следствия просто слов двух школьников недостаточно. Нужны дополнительные подтверждения. Прежде всего, мистер Олливандер исследует ваши палочки и историю их использования в интересующий следствие период: шестое июня прошлого года. Мистер Олливандер… Проверка палочек отличалась от той, что Гарри прошел перед первым туром. Не изменился только мягкий, доверительный тон мистера Олливандера… Он поочерёдно приставил к их палочкам свою, вызвав из каждой тугую спираль густого золотистого дыма. Повинуясь движению его палочки, дым улёгся на длинный лист пергамента мелкими, убористыми строчками на латыни и огромным количеством формул. Мистер Олливандер улыбнулся. - Благодарю, молодые люди! Мистер Шеклболт, мы закончили, – он медленно, внимательно просматривал свой пергамент. – Ничего подозрительного не вижу… Кингсли кивнул, на столе перед ним возникли два тяжелых хрустальных флакона. - Вам известно, что такое Омут памяти? Друзья переглянулись и одновременно кивнули. Кингсли слегка улыбнулся. - Экспертам необходимо исследовать ваши воспоминания – не только в качестве источника информации, но и на предмет признаков постороннего магического воздействия, прежде всего, заклятия Империус. Вы слишком молоды, чтобы извлечь воспоминания, так что это сделаю я. Для вас эта процедура будет совершенно безболезненна. Вам нужно только вспоминать, максимально подробно и точно. Если страшно, можно прикрыть глаза. Мисс Грэйнджер, прошу. Гермиона подалась к Кингсли, зажмурилась. Аврор приставил палочку к виску девочки, и от него отделились толстые серебристые волокна воспоминаний. Гарри заворожённо смотрел, как нить памяти всё удлинялась и удлинялась, пока не оборвалась совершенно неожиданно, повиснув на палочке. Кингсли стряхнул воспоминания в один из флаконов, и они тут же завихрились, заиграли в сосуде: не газ и не жидкость… Аврор тем временем невозмутимо завинтил узорную крышечку, наклеил бирку с фамилией Гермионы. Ободряюще улыбнулся Гарри. - Теперь Вы, мистер Поттер. Гарри постарался во всех подробностях вспомнить события июня прошлого года. Он не закрывал глаза, чтобы не пропустить момент – но ничего не ощутил, кроме лёгкого касания палочки. И вот его собственные воспоминания заискрились в свете солнца в тяжёлом флаконе с именной биркой. Руфус Скримджер аккуратно убрал воспоминания в свой жесткий кожаный портфель. - Благодарю, – сухо сказал он. Выставил на стол ещё два флакона, на этот раз совсем крошечных и наполненных жидкостью, на вид неотличимой от обычной воды. – Это сыворотка правды, – порывшись в портфеле, извлёк несколько бумаг, разложил их на столе. – Это ваши меморандумы, согласие на применение сильнодействующего зелья и магический контракт. Обычная практика при допросе важных свидетелей. Должен сказать, директор Дамблдор был против вашего непосредственного участия в расследовании, поскольку вы оба несовершеннолетние. Однако стороне защиты удалось его переубедить. Но при допросе будет присутствовать профессор МакГонагалл, как ваш доверенный представитель. Вы согласны, или у вас есть другая кандидатура? - Согласна, – голос Гермионы дрогнул. Гарри хорошо понимал подругу. Он и прежде бесконечно уважал профессора МакГонагалл, но сейчас сердце затопила горячая, смущающая и непривычная волна почти родственной благодарности. Он поднял взгляд и потрясённо увидел, как чуть-чуть, самую капельку, приподнялись уголки губ строгой, требовательной, совершенно железной МакГонагалл. - Согласен, – кивнул мальчик. – Спасибо, профессор. - Дальше, – снова заговорил Скримджер. – Мистер Шеклболт после приёма вами зелья задаст каждому из вас ряд необходимых для следствия вопросов. В контракте Управление Авроров, как основной орган следствия, обязуется не задавать личных вопросов, вопросов, затрагивающих частную жизнь любого из участников расследования, а также вопросов, ответы на которые затрагивают личную безопасность любого из участников расследования. Гарантом соблюдения этого условия будет собственно контракт и свидетели: мистер Олливандер и профессор МакГонагалл. Вопросы? Первой нашлась Гермиона: - Значит ли это, что у нас не спросят, где ныне скрывается Сириус Блэк? Авроры переглянулись, Скримджер коротко кивнул. - Именно так. Можем приступать?