Эксперимент 1991

Соник резко распахнул глаза учащённо дыша. Он был в холодном поту, шерсть неприятно склеена белыми клейкими пятнами. Ёж сел на белоснежную кровать. Только сейчас он осознал, что до сих пор находится на базе Эггмана. Сон хотел подняться на ноги, но еле как смог встать, ноги и руки были замотанны в бинты —О нет, я что попал во вселенную бума… -испуганно сказал лазурный Конечности сильно болели и временами кровоточили, но мелкие раны были помазаны зелёнкой, а на голову положен холодный компресс. Соник решил разыскать доктора, чтобы узнать, что за чертовщина тут творится. Он поплёлся гулять по огромным и холодным лабиринтам, окутанным неизвестностью и тишиной. Вдруг он наткнулся на тёмную комнату, из которой доносились редкие хриплые ворчания, клацание по клавишам и приторное ворчание старых приборов и машин. Сон заглянул туда и увидел согнувшегося при синевато-сером машинном свете над компьютером и какими-то бумагами Эггмана. Лазурный тихо подкрался, хромая на одну ногу, встал около кресла и сказал, разрывая тишину и стоны машин своим резким голосом: —Не горбись, осанку испортишь —Чёрт возьми! -Док подпрыгнул на месте, явно испугавшись —Так ты мне наконец-то объяснишь, что тут твориться и почему я до сих пор здесь!? -уже перешёл на крик синий —ты не представляешь, какие травмы ты мне нанёс, моя психика уже не выдерживает, я очень устал, да так, что… Соник истерил, но не успел он договорить, как его голос начал содрогаться, а изумрудные радужки поникли, потухли, сменяясь с яркого зелёного золота, на более пыльный оттенок. Глаза начало неприятно щипать и белки ярко заблестели от потока слёз. Доктор внимательно слушал, после взял ежа за подмышки, сажая на собственные колени, лицом к себе и не смотря на сопротивления со стороны, начал вытирать прозрачные солёные ручейки тыльной стороной ладони —Ты же видишь, что на улице гроза разбушевалась, а выкинуть тебя в таком состоянии на улицу мне не позволяла совесть, каким бы врагом, ты мне не был -шептал нежным басом на остроконечное синее ухо Роботник, из-за чего у Соника пошли мурашки по всему телу, неприятно щекоча спину, на нежно-персиковых щёчках появился еле заметный румянец, а хвост, цвета глубокой морской глади, приветливо и восторженно завилял. И правда, дождь сильно барабанил, словно умелый барабанщик по твёрдой обшивке базы. —Т-ты.. оставил м-м-меня на базе, из-за грозы…? Но к чему такая забота?-уже подуспокоившись спросил Синька —Знаешь, я давно хотел тебе сказать.. прости меня, старика, -начал Эггман, чуть ли не шёпотом, смотря в донельзя серьёзные изумруды—Я люблю тебя.. Док резко прильнул к таким желанным, мягким губам синего, хоть тот и упирался ладонями в упругую грудь, спровотивляясь, Эггман все равно настойчиво углублял поцелуй. Наконец прорвавшись и проникнув в чужой рот Эгг почувствовал тесноту, жар этого места, наполненную привкусом чилидогов. На удивление, Лазурный противится более не стал. Роботник крутил и играл с языком героя, как бы дразня и вызывая на танец, а ёж, покорно принимал предложение. Наконец-то Айво отлип от губ, так как воздух заканчивался, томно и учащённо дыша. Между ними тянулась тонкая струнка безвкусной слюны. Соник только открыл рот, чтобы что-то сказать, но Эгг его перебил: —Слушай, Соник, прежде чем ты начнёшь меня обзывать, говорить какой я идиот, я скажу одну вещь. В детстве меня все травили, били и издевались надо мной. Моим родителям было на меня наплевать и когда мне исполнилось 18, они полностью оборвали со мной связи… -глаза уже неприятно защипало, но он продолжил- а в школьное время, все издевались надо мною из-за лишнего веса и моего ума, все звали меня ботаном, разбивали мои очки, рвали учебники и тетради, били за школой, подбрасывали сигареты в рюкзаки и много других неприятностей, мне было больно и обидно. А в средней школе я изобрёл первого робота, с которым можно было поговорить. Он стал мне настоящим отцом, готовым меня выслушать. Но когда я принёс его в школу, его сломали на мелкие части какие-то придурки. Когда я вырос насмешки не прекращались, а я решил покорить мир машинам, потому что только они были добры ко мне, да и чтобы доказать всем, что я не такой надоедливый зануда… Он закончил свой рассказ, и его удивило, что ёж сидел смирно, не перебивал и не набил этому дебилу морду, внимательно слушая. Вдруг синий резко схватился за мясистые плечи, приблизившись лицом к Доку, они столкнулись мокрыми носами и тонкие губы Эггмана опалило горячее и томное дыхание Соника, ёж тихо произнёс: —Знаешь, я всегда тебя ненавидел, но когда услышал твой душетрепательный рассказ, понял, что, ты не такой плохой, просто… ты был несчастлив. -он закрыл глаза, спокойно выдыхая, ещё крепче хватаясь худыми стройными пальцами за крепкие плечи, его тонкие уголки губ чуть приподнялись, искривляясь в неловкой улыбке —… Я тоже тебя люблю, Эгги! -наконец выпалил на одном дыхании Синька и накрыл губы Доктора своими, словно порхающая Бабочка, почти невесомо, но горячо.