Штормовая виверна

      Отступление       Раздраженный и посланный Альбус много имен Дамблдор шел к единственному человеку, способному его не только выслушать и понять, а так же помочь, как советом, так и направлением. Путь его лежал к Геллерту Грин-де-Вальду, сидящему, по его мнению, в своем родовом замке Нурменгард, ставшем тюрьмой. И на благо Геллерта и его любви к подстраховке, с помощью Мариуса он поставил сигнальное оповещение в случае незапланированного визита. Сработавшие сигналы показали нежелательного визитёра, нарушив планы Гела на день. Но, чтобы не нарушать постановку и игру, Грин-де-Вальд покидает свой родной кабинет, на ходу накидывая облик больного, измученного заключенного, переодеваясь в тюремную робу, оказываясь в той самой камере, как и всегда. А как только Альбус подходит к решетке, спрашивает:       - Зачастил ты ко мне. Что на этот раз у тебя случилось, Ал? – бывший директор, а ныне Верховный Чародей магической Британии, из носового платка трансфигурировал стул и сел напротив собеседника. Вещал о навешанном на него паршивцем Поттеров проклятии «Тень на стене», о провале операции с группой гулей и об изгнании из замка. Геллерт, не будь он заключенным, расхохотался бы в голос, да так, что дрожали бы стены и стекла, до рези в животе, до слез, до кровавого кашля. Но он продолжает играть роль, а посмеется он потом, совместно с Мариусом, заодно поблагодарит его за такой поворот событий.       - … у меня нет доступа в школу, но он есть у отряда Авроров с Аластором во главе. И им не составит труда проникнуть и провести операцию по захвату, - а вот на этих словах Геллерт потерял внутреннюю улыбку и радость, ведь с прополощенным мозгом Грюм, помешанный на войне, сражениях и заговорах, а так же явно опоенный зельями, или обвешанный закладками, поверит в то, что Поттер новый Темный Лорд или того хуже Владыка Тьмы и Преисподней.       - И что ты хочешь сделать? – напряженно спрашивал заключенный, у сидящего волшебника напротив.       - Как всегда, Гел, как всегда – победить! – уточняя: - Даже если мне суждено умереть от этого треклятого проклятия, то я заберу с собой, как можно больше врагов. Особенно паршивца, объявившего мне вендетту. И на откат магии мне уже плевать! Как и на совет существ. – Говорит Альбус, поднимаясь со своего стула, делая его снова платком и убирая в карман.       - Думаю, Ал, на этом мы с тобой и простимся, - говорит Гел, давая понять, что их разговор окончен. Но нет, с него потребовали одну услугу, а именно вспомнить и рассказать о самом жестоком, болезненном, душу выворачивающем проклятии, чтобы геенна огненная показалась раем на земле. На что Грин-де-Вальд улыбнувшись, а после еще и усмехнувшись, сказал: - Общение с тобой, Альбус, и есть то самое проклятие, от которого нет спасения. И я не буду помогать тебе в этот раз. Ты исчерпал свой лимит визитов на этот год, как и просьб. Прочь из моего замка, Альбус! – рыкнул на бывшего директора бывший Темный лорд. На что Альбус улыбнулся своей фирменной улыбкой и сказал:       - Ты об этом пожалеешь, Геллерт, - ответом его не удостоили, просто провожали прожигающим насквозь взглядом.       Верховный неспешными, размеренными шагами шел по коридорам, думая над дальнейшим планом, предвкушая сладкую и желанную победу, но ровно до тех пор, пока краем взгляда не увидел на стене собственную тень, преображающуюся в тень дракона, расправившего крылья и готового к прыжку с целью разорвать и сожрать. На ментальном уровне он слышал утробный рык чешуйчатой твари, скрежет когтей по каменной стене. Вот и начало действовать проклятие. Альбус зашагал быстрыми шагами прочь, чтобы быть подальше от падающего света. Но драконья тень, как и гласит проклятие, будет преследовать его даже в темноте, без единого лучика света.       Отныне и до самой смерти она будет рядом с ним рычать, шипеть и угрожать, доводить до ручки и вызывать последнюю стадию - манию преследования, а так же ее верную спутницу – паранойю. Но перед этим Альбусу необходимо сделать все, что он задумал, а именно уничтожить щенка, используя при этом самые грязные и мерзкие методы. И в этом ему поможет Грюм, которому хватит всего одного приказа и слов о том, что Поттер – это новый Темный Лорд. Этим он и займется в ближайшее время, подготовит Авроров и Аластора к нападению на друзей паршивца.       ***       После того, как Альбус покинул стены Нурменгарда, а Грин-де-Вальд вернулся к своему прежнему внешнему виду, первым делом он написал короткую записку Мариусу, пересказывая их разговор с Альбусом. Чтобы передать послание, вызвал домовика Поттера. Кричер, так зовут домового эльфа, поклонился бывшему, но достойному звания Темного Лорда волшебнику и исчез, передавая послание своему хозяину. Грин-де-Вальд теми же ногами шел в библиотеку, продолжая искать способ передачи проклятия «Черной Смерти» без учета темной сущности получаемого и лунных фаз. Такой ритуал есть, но где он находится, в силу возраста и долгого заключения, просто забыл. Времени на поиски этого самого ритуала мало, но оно есть. И он, как и обещал Мариусу, сделает все возможное, ради одной единственной в жизни возможности, увидеть собственными глазами конец Альбуса, и не только увидеть, но и принять в нём непосредственное участие.       ***       А тем временем на Гриммо, пока шла непринужденная беседа Альбуса и Геллерта, профессор Снейп и Мариус занимались предпоследним этапом варки зелья. Петунья в их магические дела не вмешивалась и вообще была в Паучьем Тупике, обживалась и с помощью Кричера делала ремонт, придерживаясь тонов в обстановке согласно их договоренности с Северусом. А Мариус и Северус доваривали зелье «Кровавые слезы».       - Поттер, чешую, кровь и коготь королевской виверны, будьте любезны, - требовательным, но одновременно учтивым тоном, говорит профессор, а так же командуя, с легким налетом ядовитости и колкости: - Надеюсь, ваших способностей в моем предмете хватит на то чтобы измельчить в ступке свои коготь и чешую и смешать их с кровью?       - Хватит, профессор, - говорит Мариус, воспринимая тон и слова профессора, как само собой разумеющееся. Эти подколы и фразы уже давно не выводят Поттера из себя, ведь он признает – зелья не его стезя. И обижаться на шутки, как по-детски. Именно поэтому он и пропускает едкие и колкие слова бывшего профессора мимо ушей, делая то, что от него просят. Первым делом призывая способность: «Когти Виверны», снимая с рук чешую, жертвуя коготь. Быстрыми лёгкими движениями измельчает коготь, следом чешую, а потом легким укусом ладони пускает кровь, смешивая ее с порошком из когтя и чешуи. А профессор комментирует:       - А может все не так-то и плохо, - поднося к носу и глазам получившуюся из ингредиентов смесь, - Я бы поставил вам, Поттер, «Выше ожидаемого». До «Превосходно» не дотягивает, - и это снова было сказано, чисто из вредности профессора. Говорил он подобное не только ради того, чтобы поддаться ностальгии и годам обучения оного бестолкового студента, а чтобы отвлечься от навязчивого зова в его голове, а еще неуёмной тяги навестить школу и свой личный кабинет.       Появилось это навязчивое желание пару дней назад. Сначала сон о первом рабочем дне на посту профессора, потом моменты в том самом кабинете, проверка работ и написание отчетов и программы обучения, а следом и о самой школе, моменты с дежурствами и просто прогулками по коридорам Слизерина. Окклюментные щиты не спасали. Это стало напрягать профессора, поэтому он стал отвлекаться и переключать внимание, как с Поттером. Обмениваясь с ним колкостями, он не слышит и не ощущает того странного зова.       - Осталось три дня, Поттер, и зелье будет готово. А чтобы получить нужный эффект, необходимо лишь добавить слезы Альбуса, - едва заметная улыбка, а потом слова: - Надеюсь, Поттер, вы их достанете, - на что мальчишка улыбнулся и сказал, что он их сам принесет, на блюдечке с голубой каемочкой. Как именно это произойдет Северус не спрашивал. Ему не интересно. Главное то, что через три дня зелье будет готово, и его можно будет показать Магистрам-зельеварам, чтобы получить признание и мантию, а с ней и звание.       Не успел Мариус подняться в библиотеку, с целью почитать что-нибудь полезное или обще-развивающее, как Кричер доложил о записке от лорда Грин-де-Вальда. В записке лорд предупреждал о предстоящем проникновении и последующем нападении отряда Авроров во главе с Грюмом на слизеринских друзей и Луну с целью их захвата и выманивания одной личности, то есть самого Мариуса. Рыкнув, и покинув Гриммо, уйдя в скорость, Мариус молился всем высшим и предкам, лишь бы не опоздал. Он был уверен в силе Драко и Тео, в том, что они смогут справиться с аврорами, не без ранений и истощения, но выйти победителями из этого столкновения точно. Все-таки они представители магических существ, да и не обделены родовыми умениями. Но вот справиться с матерым, закалённым сражениями и воинами воякой, не знающим пощады и границ, использующим, как Непростительные, так и темные проклятия – нет. Он раскидает их, как котят.       Мариус не был уверен в том, что он с ним справится. Лорда убил только потому, что тот был обессилен из-за двух крестражей, уничтоженных одновременно и разрыва связи с фамильяром, а с Грюмом этот фокус не пройдет. Придется сражаться и драться в полную силу, используя все способности вампира и дары Виверны, даже те, от которых он потом неделю отходить будет. Но главное продержаться после сражения час или два, притащить Аластора в «Ночной приют» и скинуть на него проклятие с Люпина, а потом можно падать в беспамятство.       ***       Трое друзей стояли спина к спине, держась из последних сил, но не сдаваясь противнику. Из отряда из пяти Авроров с бывшим профессором Грюмом остался лишь сам Аластор, остальные лежали поверженными у ног той самой троицы, располосованные когтями, отравленным лезвием и утыканные перьями. Аластор смотрел на троицу и ждал, когда они отойдут от противостояния с его подчинёнными. Все-таки детки способные, не смотря на то, что представители волшебного народа.       Блондин – из рода ледяных нагов, с характерной чешуей на лице, шее, руках, с длинными, белоснежными когтями, загнутыми на пример кошачьих. Когти давно стали багрово-красными от крови противников. Вместо ног – мощный змеиный хвост с отравленным лезвием на конце, так же обагренный кровью, а в белых волосах угрожающе шипят пряди-змеи. Дышал Малфой тяжело, так как выложился на полную, а так же из-за сломанных ребер, сильно-обожженной спины и все еще бьющих все его тело разрядов. Словил в запале битвы от одного из Авроров связку из «Воздушного кулака» совмещенного с пыточным Круцио и молнией Релашио.       Рядом, по правую руку, так же не в лучшей форме стоял и восстанавливал дыхание другой юноша из рода Нотт - представитель сапфировых гарпий. Лицо приобрело птичьи черты, глаза желтые с вертикальным зрачком, а под ними черные, глубокие круги, нос стал похож на клюв, волосы стали длинными, отливающими в синий перьями. Вместо рук крылья с острыми перьями-лезвиями, ноги – лапы с загнутыми, несущими смерть когтями. Он, как и блондин, забрал в этой битве несколько жизней, используя свои перья, как ножи для метания, а крылья, как стальные боевые веера. Как и Малфой, Нотт в пылу сражения получил достойный ответ от авроров, и теперь одно из крыльев висит подобно плети, сломанное и изрядно порванное. Против него аврор на последнем дыхании, отдавая остатки сил, применил связку «Пучок лучей», «Вихрь» и «Лезвия».       Третья участница – Полумна Лавгуд пострадала не так, как юноши. Отделалась лишь порезами по лицу, телу и рукам. В нее, так же на последних мгновениях перед вырванным с мясом кадыком аврор кинул «Колючую проволоку». Полумна представитель Лунных Бекенеко, с длинными, серебряными волосами, кошачьими ушами на макушке, серебряными когтями-лезвиями, и двумя хвостами за спиной, стояла в защитной стойке, готовая к атаке. Несмотря на капающую с рук кровь, Луна была готова к сражению. Как и ее напарники и друзья.       - Способные детишки! – говорит Грюм, готовясь применить что-то невербальное, и точно запретное. Но, как говорят: «в бою все средства хороши», именно поэтому он и будет делать так, как велит ему его личный кодекс воина, а именно: - Но вам, детишки, придется умереть, - плевать на приказ Альбуса оставить их в живых. Поттер и к телам друзей прибежит. А противник без тормозов, запретов и принципов морали, с одним лишь желанием – отомстить намного интереснее. Именно поэтому с его палочки невербально срывается: - «Вакуумный купол» с вплетенным в него Непростительным Круцио и проклятием «Кровавые осколки».       Первое заклинание должно лишить противника возможности двигаться, дышать и применять магию, второе – приносит нестерпимую и выворачивающую наизнанку боль, а третье – мучительную смерть от множественных осколков, врывающихся под кожу и рвущих ее в мгновение ока, оставляя от противника лишь кровавое месиво вместо тела. Кидая в них эту смертельную связку заклятий и проклятий, Аластор уже видит, как эти паршивцы, забравшие жизни Авроров, корчатся на полу от боли и страданий, как пытаются вырвать собственными когтями из-под кожи осколки, но планы Грюма нарушает появившийся старик, откидывающий троицу к стене, принимающий удар связки на себя.       - Сволочь! – кричит Аластор, видя победную улыбку на губах, и характерный маггловский жест от нарушившего планы старого волшебника. Троица, все еще лежащая на полу, смотрит за мучениями и страданиям спасшего их волшебника, говорящего на последок: «Это расплата за прошлое», на этом жизнь спасителя заканчивается, тело обращается в кровавую кашу, в ранах видны белые кости и кое-где уцелевшие мышцы, осколки сделали свое дело, и от старого профессора осталось лишь едва узнаваемое тело. Но на этом боевые связки Аластора не заканчиваются, и с палочки, со словами: - Вот и ваш конец, детишки, больше никто на помощь не придет, - слетает очередная невербальная атака, с одним лишь Непростительным, вплетенным в сферу, готовую накрыть троицу разом и мгновенно забрать их жизнь. Они от ран и бессилия из-за истощения не могут и шагу сделать. Сил нет совсем.       - Вот и все! – готовится к смерти наг, с ним согласны гарпия и бакенеко.       - Спасения нет, - шепот Нотта.       - Смерть - на нее я сегодня не рассчитывала, - уткнулась носом в плечо змеиного друга девушка, прощаясь с миром и папой заочно.       Чтобы не видеть зеленую сферу, несущую смерть, они дружно закрыли глаза, готовясь умереть, как почувствовали резко-появляющийся до боли знакомый запах, а именно раскаленный перед грозой воздух, с едва слышными раскатами грома и шелестом электрических зарядов. А потом и характерную птичью трель резвой молнии, срывающуюся с пальцев хозяина. Запах грома и молний стал в разы насыщенней и концентрированней, а все потому, что его владелец был зол. Штормовой дракон готов порвать противника в лоскуты, спалить к драклу в бушующей стихии, оставив лишь кучку пепла. Останавливало лишь то, что Аластор нужен Поттеру живым, чтобы передать проклятие. Убить можно и потом. А пока лишь изрядно измотать, покалечить и вырубить. Именно этим он и займется в ближайшее время.