Твой Санта

Тэхён клюет носом, но старательно поднимает голову каждый раз, когда она падает на грудь. Он устал, но заходить домой после работы смысла нет — через минут десять нужно бежать за Соджуни в школу. Так что Тэхён просто досыпает на скамейке. Ему даже не холодно, хотя мороз немного прикусывает за румяные щеки. Тоскливый взгляд бродит по замершей траве — снег еще не выпал, хотя до конца года осталось едва ли полторы недели. Каждый год Тэхён очень ждет его, ведь пока с неба не начнутся сыпаться огромные хлопья, никакого волшебства не происходит! Дети начинают валить из школы, словно круглый несквик из порвавшегося пакета. Тэхён перебегает глазами от одного до другого, а после начинает улыбаться, завидев знакомую макушку. Правда макушка эта идет в его сторону совсем понурая, отчего родитель соскакивает со скамейки и идет ему навстречу, скорее ловя в объятия. Ведь всегда невзгоды проходят, стоит обнять родному человеку. — Что случилось, Джуни? — Тэхён ловко перекидывает на свое плечо рюкзак сына, а того подхватывает на руки и сажает себе на тазовую косточку. Маленький омега растет не по дням, но Тэхён никак не может отказать себе в удовольствии таскать его на руках. Для папы он навсегда останется его малюткой. — Пап, — Соджун отклоняется немного назад, но крепко-крепко держится за шею омеги, чтобы не упасть. Его крохотные глазки уже все красные — давно значит плачет. У Тэхёна сердце поджимается — это ведь его кроха. — Что такое? — Он старается говорить мягким голосом и целует ребенка в кнопочку-носик, притягивая обратно в свои объятия. Папа всегда защитит. Омежка молчит, старается надышаться запахом папы, чтобы успокоиться, но пока не помогает. Им не хватает крепкого плеча, причем обоим. Папа-то защитит, но кто бы защитил его несчастное сердце, которое сжимается прямо сейчас? Как и всегда, Соджун решает переварить всё сам, решить проблему, не привлекая папу — он ведь, бедный, устает на работе, еще и готовит им покушать, и домашнюю работу проверяет! Тэхён лишь тяжело вздыхает, прекрасно зная мысли сына. Ему приятно от такой заботы, но на сердце все равно неспокойно от слез и такого разбитого взгляда. Перехватив ребенка удобнее под попой, Тэхён поворачивается и медленно бредет в сторону их домика.

🎄🎄🎄

Соджун плохо пообедал и сразу ушел делать домашнее задание. Правда вернулся через десять минут с тетрадками и учебниками за столик в гостиной, чтобы поближе к папе. Тэхён тяжелым взглядом наблюдает за маленькими пальчиками, перелистывающими учебник, и помешивает тесто для пирога. Так и молчит, партизан маленький. Вылив тесто в форму, Тэхён с небольшой злостью кидает в него орешки. Он редко злится, но когда изъедает беспомощность — случается. Тэхён старается, правда, быть хорошим папой. И судя по всему, Соджун очень любит его, но счастлив ли? Тэхёну страшно думать об этом, потому что он уверен в отрицательном ответе. Форма оказывается в духовке, а омега подсаживается к сыну и притягивает его за плечи к себе. Соджун льнет ближе, молча наслаждается родным теплом, подзаряжается им, как батарейка. Ему мало внимания — Тэхён и это понимает. — Покажешь примеры? — Старший кивает на тетрадку и с теплом наблюдает, как Соджуни сразу же начинает лепетать про свою задачку и как он ее решил. Тэхён проверяет задания с ним все полтора часа, что выпекается пирог. Уютно закутавшись в плед перед небольшим телевизором в гостиной, тихонько говорящим на фоне, с теплым запахом из духовки, он чувствует себя счастливым. Не хватает только маленькой детальки, но Тэхён старательно не думает об этом. Уже разрезав пирог и подав его на стол, Тэхён наконец расслабляется. Ладно, очередной неплохой день в самой лучшей компании. Завтра, правда, будет такой же. Да и послезавтра. — Пап, — Соджун прерывает поток мыслей Тэхёна, уже придумывающего интересное место для завтрашней прогулки. — Да, солнышко? — Омега расслабленно улыбается и смотрит на набившего щеки малыша, снова изнутри теплея. Как же он его любит. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? Вот что бы ни случилось, ты самый лучший, — Соджуни улыбается, не обращая внимание на пару крошек вокруг губ. Тэхён же едва не плачет. Он не заслужил такого малыша! Быстро поняв, что к чему, Соджун влетает в объятия, удобно усаживается на коленки. Хорошо, что он омега — еще долго смогут так обниматься, чтобы близко-близко. Они забывают и про чай, и про пирог. Малыш лепечет что-то о гирляндах, которые очень хочет повесить к празднику. Такие, чтобы дождиком вниз, но не цветные! Тэхён кивает ему, уже не особо задумываясь, что придется взять дополнительные смены в кафе — денег хватает ровно на еду. — Пап, — Соджуни, уже засыпая, улегся удобно в шее родителя и приятно согревает ее своим дыханием. Тэхён чмокает в темную макушку и удобнее перехватывает полы своего кардигана, чтобы ему было теплее. — А Санты правда не существует? Улыбнуться бы себе под нос от горечи, с которой ребенок говорит это, но Тэхён почти вытягивается по струнке. Он этого вопроса боится едва ли меньше, чем “А как появляются дети?”, он не успел еще подготовиться. Как-нибудь на попозже откладывал эти мысли. Примерно на никогда. — Ну, знаешь… Тэхён кусает себе до боли губы. Быстрее, нужно придумать нечто правдоподобное и при этом не разбить детское сердце! — Говорят что Санта — это выдумка, и вот поэтому… Судорожно бегая глазами по дивану перед ними, Тэхён отчаянно пытается придумать хоть что-то, но в голове пустота такая, что кажется перекати-поле вот-вот пролетит. Соджун едва заметно вздрагивает в руках. Затаив дыхание, Тэхён аккуратно зовёт его: — Солнышко? Ответа не раздается. Тэхён шумно выдыхает и расслабляет плечи. Пронесло, пока что. Но больше на те же грабли он не наступит. Как говорится? Нападение — это лучшая защита? Завтра Тэхён обязательно всё расскажет, да так красиво, что Соджуни всю жизнь будет счастлив от такого волшебства!

🎄🎄🎄

Тэхён прочитал много книг по воспитанию ребенка, прошел терапию у психолога за первые три года его новой роли, да даже сейчас раз в месяц, стабильно, он делает это. Быть хорошим папой и вырастить хорошего человека — задачка сложная, но Тэхён ответственно к ней подходит. Он готовит целые планы по прикорму, развитию пищевых привычек, чтоб расстройства пищевого поведения случились только во сне, грамотно подходит к выстраиванию личных границ. Да что там, у него ребенок больше разбирается в этом и ценит, чем сам Тэхён! Но, к сожалению, от всех огорчений в мире ребенка не защитишь. Тэхён даже не подумал, какую тень на его будущее кинет невинный вопрос “Что за дедушка стоит около ёлки?” в торговом центре. Рассказал, как есть, Санта. Подарки он вот дарит детям, говорят, через трубу забирается в дом. Сказал, не подумав, как это объяснит через пять лет, а вот теперь пожалуйста — пожинай плоды, Тэхён. Советов толковых нет. Психолог — в собственной манере: "Скажите так, как считаете правильным". Интернет — в разных теориях: можете хранить секрет всю жизнь, можете вывалить правду просто так. Мир ведь жесток, научите этому ребенка. Мир ясно жесток, но к Тэхёну. К сыну — он не позволит! Более менее сносный ответ Тэхён находит глубокой ночью. И пусть ему пришлось поспать все пару часов, утром он встал очень довольный. Пара кусочков пирога отправляются в духовку, чтобы снова аппетитно хрустеть, а омега со своим кофе падает за стол. На улице рассветом даже не пахнет, но хотя бы, когда темно, есть ощущение зимы. Снега бы, такого, сказочного. Чтобы хлопьями, как маленькими облачками. Тэхён заказывает с десяток разных украшений к Рождеству: откладывал понемногу ещё с лета. Берет обязательно гирлянду на окно взамен той, что сломалась в прошлом году. Парочку красных пледов, чтобы вся атмосфера сменилась, а не только появились новые фигурки на столах. Ёлку Тэхён не может им позволить, но возможно в следующем году закажет её. Соджуни спускается совсем не так легко, как обычно. Топает, словно медвежонок, трёт красные глазки и лезет, даже не посмотрев на Тэхёна, в его руки. — Доброе утро, — шепчет Тэхён после звонкого поцелуя в лобик. Ребенок бурчит что-то в шею, становясь чуть довольнее, только когда папа сгребает его в охапку и сажает на себя. От удовольствия сам Тэхён жмурится: малыш вкусно пахнет своим шампунем, весь такой теплый и обнимательный, в пижамке с маленькими Сантами. Улыбнувшись, Тэхён смакует победу на кончике языка. Он дожидается, пока пройдет утренняя волна любви, делает ароматный чай с корицей и имбирём и внимательно следит за сыном. Когда тот уже доедает свою порцию, Тэхён делает вид, что деловито мешает ложкой сахар и собственное сердце не колотится в груди с огромной скоростью. — Ты вчера спросил про Санту, я тебе всё-всё рассказал, а ты даже ничего не добавишь? Глаза Соджуни загораются сразу же. Тэхён не видит, но чувствует, как он встрепенулся и едва не подскочил на месте. — Наверное, я уснул, не помню ничего! Расскажешь ещё раз? Тэхён кусает себе губу, чтобы не улыбнуться. Рыбка клюнула. — Ну вдаваться в подробности уж не буду, второй раз не интересно. — Да-да, — Тэхён откидывается на спинку и видит, что ребенок с нетерпением вот-вот залезет на стол. — Пожалуйста, повтори хоть как-нибудь, пап! — Санта существует, Соджуни. Вернее, их много — но Санта, это не человек, это волшебство, понимаешь? — Тэхён, чуть прищурившись, смотрит на сына, а тот на месте буквально обмякает и боится даже вдохнуть глубже. Настолько внимает словам папы. — Ты точно замечал много разных людей, переодетых в Санту. Думаю, тебе вчера в школе сказали, что это значит, что настоящего Санты нет. Но это совсем не так, они просто не готовы узнать тайну. А тайна в том, Соджун, что когда твое сердце готово, — Тэхён увлекается настолько, что сам по себе снижает голос и выделяет интонациями разные слова. Его палец тянется к мальчонке и указывает на середину его груди. — Тогда ты сам становишься Сантой. И я тоже Санта, малыш. Каждый год Санта должен выбрать кого-то рядом с собой, узнать, чему по-настоящему будет рад этот человек и в тайне сделать ему такой подарок. Да так, чтобы никто, никогда и ни за что не узнал, от кого он — потому что он от Санты. Поражёнными глазами проследя от лица Тэхёна до потолка, Соджуни с глухим “вау” падает на спинку стула и в прострации смотрит в потолок. Тэхён улыбается, гордый собой и своей историей, с теплым сердцем допивает кофе, пока малыш осознает глобальность. — То есть каждый год кто-то из людей вокруг становится моим Сантой и выбирает для меня подарок? — Ребенок меняется в лице, вдруг становясь будто бы меньше. Словно он только сейчас понял, что все вокруг могут любить его настолько, чтобы стать его Сантой. — Именно, — Тэхён кивает с важным видом. — А ты… Ты научишь меня быть Сантой, пап? — Это моя обязанность, как твоего папы, Соджуни. Научу, но тебе предстоит встретиться со многими сложностями и решить их, ни в коем случае не сдаваться. Ты уверен, что справишься? Соджун тут же выпрямляется на стульчике и уверенно кивает. Ему не хватает четкого “Да, сэр!” для полноты картины. — В таком случае, начинаем прямо сегодня, ведь времени осталось немного, — Тэхён чуть наклоняется над столом, будто готовится поделиться сокровенной тайной, которую не должен услышать хлорофитум из гостиной. — Тебе нужно выбрать твоего подопечного, малыш. Сделай это до завтра, договорились?

🎄🎄🎄

— Ты точно его видел! Соджун кричит, только завидев Тэхёна. Ему все равно на детей, он вырывается бегом из своей группы и бежит по приснеженной траве через полянку к папе. Некоторые родители озираются, точно не поняв, что и почему ребенок кричит — с Тэхёном он общается исключительно на корейском. Тэхён, ловя на себе взгляды родителей, сперва неловко улыбается, а потом и вовсе прикрывает глаза ладонью и опускает их в пол. Дети с их непосредственностью, конечно, удивительны, но позорить однозначно умеют. — Я выбрал его, папа! — Соджуни почти хрипнет от громкости крика. Чем звучнее его голос разлетается вокруг, тем больше не по себе становится Тэхёну. — Пожалуйста, малыш, — он заламывает брови, когда ребенок оказывается рядом и сгребает того в охапку, гордо сбегая от взглядов в их сторону. — Неприлично так кричать! — Но я нашел его, я выбрал! — Уперевшись пятками в асфальт, Соджун заставляет Тэхёна обернуться на него. — Наш сосед, ты точно его знаешь, пап! — Ты бы имя сказал, так я пойму, про кого речь, — устало вздыхает Тэхён и перестает тянуть сына к дому. Стоит направиться в ту сторону одному — ребенок сразу бежит следом. Тэхён обводит его открытые и уже красные ладошки взглядом — собственные начинают покалывать от представления, какие они холодные у Соджуна. А всё потому, что пусть мороз и небольшой, перчатки носить надо! Тэхёну вон даже кончик носа немного прикусывает зима, да и щеки точно уже красные. Даже пахнет им, морозом этим, пробирает до самых легких. — Я не знаю его имени, — Соджун, перегнав Тэхёна, разворачивается к нему лицом и идет спиной вперед, восторженно сияя глазами. — Пожалуйста, натяни перчатки, — Соджун сразу же делает и показывает Тэхёну скрытые теплом руки. Омега вздыхает чуть облегченно и кивает. — Кто он, где живет? — Он, как мы, пап! У него глаза на твои очень похожи, только шире, — усмешка против воли срывается с губ Тэхёна. Забавное сравнение, к такому подойдет примерно любой человек в мире — глаза шире, чем у Тэхёна. — Он выше тебя, альфа с немного длинными волосами. Думаю, он тоже кореец, но почему-то живет тут! Может, он даже знает корейский, — Соджун улыбается настолько ярко, что его глазки сжимаются в крохотную щелочку. Тэхён не удерживается и обходит его, цепанув по пути пальцами шапку и стянув ту до носа. Он идет дальше, слыша бурчание малыша за спиной, который расправившись с шапкой, снова мчится к родителю на всех парах. — Теперь тебе нужно выбрать для него идеальный подарок, — наставляет Тэхён, когда Соджун хватается за его указательный палец и старается идти в ногу. — Как думаешь, что ему по-настоящему нужно и правда обрадует? Размышляет ребенок до самого дома. Тэхён открывает им калитку небольшого белого забора и пропускает его войти первым. Вокруг снова ни души — все еще работают, а Соджун — единственный школьник в райончике. Тэхён с тоской оглядывает торчащие из земли небольшие веточки пионов, а душа просит уже лета. Эта зима, которая больше похожа на осень, с противным слоем льда на асфальте по утрам, уже надоела, пусть и длится меньше месяца. — Я не знаю, что его обрадует, — Соджун находит ответ только за обедом, уже переодевшись в домашнее и покорно забравшись на свое место есть тыквенный суп. — А что ты знаешь о нем? — Тэхён ставит свою тарелку на салфеточку и садится напротив малыша. Серьезность, с которой тот думает, безумно веселит. Тэхён, конечно, придумал красивое объяснение несуществованию Санты, но озадачить своего ребенка слишком сильно уж не хотел. Лишь бы тот ночью спал, а не страдал от мыслей. Он-то может, проходили уже такое. Суп приятно пахнет легкими травами. Тэхён с удовольствием поедает его ложка за ложкой и улыбается себе под нос — пусть Соджун и слишком хмурый сидит, вон как хорошо всё! Во рту сладковатый вкус, ступни колет от шерстяных носочков, руки наконец перестали быть ледышками. Дома еще приятно пахнет новым пирогом из духовки, а ее жар немного пригревает спину омеги. Чем не отличный вечер? Даже снег за окном пошел. Такой крупный, хлопьями. Тэхён улыбается самому себе и совсем растворяется в уюте. Наконец ему стало просто тепло и хорошо. — Надо за ним проследить, — неожиданно Соджун напоминает о своем существовании. Он даже не попробовал суп, который Тэхён уже весь съел, лишь буравит деревянную столешницу тяжелым взглядом, словно кроме нее нет ничего вокруг. — Соджуни, как ты себе это представляешь? — Тэхён же расслабленно откидывается на спинку стула и прикрывает глаза. Ему все еще до чертиков хорошо, не хватает только укрыться теплым пледом да включить Гарри Поттера. — У него тоже дом, я видел, мы там с тобой иногда ходим. Больше чем наш, может забраться? — Малыш зеркалит позу папы, только совсем не растекается по стулу, а напротив, будто собирается с силами, чтобы уже побежать и организовать слежку. — Хотя если он заметит, то точно поймет, кто я и зачем там. Нет, так нельзя. Тэхён, почти успевший растерять свою волну, выдыхает. Правильно, нельзя забираться в чужие дома. Люди, само собой, поймут, что ты их Санта, — кто ж еще? — но у людей тут и оружие есть, могут выстрелить. И будут, на самом деле, правы. Но Тэхён не мог вообще представить, что даже не дав им попить чай и попробовать пирог по новому рецепту, Соджун потянет его на улицу. Он не поел, так что Тэхён соглашается, — всё равно малыш быстро устанет и захочет домой. В вечерней темноте, нарушаемой яркими уличными фонарями, хлопья снега смотрятся восхитительно. Они, словно маленькие кусочки облаков, плавно летят с неба. Тэхён замирает на месте и смотрит огромным глазами вокруг себя: землю уже и не видно, даже асфальт почти полностью скрылся под этой мягкой периной. Воздух стал еще морознее, поэтому Тэхён вдыхает его поглубже и глупо улыбается, когда изо рта выскальзывает огромное облачко пара, а промерзшая грудина быстро согревает в себе уличный воздух. Пахнет будто бы елками, смолой и петардами — праздником. — Пап, ну что ты там копошишься-то! — Соджун, правда, детской радости омеги не разделяет. Но сегодня он и не Соджун вовсе, а Санта! Ему работа обязывает быть серьезным. Тэхён заливисто смеется и поднимает руку, облаченную в теплую варежку. На раскрытую ладонь сразу же опускается комочек снега, никаких снежинок не разглядеть, ну и ладно. Соджун едва не пыхтит от нерасторопности своего взрослого — как же он не понимает, нужно поспешить! Дом того самого, с широкими глазами, ребенок находит быстро. Тэхён и правда видел мужчину пару раз, когда тут проходили, но, честно, не помнит даже его лица и не уверен, что дом его. Может, в гости заходил? — И что теперь, малыш? — Тэхён замирает около ребенка, пытливо вглядывающегося за забор, и ласково улыбается. Настроение стало таким хорошим и приятным, как по-настоящему зимняя погода. Тэхён просто наслаждается холодом воздуха, облачком, которое выдыхает каждый раз, и светлым снегом. — Теперь, — Соджун почти пыхтит, стараясь увидеть как можно больше. — Теперь… Надо следить за ним! — Соджуни, нельзя следить за людьми, — Тэхён косит веселый взгляд на ребенка, радуясь его активности. — Понимаешь, это незак- Горящие глаза ребенка расширяются в ужасе. Он, присматриваясь, как перелезть забор, вдруг замирает и смотрит в сторону, аж затаив дыхание. А там тот самый сосед, азиат, оказывается. Тэхён хватает ребенка за руку, чтобы увести подальше от дома, но малыш решает другое — он дергает родителя к дому, сам умудряется распахнуть калитку и почти падает в огромный куст, возможно сирени. Он весь облеплен влажным снегом, поэтому скрывшегося там Соджуна не видно вовсе. — Давай сюда, пап! Ты не можешь испортить мне Рождество! Тэхён переводит взгляд на отдаленный силуэт мужчины, пока что не заметившего омегу у своего дома. Он явно погружен в себя, смотрит под ноги и не интересуется внешним миром. Альфа кажется одиноким и грустным — вокруг вон — зима, снег, праздник! А он смотрит вниз, и ни следа улыбки. Кажется, Соджун сделал очень правильный выбор. Глупо, конечно, но Тэхён аккуратно закрывает за собой калитку, чуть заметает их следы на снегу и забирается в куст, терпеливо смахивая с лица снег. Соджун рядом фырчит, как ежик, выдувая влагу из носа, но резко замирает и хватается за руки папы, останавливая его шелестение. — Смотри во все глаза! — Шепчет малыш и пригибается пониже, чтобы прильнуть к небольшой дырочке между стволами куста. Тэхён обреченно смотрит на ребенка и всё-таки правда внимательно следит за тем, как мужчина заходит на собственный участок, тихо идет по тропинке до дома и открывает дверь ключом. Почти сразу в окнах появляется свет и темный силуэт. Сняв куртку, мужчина возится с чем-то у прихожей, а потом переходит в другое окно. Соджун тянется и почти выпадает из куста, стараясь разглядеть как можно больше, Тэхён едва успевает поймать его за шкирку. — Малыш, мы долго тут будем морозиться?..

🎄🎄🎄

Тэхён, как бы парадоксально это не было, делает домашнее задание сына. Не то, которое ему задают учителя в школе: то, которое ребенок строго-настрого поручил сделать, выходит сложнее школьной программы. Вот Тэхён и сидит после смены за одним из столиков, то перебегая пальцами по телефону, то записывая свои идеи в тетрадь. Почему-то Сантой стал Соджун, а с выбором подарка мучается Тэхён — не особо-то и справедливо, Тэхён уже ломал голову над подарком сыну, своё в этом году точно отработал! Почему вообще выбрать нечто хорошее настолько сложно? Это же должно приносить радость, значит и должно быть простым! Как вот снег, падающий с неба хлопьями, аромат пирога с корицей или же солнце, ласкающее кожу. Просто, не-сло-жно! Он не думал, что всё обернется так, но вот сидит больше часа из полутора между работой и окончанием занятий сына: листает сайты с идеями, потом маркетплейсы, магазины, ломает голову над категорией, где ему искать этот чертов подарок. Вот что нужно молодому, судя по всему, одинокому мужчине? Всего за вечер слежки они с Соджуном собрали слишком мало информации. Когда Тэхён, почти неагрессивно кинув тетрадку в рюкзак, оказывается уже на грани, он допивает свой чай, закрыв глаза и постаравшись расслабиться. Его тревожит тот факт, что не смог он выбрать подарок — это ведь не значит, что Тэхён стал плохим папой? Лишь плохим Сантой. Искупить свой промах придется днем прогула школы в выходной: что ж, придется посидеть в кустах подольше и проследить маршрут соседа, чтобы хотя бы примерно понять, кем он работает. Соджун точно обрадуется целому дню без школы, а Тэхён, глядишь, и станет Сантой на звезду лучше. Собравшись пораньше, Тэхён думает, что пройдется медленным шагом от кофейни до школы. Всяко лучше, чем сидеть в автобусе, ведь движение — жизнь. Он блокирует телефон и почти опускает его в карман, когда стул рядом занимают. Мужской голос что-то говорит на английском, на что Тэхён мельком улыбается и поднимается на ноги, так и не глянув на севшего человека. — Sorry, i don’t speak english, — привычные слова срываются с губ, добавить бы ещё, что омега уступит столик, но он не может из-за незнания языка. Тэхён почти уходит, почти, но останавливается, наконец обратив взгляд на альфу рядом. Сердце сразу же болезненно поджимается, как впрочем и все мышцы в теле. Тэхёну хочется обнять свой рюкзак и прижать его к груди, чтобы хоть что-то разделяло его, и того самого азиата-соседа, потому что ничем хорошим это точно не кончится. Несмотря на явно испуганный вид омеги, альфа не реагирует на него. Он не старается улыбнуться или показаться дружелюбным: у Тэхёна от этого подкашиваются ноги, вдруг мужчина думает с ним расправиться? — Странно жить в штатах и не знать местного языка, — подмечает, очевидно, кореец. Уступив место легкому шоку, это ведь третий говорящий на корейском человек среди знакомых, — первым был муж, вторым — коллега на работе, — Тэхён передумывает медленно пятиться к двери, чтобы позорно сбежать. — Судя по всему, из меня шпион лучше, чем из вас, — кореец поднимает наконец на Тэхёна полноценный взгляд и, серьезно, омеге хочется расплакаться от раскаяния и вины, что они нарушили его покой и жизнь. Настолько уставший у него взгляд, пропитанный раздражением. Уже набрав побольше воздуха, чтобы одной длинной и скомканной фразой выдать, как на духу, про свою легенду о Санте, Тэхён вдруг решает промолчать. Мужчина перед ним словно не требует ответа. Он вообще смотрит куда-то в окно или даже за него. Хотя скорее он смотрит вникуда, словно отключился от мира. Прислушавшись взглядом к его лицу, Тэхён отмечает большие синяки под глазами и обветренные, сухие губы; он одет не особо тепло, у омеги сердце поджимается видеть воспаленно-красные костяшки на руках. Тэхён всегда и во всем честен в своей жизни, поэтому остался без мужа и родителей, но первый раз в жизни он решает промолчать. Ради небольшого счастья для абсолютного незнакомца. — Я понимаю, всё прекрасно понимаю, — улыбка тянет губы, до чего же приятно общаться на родном языке с незнакомым человеком. — Но не могу сказать вам что-то вразумительное, кроме того, что я люблю своего сына. — Это всё, что вы скажете человеку, за которым следили и который ваc заметил, но не вызвал полицию? И пусть смысл слов агрессивный, альфа же, напротив, выглядит слишком миролюбивым. Он не издевается, не говорит с сарказмом, лишь вежливым тоном спрашивает. — Ну, — Тэхён неловко улыбается ему, решившись наконец заглянуть в глаза, в темные такие, будто черные. — Вы и правда шпион лучше, чем мы двое. Нырнув в ликование, когда альфа беззвучно усмехается на шутку, Тэхён наконец выдыхает. Кажется, всё это время он стоял, задержав дыхание. — Простите нас, — с теплом в скучающем по дому сердце, омега кланяется. Кажется, он не делал этого уже три года. Альфа в ответ немногим склоняет голову и будто с тоской смотрит на свой стаканчик с кофе. — Вы так удивились, когда я ответил вам на корейском, — он всё-таки берет стакан в ладонь, но даже не открывает крышку. Лишь крутит его задумчиво в руках, в своих мыслях явно находясь не здесь. Тэхён, вдруг увидев в голове осуждающую мордочку Соджуна, внимательно осматривает незнакомца: одет он в качественное пальто и такой же черный свитер, но не в бренды; обувь у него чистейшая, а шарфа и шапки подавно нет. Выводов омега решает не делать, пусть сын развивает стратегическое мышление. — Да, честно признаться, вы — третий человек за пять лет здесь, который может со мной свободно говорить, конечно, если не учитывать моего сына, — Тэхён говорит сбивчиво, ни с того ни с сего начиная радоваться. Альфа, хоть и выглядит отсутствующим, не гонит, а поддерживает беседу. В последние года это стало редкостью для Тэхёна. — Если вы ещё чуть-чуть ускорите вашу речь, я не смогу ничего разобрать. Вы первый здесь, кто говорит на корейском, давно у меня не было практики, — альфа поднимает взгляд и, хоть натянуто, но улыбается ему. — Чонгук. — Тэхён, — Тэхён же напротив, начинает улыбаться ещё ярче. Они ведь теперь даже не незнакомцы! — Что ж, возможно вы хотели бы выпить кофе или глинтвейн?

🎄🎄🎄

Тэхён продолжает улыбаться, а его мозг, будто альфа обратился к нему на английском, отказывается воспринимать смысл слов. Тэхёна никто в принципе не угощал, и он без понятия, что на это ответить. В голове возникает целая речь: о том, какой он ответственный папа, поэтому ни разу Соджун не ждал его в школе; что он давно понял, что от ходьбы пешком чувствует себя получше — и именно по этим причинам ему уже пора идти. Только вот вслух он почему-то этого не произносит. — Вы спешите, — констатирует Чонгук. За весь разговор его взгляд по-настоящему фокусируется на омеге, а улыбка становится не вежливо-натянутой. — Давайте угощу вас, возьмете с собой? — Я… — Тэхён облизывает вдруг пересохшие губы, и ему безумно льстит, что Чонгук не обращает на это никого внимания, продолжает смотреть ровно в глаза. Альфа даже не рассмотрел Тэхёна, как следует — это тоже приятно греет. Тэхён не важен ему, будто он представляет из себя только омежье тело. — Я, знаете… — Горячий шоколад будете? — Альфа же, напротив, полон энтузиазма, это почему-то видно в его глазах. Он не ждет ответа от Тэхёна, направившись к кассе, за которой Мингю, тот-самый-коллега-говорящий-на-корейском, наблюдает за ними с прищуром. Абсолютно растерявшись, Тэхён на автомате проверяет время — не опаздывает, всё еще с запасом. Альфа возвращается через несколько секунд, во всяком случае, так быстро пролетает для растерянного омеги время. Он чувствует, что его глаза увлажнились, точно от стойкого жаркого аромата выпечки вокруг, не иначе, и точно стали округлее. Тэхён буквально ощущает, как у него заламываются жалостливо брови и хочется немного, совсем капельку, заплакать — его впервые просто так угощает почти незнакомый альфа. — Мне подсказали взять два шоколада, потому что вам нужно забрать из школы сына, — Чонгук протягивает два стаканчика, но Тэхён не решается их взять. — Да, мне нужно уже идти в школу, — Тэхён старается улыбнуться, но губы отчего-то дрожат. Ему просто по-человечески приятно и, если Санта правда существует, похоже это его подарок для Тэхёна. — Спасибо вам ещё раз. — Кажется, — Чонгук передёргивает плечами, словно ему неловко. — У вас тяжёлая сумка? У Тэхёна рюкзак, правда. Но тяжёлый. Наверное, весит килограммов шесть. — Буду благодарен, если поможете донести, — смущённо улыбнувшись, Тэхён переступает с ноги на ногу и передаёт Чонгуку свой рюкзак. С кошельком, с картами, с дневником — но ему вовсе не страшно. Альфа перед ним будто и не альфа: говорит наравне, даже с уважением, не стал допрашивать насчёт слежки в том несчастном кусту и даже купил самые большие стаканчики шоколада не только для омеги, но и для его ребенка. Всего пара минут, а этот человек был добр и заботлив к Тэхёну так, как никто за всё время в чужой стране и пару лет до этого в Корее. Приняв у него рюкзак, Чонгук, бережно взявшись за верхушку стаканчиков, чтобы Тэхён мог взяться за полосочку картона по середине и не обжечься, передает ему напитки. Свой же альфа почти забывает, если бы не скромное напоминание Тэхёна. — Вы работаете здесь? Чонгук идёт перед ним и открывает дверь, но пропускает Тэхёна, поддерживая ту рукой. Кажется, скулы заливает немного краской — Тэхён даже не решается надеть свою шапку, потому что в ней он выглядит слишком уж смешно. Ему тут двери открывают, а он собирается собственноручно превратиться во второклашку? Не тут то было! Правда, уши сразу же прокусывает морозом, но ничего, Чонгук рядом идёт тоже без головного убора. — Да, как мы переехали в наш дом, устроился сюда. Здесь работает единственный кореец, он вам и продал шоколад, — Мингю. Я всегда с ним в одной смене, потому что не знаю языка, а он помогает, даёт мне задания всякие, переводит, если переводчика не хватает, — Тэхён наконец вдыхает полную грудь воздуха, едва не задохнувшись все это тараторить. Чонгук сразу ему не отвечает, и в голове успевают появиться мысли, что он не понял сказанного. Надо Тэхёну работать над своей дикцией! Должно быть, слишком глубоко погрузился в свое отчаяние и самобичевание, что не замечает повернутой на него головы и лёгкой улыбки. — Вы милый, Тэхён. Хорошо, что из всех, кто знает корейский, мне встретились именно вы, — альфа улыбается теплее, когда Тэхён поворачивается к нему и заглядывает в почти черные глаза. У него горят щеки. Но это, само собой, от мороза. — Почему вы не выучите английский? Здесь ведь кругом носители, будет легко влиться. — Это...— Тэхён прикусывает себе губу и немного жуёт ее, стараясь подобрать слова. Он уже может рассказать нечто откровенное о себе или десяти минут знакомства, слежки в кустах, двух стаканчиков шоколада, рюкзака омеги на плече альфы и открытой двери мало? — Если я скажу, что больно для меня, и справиться с этим сложнее чем с тем, что я ничего не понимаю вокруг себя — будет достаточно для ответа? — Более чем, — улыбка всё-таки не сходит с лица альфы. Он не задет тем, что Тэхён не вдался в подробности, и от этого становится ещё приятнее находиться рядом. Насколько этот человек ценит личное пространство и мнение другого, потрясающе! — Но всё же, мне безумно интересно, зачем вы следили за мной. Мы ведь не встречались раньше? — Мой сын вас заметил, я тут правда не при чем, — Тэхён неловко смеётся и, следуя за примером альфы, открывает свой стаканчик, чтобы отпить, пока тот совсем не остыл. — В таком случае, спрошу у него, — Чонгук невзначай поправляет лямку на плече, всё ещё не по себе от заботы, но всё же Тэхёну очень нравится это чувство. Поэтому он всё никак не перестает, пусть и сконфуженно, но улыбаться. — Пожалуйста, не нужно. Он очень робкий ребенок, — Тэхён правда верит в это, пусть Соджун и лично затащил его вчера в чужие кусты против воли. — Это такая игра у нас, она правда-правда безобидная! Чонгук лишь усмехается на его слова и кивает. Похоже, он больше не поднимет этой темы — Тэхён уверен в этом, как в своем незнании английского. Они замирают на тротуаре, дожидаясь зелёного света. Омега, как и всегда, стоя на этом месте, засматривается на небоскребы вдалеке. Сложно понять, что ты видишь их, стоишь среди невысоких домов, но через каких-то десять минут дойдешь до своего домика с лужайкой. Здесь слишком много контрастов и они, к счастью, встречаются не только в домах. Возможно, поэтому Тэхён и не делает попыток выучить язык — он странный для местных, но почему-то здесь быть странным — значит быть нормальным. Тэхён забывает о Чонгуке, вернее, его не тяготит общество. Идти среди редких прохожих, пусть и не в ногу, но спокойно. Рядом с ним не хочется озираться по сторонам, вспоминая картинки из новостей, а плечи не оттягивает от груза за спиной. И кажется, не только в виде рюкзака. Тэхён словно знает его тысячу лет, словно им есть о чем всегда поговорить, но сейчас они просто немного устали, чтобы делиться мыслями в голове. Тэхён даже чувствует, как ему хочется отдохнуть, но компания омеги оказывается ценнее, поэтому Чонгук провожает его до школы. Хорошо, что пирог удался. Тэхён точно пригласит его на чай. Без задних мыслей, ведь стоит держаться тех, рядом с кем просто комфортно дышать, верно? — Это ваша школа? — Чонгук кивает на большое огражденное здание, когда оно появляется на горизонте. Ученики ещё не валят из дверей — значит, не опоздали. — Да, Соджун сразу пошел в нее, никогда не переводился из других, — какие-то простые, но в то же время безумно важные факты так просто рвутся наружу. Ещё бы рассказать, как Тэхён несколько лет скупал новогоднюю атрибутику для дома, чтобы сейчас у него были специальные пледы для этого времени, кружки и тарелки с рисунками, красные вязанные салфетки на столах. Не хватает только гирлянд, о которых грезит Соджуни. — Как вы очутились здесь с ребенком? Не по работе ведь приехали, — Чонгук держит на губах улыбку, чуть повернув голову к Тэхёну. Омега чувствует — он говорит без подтекста, не стремится обвинить. — Если только не муж привез ради его работы. — Вы правы. Муж, привез, ради работы, — Тэхён улыбается ему в ответ, только слегка грустно, и кивает на каждое свое слово. — Не любил, изменил и бросил. На лице Чонгука остаются не подвижны все мышцы, будто он никак не реагирует на слова. Тэхён отчего-то уверен, что альфа просто умеет контролировать свои эмоции, а не не чувствует их. — Мне жаль, правда, — его голос тоже становится тише и значительно мягче. — Не стоит, — Тэхён старается показать ярче свои эмоции, чтобы убедить альфу, что всё правда в порядке, и заходит на территорию школы, направляясь к своему месту, где всегда встречает сына. — Наш брак был без любви, поэтому я не жалею, что его больше нет рядом. Зато за все сложности мне остался Соджун, и, честно говоря, оно того стоило. — И сейчас стоит, — добавляет Чонгук, садясь рядом. Тэхён кивает ему, ведь да, стоит. Жить в чужой стране, с чужими традициями, чужим языком, практически одному. Соджун однозначно стоит этого. — А вы, Чонгук? Я столько уже рассказал, а о вас знаю только имя, — на обращенный взгляд Тэхён пожимает плечами. Хоть он никого сам и не искал, но собеседник лучше, чем слушатель. — Я работал удаленно на американскую компанию и после смерти мамы переехал жить сюда. Здесь есть хотя бы что-то и кто-то мне знакомое, в Корее же не осталось ничего. — Мне жаль, — повторяет его слова той же интонацией Тэхён. Альфа смотрит на него с лаской, будто обнимая своим взглядом. А его лицо, оно расслабилось! Нет больше складки между бровей, да и морщинки в уголках глаз практически не собираются. Словно это его победа, личная заслуга и единственная радость в жизни — и пусть всего лишь пропала хмурая складка на лице — Тэхён расцветает улыбкой. Его губы слушаются, правда, уже плохо, настолько они промерзли, но всё же прогулке Тэхён очень рад. Слишком комфортно с новым знакомым, хочется сблизиться настолько, чтобы быть почти друзьями! Пирог будет потом, с чаем. А Тэхён пригласит альфу на обед, как минимум. — Я жалею только о том, что смерть нельзя отменить. В остальном же, здесь неплохо. Тэхён отвлекается от следующих слов альфы, заметив, как из дверей начали выбегать малыши. Извинившись перед прекрасно понимающим Чонгуком, он поднимается на ноги и просматривает хаос из детей, пытаясь обнаружить своего. — Выглядит, как сцена из зомби-апокалипсиса, — подмечает альфа, — они же не покусают нас, да? Стаи бегущих и кричащих детей правда наводят ужас, но Тэхён лишь усмехается на шутку и даже оборачивается. Чонгук ему улыбается уже задорнее, ловит на пару мгновений взгляд и тоже принимается осматривать лица школьников, будто он сможет найти Соджуна первым. С тем как бегущих детей становится меньше, внутри Тэхёна разрастается напряжение. Соджун обычно вылетает одним из первых, боясь, что если задержится хоть на минуту, с его непутевым и не говорящем на английском папой что-то случится. Но его всё ещё нет. — Я отойду, — голос звучит отстраненно, Тэхён даже не поворачивается к альфе, говоря в пустоту перед собой. — Хорошо, я подожду здесь, не беспокойтесь, — тон у Чонгука крайне спокойный, даже мягкий. Он чуточку успокаивает, словно Тэхён преувеличивает свои проблемы, а альфа с мягкой улыбкой наблюдает за этим, но лезть не будет: как родитель, когда дети чудесят. На половине пути Тэхёна через газон — который страшно представить как часто нужно подсеивать, чтобы это стадо его не затоптало — из открытых дверей показывается руководитель класса Соджуна и сам маленький омега. Женщина ведет его за руку и что-то говорит, наклонившись, а во второй руке она почти тянет за ними второго мальчика, больше Соджуни раза в полтора, альфу, должно быть. Тэхён почти что расслабляется, пока не замечает, что у его сына перемотана белым бинтом голова, а сверху нацеплена новогодняя шапочка. — Соджун! — Малыш, услышав голос папы, сразу поднимает голову от земли и смотрит на него глазами-бусинками. В них за пару мгновений собирается влага, и стоит омеге это заметить, ноги сами срываются на бег. Тэхён выхватывает Соджуна из рук учительницы и крепко прижимает к себе, даже не обратив внимания, как ударился коленями о влажный бетон. Соджуни сразу же начинает захлебываться в слезах и цепляться за куртку Тэхёна, будто кто-то хочет его навсегда отнять. От его страха, от дрожи, от тихого скулежа у Тэхёна скручиваются все внутренности, самому заплакать хочется, лишь бы только не его малышу было больно. — Что случилось? — Тэхён стойко смаргивает свои слезы, не давая им течь, и поднимает глаза на женщину. Даже без перевода на другой язык понятно, о чем он спрашивает. Дернув второго мальчишку, чтобы тот вышел из-за ее спины, учительница указывает на него и принимается медленно говорить что-то на английском. Голос кажется мягче обычного, но Тэхёну ни чуть не легче от этого — он впивается в нее взглядом, который женщина не выдерживает, виновато опуская лицо. — Второй мальчик задирал Соджуна какое-то время, — быстрее, чем Тэхён успевает вздрогнуть от внезапно появившегося голоса Чонгука, ему на плечо опускается ладонь, придающая немного сил. — Соджун не отвечал на провокации, но становилось всё хуже. Они думали, что мальчик успокоится, что ему понравился Соджун, и поэтому он так показывает свое внимание, но так как реакции не было, он перестал бы. Сегодня он ударил Соджуна, тот упал и ударился головой. На последних словах Чонгук сжимает ладонь, будто молчаливо поддерживая или напоминая, что он готов перевести слова. Учительница смотрит на них нахмурившись, ведь она знает отца лично, но стоит ей услышать очередной всхлип Соджуна, лицо смягчается. — Она просит прощения, — переводит короткую фразу альфа. Тэхён заторможено кивает и удобнее обнимает Соджуна, поднимаясь вместе с ним на руках. Он смотрит на мальчика-альфу, который явно не жалеет о содеянном и неотрывно следит за Соджуном, — раньше он не учился в их классе. Но ведь если детей переводят, то в начале года — Соджун терпел издевательства почти четыре месяца? — Они… В больницу обращались? Снимок сделать надо… Тэхён моргает рассеянно и поворачивается к альфе, который улыбается, вставая настолько близко, что касается грудью плеча и спины Тэхёна, немного закрыв от колючего ветра. Стараясь вслушаться в его голос только потому, что он и правда успокаивает омегу — Чонгук красиво и с интонациями говорит на английском, совершенно не так, как на корейском, — Тэхён укачивает Соджуна в руках и ласково целует его в висок. Слезы почти кончились, но малыша всё ещё трясет от страха. — Приехала скорая, всё записано в электронной карте. Травм нет, только неглубокая ранка на лбу, швы не нужны, — Чонгук переводит, одновременно слушая ответ учительницы. Между его бровей селится снова морщинка, будто то, что ему говорят совсем не понятно. Тэхён хмурится в ответ, но терпеливо ждет, не дергает. Соджун удобнее укладывается щекой на его плечо, чтобы лицом уткнуться в шарф, и почти полностью расслабляется — у Тэхёна вдруг тело, которое было натянуто, как струнка, расслабляется, а он и не заметил этого. — Сядь на скамейку, мне нужна минута, — просит Чонгук, когда учительница замолкает. Она обводит его взглядом с ног до головы, а потом поворачивается на оклик родителей второго мальчика. Чонгук кивает на несколько брошенных ему слов, которые, как понял Тэхён, были предупреждением, что она отойдет. — Спасибо большое, — шепчет Тэхён, крепче прижимая горящими от нагрузки руками Соджуна к себе. Карие глаза бегают по глазам Чонгука, которые кажутся такими знакомыми уже, будто близкими. — Не благодари. Иди на скамейку, — мягко командует альфа, подтолкнув Тэхёна рукой в ту сторону. Омега слушается, а усевшись, утепляет Соджуна: издевательская шапочка, которую ему подарили чтобы поднять настроение, летит в рюкзак, а Тэхён натягивает на него свою. Закончив, он снова прижимает ребенка к себе — тот не против совсем, сжимается калачиком, как только может, и сопит в куртку. Тэхён прячет свои ледяные ладони под шарф малыша и вглядывается в школу: там Чонгук подошел к другим родителям и, похоже, спорит с ними о чем-то; мама мальчика поворачивается вдруг на Тэхёна и смотрит с таким холодом, что Тэхён ежится — его будто водой окатили. Правда Чонгук почти сразу делает шаг в сторону и закрывает собой омегу с сыном на руках. — Почему он здесь? — Шепотом спрашивает Соджун, чуть успокоившись. Он сильно хрипит после слез и наверняка очень хочет спать, ведь ему должны были дать обезболивающие. — Потому что он оказался очень хорошим человеком, — Тэхён нежно целует Соджуни в лоб и тянет обратно к себе, не давая смотреть на Чонгука. — Отдохни, малыш, а дома познакомишься с Чонгуком. Когда Соджун, устроившись, будто в гнезде, доверчиво закрывает глазки, Тэхён замечает идущего к ним альфу. Больше он не выглядит расслабленным, как было во время прогулки, и задумчиво смотрит себе под ноги, кажется, вообще забыв про рюкзак омеги на его плече. Лишь столкнувшись со взглядом Тэхёна, Чонгук меняется в лице, заметно мягчает, глаза становятся немногим светлее. — Я настоял, чтобы Полу запретили приближаться к Соджуну ближе, чем на полтора метра. Если он еще раз тронет Соджуна, его выгонят из школы, — Чонгук едва улыбается, заметив, что ребенок по-настоящему уснул, обвившись вокруг папы. У Тэхёна спирает дыхание то ли от такого нежного взгляда альфы, ведь даже отец Соджуни не смотрел на него с такой мягкостью, то ли от защиты почти незнакомого альфы, которого Тэхёну абсолютно не хочется отпускать. — Я провожу вас, давайте понесу Соджуна. Пока Тэхён пытался сформулировать свои чувства в мысли, Чонгук подобрался совсем близко. Он не касается первым ребенка, дожидаясь ответа омеги, а тот лишь смотрит в его лицо, что оказалось рядом и мечтает обнять его. Желательно так же, как Соджун папу — крепко, спрятаться и успокоиться. — Пожалуйста, — Тэхён аккуратно расцепляет на себе детские руки и помогает Чонгуку выпрямиться с ребенком на себе, — зайдите к нам на обед. Никогда такого не было раньше, но Тэхён чувствует, как его глаза увеличились в размере, а брови заламываются. Ему хотелось бы столько сказать Чонгуку прямо сейчас: о том, что он потрясающий добрый и честный человек; что если таким будет каждый, то мир будет идеален; но всё же только с одним Чонгуком этот мир уже прекрасен. Похоже, альфа читает всё это в его глазах, потому что кивает в ответ и смотрит почти как на Соджуна, но всё же немного иначе.

🎄🎄🎄

Тэхён всего на пару минут забывает о Чонгуке рядом, пусть он и несёт Соджуна и шагает нога в ногу. Омега настолько погружается в свои мысли, что идёт чисто на автомате: почему малыш не сказал раньше, что его задирает этот Пол? А теперь он пострадал — и всё это вина только Тэхёна. Он ведь не создал условий, чтобы сын доверял абсолютно и безгранично, чтобы поделиться таким без стыда, а значит Тэхён всё-таки не очень хороший отец. Видимо, Чонгук чувствует его состояние или услышал тяжёлый вздох, потому что тихо произносит: — Вы много думаете, — его голос звучит совершенно по-новому. С мягкими, будто утешающими нотками он снижает желание побежать к кому-то сильному и спрятаться в его объятиях. Тэхёну легче на душе только от голоса, ведь бежать к кому-то и прятаться он не может — нет никого, а желание вот есть. — Я не могу не думать, — поджав губы, Тэхён обводит взглядом спящего сына на руках альфы и чувствует, как собирается влага в уголках глаз под заломленными бровями. — То, что случилось — это просто факт. Он не имеет краски, это действия: вашего сына обижали, он не сказал вам, пострадал. И то, как оценить события, выбираете вы, — негативно, позитивно или никак. С этого начинается самокоучинг, — Чонгук, должно быть ощутив в воздухе округлившиеся глаза омеги, поворачивается к нему с ухмылкой. — Не знаете? — Я работаю, ращу ребенка и в свободное время стараюсь готовить максимально полезную еду или изучать воспитание, — омега же старается сделать свои глаза более круглыми — знает, что так он выглядит милее. Ему хочется понравиться альфе, хочется, чтобы Чонгук почаще вот так оборачивался и улыбался, смотря на него. Тэхён чувствует себя лучше, красивее, значимее что ли, когда ловит такой взгляд такого альфы на себе. — Вы хорошо справляетесь, — будто не желая спорить с Тэхёном и доказывать его неправоту, Чонгук миролюбиво пожимает плечами и переходит дорогу, вопросительно смотря на Тэхёна в ожидании движения к дому. Оставшийся квартал они молчат и Тэхён успевает закопаться. Привлек альфу, да, а удержать не смог — да и куда ему, папе-одиночке, бегающему между работой, школой сына и бытовухой. Оно и к лучшему, пожалуй, Тэхёну совсем не хотелось бы прихорашиваться и ходить на свидания с альфой, еще на это время выдели, а если дойдет дальше? Упаси Санта, он ведь после родов еще не вернулся в прежнюю форму! По инерции Тэхён открывает калитку на их участке и пропускает Чонгука вперед, как всегда делает с Соджуном, но все еще пребывает в своих мыслях. О Чонгуке, как о притягательном альфе, он напрочь забывает. Дверь в дом он тоже открывает, даже не глянув в сторону, но вот когда резвые ножки не топают по прихожей, Тэхён словно просыпается и поднимает голову. Чонгук, старательно вытягивая шею, чтобы видеть все косяки, боком проносит в дом Соджуни, так и прижимающегося мирно к нему. Войдя внутрь, альфа смотрит в глаза Тэхёна, ожидая от того указаний. — Знаете, времени на учебу остаётся крайне мало, — Тэхён грустно улыбается, опуская свой взгляд на сына. — Я понятия не имею, что мне делать сейчас. Разбудить ли его, чтобы покормить? Или дать выспаться, но что делать ночью? Или из-за стресса он проспит до утра и ему это полезно? А вы? Он даже красноречиво обводит Чонгука рукой, то ли указывая на него всего, то ли напоминая альфе, каких он размеров и где стоит. — Я в первый раз держу на руках ребенка, поэтому вопрос точно не по адресу, — Чонгук, отчего-то, весело улыбается. А вот Тэхён напротив, обнимает себя руками и старается не предаться слезам: его ребенок пострадал, а Тэхён абсолютно не знает, что делать! Чонгук не торопит с ответом, даже не напоминая, что они все стоят в зимней одежде. Конечно, у Тэхёна дома не Лос-Анжелес, чтобы раздеваться догола, и он правда убавляет отопление, чтобы были меньше платежи по счетам, но всё же жарко — альфа покорно терпит и это. Но Тэхён вместо того, чтобы придумать, что делать, думает о Чонгуке и о своем страхе за сына. — Давайте, наверное, — в итоге он тяжело вздыхает и быстро стягивает с себя верхнюю одежду, протягивая руки к альфе, чтобы забрать ребенка. — Я отнесу его в кровать. Пусть спит, сколько ему нужно. Надо мне учиться доверять ему. — Кажется, это самое правильное решение, — Чонгук опускает Соджуна в руки Тэхёна максимально аккуратно и медленно, будто следя за каждой несущественной деталью. От его заботы Тэхён слабо улыбается: пусть альфа и не держал никогда детей в руках, но он к этому явно готов. — Только постойте, я сам отнесу, для вас это тяжело. Тэхён, опять погрузившись в тепло Чонгука, кивает на его мягкую улыбку в свою сторону. Лишь после этого альфа принимается быстро раздеваться. — Мне не хватает времени, когда я мог носить его днями на руках, — вдруг признается Тэхён. Он не хотел, но малыш так приятно сопит в шею, оттягивая грузом руки. Тэхён часто ходил кругами с ним по этому дому, потому что ему просто нравилось это делать: каждый раз он думал, как скоро Соджун вырастет и это кончится, и каждый раз не мог лечь в положенное время, смотря на маленькое личико на своих руках, потом уже груди или плечах. — Всем родителям этого не хватает, — закончив, Чонгук кладет свои руки под омежьи, давая их вытянуть, и снова прижимает Соджуни к себе. — Но он навсегда с вами, пусть вы уже и не поносите его на руках. — Да, вы правы, — Тэхён проходит дальше, указывая ладонью на лестницу. — Спальни на втором. Бегло обведя взглядом небольшую гостиную и слитую с ней кухню, омега довольно улыбается. Он чистоплотен, и пусть в доме нет шикарного ремонта, но в мелочах есть Тэхён и чистота — это ведь лучше, чем был бы дизайн, но грязь и разбросанные вещи. На втором этаже он открывает перед Чонгуком дверь и зажигает небольшой ночник на тумбочке у кровати. Также бережно, как и передавал его Тэхёну, альфа опускает ребенка на постель. Тэхён сразу же принимается раздевать его, слыша краем уха, что Чонгук всё ещё здесь. Внезапно для себя он осознает, что впустил в собственный дом абсолютно чужого мужчину, который по габаритам больше него самого в полтора раза. Вокруг никто не будет беспокоиться за Тэхёна, и на крики вряд ли сбегутся соседи. Но отчего-то эта мысль смешит, а не пугает. — Знаете, — начинает Тэхён тихо, расстегивая на мальчике рубашку, — я почему-то абсолютно доверяю вам, правда. Омега оборачивается через плечо и сталкивается взглядом с Чонгуком, упершимся ладонями в спинку кровати. Альфа смотрит в ответ без насмешки, пусть Тэхён и шутливо улыбается. — Надо было бы сказать соседям, что если не выйду на связь, чтобы они звонили в девять-один-один или ходить с балончиком в рукаве, но с вами не страшно, Чонгук. — Пусть мне и приятно это слышать, — он растягивает губы в улыбке, — но вам следовало бы и правда опасаться альфу и не пускать в дом. В следующий раз позвоните мне и каждые пятнадцать минут кидайте смайлик, чтобы я знал, что вы живы. Посмеявшись, Тэхён обещает обязательно позвонить Чонгуку и укрывает оставшегося в одних трусах сына одеялом. Ночник он оставляет, чтобы Соджун спал спокойно, и вместе с Чонгуком тихо спускается на первый этаж. За окном снова пошел пушистый снег и уже включились фонари, подсвечивая его в почти наступившей ночной темноте. — Вам не хватает гирлянды, — подмечает Чонгук, тоже засмотревшись в кухонное окно, половину которого скрывает пока небольшая, но уже объемная ель, которую Тэхён посадил, когда они купили этот домик. — Старая сломалась, а новую заказал пару дней назад, — Тэхён неловко потирает шею, потому что заказал он ее в дешёвом магазине вместо того, чтобы пойти в супермаркет и купить в два раза дороже там. Он ощущает себя действительно бедным рядом с Чонгуком, который не обратил внимания на свои эпл-воч, которые могли намокнуть, пока он нес ребенка. Очевидно, что техника не особо важна для него, словно в случае надобности альфа просто купит себе новые. А Тэхёну для этого нужны две полные зарплаты! — Надеюсь, её не задержат, — Чонгук поворачивается к омеге и застывает на месте, обводя его взглядом. Тэхён смущённо прикусывает губы и немного передергивает плечами, но не говорит ничего, лишь смотрит в ответ. Приятно чувствовать на себе взгляд такого альфы. — Что скажете насчёт вина на раннем ужине? — Чонгук протягивает Тэхёну ладонь, с теплотой смотря в глаза. Пару раз кивнув, Тэхён мягко касается его руки сперва кончиками пальцев и едва ощутимо шагает ими до середины ладони, потом расслабляя свою и давая Чонгуку мягко сжать пальцы. — У меня есть красное и белое, — ведомый Чонгуком, Тэхён спускается с последних двух ступенек и уже сам тянет его в кухню. — А ещё заготовка лазаньи и пирог! — Потрясающий набор. Чонгук улыбается бегло обернувшемуся на него Тэхёну, а тот так уже устал — щеки ноют от постоянных улыбок. Он почти говорит об этом в слух, но проглатывает слова, когда большие ладони оказываются на талии и толкают в сторону стола. — Садитесь, я поставлю в духовку и накрою, — тихо, почти в самый затылок говорит Чонгук. — Ну уж нет, максимум, что вы сегодня сделаете — это откроете вино! — Прямо максимум? — В этот раз руки тянут развернуться и Тэхён упирается в игриво задранную бровь альфы взглядом. — Максимальный максимум, — сухо, безапелляционно и даже без улыбки. Чтобы дальше вдвоем захихикать. Всё ещё смеясь, Тэхён толкает Чонгука на стул, и не ожидавший этого альфа поддается. — Вот и сидите. Не обращая внимания на смешок Чонгука, Тэхён достаёт всё ему нужное и принимается собирать слой за слоем лазанью. — Может, перейдем на "ты"? — Я буду не против, — Тэхён снова оборачивается назад, сталкиваясь с Чонгуком взглядом. Он и правда будто не отрывает его от Тэхёна, все смотрит и смотрит. — Ты нравишься мне, — не разрывая взгляда говорит Чонгук и, стоило Тэхёну испуганно округлить глаза, тепло улыбается. Альфа абсолютно не смущается, в отличие от омеги, который отвернулся обратно к своей лазанье и принялся с усердием ее собирать, будто стену для защиты. — Знаешь, мне довелось общаться со многими людьми. Вокруг меня постоянно толпа, но я чувствую себя одиноким. Стоит с ними заговорить, у меня будто начинается гонка: нужно больше заработать, нужно больше работать, нужно читать, нужно пройти курс, нужно изменить мышление, — Чонгук говорит абсолютно спокойно и медленно. — Нужно, нужно и нужно. Мотивация, бег, развитие. Это хорошо, и я рад, что живу в таком окружении, но всё же это давит. Слушая его тихий и мелодичный голос, Тэхён отправляет стеклянную форму в духовку и берет из соседнего шкафчика вино, подав его Чонгуку вместе со штопором. Альфа не прерывает слов, принимаясь аккуратно снимать с пробки упаковку и вкручивать в нее штопор. — С вами — иначе. Я не считаю, что вы хуже или что вы глупее, ни в коем случае. Но ваша цель — не достигнуть свою цель и поставить новую. Ваша цель — жить, — Тэхён опускает на стол два бокала и садится напротив альфы, когда тот разливает вино по ним. — И это поразило меня. Я правда всё это время гнался и не смотрел вокруг. А вы... В вас столько уюта и любви, просто нахожусь рядом и хочется расслабиться, посмотреть на все вокруг и не торопиться. Чонгук вдруг замолкает, Тэхён ясно чувствует, что он мог бы продолжить, но отчего-то альфа не решается этого сделать. Сам Тэхён же улыбается с нежностью и теплом, поражаясь тому, сколько всего появилось в душе от слов Чонгука. И вот он говорит, что живёт без этого, хотя сам же в Тэхёне это и поселил. — Вы тоже нравитесь мне, — словно по-секрету делится Тэхён, наклонившись вперёд. Чонгук подыгрывает ему, тоже наклонившись и подставив ухо, чтобы в следующую секунду Тэхён шепнул: — Только на "ты", Чонгук. От своих же игрищ омега заливается краской, но остаётся довольным тем, как мимолётно расслабился и заулыбался альфа. — Аж мысли в голове путаются, что могу поделать, — Чонгук картинно пожимает плечами и делает большой глоток вина. — У меня тоже, — Тэхён прикасается стеклом к своим губам и тихо выдыхает в него. — Всё это время я думал, как бы мне не нырнуть в тебя с головой. А потом уже думал, что бы сделать, чтобы ты остался рядом. Смутившись, он отпивает и подскакивает, чтобы проверить лазанью, заметив в отражении дверцы духовки, что Чонгук улыбается и сидит с прикрытыми глазами. — Что, кажется влюбились с первого взгляда? — Всё-таки добивает он Тэхёна. — Кажется влюбились, — а Тэхён добивает его в ответ.

🎄🎄🎄

Чонгук, в отличие от Тэхёна, вино пьет медленно и небольшими глотками. Омега же почти залпом осушает каждые полбокала, мечтая скорее расслабиться, не оплошать перед Чонгуком, а еще скрыть горящие румянцем щеки. — Тебе пока что хватит, — альфа улыбается ему, добавив в свой бокал столько, чтобы догнать омегу по объему. — Ты диктуешь правила в моем доме! Тэхён почти задыхается от возмущения, но когда Чонгук с безмятежным видом кивает, прыскает смехом. — И диктуй, мне нравится, — щеки горят точно от алкоголя, Тэхён чувствует, как и голова уже кружится. — Ты такой милый, — взгляд Чонгука всё ещё тепло-нежный. Прогнать мысли не получается, поэтому Тэхён краснеет пуще прежнего, но представляет, что Чонгуку хочется его коснуться. Провести пальцами по щеке, улыбаясь, засмотреться на губы, дать глазам чуть потемнеть, но не поддаться возбуждению. Только от мыслей о легких, невесомых, но нежных прикосновениях Тэхён робеет еще сильнее. Он уверен, что Чонгук такой. — Приём, — Чонгук машет перед ним рукой и переводит свои глаза на вилку с кусочком лазаньи, которая замерла около губ омеги. — Давай, чтобы не так сильно пьянеть. — Ты почему такой идеальный, — Тэхён страдальчески хнычет и послушно забирает зубами кусочек с прибора, которым Чонгук в следующую же секунду отправляет себе в рот другой кусок. — Молчи, — серьезно заявляет Чонгук с забавно надутыми от лазаньи во рту щеками. Он поднимает бокал и выпивает почти половину, точно готовый догнать состояние омеги. — Потому что мне хочется тебя закутать в одеяло и положить под бок. Двадцать первый век на дворе, какого черта ты достаешь из меня инстинкты, Тэхён? Омега смеётся и снова, ещё сильнее, смущается, хватая бокал Чонгука и отпивая из него. С недовольным “айщ” Чонгук забирает и отставляет его на дальний край, чтобы впредь Тэхён не смог дотянуться. — Зачем ты смущаешь меня ещё сильнее! Мне такое запивать надо! — Если ты будешь запивать все мои романтические слова, то станешь алкоголиком, — Чонгук с умным видом отодвигает бокал ещё дальше и снова подносит к губам омеги лазанью. — Я съем, но только если ты расскажешь что-то о себе, потому что я слышу намек на твои долгосрочные планы относительно меня?.. — С каждым следующим словом Тэхён понимает, как странно звучат его слова вслух, отчего говорит всё неувереннее, после и вовсе соскакивая на высокие ноты. — Правильно слышишь, закусывай. Гений, миллиардер, плэйбой, хватит? Чонгук смеётся, когда Тэхён бурчит через набитый рот пару ругательств в его сторону и почти допивает вино из своего бокала. Оставив всего небольшой глоток, он отдает его Тэхёну. — Не гений, но достаточно умен, чтобы быть успешным программистом. Не миллиардер и навряд ли им стану в долларах, если только не будем считать пассивы, — Тэхён откидывается на спинку стула, концентрируя взгляд на мягких чертах Чонгука. Тот не прекращает улыбаться, и это очень радует омегу. Чонгук вообще красив. Очень. Настолько, что Тэхёну хочется стать художником и усыпать альфу эрудированными комплиментами. Или купить последний айфон и делать миллион фотографий, чтобы ставить их на заставку и в рамки на стенах. Чонгуком красиво любоваться, и Тэхён позволяет себе делать это. — Я работал раньше руками, но когда клиенты стали разносить знакомым, что я отлично работаю, заказов стало много и пришлось брать помощников. Сейчас можно сказать, я руковожу небольшой командой, а программированием занимаюсь уже редко. — Но тебе хотелось бы больше? Ты ведь учился этому не для того, чтобы заниматься командой. — Да, скучаю, если честно, — впервые за вечер альфа грустнеет, и Тэхён не удерживается, наклоняется вбок от стола и цепляется за его руку, чтобы уложить ту на столешницу и ласково погладить по костяшкам. Его смелость Чонгук не комментирует, только тихо наблюдает, расслабленно откинувшись на спинку стула. Тэхён чувствует, что ему нравится — а Тэхёну то как! Он порхает кончиками пальцев над кожей, едва касаясь ее, но ощущает это так ярко, словно бьёт током. — Это возможности и развитие. Потенциально я могу сделать такую систему, чтобы работала за меня и получать с этого пассивный доход. А там, если уже буду хотеть, кодить ради себя, а не ради денег. — Ты потрясающий, — Тэхён морщится от того, насколько это слово не подходящее Чонгуку. Ведь он больше, в миллион раз больше, чем просто потрясающий. — Нет, ты прекрасный, успешный, целеустремленный, молодец в конце концов! Чонгук не смеётся на его слова, со всей внимательностью слушая. От его серьезного взгляда Тэхён спускает с лица веселую улыбку. — Это правда, Чонгук. Ты удивительный человек. Просто мечта, и дело вовсе не в твоей зарплате или возможности получать пассив- Небольшая тень бесшумно спускается с лестницы, отчего Тэхён замолкает. Соджуни трет кулачками глаза, надев свой любимый теплый пушистый костюм и замерев посреди гостиной. Чонгук не отстраняется, когда Тэхён замолкает. Он проводит пальцем по руке омеги в ответ и потом оборачивается через плечо. — Пап, — глазки малыш тер не потому, что не выспался. Стоило ему обернуться, Тэхён замечает снова мокрые щеки и сразу же скатывается со своего стула на пол, раскинув в стороны руки. — Ты моё солнышко, — когда Соджуни топает к нему и утыкается лицом в шею, Тэхён крепко обнимает и садится уже вместе с ним на стул, удобно уложив ножки поперек своих бедер. — Не бойся, больше тебя никто не обидит. Тэхён проводит рукой по его волосам запнувшись о бинт и кусает себе губы — как подобрать слова, чтобы утешить? — Голова болит, Джуни? — Ласково спрашивает и поднимает голову, столкнувшись взглядом с альфой. Чонгук отпустил свою расслабленность, наблюдая за ними с таким лицом, словно одно слово Тэхёна — и он сорвётся сделать что угодно. Малыш кивает на вопрос, отчего Тэхён тяжело вздыхает. Время давно перевалило за “ужин”, а ребенок даже не обедал, значит дать ему обезболивающие будет вредно для желудка. — Покушаешь немного? А потом я дам тебе таблетку, боль пройдет и ты захочешь спать. Соджуни снова только кивает, и Тэхён вздыхает от этого тяжело — молчанка начинается, только когда ребенка очень сильно что-то тревожит. Всего за секунду он погружается в свои мысли, поэтому от голоса альфы крупно вздрагивает. — Давай я разогрею, — Чонгук даже поднимается на ноги и оглядывает крохотную кухню, хмурясь после этого. — А где микроволновка? — Ее нет, — Тэхён пожимает плечами и умалчивает о том, что это лишние деньги на покупку. — Спасибо, но садись, я всё сделаю, так будет быстрее. Явно согласный, но и расстроенный его словами, альфа плюхается обратно на стул. Тэхён мягко целует Соджуна прямиком в бинт и опускает на пол, но малыш не идёт на третий стул, лишь трёт отекшие глаза кулачками, растирая слезы. — Могу я?.. Чонгук вполне однозначно расставляет в стороны руки, как пару минут назад сделал это Тэхён, и вскидывает одну бровь, ожидая от Тэхёна разрешения. А омега лишь улыбается и кивает, поднимаясь на ноги и быстро включая духовку, чтобы подогреть лазанью. Всего за минуту он режет в тарелку для Соджуна несколько маленьких помидоров, кладет немного рукколы и добавляет соуса с краю, чтобы немного побаловать. Дал бы съесть целую шоколадку, да навряд ли Соджун захочет пить чай со сладким после ужина. Когда Тэхён выкладывает на тарелку горячий ужин и поворачивается с ней к столу, он замирает на месте, с огромным трепетом смотря, как Соджуни подрагивает в руках альфы. Он обнял Чонгука иначе, как коала, тесно-тесно прижавшись, и слушает голос альфы — Тэхён прекрасно понимает, сам перед ним не устоял — пока тот поглаживает его мягко по спине и прижимает ещё крепче к себе. Соджун пошел в него, Тэхён никогда не сомневался в этом. Но увидеть, как он тоже за считанный час всецело доверился тому же альфе, что и Тэхён, безумно приятно. — Малыш, поужинай, — Чонгук кивает вместо Соджуна, подтягивая к ним ближе тарелку и разворачиваясь боком к столу, чтобы лицом ребенок смотрел в сторону своей порции. Соджуни высвобождает одну руку и принимается кушать уже порезанную Тэхёном лазанью. Найдя таблетки и встав напротив них Тэхён неотрывно наблюдает, как Чонгук следит за ребенком, словно он может внезапно подавиться или проткнуть себе горло вилкой, с таким серьезным лицом он сидит. Это тепло. Словно смотреть на камин зимой, жара не чувствуешь, но один лишь взгляд согревает. Вот и у Тэхёна так всегда с Соджуни — как иначе, это ведь его солнышко, — а с Чонгуком ощущение удвоилось. По тому, как сын не пытается вырваться из рук мужчины, а напротив, доев и выпив таблетку, устроился обратно лицом в его груди, Тэхён понимает, что он тоже тоскует. Не по кровному отцу, а по заботе того, кто сильнее тебя. Папа-омега, как бы ни старался, дать физической защиты не может. И Тэхён согласен с ним, он ведь влюбился в альфу за пару часов, да так сильно, что сидит и любуется, как тот укачивает ребенка. — Может его стоит помыть перед сном? — Но Чонгук теплых чувств омег явно не разделяет. У него забавно округлены глаза и неестественно ровная спина. Тэхён улыбается ласково, стараясь успокоить лишь своим видом, потому что альфе абсолютно нечего переживать. — Ты отлично справляешься, будто всю его жизнь был рядом с нами, — на всякий случай он говорит это и вслух. — Примет душ завтра, ничего страшного, всё равно в школу не надо. — Тогда отнести в кровать? — Не надо, — выдыхает темная макушка. Тэхён усмехается с того, как Чонгук вздрагивает и снова натягивается по струнке. — Почему, солнышко? — Тэхён тянется через весь стол и нежно поправляет челку ребенку, помня, что она всегда лезет в глаза, когда они так же обнимаются. Пальцы сами соскальзывают на бинты и аккуратно проводят по ним. Хотел бы Тэхён уметь исцелять или хотя бы забирать боль себе, но увы. — Почему, Соджуни? — Деловито притянув к себе порцию Чонгука, Тэхён ковыряет один кусочек и отправляет в рот, строя из себя почти абсолютную незаинтересованность в панике альфы. — Не скажу. Чонгук, не понимающий намеков со стороны Тэхёна, переводит рассеянный взгляд на стену. Он смотрит на нее так, будто сейчас там должен появиться портал и инопланетяне, чтобы наконец поведать ему, ничего не смыслящему, смысл бытия. Чуть не подавившись, омега не удерживается и смеется. Эмоциональность на лице Чонгука — это нечто! И как же ему это идет — быть словно открытая, понятным языком написанная книга. Поэтому Тэхён и доверился ему, он полностью понимает мысли и чувства альфы, настолько хорошо тот их проявляет. — Видимо, сегодня я тебе разрешу не только вино открывать, но и сидеть в обнимку с моим, на минуточку, сыном, — Тэхён подмигивает, когда до альфы начинает доходить смысл и его глаза закатываются. Не жалея, Тэхён разливает почти половину бутылки по бокалам и подает Чонгуков ему прямо в пальцы, чтобы альфа не отрывал руку от ребенка. — Мы остановились на твоей работе и том, что ты любишь ее, но сейчас гонишься за перспективами. — И правда, — Чонгук выпивает почти половину бокала, как будто там не вино, а крепкое, которое полагается залпом. — Словно месяц назад мы говорили об этом. Тэхён кивает и задаёт пару вопросов. Он-то знает, что Соджун от нервов уснет за минуты и не проснется даже от пистолетного выстрела, а вот Чонгук отпускает напряжение, что-то рассказывая. Так омега узнает историю его переезда сюда, про несколько лёгких отношений с омегами, про веселую покупку дома, в котором кого-то убили в день подписи договора и дом опечатала полиция — пришлось переехать в этот район. Когда Соджуни вздрагивает в его руках, Чонгук затаивает дыхание, остановившись на полуслове. Он смотрит с таким неизведанным в глазах, что Тэхён даже теряется, не зная, что это и как ему понимать. Точно нечто теплое. — Вот теперь можно в постель, — шепчет Тэхён и, допив свое вино, первым поднимается на ноги, чтобы проводить Чонгука. Точно так же, как и пару часов назад, Чонгук заходит в комнату очень аккуратно, следя за головой и ногами ребенка, чтобы не ударить ими. Он присаживается на край кровати и укладывает Соджуна на простыни, накрыв следом одеялом. Тэхён уже разворачивается обратно к лестнице, да и Чонгук поднимается на ноги, но их обоих пригвождает к месту жалобное: — Please stay by my side, — которое Тэхён абсолютно не понял. — I'm not afraid when you are with me… А вот Чонгук — да. И точно догадался, что Соджун хотел, чтобы Тэхён ничего не понял. Зато вот ему самому, как папе этого мальчика, очень даже интересно. Вскинув бровь, Тэхён смотрит на альфу в ожидании, но тот лишь отрицательно качает ему головой и разворачивается обратно в темную комнату. Стянув с себя толстовку, Чонгук обходит кровать с другой стороны и ложится, правую руку уложив на подушку выше головы маленького омеги. — Come on, give me a hug. Тэхён молча смотрит, как Соджуни неуверенно смотрит на Чонгука, а когда тот кивает, прижимается ко всему боку альфы и укладывается щекой на его грудь. Глаза мальчика сразу же прикрываются, а стоило Чонгуку обнять его в ответ, ребенок протяжно выдыхает. Старший омега включает ночник и гасит в коридоре свет, создавая в комнате полумрак. Замерев на пороге комнаты, он впервые не знает, как ему поступить в отношении собственного сына: остаться сейчас или уйти, разъединить их или дать побыть вместе. Чонгук, чувствуя состояние маленького омеги лучше, чем Тэхён сейчас, что-то шепчет ему в волосы всё на том же английском, который Тэхён абсолютно не понимает. Когда Чонгук замолкает, становится пусто вокруг, Тэхён присаживается в его ногах и смотрит на крепко заснувшего Соджуни. Его голос сам по себе снижается и даже сам омега чувствует, каким интимным он кажется в этот момент. — Прости, пожалуйста. Я стараюсь, чтобы он ни в чем не нуждался, а он видит, как я выкладываюсь, вот видимо и не все рассказывает… Я не могу заменить ему отца, как бы ни старался, ему хочется тепла и защиты сильнее, чем те, которые я могу дать, — Тэхён заглядывает в покрытое тенями лицо Чонгука, сталкивается с его глубоким взглядом. — То что может дать альфа — не заменить, и без этого сложно жить. Чонгук молчит, но взгляд не отводит. Тэхёну стоит усилий не увести свой, его грызет не очень приятное чувство. — Тебе ведь тоже не хватает? — Тэхён не успевает осознать смысла вопроса, как альфа поднимает свою вторую руку, точно так же укладывая ее выше на подушке. — Иди сюда. Нервная усмешка сама просится на губы, это ведь правда смешно. Тэхён взрослый, рожавший омега, ему не нужны утешения альфы с улицы, в которого он влюбился за пару часов. Но внутри снова скребётся. И в глазах застывают отчего-то слезы. Тэхён подбирается вплотную к Чонгуку, но в отличии от сына он сжимается в калачик и слишком робеет, уложив щеку на грудь альфы. Сердце того размеренно стучит почти в самое ухо, а собственная щека смешно сплющилась и мешает моргать. Да и зачем? Тэхён прикрывает глаза и не удерживается от длинного выдоха, когда пальцы альфы накрывают его макушку, прижимая к себе крепче. — Не робей, — шепчет Чонгук, — давай же, обними меня. Тонкая рука омеги неуверенно ползет по его животу, обвиваясь вокруг талии. Тэхён чувствует себя словно в кольце из крепости: Чонгук крепко прижимается, мышцы под рукой и щекой тоже крепки. В очередной раз выдыхая, Тэхён позволяет себе расслабиться, лишь мельком услышав: — Как же вы похожи, — о том, что они с Соджуни одинаково быстро заснули.

🎄🎄🎄

Тэхён просыпается от тихого шума, объятый теплом со всех сторон. Ему нравится спать в кровати Соджуна, отчего-то здесь всегда хорошо высыпается. Но проснувшиеся следом воспоминания заставляют затаить дыхание, Тэхён скользит руками до собственной талии и находит источник тепла — большая ладонь, альфы. Словно почувствовав, что омега робеет от осознания, Чонгук тянет его теснее к себе и тяжело выдыхает прямо в макушку. Тэхён старается сдержать улыбку, но быстро сдается. Аккуратно, чтобы не разбудить, он проводит пальцами по костяшкам его руки и едва сдерживается от писка — так приятно они выступают. Следом омега соскальзывает ниже, натыкается на венку, которая легко перекатывается под пальцами, и почти кончается на месте, как человек. Под вкус Тэхёна Чонгук подходит безумно идеально: не грубая варварская внешность, но крепкое телосложение, пушистые волосы, добрые глаза и эти чертовы руки в венах. Скорее всего следующую ночь Тэхён тоже будет очень крепко спать, потому что Чонгук точно будет с ним. Во снах-то точно. — Скажи, что ты спишь, чтобы я мог позорно сбежать после нашей первой ночи вместе, — дыхание Чонгука опаляет кожу шеи, но альфа отодвигается подальше. Руку только не убирает с талии. — Скажу, что тебе придется позорно смотреть мне в глаза, если хочешь сбежать, — неловко посмеявшись, Тэхён убирает свою руку подальше, ведь его с поличным застали на тактильном залипании. — А я добавлю, что придется посмотреть в глаза ребенку, который будет реветь от предательства! Пара синхронно приподнимается на локтях и поворачивается к двери. Тэхён бы посмеялся с них, но умиляется Соджуну: малыш натянул на себя огромный фартук и немного измазал щеку в муке. — Я вообще пришел сказать, что там, ну, завтрак будет готов минут через десять, чтобы вы успели проснуться, а то сонными кушать плохо, поэтому вот говорю, завтрак через десять минут! — Промямлив слова с покрасневшими от внимательных взглядов взрослых щечками, Соджуни разворачивается и сбегает по лестнице на первый этаж. — Я говорил, какой у тебя очаровательный сын? — Уточняет Чонгук и вздыхает как-то, будто мечтательно, падая на подушки, но уже на спину. — Нет, но можешь говорить почаще, я не против, — Тэхён напротив, садится в позе лотоса и трет слипающиеся глаза. — Тебе надо бежать на работу? — Плюс фриланса — когда хочу, тогда и работаю, так что нет, — уложив руку под голову, отчего у альфы внезапно появился огромный бицепс, натягивающий края футболки и делающий Тэхёну плохо, Чонгук заглядывает омеге в лицо. — Хотел спросить, стоит ли мне уйти, всё-таки суток даже не прошло, но сперва скажу, что по утрам ты слишком милый. Засмущав Тэхёна, Чонгук поднимает руку и касается его щеки, большим пальцем потирая у уголка глаза. — Слишком. — Хотел сказать, чтобы ты сходил в мою ванну умыться и позавтракал с нами, но сперва отмечу, что ты постоянно смущаешь меня, и из-за этого мне неловко рядом, но хочется тут и оставаться. — Вы даже говорите похоже, — Чонгук даёт своей руке упасть на одеяло и мягко улыбается, отчего Тэхён теряется, слишком уж это по-домашнему. — Что? — Что? Нахмурившись, омега поднимается на ноги и протягивает Чонгуку руку, а когда тот берется за нее, тянет в коридор в свою комнату. Альфа следует за ним всё с той же довольной улыбкой, принимает из рук полотенце, огромную, как любит омега, футболку и вязаные носки. Тэхён указывает ему на ванную, просит чувствовать себя как дома и позорно сбегает в душ, уже там не сдерживаясь и срываясь под струями воды на писк. Он хочет быть с этим жутко смущающим альфой, хоть связывай его и держи в плену! Еще и к Соджуну Чонгук относится с таким теплом, четверти которого от родного отца даже никогда не было! Быстро сполоснувшись, помыв голову, Тэхён со всей серьезностью обдумывает, стоит ли ему подвести себе глаза и уложить волосы. Но утром, тоже еще сонный, помятый и растрепанный, Чонгук выглядел очень трогательным и назвал такого же Тэхёна милым, поэтому омега решает оставить себя нетронутым, немного взъерошенным после душа, с мокрыми волосами и ярким огоньком в глазах. Смысл ему пытаться быть лучше перед альфой, если хочется искренних и настоящих отношений, а не показушности в них? Размышляя, думает ли о том же самом альфа в душе за стенкой, Тэхён вываливается в коридорчик и, как иначе, неуклюже впечатывается в плечо Чонгуку. — О, прости, — он потирает нос, примятый о чужие мышцы, и ярко улыбается их обладателю. — Ты прости, — Чонгук в своей манере кладет ему руку на лицо и потирает кончик носа большим пальцем, после кивая на лестницу. — Омеги первые. — Неужели на свете еще не вымерли джентльмены! — Проскользнув мимо него на ступеньки, Тэхён хихикает. Какое же прекрасное настроение с утра, а нужно всего-то проснуться с идеальным мужчиной в одной кровати. Спиной он чувствует, что Чонгук тоже в таком настроении, от него исходят довольные волны. Войдя в кухню, Тэхён указывает альфе на стул, а тот закатывает в ответ глаза, но спорить не начинает — уже понял по вчерашнему опыту, что в таких вопросах Тэхён становится упрямой бестией, которую не переспорить. — Вы вовремя! Я не знал, какой захотите чай, поэтому заварил зеленый, черный, черный с пакетиком пряностей, со смородиной, — Соджун, приметив взрослых, разворачивается на маленькой табуретке, стоящей около плиты, на которой он что-то жарит, и по очереди указывает на четыре кружки чая. — Спасибо, солнышко, — Тэхён обнимает его и целует в макушку, прижавшись к спине. И даже на табуреточке малыш еще едва достает ему до ключиц. — Что готовишь? — Блинчики. — Пахнет очень вкусно, — мягко вставляет со своего места альфа, чему Тэхён сразу поддакивает. Соджун растекается, словно мороженое на солнце, от такого простого комплимента и, скрывая смущение, принимается переворачивать одну из последних порций. За пару минут он заканчивает жарить, а Тэхён к этому времени распределил между всеми чай, расставил по столу для всех тарелки и вытащил варенье и сиропы из холодильника. Он старался избегать взглядов Чонгука, но всё же заметил, что тот неотрывно следит за каждым его движением, но вовсе не с голодом, какой бывает в альфьих взглядах, а с теплом. После завтрака Чонгук всё-таки уходит. Он не пытается придумать на это оправданий и честно выдает: — Мне нужно осознать всё, что случилось. Тебе тоже. А вечером давай обсудим? А обменявшись контактами с омегой, обнимает по очереди на прощание и уходит. Тэхён думал, что закроется только за ним дверь, и всё станет на места, пелена спадет с глаз, туман в голове развеется и дальше по списку, но нет. Окрыленность и нежность все еще переполняют его до краев, и Тэхёну вовсе не нужно ждать вечера, чтобы понять — это по-настоящему. Не на один вечер. И даже когда Соджун дергает его за рукав, где-то между обедом и чаем перед ужином, и просит пойти к Чонгуку, Тэхён не теряет этой легкости. На улице снова темнеет, снова сыпется огромными хлопьями снег с неба, снова красиво так, что спирает дыхание. Убедившись, что Чонгука в окнах не видно, ребенок открывает калитку и пробирается уже в знакомый куст: сегодня они готовы, двое варежек, под шапками — повязки на уши, под свитерами — по футболке. Первый раз Чонгук мелькает у окна на втором этаже через пару минут — он спускается до первого, зажигает там свет и становится у кухни. Тэхён кропотливо высматривает, чем и как он делает себе чай, но видит большую и красивую кружку — значит, ее уже не подарить. Соджун же сидит более задумчивый и неподвижный, прогоняя в голове свои идеи. Когда Чонгук еще раз спускается на кухню, уже отнести на место чашку, Тэхён вдруг решает ему позвонить. Соджуну идея нравится, поэтому Тэхён смело набирает его номер и прикладывает телефон к уху, но вот что сказать совсем не знает. Внезапный страх опозориться перед альфой пугает, поэтому стоило тому снять трубку — Чонгук улыбается, заметив, что звонит ему Тэхён, смотрит на экран секунду и потом уже отвечает — Тэхён ляпает: — Придешь на ужин? — И тебе привет, — Чонгук опирается бедрами о стол и смотрит в окно, прямиком на омег. Но они-то знают, что их в кустах не видно, поэтому оба внимательно смотрят на него в ответ. — Прости, привет! — Вроде мы договорились пережить наши эмоции и на более трезвую голову обдумать всё. — Договорились же до вечера. — Сейчас день. — Но зову же на вечер. Этого не слышно из телефона, но Чонгук смеется и широко улыбается, пробегая взглядом по своей кухне. Он вдруг переходит в другую комнату и падает там на кресло. Улыбаясь ему в ответ, Тэхён упускает момент, когда Соджун на корточках выбирается на тропинку и вытягивается, высматривая в окнах обстановку и альфу. Отстранив от уха телефон, Тэхён шикает на ребенка и пытается дотянуться до него рукой, но Соджун отползает чуть дальше. Ветки начинают шуршать об одежду, поэтому омега чертыхается, но замирает на месте. — Я согласен. Но принесу пиццу, так что ничего не готовь. Куплю еще выпить — ты что любишь? — Розовое вино? Но возьми лучше, что тебе нравится, ты же гость! Может вообще глинтвейн сварить? И я сделаю пряники, будет очень по-рождественскому. — Давай в следующий раз. И вместе всё приготовим. Возьму розовое вино и разной пиццы. Сладкое? Соджун, думаю, обрадуется. — Можешь взять выпечку, не прогадаешь. Он меня за нее продаст. — Если он сделает это, то еще не дорос до осознания понятий цены и ценности, — Чонгук вновь поднимается на ноги, а Соджун, как будто олень, заметивший волка, ловко запрыгивает за куст. В этот раз альфа подбирается к окну. — Тебя не стоит даже сеть пекарен. — Спасибо? Это необычный, но очень приятный комплимент, — Тэхён, смотря на него, снова растекается лужицей. Чонгук улыбается в стекло с тем же теплом, с которым улыбался лично омеге. — Ты заслуживаешь. Тогда до вечера. Буду часа через три. — До вечера, — Чонгук мягко поворачивается в его сторону, словно видит омегу. Тэхён аж робеет, но взгляда не опускает, не может ведь альфа его видеть, самому омеге вон едва это удается. Альфа открывает рот, будто собирается что-то еще сказать, но лишь усмехается и разворачивается. — Не опоздаю, но разогрей духовку, чтобы подогреть пиццу. — Будет сделано. Я сбрасываю? — Лучше мне. — Но я могу. В этот раз его смех слышно. — Ладно, до вечера, — вздыхает Тэхён и аккуратно раздвигает ветки, выходя к Соджуну. — Увидимся, — всё-таки Чонгук сбрасывает первым. Соджун намертво вцепляется в руку Тэхёна и за секунды вытягивает его со двора. Они отходят с десяток метров, чтобы Чонгук случайно не заметил их, и ребенок почти подпрыгивает на месте, оборачиваясь к папе. — Я знаю, знаю, что Санта подарит ему! — И что же, малыш? — Тэхён искренне радуется, ведь Чонгука хочется обрадовать просто так, когда он не ждет. — Гирлянду! Или венок, а можно свитер с оленями! У него дома нет ничего праздничного, дом похож на офис, где мы делали документы, да? Поможешь мне выбрать что-то красивое? — Конечно, помогу, — забросив руку на плечи ребенка, Тэхён подтягивает его к себе под бок и запрокидывает голову, чтобы впервые за эту зиму словить языком снег.

🎄🎄🎄

Чонгук, сообщив, что он — приличный альфа, после второго ужина ушел к себе. Это не помешало все следующие четыре дня заглядывать то на обед, то на ужин, а в один из дней Чонгук отобедал вместе и, выяснив, что Тэхён взял себе больничный из-за Соджуна, вечером удивил омег: принес ужин, явно из домашней еды, расставил всё по столу и ушел, приказав хорошо наесться. Тэхён хоть и пытался выспросить, что это вообще такое было, слышал от Чонгука лишь слово “забота”. Приятная, стоит отметить, забота. На следующий же вечер Чонгук пришел почти по первому зову с большим набором корейской еды, которая безумно обрадовала тоскующего по родине Тэхёна, чтобы снова убаюкать хныкающего Соджуни. Стоило истории повториться до мельчайших деталей, Чонгук, удерживающий малыша в объятиях, вместе с Тэхёном пришли к выводу, что маленького омегу успокаивает нечто, что излучает вокруг себя альфа. То ли феромоны, то ли запах, а может Чонгук просто сам по себе даёт почувствовать безопасность. Тэхён шепотом признается, что тоже поддается этому влиянию. Чонгуку признание однозначно нравится. — Может, ещё одну? — Тэхён, вылив остатки розового вина в их бокалы, грустно смотрит на пустую бутылку. — Когда я говорил, что ты станешь алкоголиком, я правда не хотел тебя сглазить, прошу прощения. Тэхён кидает на альфу полный хмурости взгляд и даже вздергивает бровь, мол, серьезно, повтори давай и лишишься детородного органа. Такая реакция лишь забавляет альфу, он усмехается и касается своим бокалом Тэхёнова, ещё стоящего на столе. — Как с тобой хорошо, — признается Чонгук, расслабленно откинувшись на спинку и утянув себе на грудь Соджуна. А тот спит крепче мертвого, хотя часа два назад жаловался на головную боль и перепугал Тэхёна так, что успокоить смог только кружочек видео-сообщение от Чонгука, который приказал расслабиться. — Пожалуй, ещё очень рано, но я впервые в жизни настолько уверен в своем решении и чувствую, что оно самое правильное. Тэхён, давай станем парой? Омега едва не давится вином, застигнутый врасплох. Потому что такие слова от Чонгука казались несбыточной мечтой, о которой разнеженный перед сном, после горячего душа и часа общения в переписках с альфой Тэхён боялся даже думать. И со скрипящим сердцем по утрам Тэхён гнал свои фантазии из головы, стараясь не заплакать — всё-таки они с Чонгуком очень разные люди. — Ты серьезно? — Единственное адекватное, что находится сказать Тэхён. Он деловито подцепляет палочками кусочек мяса и принимается его жевать, избегая взгляда альфы. — Конечно, — обычно Чонгук съязвил бы, но такой ответ показывает всю его серьезность. Тэхён глотает, что едва получается из-за кома в горле, и вскидывает на него круглые глаза, моля ими не издеваться, если это шутка. Потому что такой розыгрыш разобьёт его слишком сильно. — У меня ребенок… — Я заметил, — Чонгук улыбается и поправляет Соджуну голову, которая немного съехала вниз. Снова он ласков с ним, будто с родным. — И честно говоря, мне кажется, он меня любит сильнее, чем ты. — Вот ещё. Не дорос, — лишь вздернув нос в наигранной гордости и столкнувшись взглядом с усмехающимся своей победе Чонгуком, Тэхён понимает, что проговорился. — Нравишься ты мне, да. Безумно, Чонгук. Не знаю, почему говорят, что без ума от человека, потому что я с умом, но он весь в тебе. Вечером, стоит стемнеть, мечтаю о тебе, днём же запрещаю себе думать и рушу свои же надежды, чтобы потом не было слишком больно. Только ты в мыслях. Тяжело вздохнув, омега поднимается на ноги и нервно убирает со стола уже пустую посуду, а когда той не остаётся, а Чонгук все ещё молчит, Тэхён наливает себе воды и осушает залпом стакан. — Ты так влияешь на меня, я ведь не планировал тебе признаваться во всем этом, а ты вот сидишь, даже не говоришь, а я уже все вывалил, как на духу. — Разве это плохо? Тэхён, пожалуйста, мы взрослые люди, будь рационален, оттолкни страхи. Конечно, покидать зону комфорта очень страшно, но всё же тебе нравится рядом со мной. Мы просто будем чаще проводить время, вы можете оставаться у меня на ночь, я помогу с деньгами- — Не смей говорить, что покупаешь меня! — Ни в коем случае, — Чонгук цокает недовольно, когда понимает, что не может подняться из-за ребенка на себе. Он просто вытягивает руку и цепляется ею за Тэхëнову, притягивая омегу ближе к себе. — Я говорю о том, что тебе не придется страдать. Что я не хочу, чтобы ты работал там, где тебе некомфортно. И хочу этого, потому что люблю тебя, понимаю и желаю лучшего. — Значит, ты — лучшее для меня? — Да. Я самое лучшее для тебя, что может быть, как и вы оба — для меня, — Чонгук дёргает его к себе сильнее, и Тэхён сдается. Стоит ему подойти, как альфа обнимает мягко за талию и прижимается головой к животу. — Ты ничего не теряешь, просто попробуем. — Ладно, хорошо, я согласен. Но, — Тэхён обхватывает его голову двумя руками и поднимает ту, заглядывая в глаза со всей серьёзностью. — Сейчас ты положишь Соджуна спать, примешь душ в моей комнате и будешь обнимать меня, пока я не усну. — Договорились, — Чонгук улыбается ему искренне и отнимает одну руку от своего лица, ласково целуя в костяшки. — Спасибо. Тэхён не успевает его подогнать, Чонгук легко поднимается со стула и идёт на второй этаж. С тоской глянув на грязную, но хотя бы замоченную, посуду, омега идёт следом за ними. Стоит Чонгуку уложить и укрыть Соджуни, Тэхён встречает его на пороге, передает одежду и полотенце, и они расходятся по разным душевым, друг другу улыбаясь. Похоже, душ у Соджуна приносит омеге удачу, не иначе. Безусловно, Тэхён был в отношениях, правда всего полтора раза, но он будто влюбленная школьница, опять едва сдерживает писк. Чонгук — его парень. Чонгук открыто предложил поддерживать его финансово. Чонгук любит его ребенка. Чонгук безумно красивый и даже в футболке уже сексуальный! Спешить не хочется, но Тэхён теряется в фантазиях, впервые заходя так далеко: он представляет, как альфа будет целовать его, обнимать крепче дозволенного, как однажды стянет через голову ту самую футболку и заглянет в душу своим темным взглядом. Как говорят на современном языке, Тэхён словил краш, не иначе. Он почти забывает дышать, думая о Чонгуке. Они ведь должны будут съехаться, жить вместе, Тэхён будет готовить по утрам кофе и вкусные завтраки, пока альфа будет досыпать свои минуты. И будить, точно, Тэхён будет ласково будить его. Унять в себе порывы к нежности и ласке выходит из рук вон плохо, поэтому даже толком не распарившись Тэхён вылетает из душа и спешит в свою спальню. Он в привычном теплом полушерстянном костюмчике забирается в холодную кровать и прислушивается к струям воды. Чонгук явно торопится чуть меньше омеги, но Тэхёну нисколько не обидно. Он уже придумывает, чем вкусным порадовать альфу на завтрак и как бы проснуться раньше него. Тэхён настолько погружается в мысли о завтрашнем дне, что упускает из виду Чонгука, и пугается, когда альфа садится на вторую половинку постели и неотрывно смотрит на него. — Устал? Или что-то важное придумываешь? — Важное, — Тэхён с серьезным видом кивает и подскакивает на ноги, выключая потолочный свет. Кровать тихонько скрипит под укладывающимся на нее Чонгуком, но Тэхёну этот звук греет сердце. — Знаешь, я ведь выкинул кровать, на которой мы с мужем спали, — ловко пройдя темноту комнаты, Тэхён падает со своей стороны и включает точно такой ночник, как у Соджуна. — С ним уютно лежать, на ночь я выключу. — И правда уютно, — Чонгук поправляет подушки под спиной и улыбается, пригласительно отбросив в сторону руку. — На кухне ты был смелее. — Вина в крови было больше, уже выветрилось, — Тэхён невинно пожимает плечами, но льнет прямиком в грудь Чонгука, уткнувшись в нее лицом. — Осторожно, нос так сломаешь, — доносится смешок сверху и следом мягкий поцелуй в макушку, пока рукой Чонгук укрывает одеялом Тэхёна по самую шею. — Мне всё равно, на чем спал или что носил твой бывший, и осталось ли это в доме. Главное, что его не осталось в твоём сердце. — Это да, но если что футболка на тебе моя, я купил ее во время беременности и носил как платье. — Надо будет сохранить ее на вторую. Тэхён согласно мычит и прислушивается к мерному стуку сердца, которое прогоняет все тревоги. Он теперь в безопасности, Чонгук подстрахует. А значит, и Соджуни тоже. Тэхён пытался этого достичь много лет, но знал бы он, что всё обернется простой влюбленностью и заботой со стороны альфы. Хотя хорошо, что не знал, не поверил бы после предыдущего опыта. Такое чувствовать надо, чувствовать сердцем, а не думать головой. Слова, сказанные Чонгуком, внезапно бьют обухом по голове. Аж подпрыгнув и сев, омега впивается в него удивлённым взглядом, а Чонгуку хоть бы хны, так же расслабленно лежит, смотря на него из-под пушистых ресниц. — Что?.. — Я же не маленький мальчик, Тэхён. Я хочу семью, двух детей точно, поэтому если мы всё-таки сойдёмся в быту, боюсь тебе придется ещё один раз выносить ребенка. Но рожать пойдем вместе, ни за что не брошу тебя там одного в такой момент. Чонгук, явно заметив глубокий шок, берет руку омеги в свою и ласково гладит ее, как ни странно, возвращая этим в реальность. — Это чисто гипотетически. А ещё чисто гипотетически мы можем вернуться жить в Корею, если захочешь. Ты можешь пойти учиться на любую профессию, конечно, гипотетически, а можешь вообще ухаживать только за домом и семьёй. И беременность тоже, гипотетически. — Какой большой гипотетический мир, — Тэхён выдыхает воздух через губы и запрокидывает голову, смотря в потолок так, словно он подскажет, как справиться с серьёзностью Чонгука. Он думает о беременности и будущих детях, а Тэхён вот о его снятой футболке грезил. — Тебя он пугает? — Мне непривычно, что не только я думаю о будущем. — Расскажи мне про твои отношения с мужем, какие они были для тебя? — Плохие, поэтому давай как-нибудь в следующий раз? Не хочу портить такой прекрасный вечер этим мудаком. — Ладно, только один вопрос позволь про это. — Когда ты говоришь “позволь вопрос”, а не “можно я задам вопрос?”, я готов встать перед тобой на колени. Небось ещё не говоришь “кушать”? — Временами, — Чонгук, точно поняв согласие омеги, затихает на несколько мгновений, но Тэхёну абсолютно спокойно. Его не тревожит то, что может быть любопытно альфе, потому что Тэхён готов рассказать о себе что угодно. Скрывать ничего не хочется, да и незачем. — Ты можешь не отвечать, если покаж- — Я отвечу на любой вопрос, правда, и я не чувствую, что обязан это делать. Чувствую, что рад, что настолько доверяю. — Тогда, скажи, он есть в твоей жизни сейчас? — Да, хотя я пытался избавиться. Он отец Соджуна, но без такого отца любому ребенку будет лучше чем с ним. Он изменял мне, был груб, когда я не хотел ему даваться, когда узнал об изменах, но всё же он был моим мужем. Мы развелись два года назад, когда он поверил, что его любит другая омега и готова иметь с ним семью, он хотел взять ее замуж. Сперва его долго не было, я радовался ужасно, нашел работу, справлялся с сыном. А потом он просто пришел, как давний знакомый, ко мне не лез. Рассказал про свадьбу, про то, что хочет видеться с ребенком, что готов давать больше денег, чем просят алименты. Я правда верил, что та девушка смогла его изменить и он стал лучше, отпустил наши отношения, и черт с ними, любовью они даже не пахли, но год спустя оказалось, что не изменился он. Она забеременела, и в сложные моменты он прибегал ко мне. Она пыталась развестись и сделать аборт, и злой он тоже приходил сюда. Словно с нами должно быть всё плохое, что есть в нём, а с ней только хорошее. — Это длится до сих пор? — Стоило Тэхёну замолчать, Чонгук почти сразу подаёт голос. — Да, но его не было уже три месяца. Он один раз приезжал после родов, сейчас должно быть у них все стало лучше. — Ты любил его? — На второй вопрос позволение уже не нужно? — Тэхён прищуривает глаза и лукаво смотрит в сторону Чонгука, но потом всё-таки запрокидывает обратно голову. Почему-то смотреть на альфу неловко. — Нет, я никогда не влюблялся в него и не любил. На первом курсе меня отвели на вечеринку студентов, огромную. Правда, она была как концерт, кажется, там были вообще все студенты в Сеуле! И там мы с ним познакомились, симпатичный, взрослый, последний курс, альфа. Он так флиртовал со мной и был обходителен, что я решил, а почему нет. Почему мой первый опыт не можем быть таким, после алкоголя, где-то рядом с шумной вечеринкой на тысячу человек. А после я забеременел. Делать аборт сразу отказался, поэтому он узнал о беременности уже после десятой недели. Его родители настояли на браке, мои были против и ребенка, и мужа. И вот мы не общались с ними уже семь лет. — Сочувствую. Услышав шебуршение, Тэхён выпрямляется и вдруг оказывается лицом к лицу с Чонгуком. Альфа мягко улыбается и шепчет “больше портить вечер не будем”, заглядывая в глаза, словно ждёт чего-то. Тэхён не понимает, чего, но он не удерживается и смотрит на его губы, силясь не представлять их вкус. Фантазии совсем уже контроль теряют у него, потому что кажется, будто мягкий шоколад. Но Чонгук должно быть тоже умеет фантазировать, его губы растягиваются в лёгкой улыбке, а после Тэхён больше их не видит. Чувствует, прямиком на своих. Чонгук обнимает его и тянет на себя, вынуждая сесть прямиком на бедра и, только устроив омегу ближе, мягко перебирает губами его. Тэхён нерешительно замирает — он целовался то с одним человеком и судя по дальнейшим неприятным чувствам, целовались они не очень, поэтому Тэхён медлит. С Чонгуком целоваться абсолютно иначе, словно в первый раз, живот весь скручивается и страшно хочется отстраниться или наоборот прижаться крепче, внутри всё мечется. Отмирает он, когда Чонгук немного подаётся назад, стремясь оторваться, но Тэхён не даёт: вплетается пятерней в волосы альфы и притягивает ближе к себе, робко старается повторить то, как Чонгук мягко потягивал его губы по очереди. На несколько мгновений альфа замирает, словно прислушивается к чувствам, но потом тянет к себе крепче, абсолютно по-хозяйски устроив руки на омежьей талии. Тэхёну хорошо настолько, что голова кружится. Будто он усталый лёг в горячую ванну и ест любимые роллы — настолько ощущается с Чонгуком “хорошо”, на простом физическом уровне. Альфа легко переворачивает их, уложив Тэхёна на спину, и нависает над ним. Тэхён понимает, что сделал правильный выбор, не когда Чонгук всё-таки даёт им отдышаться и смотрит в глаза с удовольствием, а когда понимает, что альфа ни разу не перешел его границ, даже руками, которые всегда были сильно выше поясницы. — Мне понравилось. Ты отлично целуешь, просто потрясающе. — Мне тоже, понравилось тебя вести. Не переживай, если ты вдруг думал этим заняться, — Чонгук, ещё раз улыбнувшись, словно объевшийся кот, склоняется под напором тонких рук на шее.

🎄🎄🎄

Соджуни точно видит состояние Тэхёна: сложно не увидеть, что папа постоянно напевает что-то себе под нос, частенько хватает в руки телефон и тут же начинает улыбаться. А ещё поднимается на второй этаж и что-то там говорит! Но малыш не говорит ничего, а Тэхён, пусть и влюблен по самые уши, любит ребенка. Сначала сын, потом собственная жизнь. Поэтому в заботливых руках папы у маленького омеги совсем проходят головные боли, а в объятиях альфы через вечер очень уютно спится. Тэхёну, кстати, тоже. До праздников Тэхён решил не выходить на работу и не отправлять Соджуна в школу, только один раз, на итоговый экзамен за год. Они усердно готовились, даже Чонгук пару раз помог с математикой, чему очень рады были оба омеги, поэтому за сдачу не переживал никто. А ещё Чонгук пообещал вечером китайскую кухню, чтобы отметить окончание учебного года — этот день ждали все без исключения. Тэхён целует сына в лоб, шепчет ему пожелание удачи на ушко и, как всегда, смотрит, как малыш разворачивается на пятках и энергично бежит в здание школы. Обычно омега не понимал, откуда в нем столько энергии, но, идя домой непривычно быстрым шагом с твердой уверенностью успеть за эти два часа сделать два пирога, вдруг понимает. Дело-то оказывается в любви, от нее идут все силы. Свои мысли он коротко наговаривает Чонгуку в видео сообщении, которое альфа читает почти сразу же. Приятно настолько, что в фартуке Тэхён упирается локтями в обеденный стол и с нетерпением ждёт ответа от альфы. Виделись вчера, а уже жутко соскучился. По его улыбке, мудрым словам, по поцелуям перед сном и тёплому запаху. Чонгук присылает в ответ видео, снятое сбоку, на котором он говорит что-то серьёзное на английском. А следом приходит “совещание, но скоро послушаю”. Тэхён тонет и смотрит эти десять секунд двадцать раз, но ни за что не признается альфе в этом. На пироги осталось на пять минут меньше, но зато Тэхён в просто волшебном настроении. Включив погромче рождественский плейлист, он приступает: муку на стол, яйца помыть, сухофрукты промыть, сахар превратить в пудру, да побольше, а с апельсина обязательно натереть цедру и обрызгаться немного соком, как же без этого. Тэхён пританцовывает до момента, пока не слышит шум в прихожей. У Соджуни есть, само собой, ключи, но он не должен был так рано закончить и уж тем более идти домой один. Схватив сковородку, ведь она лучшее оружие в доме, омега тихо выбирается в гостиную и замирает у угла, откуда будет видно человека, вошедшего в дом стоит ему сделать шаг внутрь. Ключи есть только у двоих, но домом это место называли трое. Конечно ведь. — Я сменил замки, — Тэхён, разозлившийся из-за внезапного и такого неуместного сейчас появления бывшего, выходит в гостиную и серьезно задумывается применить сковородку по назначению. — Какого черта ты смог войти! — Сделал слепок ещё в прошлый раз, — альфа улыбается и поднимает плечами, слишком обыденно осматриваясь вокруг. — Где сын? — Не важно, уходи, пожалуйста. Только не в праздник, не надо. — Так праздник да, ты правильно сказал! — Минхё улыбается широко, показывая ряд не совсем ровных зубов, но от него веет таким притворством, что у Тэхёна едва не кружится голова. — Отметим вместе. Поедем сегодня в центр города, я снял шикарный отель с звуконепроницаемыми стенами, а завтра в Нью-Йорк. — Мы никуда не поедем, — Тэхён, смотря ему в лицо, крепче сжимает свою сковородку, но по мере приближения альфы, крепкий металл перемещается ближе к груди омеги, будто щит. Тэхён не подвластен страху, который начинает сковывать липкостью всё внутри. — Поедете. А ещё пойдем по магазинам, купим вам новых вещей, так что ничего не бери. Ребенок в школе? Оденься, едем за ним. — Никуда мы не поедем, — Тэхён, стараясь быть смелым, вспоминает теплые улыбки Чонгука. Он хочет снова оказаться в его объятиях, а не чувствовать боль под некогда мужем. — Выйди из моего дома. Он даже осмеливается отвести от себя сковородку, будто замахивается, и серьезно заглядывает Минхё в глаза! Хочется улыбнуться от того, что он смог стать сильным. — Не смей, — альфа дёргает уголками губ, а после ударяет звонкой пощечиной Тэхёна. В ушах сразу гудит, пока глаза застилает влагой от боли, Тэхён не может сопротивляться, когда Минхё вырывает из рук последнюю защиту омеги и бросает ее на пол. — Перечить мне. Живо оделся, иначе поедешь так, и печь в машине не включу, чтобы ты заболел и больше не смел сопротивляться моему слову. — Я оденусь, — Тэхён смаргивает слезы и кладет на горящую щеку прохладную ладонь, от которой становится чуточку легче. Будто в тумане он выходит первым к двери и берет свой пуховик, влезает в него и покорно выходит к машине, припаркованной во дворе. Опять новая, но Тэхён не восторгается этим, а забравшись на сидение, стоило альфе открыть дверь, сжимается в маленький калачик, словно котенок, выброшенный в злой мир. Минхё водит резко, как и всегда. То газует, то тормозит до скрипа шин, а у Тэхёна каждый раз, когда его кидает вперед или вжимает в кресло, сердце замирает до боли, потом срывается обратно на свой бешеный ритм. Ему нечем дышать. Удивительно, что Минхё запомнил, где находится школа Соджуна, — обычно он не запоминает мелочи, и впервые Тэхён разочарован, что эта его черта не проявилась. Альфа рычит ему, чтобы оставался на месте, а сам выходит из машины и направляется прямиком в тихую, погруженную в экзамен школу. Будто загнанный зверь, Тэхён осматривается, но Минхё не оставил ничего в заблокированной машине. Можно попробовать снять блокировку или включить сигнализацию, но Тэхён лишь тяжело выдыхает и обмякает. Щека все еще горит, напоминая, что нет в нем никакой смелости. Не может он сейчас отнять у бывшего мужа своего ребенка и уберечь его. Возвращается альфа с Соджуном за руку через пару минут. Малыш не плачет, но привычно тихий при отце, словно боится дышать. Как же сильно Тэхён понимает его и, если вообще можно этому радоваться, рад, что альфа трогал только его и физическую боль Соджуни не причинял. — Вот и вся семья в сборе, не сложно ведь. Едем в отель. Соджун пристегивается и боязливо замирает, когда отец над ним хотел сделать это сам, но альфа лишь хвалит за сообразительность и садится за руль. Несмотря на маленькое и родное в машине, он все равно водит агрессивно, Тэхён чувствует даже через сидение, как малышу позади точно так же страшно. Омега незаметно скользит пальцами по боковине своего сидения между им и дверью и трясет пальцами. Соджун замечает их и сжимает своими, еще крохотными и такими ледяными. — Можно я всё-таки возьму нам вещей? Минхё молча кивает и сворачивает в сторону дома. Он снова паркуется во дворике, будто это его законное место, и вместе с омегами идет в дом. — Только на ручную кладь, Тэхён, не собираюсь таскаться с твоими чемоданами. — Понял, — Тэхён хватает Соджуна за руку и тащит за собой на второй этаж, пока альфа проходит в кухню. Убедившись, что тот занят поисками еды, омега заводит Соджуна в его комнату и присаживается на корточки перед едва плачущим ребенком. — А как же подарок, пап? Я не успел подложить Чонгуку и думал, что мы будем вместе с ним… — Маленькие кулачки упорно трут глаза, не давая слезам вытекать. Тэхёну, безусловно, тяжело, но глаза щиплет именно из-за слез этого маленького чуда. — Закрой к себе дверь на замок и включи музыку в наушниках, я поговорю с отцом. Тоже не хочу праздновать вместе с ним, постараюсь уговорить встретиться потом на каникулах. Но ты обязательно сиди здесь и не помогай мне, ладно, солнышко? — Ладно, — Соджун шмыгает, но улыбается, чтобы подбодрить папу. Ему будет сложно, поэтому нужно сделать всё, чтобы он не беспокоился сейчас за Соджуна. Тэхён улыбается в ответ и ласково целует малыша в лоб. Тихое “люблю тебя” еще слышно в комнате, когда старший омега закрывает за собой дверь и сбегает вниз по лестнице. Соджун послушный и любит папу, поэтому закрывает замок изнутри, но музыку все-таки не решается включить. Ему всегда было спокойнее от бархатного голоса папы, чем от каких-то там песен, поэтому малыш тихо отпирает дверь и на коленках подползает к лестнице, на всякий случай спрятавшись за угол. Ему слышно, что папа мягко, как всегда говорит с ним, что-то объясняет отцу. Минхё отвечает ему, но громче и грубее, Соджуну не по себе от его голоса и, даже находясь сейчас в убежище, он сжимается в маленький калачик. Папа просит, снова, уже настойчиво, таким голосом он иногда ругал, если Соджун делал что-то не так, но малыш всегда знал: папа не со зла, это он так страх прячет. Волнуясь, что и сейчас Тэхён прячет таким голосом свой страх, Соджун аккуратно выглядывает из своего убежища и не видит их. Малыш решается спуститься на пару ступенек, вдруг он сможет помочь чем-то папе, сказать пару слов, чтобы убедить отца. Но стоило ему оказаться всего на третьей, малыш замирает — Минхё громко кричит и, кажется, бьет папу. Боясь шелохнуться, Соджун задерживает дыхание и прислушивается к стону Тэхёна, а после и видит его — потрепанный, со слезами на щеках, Тэхён выбегает в гостиную и держится за свою руку. Альфа выходит следом за ним, пока папа заходит за диван, чтобы между ними было хоть что-то. — У тебя другая семья, да очнись ты уже! — Ты моя семья, Тэхён, и наш выродок-омега. Ты всё имеешь благодаря мне и даже ребенка, которого так любишь, — отец, кажется, улыбается, но Соджуну от этого становится только страшнее. Папа всегда улыбается, когда всё хорошо, Чонгук тоже, но вот отец... Малыш глотает слезы и тихо сползает еще на ступень, выдавая себя Тэхёну. Папа смотрит в его сторону и отрицательно качает головой, быстро стирает со щек свои слезы, видимо, чтобы сын не видел. — Пожалуйста, давай ты поедешь по своим планам и делам, а потом, уже на свежую голову поговорим. Мне не нужно от тебя ничего, можешь забрать что хочешь, я даже дом могу на тебя переписать по дарственной. — Сына-то моего ты хочешь, значит не всё. Тэхён, не строй из себя сучку, — мужчина обходит медленно диван, а папа так же медленно идет к другой его стороне, не давая к себе приблизиться. — Не называй меня так. Мы в разводе, как ты и хотел. Мы переехали сюда, как ты и хотел. Всего один раз давай сделаем, как хочу я? Я не прошу от тебя никаких денег, да черт, даже алименты можешь не платить, подкупи там кого-нибудь! — Ошибаешься. Ничего ты не делал, как я хотел. Минхё снова улыбается и резко дергается обратно. Папа не успевает среагировать, и альфа сильно бьет его кулаком по плечу, отчего омега отлетает на пол. — Беги, — Тэхён старается отползти от надвигающегося альфы и оборачивается на плачущего Соджуна. — Тебе больно, — шепчет малыш, пока Тэхён пронзительно не кричит еще один раз. Соджун соскакивает с лестницы, выносится маленьким ураганчиком на улицу и падает прямиком на скользких ступеньках крыльца. Подпрыгнув, он разворачивается и видит папу, всё так же лежащего на полу и уже обнимающего свою руку. Тэхён кричит что-то, но Минхё идет уже не к нему, а к сыну. И Соджун бежит.

🎄🎄🎄

Чонгука отвлекает от доклада сотрудника тихий стук, не свойственный его дому. Альфа максимально любит тишину, поэтому у него не то что стуков быть не должно, капля с крана сорваться не посмеет. — Уилл, прошу прощения, — Чонгук улыбается сотрудникам через камеру и снимает один наушник, прислушиваясь к, скорее всего, птицам, отчего-то решив поиграть на его крыше. Но звук повторяется и слишком уж он ритмичен для птиц. — Коллеги, мне нужно отойти, прощу прощения. Удобно будет созвониться в шестнадцать? Дослушать отчет Уилла и обсудить детали по новому проекту, все равно в этот штурм не успеваем. Получив от всех согласие, альфа прощается с ними и гасит экран компьютера. Спина неприятно ноет от пары пропущенных тренировок, но Чонгук не жалеет — он это время провел с Тэхёном, очень приятно провел. Прислушиваясь, Чонгук спускается на источник звука и замирает перед входной дверью: он ведь специально ставил себе замороченный звонок, чтобы был громкий и слышный во время разговоров по работе, но не довел до инсульта. Но кто-то явно предпочитает старину. — Почему просто не… Чонгук не договаривает, открыв дверь и увидев никого. Сообразив, альфа заторможено опускает взгляд вниз, на красного и мокрого от слез Соджуна. — Малыш, — альфа приседает и затягивает ребенка в тепло, наплевательски хлопнув дверью. — Ты чего тут и не одетый? Что-то с Тэхёном? — Д-да, — Соджун влетает в него с крепкими объятиями и, даже любящий холод Чонгук, содрогается от волн мороза, что исходят от него. Поднявшись вместе с омежкой в руках, Чонгук срывает с дивана плед и кутает их обоих в него, чтобы собственное тепло отогрело ребенка. — Так что случилось? — Соджун плачет навзрыд, всего за несколько секунд промочив футболку мужчины. Это приятно, что он в какой-то мере успокаивает, но всё же Чонгуку сильно не по себе от происходящего, комок нервов поджимается глубоко в животе. — Мой отец, — явно сделав над собой усилие, Соджун немного отстраняется от плеча и вытирает глаза, дыша через рот. — Он приехал и ударил папу. Папа упал и крикнул мне бежать. Перехватив удобнее ребенка, Чонгук подцепляет с полки ключи и быстрым шагом направляется к двери в гараж. — Они были дома, когда ты убежал? — Да, папа был у лестницы, я как раз сидел на последней ступеньке, — малыш жмется крепче к шее, когда альфа заходит в незнакомое темное помещение. Машина тихо пиликает от нажатия кнопки на ключах и на секунду озаряет комнату красным светом. — Мне надо было остаться, может прыгнуть на отца… — Нет, ты всё сделал правильно, Соджуни, — Чонгук усаживает его на переднее сидение и кутает плотнее в одеяло, быстро пристегивает. Всего через секунду альфа садится рядом и открывает с пульта управления двери, плавно выезжая задом на улицу. Им ехать около пары минут, радио нарушает тишину в салоне и заглушает тихие всхлипы малыша. Чонгук, не отрываясь от дороги, открывает бардачок и наощупь находит пачку сухих салфеток для него. Что делать Чонгук без понятия, но знает твердо одно — там страдает его уже родной человек и ему нужна помощь. — Когда мы приедем, не выходи из машины. Я ее не заглушу, чтобы тебе было тепло, поэтому не трогай ничего, хорошо? А то ещё уедешь без нас куда-нибудь, — Чонгук коротко оборачивается на ребенка, и тот сразу же ему кивает, выглядя уже не таким разбитым. — Ты же спасёшь папу? — Конечно, малыш. Я не дам никому обижать ни его, ни тебя. А потом подумай, что ты хочешь покушать на ужин, ладно? Знакомый дом Чонгук видит издалека. Рядом с ним непривычно стоит машина, но в остальном всё прежнее, словно не отсюда в панике убежал ребенок. Чонгук тормозит прямо перед тропинкой к двери и выскакивает из машины, быстро напомнив Соджуну оставаться там и никуда не уходить. Дверь оказывается не запертой, только в гостиной никого нет. Чонгук немного пригибается к полу и прокрадывается глубже в дом, предусмотрительно оставив дверь открытой — чтобы было видно Соджуна. Он только успевает заглянуть на такую же пустую кухню, как слышит вскрик Тэхёна со второго этажа. Взлетев по лестнице, альфа распахивает дверь в комнату, в которой еще позавчера выцеловывал омегу перед сном. Тэхён, не заметив его, снова сдавленно просит отпустить его, но чужой альфа, уперевшись в кровать коленями, пытается затащить на нее брыкающегося омегу за щиколотки. Чонгук, не отдавая себе никакого отчета в действиях, замахивается и, крепче стиснув пальцы, ударяет прямо по скуле альфы. Мужчина сразу же отшатывается и становится на пол, а Тэхён, не чувствуя больше его, отползает и вжимается спиной в шкаф. — Давайте теперь поговорим языком, — выдыхает Чонгук, напряженно смотря на мужчину за разделяющей их кроватью. Он слышит, как Тэхён за спиной плачет, и протягивает ему руку, не отрывая взгляда от альфы. — Вы бывший муж Тэхёна? — Чонгук первым задает вопрос, когда омега хватается ледяными и скользкими пальцами за его руку и поднимается на ноги. Уложив его ладонь себе на живот, чтобы дать точку опоры, Чонгук прикрывает Тэхёна рукой сбоку на всякий случай, чтобы тот и не подумал выйти перед ним. Омега трясется так сильно, что даже Чонгуку сложно стоять, чужая дрожь будто через его грудь, прижавшуюся к спине альфы, проникает во всё тело. — Муж этой потаскушки, да, — альфа потирает ушибленную скулу, которая уже начинает наливаться краснотой. — Тэхён, этот человек здесь по твоей воле? — Нет, — омега выдыхает слова в плечо Чонгука, прислонившись к нему лбом, всё пытающийся перестать плакать. — То, что он делал с тобой, было тоже против твоей воли? — Да, абсолютно да. — Вы нарушили несколько законов, подвергнув омегу насилию, — Чонгук выдерживает черный взгляд альфы, видит, что тот начинает снова закипать, и чуть сильнее заводит Тэхёна себе за спину. — Он мой муж, поэтому никаких законов я не нарушил. А вот он, изменив мне с тобой, очень даже. — Вы в разводе, верно, Тэхён? — Да, бумаги на кухне, Чонгук… — Бумаг может и не стать через пару часов, — мужчина гадко ухмыляется, и не видящий этого, но слышащий, Тэхён крепче вжимается в спину Чонгуку. — Хорошо, значит мы сейчас позвоним в девять-один-один, и они разберутся в ситуации. Тэхён, иди в мою машину и вызови их, пожалуйста. — Осторожнее, — шепчет в то же плечо омега и отцепляется от альфы, выбегая потом из комнаты и так же быстро по лестнице. — Я не агрессивный человек, но тебе бы начистил за него морду. Он же омега! — Убедившись, что названный омега не услышит, Чонгук шипит эти слова альфе и снова группируется, готовый к драке. — Зря ты тратишь время, он присосется к твоим деньгам, а потом начнет воротить от тебя нос. Может еще даже залетит, чтобы ты его отпрыска содержал. — А я думаю, что это у тебя проблемы с психикой. Зачем ты притащил его туда, где он может быть только твоей обузой? И то, Тэхён, даже не зная языка, нашел себе работу, а ты даже не платишь нормальные алименты. Что, твоя новая омега поняла, что ты абьюзер и ушла, пока не поздно? Чонгук бегает глазами по его лицу и понимает, что попал в точку. Мужчина в ярости, но Чонгук и хотел, чтобы агрессия была в его адрес, а о Тэхёне и Соджуне он забыл. Правда, Чонгук не учел, что из умений драться он только пару раз бил грушу за всю жизнь, и сейчас, смотря как альфа, будто бык, копит в себе злость и готовиться напасть, надеется на свой ум и стратегию. — Чонгук! — Тэхён, осипший настолько, что хрипит почти басом, вбегает в коридор с лестницы. — Чонгук, полиция здесь, её Соджун вызвал! Соджун, останься здесь. Омега заходит в комнату вместе с двумя офицерами в форме, один из которых держит в руках шокер. Тэхён указывает им на бывшего мужа рукой и подлетает к Чонгуку, почти повиснув на его плече. — Ты в порядке? — Вы оба говорите по английски? — Да, — Чонгук кивает офицеру-альфе, целящимся шокером в бывшего. Тэхёна же он просто обнимает, чтобы не видел больше этого лица. — Этот человек незаконно вломился в дом и навредил омеге. — Соджун мне уже всё рассказал, — девушка, омега даже меньше Тэхёна, дружелюбно улыбается в коридор, явно малышу. — У него будет судебный запрет приближаться к вам троим, больше вас не потревожит никто. Только нужны будут показания. Соджун робко заглядывает в комнату и сразу же пугается от количества людей в привычном ему уютном и тихом месте. Чонгук встречается с ним взглядами и кивает себе под бок, пригласительно приподняв руку Тэхёна, куда сразу же ныряет Соджун, вклиниваясь между альфой и омегой. — Да, конечно. Ещё я хотел бы отправить проверку уплаты алиментов. Он платит минимальную сумму, но судя по машине, часам и костюму, зарабатывает больше. — Понимаю вас, тоже сделаем, — девушка оборачивается на напарника, надевающего на мужчину наручники. — Вам стоит проехать с нами в больницу, а потом в участок. — Хорошо, но мы поедем на моей машине сразу за вами, ладно? Они испугались сильно, так будет спокойнее, — Чонгук улыбается, поглаживая прилипшего к нему Тэхёна. А того не беспокоит, кажется, ничего, он медленно дышит, приходит в себя и немного дрожит. Офицер кивает и даёт им пару минут успокоиться и собраться наедине. Чонгук провожает взглядом скованного альфу до последнего, возможно немного жалея, что не ударил его ещё парочку раз. — Всё будет хорошо, слышите? — Уже на корейском выдыхает альфа и проводит по макушкам обоих омег, успокаивая свои нервы от их тепла. — Он больше не появится. А я не уйду.

🎄🎄🎄

Чонгук с грустью следит за заснувшим на пассажирском сидении Тэхёном, а после, подняв глаза на верхнее стекло, видит такого же крепко спящего Соджуна. По настоянию полицейских и полному согласию альфы они сперва отправились в больницу и только потом в участок, поэтому везет Чонгук вымотанных, напичканных успокоительными омег уже в глубокой темноте. Припарковав машину в гараже, Чонгук старается тихо выйти из нее и поднимает на руки Соджуна, чтобы отнести его в гостевую комнату — как раз готовясь к внезапному визиту, не всё же им в кустах сидеть, Чонгук прибрался там и застелил чистое постельное белье. Как и в самый первый раз, Соджуни приятно тяготит руки и кусает теплом сердце, сквозь сон крепче прижимаясь к альфе. Чонгук раздевает ребенка, как Тэхён тогда, и кутает по самый нос в одеяло, оставив включенным недавно купленный ночник. Тэхён на руках ощущается тяжелее, но трепетнее. Чонгук ведь первый раз держит его, сильнее старается не задеть и не разбудить, тихо унося в темноту своей спальни. В этом доме помимо него еще не было чужих людей, но что Соджун, что Тэхён словно нашли тут свое место. Устроив омегу на подушках, Чонгук аккуратно снимает верхнюю одежду и относит ее в гардеробную, мельком бросив взгляд на компьютер — он совсем забыл про вечернее совещание, но как-то без разницы. Это не похоже на него, обычно альфа до ужаса педантичен и самоотвержен в работе, но не сегодня. Сегодня он альфа для двух омег. Предупредив команду, что пропадет на день точно, Чонгук замирает перед собственной кроватью, прикидывая, насколько правильным будет лечь рядом. Кажется да, ведь он уже не раз спал с омегой в одной постели. Альфа предельно аккуратно укладывается около Тэхёна, а тот словно и ждал этого, вытягивается вдоль бока мужчины и долго выдыхает, будто только сейчас расслабившись. Сон не идёт, но Чонгуку даже нравится лежать в полудрёме и наблюдать, как Тэхён плавно обвивает его тело. И ведь он не мёрзнет, чтобы подъехать греться, Чонгук следит за одеялом на омеге и прекрасно знает, что оно теплое. Когда в очередной раз Тэхён сопит, примяв нос о грудь, альфа нежно смеётся и поворачивает его голову больше на бок. Ресницы омеги тут же начинает двигаться, а Чонгук устраивает теплую ладонь на скуле с синяком. — Не хотел тебя будить, прости. — А надо было раньше, чем я ночью-то буду заниматься? — Тэхён падает обратно лицом в Чонгука, снова примяв несчастный нос, и забавно гундосит эти слова. — А мы?.. — В моем доме. — Соджун? — Спит в соседней комнате. Понятливо промычав, Тэхён снова закрывает глаза, вызывая у альфы непонимание, но не успевает тот и рта раскрыть, чтобы возмутиться, как омега мягко целует его поверх футболки и прижимается уже лбом, дыша запахом. — Спасибо, что пришёл. Ты спас меня, Чонгук, он бы из- — Не говори этого, у тебя только пара ушибов и всё. Вообще ты должен напрячься от нового дома, от того, что я привез тебя сюда и даже не разбудил. Давай, я жду. — Я верю тебе, — Тэхён поднимает голову с мягкой улыбкой, смотря таким помятым, но светлым взглядом в душу альфе. — Спасибо, что не отвёз туда. — Может хотя бы поплачешь? Ты совсем не типично реагируешь и меня это ставит в тупик, знаешь ли, — Чонгуку тепло становится от расползающихся в стороны губ омеги. Он улыбается так ярко, что даже уши совсем чуть-чуть сдвигаются. — Я хотел бы. Или успокоительные очень сильные, или мне с тобой так уютно, что воспоминания сами не идут. — Тогда пойдем ужинать? Покажу тебе дом хоть изнутри. Тэхён смущённо закатывает глаза, снова умалчивая о том, ради чего они сидели в кустах, и послушно поднимается на ноги, чтобы взяться за большую ладонь альфы и отправиться на небольшую экскурсию. Первой остановкой стала комната Соджуна, который заснул раз в десять крепче папы и не то что не отозвался на свое имя, а даже не шелохнулся, когда Тэхён положил ему ладонь на лоб. Температуры, которой оба взрослых опасались, пока нет. Второй Чонгук показывает отличную зону отдыха на втором этаже, с диваном в нише, огромной плазмой и даже библиотекой. Тэхён с интересом рассматривает всё, но Чонгук уверен, что он начал переживать из-за разницы в их домах: у Тэхёна приходилось сильно жаться на диване практически в проходе к лестнице, чтобы посмотреть фильм на не очень качественном экране телевизора. Подобрать слов о том, что всё в порядке, у Чонгука не выходит, поэтому он молчит и лишь надеется, что Тэхён поймет — в первую очередь важен не интерьер и удобство, а тепло в сердце. По первому этажу проходятся быстро и, в точности повторив действия омеги, Чонгук усаживает того за стол, чтобы самому хозяйничать. — Ты даже ничего не спросишь? — Где-то между салатом и пастой подает голос Тэхён. Чонгук оборачивается на него с улыбкой и всматривается в такого отекшего после истерики, в его, чонгуковой, толстовке сидящего на стуле в позе лотоса Тэхëна. Он идеально подходит то ли к дому, то ли к Чонгуку. — Например, о чем? — Не знаю, — Тэхён уводит взгляд, хоть и первым начал разговор. — Хотя бы что-то. — Тебе сейчас некомфортно молчать? — Спрашивает, как и попросил Тэхён, но явно не то, что омега ожидал. Чонгуку нравится, что через плечо он так и видит домашнего и до кучи ошарашенного Тэхёна. Ему нравится Тэхён такой. Он словно свой, родной. Приятно, что он собирался перед встречей, не маскировал себя настоящего или свои вихри на голове расчёской. Нечто есть такое, интимное, в том, чтобы быть полностью собой перед другим — особенно омеге — без макияжа, без красивой одежды, без образа. Именно эта красота сводит альфу с ума. — Мне сейчас некомфортно жить, но и молчать тоже… — Тэхён ведет одним плечом и все еще не поднимает на Чонгука взгляда — по этому альфа чувствует, что он всё еще не в своей тарелке, пусть и не проявляет это более ярко. С тяжестью вздохнув, Чонгук возвращается к нарезке салата и качает головой. Ему не нравится вытягивать из Тэхёна все словно клешнями, но и помочь хочется. Забрать бы просто всю тяжесть на себя, а не стараться подобрать правильные слова. — Давай поговорим, но начнем с простого. Как ты видишь ближайшие пару дней? — Рождество через неделю всего. Мне нужно купить подарки, наверно? — И правда, уже пора. Я вот для вас уже кое-что припас, — Чонгук оборачивается через плечо и замечает тихую улыбку Тэхёна, с которой омега смотрит за окно. — Оставайтесь со мной на эти дни. А на праздник давайте уедем, чтобы деревянный дом, камин и ёлка? Теперь уже Тэхён смотрит ему в глаза. И медленно кивает.

🎄🎄🎄

Тэхён, пусть и поддерживает беседу, лишь временами выглядя отстраненным, всё же какой-то не такой. Чонгук понимает в чем дело только после кружки чая — он не проявляет тепла, не идет на контакт. Словно боится сказать что-то или задать вопрос, посмотреть лишний раз или дотронуться. Раньше Чонгук не замечал за Тэхёном особой тактильности, он не лез каждую секунду лишь бы хоть как-то прикоснуться, но всё же и не осторожничал: передавал что-то не боясь коснуться пальцами кожи альфы, первым подсаживался ближе, чтобы поцеловать или обнять. И когда решивший проверить свои догадки Чонгук подает вновь наполненную кружку, Тэхён не смыкает пальцы на свободном верхе ручке, оставленным Чонгуком, он тормозит на мгновения, а после неудобно берется за горячий верх, откуда чашка с легкостью может выскользнуть. Чонгук сам опускает ее на стол — не потому что ему жалко возможно разбитую посуду или пролитый напиток; лишь не хочется иметь больше дел в виде уборки — и с вопросом заглядывает в глаза Тэхёна. А тот понимает всё, что молча произносит альфа. Но отвечает лишь грустью в своем взгляде. — Тэхён, — срывается тихое с губ. — Прости, пожалуйста, я просто… — Тэхён точно не может подобрать слов, но Чонгуку оно и не нужно. Тот, качнув отрицательно головой, старается ласково улыбнуться. — Нет, я вижу твое состояние, но хочу и понять его. — Понять что, Чонгук? — Словно не осознав слов, Тэхён хмурит брови и не притрагивается больше к чаю. Собственно, Чонгук тоже. — Ты избегаешь прикосновений и будто стараешься вести себя сдержано. Тебе не хочется сейчас быть открытым, это забирает лишнюю энергию? Мне казалось, напротив, тебе нравится быть собой, ты всегда был бодр. Тэхён вскидывает на него взгляд словно у загнанного в угол животного. Сразу же становится жаль его, хочется прижать к груди, отогреть и дать молока. Но всё-таки он не котенок, поэтому Чонгук делает всё то же самое, только человеческое. — Я не ругаюсь и не сужу тебя, конечно же. Просто хочу понять ход твоих мыслей сейчас, — он говорит. Ведь людям свойственно это делать и так решать все свои проблемы. — И в конце концов, это первый напряжённый момент между нами, да? Надеюсь и последний. — Чонгук, ты… Ты спас меня от бывшего мужа, который почти изнасиловал, избил и от которого у меня ребенок, которого я не смог прогнать из дома, когда тот явился, — словно в бессилии, Тэхён разводит руками, пытаясь ими досказать свою мысль, видимо слова плохо идут. И самое важное, что Чонгук понимает всё. Он не спешит отвечать, отчего Тэхён снова сильно хмурится и прячет глаза в опустившиеся руки. — Ты должен чувствовать себя героем и купаться в благодарности. Не знаю, быть типичным альфой, выпить сейчас пива и просить, чтобы я тебя отблагодарил как-нибудь особенно за спасение, — слышится хриплое, прямо под нос омеги. — Я никому ничего не должен, как и ты. И я переживаю за тебя, потому что всё, что сделал я — это один раз ударил, а то, что вынес ты — хватит на месяц ежедневной работы с психологом, — Чонгук расслаблено откидывается на спинку стула, наблюдая за руками Тэхёна. Он ничего не теребит, хотя это свойственно для многих людей в нервах. Тэхён же, напротив, замер будто статуя. — Ты волшебный, я говорил? — Омега улыбается, но для себя, потому что не поднимает головы, не показывает этого Чонгуку. Чонгук, правда, всё равно видит. И улыбается ему. — Если это поможет тебе отпустить, — Чонгук, поднявшись на ноги, протягивает Тэхёну ладонь. — Иди сюда. Почувствуй, что я — это не он. Мне, как и тебе, нужно тепло после стресса, а не выплеснуть агрессию. Я скорее обниму, чем ударю. — Я и не думал, что ты можешь ударить! Боже, да ни за что, ты ведь так Соджуна укачивал! — Удивленный словами, Тэхён круглыми глазами смотрит на улыбающегося альфу и забывает совсем о том, что правда может подняться и обнять его. Чонгуку приходится взять его за локоть и впечатать в себя, чтобы тот наконец отмер. Тэхён стихает в кольце рук. Выдыхает и словно растекается по Чонгуку, не боится обвить его руками и устроить ладони на лопатках. С ним даже обниматься уютно: Чонгук ощущает нечто похожее, когда уставший ложишься в кровать, а там свежее постельное белье ещё хранит запах кондиционера. — Когда мы жили вместе после таких происшествий, он всегда говорил, что я виноват. Знаешь, в каждом обвинении: плохо воспитываю сына, плохо одеваюсь, плохо, что не зарабатываю, плохо готовлю, плохо обставил дом, плохо занимаюсь сексом. Я был виноват будто и в том, что дышу, представляешь? — Тэхён нервно усмехается в руках Чонгука, а альфа лишь смотрит на его макушку с огромным сожалением. — Мы ссорились еще с беременности, и часто он мог ударить меня. После родов перестал, боялся причинить вред и всё чаще не просто давал пощечину. Но потом это началось и вне ссор. Сперва он просто раздражался от меня и говорил об этом, потом кричал. А потом начал бить. Он бил меня на следующий же час после очередного избиения, потому что я коснулся его холодными пальцами, а ему это было неприятно, — о том, за что ещё муж наказывал Тэхёна, Чонгук уже понял, но он решает не перебивать, дать ему раскрыть это. — Запрещал смотреть ему в глаза, громко двигаться, чтобы у меня не хрустело колено, плакать при нём. Он не продолжает, хотя Чонгук уверен, что мог бы часами рассказывать о каждом таком случае. У Чонгука внутри всё сжимается, он ясно представляет боль Тэхёна, будто всё случилось с ним. И пусть сейчас они будут под охраной, пусть Минхё будет платить нормальные алименты, но Тэхён уже разбит, а склеить его обратно едва ли получится. Чонгуку хочется попробовать, он ведь и правда смог спасти сегодня, так может и с опорой на его плечо Тэхён излечится. Но стоило омеге задрожать в руках, будто на него снова накатили неприятные воспоминания, Чонгук понимает, что нет. Тэхён сам должен справиться с этим, один. — Пойдем наверх, — ласково предлагает он, проведя легко руками по лопаткам. — Пойдем, полежим вместе, может ты заснешь. — Утро вечера мудренее, да? — Тэхён отстраняется от груди, заглянув в глаза. Он даже не заплакал, пусть и выглядит более растрепанным. — Знаешь, что бы ты ни сказал, я тебе поверю, пусть ты даже не мудрец, чтобы рассуждать, какое время суток мудрее другого. Чонгук слабо улыбается ему, скользит руками по мягким щекам, хотя бы так стараясь немного отогреть. — Я могу тебя поцеловать? Он ждал снова слов о некомфорте, но Тэхён первым приподнимает лицо и касается губ. Пусть он и не плакал, но они кажутся солеными. Чонгуку приятно видеть отдачу Тэхёна: всего один разговор, и омега уже не боится первым прикоснуться к нему, пусть и очень робко. Вместо спальни, в которой было бы удобнее уснуть, Чонгук ведет его в гостиную на втором. Отчего-то поговорить и поваляться в нише, полной подушек, ему кажется сейчас лучше, чем сразу же заснуть в кровати. — Мне нравится твой дом, — выдыхает Тэхён, послушно вставший у порога, пока Чонгук выискивает в скрытых шкафах мягкие одеяла. Он как-то по жизни ими не пользовался, но Тэхёну такое сейчас просто необходимо. — Тут так просторно и современно. — Но не уютно. Я приходил после ужинов у тебя, и такое чувство, что просто живу в Икее с модной мебелью, — Чонгук наконец находит плед. Всего на мгновение он замирает, впиваясь в него взглядом. Тэхён замечает это, а Чонгук не знает: радоваться тому, что омега уже научился читать его, или расстраиваться. — Важное для тебя? — Оттолкнувшись от косяка, Тэхён тихо проходит к альфе и мягко касается его плеча. Не просто кладет на него руку, а водит по нему, и почему-то Чонгуку правда становится не так грустно. — Мама подарила. Я часто проводил под ним ночи, когда она уже болела. — Не стоит тогда его доставать, это всё-таки твоя память, — Тэхён подступает ближе и прижимается к плечу, умостив на нем голову. Так просто и приятно, будто делает это каждый день. Чонгук бы хотел этого в будущем. — Пусть плохие воспоминания перекроются хорошими. Ты тоже важен для меня, — на мгновение наступив подбородком на его голову, Чонгук обнимает Тэхёна за талию и подталкивает к нише. — Ложись. Чай хочешь? — Тебя хочу, — буркнув это прямо в шею, Тэхён словно обиженно отстранятся и семенит в гору подушек, с явным наслаждением падая в них. Он переворачивается на спину и дует губы, заглядывая альфе в глаза. Чонгук бы поворчал, что он ведёт себя как ребёнок, ведь это и правда так. Но он лишь улыбается мягко и расстилает прямо на Тэхёна плед. — Точно ничего не надо? Воды? — Чонгук скептически обводит раскинутый в звёздочку силуэт, а после смеётся, когда Тэхён двумя руками откидывает от лица одеяло и с прищуром смотрит на него. — Нарываешься. — Просто если сейчас лягу, а ты потом захочешь пить, придется ради этого пройти целое испытание. — Ложись, я сказал, — таким же резким движением он откидывает сбоку одеяло. Посмеявшись, Чонгук ныряет к нему, абсолютно забыв, как временами плакал с этим пледом в объятиях. — Довольна твоя душа? — Тэхён возится в разы больше, чем альфа, то откидывая от них подушки, то подтыкая и подкладывая плед, но в итоге замирает под боком, обняв широкую руку альфы. — О да, однозначно. Это лучшее, что случилось за день. — Было бы странно, если лучшим ты выбрал бы что-то другое, — Чонгук кидает взгляд на дверь, вдруг вспомнив об ещё одном маленьком и испуганном существе рядом. — Может разбудить Соджуна? Он наверняка голодный, что если ночью проснется? — Ты же оставил ему свет, он поймет, где он, и если что разбудит нас или сам поест. Семь лет это не два годика, он уже многое умеет, — в голосе омеги слышится тоска. Чонгук, честно говоря, тоже испытывает ее. Ему хотелось бы подержать в руках совсем крохотного ребенка и быть его защитой от всего мира. — А ещё он проспит крепко до утра, не переживай. Сном он явно не в меня пошел, — Тэхён пожимает плечами, — пожалуй, это единственное, что у него от отца. — Он взял только лучшее из него, — Чонгук скашивает взгляд на омегу, но едва ли видит его лицо. Рукой альфа аккуратно соскальзывает с его плеча на шею, а там и на щеку. — Как ты? — Странно? Обычно после такого я разрушался и собирал осколки всю ночь, а на следующий день учился делать вид, что ничего не было. А сейчас и собирать ничего как будто не надо, — Тэхён поднимается на локоть, заглядывая Чонгуку в глаза. — Всё, что говорил и делал он, и всё, что говоришь и делаешь ты, так разнится. Я был худшим в его глазах и свято верил в это, а сейчас, ты… Ты… — Я люблю тебя. Чонгук ласково проводит пальцем под глазом Тэхёна, который точно не был к такому готов. Он округляет глаза и с таким неверием в них смотрит, что Чонгуку даже немного совестно, что он не сдержался и дал словам сорваться с языка. — Ты безумно красивый. И образованный. С тобой можно говорить о чем угодно, пусть я и айтишник со своей командой, а ты отец-одиночка, — Чонгук видит, как каждое произнесённое им слово меняет Тэхёна. — Ты потрясающий, ласковый и милый. Не сдался после всего, что случилось с тобой, ещё и воспитал лучшего в мире ребенка, — за Соджуна Тэхён точно горд, уголки его губ дёргаются вверх на словах о нем. — Тебя невозможно не полюбить. В тебя невозможно не влюбиться, — он впитывает, напитывается каждым словом, но Чонгук видит, что этого мало. Он не знает, как ещё донести до Тэхёна, что он — лучший. Не найдя больше слов на его молящий, просящий больше взгляд, Чонгук приподнимается и притягивает за шею к себе. Впервые поцелуй настолько наполнен нежностью. Тэхёна сильно ведёт, он крепко цепляется за плечи Чонгука, скорее всего оставив там небольшие синяки, но даже этого ему не хватает, омега падает на спину. Опустив руку на его лопатки, Чонгук поддерживает его и нависает следом. Первым сдается Тэхён, запрокинув голову назад и жадно хватая воздух. Возможно, от тренировок у Чонгука лучше с дыханием, а может в нем больше желания — доказать Тэхёну, что он такой, показать свои чувства, альфа касается губами его подбородка, целует всю линию челюсти и соскальзывает на шею. Когда Тэхён отворачивает голову в другую сторону, дав больше пространства, Чонгук тает. — Впервые в жизни хочу пометить, — стыдливо признается он, едва ощутимо прикусив кожу, но не переступив границы. Его желания сперва должны совпасть с желанием Тэхёна и только потом уже стать реальностью. Тэхён отмалчивается, но вплетает в волосы Чонгука пальцы. Он не тянет, будто еще боится, и его запуганность прошибает Чонгука мурашками — Тэхён ведь никогда не чувствовал себя любимым. — Я люблю тебя, — он повторит эти слова еще десятки раз за сегодня, пока они не отпечатаются в подсознании Тэхёна. В его руках омега внимательно прислушивается — Чонгук чувствует, что тот едва дышит, замирает на каждом прикосновении альфы. Чонгук выпрямляется под прозрачным взглядом Тэхёна и ласково смотрит на него: омега смущённо улыбается, будто поняв по лицу Чонгука, что тот и правда любуется. — Сниму? — Чонгук спрашивает, следом дернув за кофту омегу. Когда он видит медленный кивок, то сперва снимает футболку с себя и только после этого с замершего Тэхёна. То, что происходит, едва ли осознаёт сам Чонгук, хотя сегодня он явно в более трезвом уме, что уж говорить о едва дышащем Тэхёне, но каждое действие и слово сводится к теплу. Чонгук раздевает его только чтобы усыпать всё тело поцелуями и пригреть душу. — У тебя приятное тело, — ласково улыбается альфа, осторожно отложив кофту подальше и сев на коленях между ног омеги. Чонгук внимательно оглядывает все изгибы: от ярких ключиц до чуть смявшихся боков у линии брюк. — Очень омежье и изящное. Вскинув взгляд на прикрывшего красноту щек Тэхёна, Чонгук непроизвольно улыбается. Тэхён слушает, не спорит, запоминает — это очень умиляет альфу. Чонгук нуждается в нем, в тепле, идущем из его груди. Склонившись, он мягко целует сперва в губы — привычно, чтобы успокоить; потом в шею — уже знакомо и не так сильно будоражит; и только затем в ребро — новое, пугающее, пробивающее на дрожь Чонгука. Тэхёна под ним тоже, но ему полагается внимать и наслаждаться, а вот от факта, что самому Чонгуку от каждого прикосновения приятно, немного не по себе, ведь он альфа, а тает просто от ощущения губами мягкого, красивого тела. Чонгук утоляет и свою жажду в Тэхёне, и как он надеется, его — в тепле — тоже. Он будто всю жизнь ждал только этого, настолько легко и естественно ему сейчас изучать губами каждый миллиметр тела, будь то впадинка, тонкий волосок или наливающийся синяк. Останавливается он, лишь когда омега оказывается полностью нагим, чтобы снова полюбоваться им. Тэхён же расслабился настолько, что смотрит на него с ожиданием, но вместо слов о красоте, Чонгук выражает их руками: нежно проводит по острым коленкам до щиколоток, чуть сжимает те и плавно отодвигает себе за спину. — Мне казалось, любовь всегда сводится к быту, к привычке, но смотрю на тебя и уверен, никогда в жизни не смогу смотреть на тебя без чувств. Правда, меня просто распирает, — всё-таки говорит, но оно стоит того — Тэхён сразу широко улыбается и старается прикрыться руками. Спрятать улыбку, а не тело — это смущение режет сердце альфы ножом. — Мне стоит повторить, что люблю тебя, или уже и так понятно? — Чонгук игриво улыбается и нависает над ним, целуя руку, запястье, а после щеку, когда тот все-таки открывается. — Понятно, — улыбается ему Тэхён, с такой благодарностью и любовью, Чонгук уверен в этом. Устроив руки на его шее и волосах, омега тянет ближе к себе и говорит те же слова, что и Чонгук ему, только поцелуем — и в этом альфа уверен. — Подожди, — Чонгук отрывается первым, заглядывая в темные глаза. — Хочу расцеловать бедра. — Ты смущаешь! Согласно кивнув, ведь он и правда не старается не смущать, Чонгук сползает ниже, сразу находя губами выступающую тазовую косточку. Он прикусывает ее, заставляя омегу вздрогнуть, и плавно расцеловывает каждое место, которое по его мнению стоит особо сильно любить (всего Тэхёна, честно говоря). Каждый раз прикасаясь к его коже, Чонгук думает, что его никогда и ни от кого не будет так сильно захлестывать нежностью. Не оставив ни одного обделенного вниманием места, Чонгук наконец возвращается к шее — ему она нравится особенно, там можно прижаться к венке и чувствовать бешенный пульс Тэхёна. Живущие будто чужой жизнью руки, пока Чонгук целует уже венку на шее, пробираются в тепло Тэхёнового тела. — Что ты, — Тэхён хмурится и напрягается в руках альфы, стоит почувствовать длинный палец, — делаешь? — Подготавливаю, — почти вплотную вжавшись в его тело, Чонгук бегло сцеловывает дыхание с губ омеги, пока тот подбирает слова. — Я же потек, так зачем?.. — Тебе хоть раз с ним было не больно? — Чонгук немного отстраняется, чтобы сфокусированно заглянуть Тэхёну в глаза. Тот рассеянно гладит его по шее и смотрит так, будто по-настоящему не понимает, к чему клонит альфа. — Всегда было больно вначале, но потом привыкал. Насухую было очень плохо, но так редко случалось. И сейчас ведь я уже мокр- Неуверенный поток слов прерывают губы альфы, Чонгук старается передать всю нежность, что чувствует к этому обиженному жизнью омеге. Хотя он мог бы и не стараться — Тэхён уже прочувствовал ее сполна. — Чонгук, — сипит Тэхён, когда альфа нежно прикусывает подбородок, а следом и шею. — Я пью таблетки, так что… — Вместо слов Чонгук еще раз мягко целует его, благодаря. — Мне страшно разочаровать тебя, он был моим единственным… — Просто доверься мне сейчас, ладно? Мне хватит этого сполна. А остальное потом поймешь, почувствуешь, — получив от Тэхёна утвердительный кивок, альфа нежничает, чмокая его в нос. Тэхён смотрит ему в глаза как-то странно, но не от неприятных чувств растяжения судя по расслабившимся внутри мышцам. Он снова целует первым, даже не вздрогнув, когда Чонгук добавляет еще палец. — Мне стыдно, — выдыхает омега, отпустив губы, но вжавшись лицом в шею альфы, не давая увидеть своего лица. — Безумно просто, твои пальцы, они же… — Мне тоже, — признается Чонгук, активнее двигаясь внутри него, — и страшно сделать тебе больно. — А выглядишь уверенным, мне спокойнее от этого, — Тэхён как никогда сейчас честен, падает на подушку и смотрит своими миндальными глазами прямо в душу. — Знаю, поэтому держусь, — Чонгук снова целует его, плавно вводя еще палец и заканчивая подготовку. Чонгук старается быть очень аккуратным с ним, но когда он лишь немного, чтобы не сделать больно, заполняет собой — почти срывается. Теплая узость омеги ощущается до безумия приятной, его тянет заполнить его полностью, чтобы больше ее ощутить. Когда Чонгук, специально не целуя его, прижимается лбом к его плечу и заполняет собой полностью, Тэхён отзывчиво прижимается к нему щекой. Он улыбается, Чонгук чувствует это кожей. Ему действительно хорошо — от этого альфа напрочь забывает о себе и ликует. Он отстраняется и с радостью заглядывает в горящие глаза омеги, в этот раз они одновременно тянутся друг к другу, разделяя эмоции через поцелуй. Спустя немного времени Чонгук начинает плавно качать бедрами, прислушиваясь к Тэхёну, к каждому его вздоху, замиранию в поцелуе, пытаясь понять, как ему нравится. На один из толчков Тэхён жмурится и откидывает голову назад, дав Чонгуку возможность усыпать его подбородок и шею поцелуями. Похоже, у альфы появляется зависимость. Тэхёну однозначно приятно, это очень радует альфу. Он не ждал, что омега будет захлебываться в стонах, просить большего, но стоит всего раз поймать его влажный взгляд, все старания окупаются. Он доверяет всецело, а Чонгук в свою очередь очень старается не просто долбиться в тело со всей страстью, что в нем есть. Он пытается сделать этот опыт Тэхёна возможно самым приятным в его жизни, полным тепла между ними и открытости. Первое время Чонгук толкается медленно и плавно, боясь навредить — всё же его пальцы не были настолько глубоко, не подготовили омегу там. Но через долгие минуты, стоит Тэхёну хрипло хныкнуть и снова потянуть за шею, попросив так поцелуй, Чонгук чувствует, что он начинает сжиматься изнутри. Альфу сразу же тянет двигаться иначе, чтобы быстрее закончить, и факт, что даже их тела в сговоре — очень радует. Покорно лаская губы омеги, Чонгук подставляет колени ближе к нему, перетягивает ноги себе за спину и срывается на быстрые, глубокие, почти не выходящие из горячего тела движения. Тэхён сразу же отзывается, сжавшись где только может: изнутри, отчего у Чонгука перед глазами начинает кружиться, пальцами на его плечах, ногами на пояснице. Чонгук отрывочно стонет, первым не выдержав поцелуя и устроившись лицом у уха омеги, который отзывается на его голос дрожью. В очередной раз стоит Тэхёну сжать его изнутри, альфа вторит этим же, но только рукой с его, Тэхёновым, членом. Весьма плотный кулак и большой палец наверху выбивают из Тэхёна первый, задушенный стон, он отворачивает лицо и закрывает его рукой, явно не контролируя себя. Волны, что накрывают омегу, отдаются эхом и на Чонгуке — он чувствует каждое сокращение и внутри, и своим животом, в который упирается выкручиваемый изнутри удовольствием Тэхён. Тэхён кончает ярко, загораясь будто солнце, и утягивает за собой Чонгука, словно воронкой затягивая вглубь себя. Он почти рычит и прикусывает шею омеги, ведомый давящими на голову руками. Тэхён бормочет себе под нос нечто похожее на “боже, это что”, всё продолжая подрагивать и не давая Чонгуку прийти в себя от стимуляции. Шикнув, альфа подталкивает тут же пискнувшего Тэхёна бедрами, наконец ощущая, как уходит сумасшедшая узость, с которой омега кончал. — Тэхён, — стонет Чонгук, очень медленно подаваясь назад, боясь испортить всё впечатление неприятным, последним чувством. Он вытягивает себя по милиметру, не находя сил оторваться от шеи омеги, чтобы взглянуть в его лицо. — Ты потрясающий, — шепчет, наконец выводя и головку из него. Тэхён молчит об ощущениях, чем сильно успокаивает Чонгука. Собравшись с духом и ещё несколько раз вдохнув теплоту его кожи, Чонгук выпрямляется и улыбается разбитому на диване Тэхёну. Его волосы наэлектризовались от трения об подушки, лицо раскраснелось, а ребра и живот ходят ходуном от быстрого дыхания. Но, что важнее, его глаза — Тэхён поднимает их, ставшими огромными из-за слёз, и смотрит на Чонгука с абсолютной любовью. — Что такое? — Чонгук бегает глазами по скатывающимся слезам на его лице и укладывается на подушку сбоку. Тэхён поворачивается к нему, стыдливо пряча взгляд, но касается рукой груди с ещё бешено стучащим сердцем. — Я не это имел ввиду, — от слёз у Тэхёна голос превратился в хрипы. — Когда сказал, что хочу тебя. Он глотает звуки вместе со слезами, но Чонгук прекрасно разбирает каждое. Тэхён не плачет, когда с ним происходит нечто плохое. Он плачет, стоит произойти чему-то хорошему — и это самое удивительное, что видел в своей жизни Чонгук. — Я тоже не собирался так быстро, — альфа ласково проводит по его голове, растопырив пальцы, чтобы скрыть ее как можно сильнее, и притягивает его ближе к своему телу. — Но я люблю тебя, и это было самое яркое признание в мире. В очередной раз всхлипнув, Тэхён немного смеётся и стихает, наверное, слушая через ладонь сердце альфы. Такой громкой тишины Чонгук ещё никогда не слышал.

🎄🎄🎄

Мягкая рука опускается на его плечо, заставляя сразу же прикрыть глаза и расслабиться. Жить с Тэхёном и Соджуном — то, чего не хватало Чонгуку всю жизнь. Они так легко вплелись в его холостяцкий мир: дом будто был спроектирован специально для их удобства, да и Чонгук тоже. Всего несколько дней вместе, а Тэхён так естественно смотрится по утрам на кухне, заспанный и растрёпанный, но всё равно готовящий вкусный завтрак и не подпускающий к этому Чонгука. А Соджун, которого альфа сразу забирает из постели к себе на руки, чтобы вместе сидеть и ждать завтрак, — просто лучшее, что случалось с ним за жизнь. Ребенок очень трогательный, искренний и любящий, для него хочется всего лучшего. — О чем думаешь? — Тэхён касается губами уха альфы, мягко его целуя и прогоняя из головы картинки свежих воспоминаний. Его ладони настолько приятно разминают зажатую шею, что Чонгук едва сдерживает стон. — О вас, — признаётся с теплой улыбкой, даже с закрытыми глазами чувствуя, как ему в ответ улыбается омега. — С вами замечательно жить. — Я тоже рад, что ты пригласил нас остаться. С тобой потрясающе жить, — Тэхён пытается сцеловать его улыбку, но Чонгук приоткрывает глаза и озорно смотрит на него снизу вверх, ещё ярче улыбаясь. — Точно не поедешь с нами? — Нет, не успею доделать тогда код, — альфа цепляется за бедра омеги и, как бы ни хотел притянуть его ближе, усадить на себя, сдерживается. — Вы в какой поедете? — Думаю, в тот что на шоссе. Мне надо Соджуни купить подарок, там как раз есть пара подходящих. Да и тебе, — Тэхён сдается и улыбается ему в ответ, ещё раз подаваясь вперёд, чтобы поцеловать. — Что тебе подарить? — Ничего. Свой лучший подарок я заполучил пару дней назад, — Чонгук усмехается, стоит Тэхёну покрыться лёгкой краснотой. Почти каждые пару часов альфа старается смутить его такими фразочками. — Вот куплю тебе кольцо туда, ясно? Чтобы мучался, пока мне хорошо! — Всего один оргазм, а ты уже так открыто говоришь о сексе и игрушках, — Чонгук звонко смеется, когда Тэхён шлёпает его по плечу и сбегает к шкафу в спальне напротив, чтобы делать вид, что собирается. Альфа поднимается на ноги и идёт следом, обнимает за талию и оставляет мягкий поцелуй на плече. — У тебя каждый раз будет так, обещаю. Хоть два раза, хоть три, только скажи. — Это неловко, — Тэхён откидывается ему на грудь и прикрывает глаза, видимо принимая поражение. Чонгуку нравится, что он так просто признается в своих чувствах и принимает чужие. — Да, но займёмся этим уже в следующем году. А пока собирайся, — ещё раз поцеловав его, Чонгук подталкивает к шкафу. — Я бы отвёз вас, но не успею доделать задачи. Вызову такси от дома, ладно? — Мы нормально доедем на автобусе, я уже не раз там был, так что не траться. Вспомнив о деньгах, Чонгук отходит к своему комоду и из портмоне на нем достает банковскую карточку. — Кстати о тратах, — когда Тэхён оборачивается на его голос и сразу же хмурится, Чонгук протягивает ему свою карту и старается всем видом показать доброжелательность намерений. — Возьми, пожалуйста. — Чонгук, — будто предостерегающе говорит омега и откладывает толстовку, которую хотел надеть. — Знаю всё, что ты скажешь, поэтому не трать силы, — Чонгук миролюбиво улыбается и подходит, сплетая с ним свободную руку. — Я много зарабатываю, мне на жизнь хватает тридцати процентов от дохода. У меня есть ещё одна квартира под аренду почти в центре, и приличные накопления. Ну потратишь ты там денег, пусть даже две тысячи, половина моего месячного дохода ещё останется и придется ее отложить. — Я ведь сам зарабатываю, — Тэхён с некой грустью во взгляде следит, как Чонгук поднимает его ладонь и вкладывает в нее пластик. — Я знаю, прекрасно знаю, и ты молодец. Но я хотел бы, чтобы ты подарил Соджуну нечто, что исполнит его мечту, и не оглядывался на цены, чтобы выбрать что-то подешевле. Слова о сыне, само собой, задевают живое. Тэхён крутит в пальцах карточку и смотрит на нее, будто это нечто решающее всё его будущее. Чонгук прекрасно понимает, как ему неловко принять деньги от него, но всё же хочет донести, что это делает только с теплом. — Я не покупаю тебя, ни в коем случае, — он подшагивает ближе, сталкиваясь подбородком с макушкой омеги и притянув того к себе. Тэхён не отвечает объятиями, но и не вырывается. — Я люблю тебя и то, что даю тебе деньги, лишь значит, что хочу сделать тебя чуточку счастливее. Ни больше, ни меньше, правда. — Но ты остаёшься здесь в рождество, чтобы работать, пока я буду тратить там твой доход. — Я останусь здесь в рождество, потому что люблю свою работу и получаю от нее наслаждение, — Чонгук улыбается, чувствуя всем нутром, что Тэхён согласился. Омега тяжело вздыхает и приваливается к нему, немного больно толкая острым плечом в грудь, но Чонгуку всё равно. Когда Тэхён укладывает ему голову на плечо и по-настоящему находит покой, его животному началу хочется заскулить. Кажется, Чонгук тонет в Тэхёне. — Я напишу тебе пин-код в сообщении, — с сожалением, Чонгук целует его в волосы и мягко отстраняется. — Напиши, когда соберётесь домой, вызову обратно тоже машину и погрею обед. Потом сразу поедем в коттедж. — Мне всё ещё не по себе, — Тэхён вдруг расставляет пальцы на его груди и сжимает их на толстовке плавно приблизившись к губам. — Но спасибо тебе. Он играет, первым не целуя, а у Чонгука в груди за последние дни что-то точно поселилось. Оно скребётся так, хочет к Тэхёну и постоянно ноет. Поддавшись, Чонгук целует его, но быстро, чтобы не потонуть сильнее, а потом почти убегает обратно в свой небольшой кабинет. Тэхён улыбается ему в след и всё-таки натягивает любимую толстовку Чонгука на себя. Только альфа погружается в работу, как омега мягко просит вызывать им такси — а Чонгук сразу расцветает. Он вызывает своим любимым машину, ещё и комфорт класса, потому что хочет, чтобы им было хорошо. Даже гордость за самого себя берёт. От лестных мыслей его отвлекает Соджун, неуверенно вставший на опоре открытого кабинета — стол поставлен боком, поэтому Чонгук хорошо его видит. Заметив на себе внимание, ребенок проходит вглубь и неуверенно ставит на край чонгукова стола пузатую кружку с лёгким парком над ней. — Папа сказал, что ты с нами не поедешь, поэтому я приготовил тебе какао, чтобы ты не грустил один, — Соджуни вскидывает свои красивые, Тэхеновы, глаза на Чонгука, а это нечто в груди уже захлёбывается слезами в истерике. — Я бы хотел остаться с тобой, но мне очень нужно поехать, прости, пожалуйста. — Нашел за что извиняться, — Чонгук старается не показать своей слабости, всё-таки недалеко есть Тэхён, который, Чонгук уверен, будет это ему припоминать ещё много лет. — Иди ко мне, кроха. Чонгук с упоением обнимает это маленькое счастье, перетаскивает на себя и стискивает так, что не отпустит никогда. Встретившись взглядом со стоящим в коридоре и улыбающимся Тэхёном, он стыдливо отводит глаза в безмерной благодарности за Соджуна.

🎄🎄🎄

Чонгук наблюдает за бегающим по гостиной Соджуном, изучающий новый для него дом, потому что Тэхён настоятельно запретил ему после трёх часов за рулём что-либо делать. Конечно, Чонгук попытался сопротивляться, но Тэхён умеет убеждать. Особняк красиво украшен к празднику: на подъезде по лесу расставлены светящиеся фигуры животных, многие деревья подсвечены, вокруг лежит девственно чистый снег; в самом же доме стоит огромная, на два этажа высотой, елка, недалеко от нее настоящий камин (который Тэхён таки разрешил Чонгуку разжечь, потому что омега большого огня боится) и теплейшие ковры. А праздничный стол сделан в выступе с панорамным окнами на праздничный заезд к дому. В целом Чонгуку нравится, но всё же он мог бы найти к чему придраться. Не делает этого лишь потому, что у Тэхёна глаза горят, будто звёзды, а Соджун за два часа так и не перестал восторгаться всем вокруг. В своё любимое время, всего за полчаса до Рождества, как ему признался Тэхён, он предлагает разложить подарки в гостиной. Под ёлкой плавно заканчивается место: Тэхён, как и Чонгук, не стал останавливаться всего на одном подарке, хотя сумму с карты списал почти смешную. Соджун самым последним приносит свои коробочки и шумно возится под ёлкой, пока Чонгук увлекается Тэхёном. Ему нравится, что ребенок не реагирует на их проявление любви друг к другу, не мешает и не позорит, лишь иногда может влезть третьим в объятия, но и это альфе нравится. — Малыш, вскрывать пока что нельзя, — Тэхён, оторвавшись от губ альфы, укладывает ему голову на плечо, так и не разорвав объятий. Чонгук уютно прижимается щекой к его волосам и следит за ребенком, читающим бирки на повязках, явно отыскивая свои подарки. — Папа прав, кроха, — на его голос Соджун реагирует более яро, сразу же прекращая поиски и грустно уставившись на взрослых. — Нужно дождаться Рождество. — Оно через двадцать минут! — Соджун, ещё слово и вспомним, что подарки вообще нужно вскрывать утром. А сейчас, — Тэхён манит сына к ним рукой, — давай дадим Санте принести наши подарки. Ребенок послушно семенит к взрослым, за секунды сменив грусть на предвкушение вкусностей. Тэхён, будто настоящий хранитель очага, рассаживает свою семью по стульям и накладывает каждому порции сам, не дав снова Чонгуку помочь. Альфе только и остаётся, что смотреть на него тоскливыми глазами и поражаться, как же ему повезло. Тэхён в шерстяном красном свитере как никогда красив, сосредоточенно смотрит между своей и Чонгуковой тарелкой и, решая положить альфе ещё больше, вновь заставляет что-то скрести грудь изнутри. Как только он садится, Чонгук мягко касается длинных пальцев и с благодарностью и предельной нежностью целует его в уголок губ. Он точно знает, праздник не будет долгим, Соджуни быстро устанет, но вот у самого Чонгука будет ещё несколько часов сделать волшебство для Тэхёна, позаботиться о нём в ответ. По утренним шуткам Чонгук уверен, Тэхён будет рад такому окончанию Рождества. За вкусным ужином Соджун, взбудораженный подарками, без умолку рассказывает много историй из их жизни, а Чонгук слушает каждую с ласковой улыбкой, откладывая ее в голове — будто он был с ними рядом, будет всё знать. Когда телефон альфы загорается, начиная отсчитывать последнюю минуту до праздника, даже Соджун затаивает дыхание. Тэхён же улыбается расслабленно и подсаживается ближе к альфе, перетянув его руку себе на бок. Улыбнувшись ему, Чонгук сам подсаживается ближе и притягивает его ещё крепче к себе. — Три, — шепчет Соджун, смотря на цифры. — Два. — Один, — одновременно с ним произносит Тэхён. Чонгук обводит их взглядом и улыбается, приподняв бокал с шампанским. — С Рождеством! Пригубив, Тэхён поворачивается к альфе с улыбкой и расслабленно прикрывает глаза, стоит Чонгуку легко поцеловать. Пожалуй, они зашли бы чуть дальше в нежностях, если бы не Соджун, взвизгнувший “Санта уже точно пришел!” и ураганчиком сбежавший в гостиную. — Пойдем скорее, — Тэхён первым выпрямляется, — а то вскроет всё без нас. Даже наши с тобой подарки, он может. — Не сомневаюсь, — Чонгук протягивает ему ладонь, а когда Тэхён вкладывает свою, то переводит ее себе под локоть, согнув руку. Соджун и правда с головой погрузился в подарки, причем буквально — из кучки коробок под елкой торчит только его пятая точка. На секунду Чонгук успевает испугаться , что он уронит елку, но сразу же успокаивается, заметив крепления к лестнице. Огонь приятно потрескивает в камине, когда они с Тэхёном садятся прямо на ковер, а Соджун, найдя самую маленькую коробочку, наконец вылезает из кучи и принимается ее открывать. — Это от Санты, — малыш улыбается, прочитав бирочку, а после тянет губы с тихим “о-о”. — Для вас Санта ведь тоже должен был принести подарки! Чонгук с улыбкой следит, как Соджун откладывает свой и снова ныряет в хаос под елкой. Тэхён под боком тихо посмеивается и цепляется пальцами за свитер сына, чтобы тот не кувыркнулся и все-таки не снес ничего. — Нашел! Это папе, — он протягивает точно такую же коробочку, как и его, Тэхёну. А после немного мнется, Чонгук даже кидает на Тэхёна вопросительный взгляд, но тот лишь ведет плечами. Должно быть сегодня Соджуну разрешено чудить. — А это для тебя, Чонгук. Альфа принимает из его рук плоскую коробку и ненадолго задерживает взгляд на явно встревоженном малыше. Бумага легко поддается пальцам, Чонгук аккуратно раскрывает ее по шву, решив не рвать. В коробке оказывается много разных мелочей: Чонгук первым замечает подставки на стол под горячее, красно-зеленого цвета, для Рождества, а следом маленькие вязанные веночки, миниатюрную елочку под куполом, огоньки. Он с интересом перебирает всё это, уже в голове видя, как Тэхён будет украшать стол — и ему нравится. Очень. — Как тебе подарок Санты? — Осторожно, словно боясь его реакции спрашивает Соджун. Чонгук ободряюще ему улыбается и хвалит, искренне и честно весь подарок, ведь он попал в цель. И только подняв взгляд на омег и по очереди переведя его с одного на другого, тихо отвечает: — Это был самый лучший подарок за мою жизнь. Соджуни расцветает, а Тэхён прячет красные кончики ушей, тряхнув волосами. Кажется, он прекрасно понял, что имел в виду сгребающий их в объятия Чонгук. Ведь что бы Соджун ему ни выбрал — понравилось. А свой настоящий, лучший за всю жизнь подарок от Санты — семью, — он крепко обнимает.