"Видящий". В плену у чудовища

Неудавшееся покушение, конечно, омрачило отъезд, но заставило призадуматься. Кто-то из приближённых Ивелиаса желал ему смерти. А так как тёмных эльфов на свадьбе было не так уж и много, то нужно будет проверить каждого по прибытии. Это Ивелиас и Мидлай обсуждали, сидя верхом на своих скакунах чуть позади кареты, в которой находился его супруг и один наглый светлый. Борелл, как позже узнал дроу, просто поставил Мидлая перед фактом, что он едет с ними. Нагло всучил тому свои пожитки и забрался в карету. — Нет, ты представляешь! — рассказывал другу дроу, отвлекая от мыслей о покушении, — этот наглец обращался со мной, как со своим слугой! Ну не нахал ли? Но, красив, зараза. Да и цветочку не скучно будет. А цветочку действительно было не скучно. Лорелай, что впервые выбрался за границы дворца, во все глаза рассматривал пролетающий мимо пейзаж. Миненон был поистине красивым местом. У себя в голове эльф спокойно мог представить, как он выглядел до войны. Полуразрушенные дома в один миг предстали целыми, вокруг них кипела целая жизнь. Сожжённые леса виделись утопающими в зелени, поля — пышащими новым урожаем, как высокие стебли цветов и трав развевались на ветру, а вокруг порхали сотни бабочек, жучков и мотыльков. На деле всё было серо и уныло, но всё равно Лорелай завороженно смотрел. Борелл охотно отвечал на вопросы друга, что-то рассказывая и показывая. Дорога выдалась щедрой на эмоции. День клонился к закату, нужно было устроить привал и отдохнуть. Если бы не Лай и чужие земли, дроу могли бы ехать и ночью. До границы с Гределенсом было шесть дней пути, а там ещё три до замка, и они будут дома. При условии, что погода будет стоять солнечная. А через дней пять дроу должны были встретиться с основным войском Гределенса. Брачная ночь не давала покоя мужчине, она поселила в груди Ивелиаса неведомое ранее чувство, что крепло от каждого взгляда на светлого эльфа. Об этом отчётливо говорил проявившийся листочек на брачном браслете, и покалывание в районе сердца. Да, они признались в симпатии друг другу, но до всепоглощающей любви ещё далеко. Они пока незнакомцы. Да и будет ли она, та самая искренняя любовь, Ивел не знал. Но надеялся. Почти пятьдесят лет войны не остались без следа, душевные раны кровоточили, хоть телесные и зажили. Хотелось спокойствия, мира и постоянства. Семьи. Возможно, именно Лорелай сможет растопить лёд Ивелиаса? Дроу поставили молодым шатёр в центре, а сами расположились кто где. Поздний ужин, приготовленный на костре, чашка горячего чая, кусок вяленого мяса с хлебом были съедены эльфами на ура. Ивел ждал ночи с нетерпением. Хотелось сжать в тесных объятиях желанное тело Лорелая, прижаться к бархатной коже, поцеловать манящие уста, приласкать горошинки сосков, проникнуть в узкое нутро… Но его планы нарушил Борелл, сказав, что останется со своим другом. Пришлось прибегнуть к уловке. — А ночью ты нам свечку держать будешь? — сказал дроу. — Мы, вообще-то, новобрачные, и супружеский долг никто не отменял! Да, цветочек? Лорелай стоял весь красный, Мидлай прыснул в кулак, Борелл хлопал широко открытыми глазами. Под грозным взглядом короля, светлый был почти насильно утащен Мидлаем в его палатку неподалеку. А Ивел победно ухмыльнулся и обнял супруга. Ночь обещала быть жаркой. Обнажённые тела сплетались воедино в тусклом свете свечи, становясь одним целым, аура страсти, похоти, желания окутала обоих огненным пламенем, стоны утопали в поцелуях… Ивелиас уверенно двигался внутри Лорелая, доставая членом до простаты, вызывая волны наслаждения у обоих. Стройные ножки светлого обхватили крепко мужа и не отпускали. Тела блестели от пота, а глаза — от жажды обладания. В последний миг перед оргазмом, Лай излился с громким криком и обмяк. Ему вторил супруг, кончая внутрь, впиваясь ладонями в бока, оставляя свои следы на молочной коже. «Как же хорошо, » — думали оба в это мгновение. Уставшие, но удовлетворённые, супруги уснули через пару часов. Во сне Ивел снова увидел давний кошмар, что часто будил его по ночам. Только в этот раз там появился его цветочек, светлое пятнышко в кромешной тьме, что так отчаянно пыталось вырвать Ивелиаса из лап кошмара, спасая от раздирающего душу и леденящего кровь сна. На пятые сутки процессия прибыла к своим. Основное войско дожидалось своего правителя на границе Гределенса. Ивелиас проводил супруга в шатёр, куда сразу же повалили командиры, доложить обо всём, что произошло за время его отсутствия. Тобиас тоже был здесь, отчего светлого передёрнуло. Король представил всех супругу и наоборот. Оглядев внимательно командиров на предмет опасности, «видящий» отметил в основном любопытство, радость от встречи с Ивелом, нетерпение, усталость, похоть в свою сторону от парочки дроу, и одного со странной аурой. В ней были мелкие вкрапления злости и недовольства. Но больше всего юноше понравился Пилиграс из дома Форей. От него шла такая теплота и забота в сторону светлого, что сразу вспомнились родители. Довольно схожие чувства — они так же относились к сыну. Лорелай улыбнулся Пилиграсу самой лучезарной улыбкой, на которую сейчас был способен, и отметил в голове, что нужно познакомиться поближе. Из дроу выйдет верный и хороший друг. Позже Лай устроился на кровати, облегчённо вытянул ноги и потянулся. Он устал, хотел нормально помыться, переодеться, расчесаться, в конце концов! Хоть Борелл и пытался делать всё, чтобы другу было уютней. Дорога радовала новыми впечатлениями, но и утомляла юношу, что прожил в комфорте в замке со слугами всю свою жизнь. Эти дни пролетели без особых происшествий, не считая встречи с дядей короля. Лорелай отошёл в кустики, а на обратном пути наткнулся на Тобиаса. Дроу окинул нового родственника таким ненавидящим взглядом, что мурашки покрыли тело, а по спине прошёлся холодок. — Отпрыск Раделла, — презрительно выплюнул дроу. — Дядюшка, — поздоровался Лорелай, не зная, как лучше обращаться к нему. Тот скривился, но промолчал. — Не стоит разгуливать одному. Мало ли что может случиться, — в голосе тёмного явно чувствовалась угроза. — Спасибо. Учту на будущее, — проговорил Лай и быстренько поспешил обратно в лагерь. Мало ли что взбредёт в голову этому дроу. «Видящему» стало плохо от той угольно-чёрной ауры, что окружала Тобиаса и тянула к нему свои едкие языки. Сколько времени нужно было испытывать негативные чувства, чтобы аура успела настолько очернить и поглотить тело своего носителя? Годы? Десятилетия? Столетия? Лорелай не знал. Юноша остановился, прижавшись спиной к дереву и тяжело задышал. Он скользнул по стволу древа вниз, присел и положил руки на землю, ища у природы умиротворения. Закрыл глаза и начал вдыхать запахи вокруг. Через время Лорелай успокоился. Решив вернуться к мужу, эльф неожиданно застыл — в том месте, где его ладони касались земли, зеленела молодая живая травка. На фоне жухлой она казалась бельмом на глазу. — Что это? — спросил сам себя эльф. Он дотронулся до ожившей травы, она приятно шекотала ладони, взглянул на свои руки, повертел в разные стороны, помахал ими. Опустил взгляд снова вниз. — Это я сделал? Но… как? Лорелай вновь коснулся земли, но ничего не произошло. Задумавшись, парень вернулся в шатёр. Весь следующий день Лорелай усиленно думал, что же произошло, и пришёл к выводу, что это либо магия земли, либо магия жизни. Первой подвластна сила природы, вторая способна оживить то, что почти мертво. Но Лай не обладал ни одной из них раньше. Значит, магия проявилась недавно. После замужества? Может, это как-то связано с ритуалом? Нужно срочно прочитать древние свитки, в них должно что-то быть. Оставалось надеяться, что в замке Ивелиаса есть библиотека с нужными писаниями. Лорелай ещё больше ждал прибытия в свой новый дом. Мидлай снова всю дорогу жаловался Ивелиасу на одного нахального светлого. — Да он в конец обнаглел! Этот мелкий эльф! Борелл окупировал его палатку на все ночи привала, выгнав его самого. Бедному дроу приходилось спать под открытым небом на твёрдой земле. Ладно бы только это, не привыкать. Но эльф ещё и в прислужники к себе его записал! То воды тому принеси, то к ручью сопроводи, то ему в кустики надо, то друга найти не может, то ему скучно, то покажи, то расскажи… Как будто у дроу других дел не было. Мидлай уже готов был на стенку лезть, но безропотно выполнял все пожелания Борелла. — Давай я назначу кого-нибудь другого за ним присматривать, — предложил Ивелиас. — Что? Нет! Ни за что! — отчеканил Мидлай, и замолк. Что он только что сказал? — Ой, какая погода хорошая… — «деликатно» перевёл тему разговора дроу, а Ивел громко рассмеялся. Сам светлый тоже все уши другу прожжужал про бестолкового дроу. Что бы Мидлай и Борелл не говорили, как бы не жаловались один на одного, Лорелай прекрасно видел, какими глазами эти двое смотрят друг на друга, и как сияет их аура, когда они рядом. В ней всё больше преобладал цвет симпатии — серебро. Лай внимательно слушал друга с лёгкой улыбкой, а затем сказал: — Признайся, он же тебе нравится. — Вот ещё! — возмутился Борелл. — Да чтобы я и… и… и этот! Да быстрее конец света наступит! Но спустя каких-то пять минут робко поинтересовался: — Это что, так заметно? — Для меня — да. — О, Моор! — Не волнуйся, могу с уверенностью сообщить, что это взаимно, — успокоил друга Лорелай и взял того за руку. — Правда? — оживился тот. — Правда, — улыбнулся в ответ Лай. И уже после этого разговора не один час слушал про то, какой Мидлай сильный, красивый, какие у него большие руки, как он пронзительно смотрит, а когда улыбается, то на щеках появляются прелестные ямочки, и как у самого Борелла замирает сердце рядом с ним. Так за разговорами они пересекли границу двух королевств. Гределенс не особо отличались от Миненона. Высокие горы со снежными вершинами, наверное, главное его отличие. В Миненоне не было слишком высоких гор, а снега и в помине. Не было удушающей жары, как в родном королевстве, воздух более влажный и прохладный, запахи немного отличались. Видимо, от растущих только здесь деревьев, растений и цветов. Лай пообещал себе обязательно изучить их всех. «Интересно, а лизамелла здесь растёт?» — подумалось Лорелаю. Он взял семена любимых цветов с собой на всякий случай. Всё остальное было почти одинаково. Зелёные леса, голубые озёра, то же небо, то же солнце, те же звуки. Нещадно тронутые многолетней войной и разрухой земли. «Не один Миненон пострадал. Здесь тоже плачет природа, » — грустно смотрел на последствия войны Лорелай. Аура живой природы плакала, что селило горечь в сердце молодого соправителя. Лорелай больше, чем кто-либо другой это чувствовал. Он видел цветовую палитру, и она не радовала глаз. Пыльный коричневый, бледно-зелёный, серый, кругом одни тусклые тона. Борелл отвлекал в дороге друга как мог, но грустные мысли никуда не делись. Конечно, маги всё восстановят, но на это понадобится время. Много сильных магов погибло с обеих сторон, кто-то находился в плену. Раделл и Ивелиас договорились об обмене пленными, когда дроу вернутся домой. Оставалось надеятся на подрастающее поколение. Три дня пролетели очень быстро. Воины воодушевились, почувствовав себя дома, скакуны чётко отбивали шаги, чаще слышался смех, все хотели увидеть своих родных. Численность тёмной армии значительно поредела, Ивелиас отпускал домой тех, кто жил по пути следования к замку. Ночи были наполнены стонами в объятиях супруга, а дни — разговорами с Бореллом. И вот, под конец третьего дня перед глазами светлых появился замок Ивелиаса. Он стоял на возвышенности, в окружении великолепного сада. Здесь всё утопало в зелени и цветах. Карета ехала по дорожке, Борелл и Лорелай восхищённо смотрели по сторонам. По бокам от главного входа во дворец стояли два изумительной работы фонтана с фигурами бога Моора посередине. Одна держала в руках небольшой шар, давно потерянный мощный артефакт «Око Моора» — узнал Лорелай, а у второй фигуры в руках была объёмная капля. Это тоже сильнейший артефакт — «Сердце Моора». Считалось, что эти два артефакта самые сильные во всём мире. «Око Моора» это глаз бога, что способен перенести в прошлое и изменить его. А «Сердце Моора» может впитывать в себя или отдавать любую магию. Бог разделил своё сердце на две половинки, одна часть осталась у него, а вторую он подарил эльфам, своим любимым детям. Эту легенду знали все, считая артефакты безвозвратно утерянными, так как никто их не видел уже не одно тысячалетие. В Миненоне во дворе замка тоже стояли статуи Моора с этими фигурами в руках. Ивелиас отдал Крефа прибежавшему слуге, что с опаской и большим трудом увёл королевского скакуна. Это гордое животное никого не подпускало к себе слишком близко. Но Лорелая Креф полюбил, даже принимал лакомство из его рук. В первый раз, когда Ивелиас предложил покатать супруга, Лай испугался. Креф был великолепным тёмно-коричневым скакуном, но со своим характером. Как эльф смог расположить к себе этого дикого скакуна, не мог понять даже сам Лорелай. Но факт остаётся фактом — Креф становится шёлковым рядом с Лаем. Прямо как и его хозяин. Ивел помог спуститься мужу, Мидлай — фыркающему Бореллу. Уже подымаясь по ступенькам вверх, дверь в замок с грохотом распахнулась. Навстречу супругам выбежал симпатичный дроу и с криком: — Наконец-то ты вернулся, любимый! — юноша бросился в объятия опешившего Ивелиаса. Король в удивлении застыл, Лорелай нахмурился, Борелл в сердцах пожалел бедняжку, уже планируя, как они с другом будут от него избавляться, а Мидлай громко чертыхнулся. Сам же дроу ехидно уставился на Лорелая, обжигая недобрым взглядом.