Сказ о чёрной маске и начале Российской империи

Ночь, декабрь, 1686 год. Девочка лет одиннадцати открывает окно на втором этаже резной избы, смотрит вниз на дорогу и совсем не замечает юного царевича и его денщика, которые стоят возле коновязи и неумело пробуют курить, да и как она их заметит? Темно, только три окна еле светятся в избе. Аккуратно выбравшись из окна на карниз крыши первого этажа, она прикрывает окно, расправляет свою чёрную ночную рубаху, надетую второпях, убирает с лица прядь длинных чёрных волос, проверяет маленькую сумку на поясе и начинает спуск по скользкому карнизу, стараясь не издавать лишних звуков. В это же время, в комнате на втором этаже на полу лежит человек, ранее огретый канделябром, он начинает приходить в себя. Когда к нему возвращается разум, он вскакивает с криком "Du kommer inte att lämna!" (Шведский язык, "ты не уйдёшь!") Стоящая на карнизе девочка закатывает глаза и усмехается с лёгким оттенком отчаяния. Это же восклицание слышат и царевич с денщиком, они поднимают головы и вслушиваются. – Опять там кто то напился! – Возмущённо фыркнул Алексашка – Нам сказали, что водки, мол, нет, а сами гуляют! Окно на втором этаже снова распахнулось и оттуда высунулось лицо молодого шведа, который тут же заметил полусидящую на карнизе девочку, он стал выбираться из окна. Понимая, что тут уж не до осторожности, девочка кубарем скатывается с карниза к коновязи, а за ней и швед. Юрко вскочив с земли, она хватает стоящие рядом с коновязью вилы и наносит концом рукояти два качественных удара в солнечное сплетение шведу, тот падает без сознания, как и там, наверху в комнате. Девочка стоит над распростёртым телом тяжело дыша, то ли от страха, то ли от злости. Принимая её за такую же пьяную шведку как и юношу, лежащего на снегу, Алексашка вежливо, хотя слегка насмешливо спрашивает: – Ну и за что ты его так? – Впрочем он и не думал получить ответ. – За всё хорошее! – Следует нежданная фраза, было даже не ясно, женский или мужской голос это сказал – За мать, за отца, и, наконец, за себя! – девочка ещё толком не осознаёт что с ней разговаривают, она находится в состоянии сильнейшего шока. – Так значит ты русская!? – это уже спрашивает Пётр – А мы тебя за немку приняли! Как ты к нему попала? Спрашивать что случилось — не требуется, любому ясно, что девочка — жертва предполагаемого насилия, которое не свершилось благодаря удачно подвернувшемуся канделябру. – Добрый вечер, государь Пётр Алексеевич, да, я русская. Родилась в России, но выросла на границе Швеции. Родители мои были русскими и говорили на русском языке. Попала я к этому чёрту не случайно. Ещё там, в Швеции, он подмазался к моему отцу, чтобы взять меня в жёны, но отец мягко отказал, с тех пор он преследовал меня и мою семью. Не только из-за отказа, там ещё и другие разногласия были... Но вышло так, что вся моя семья убита по его милости, осталась одна я. Когда он убил отца, смог добраться до меня и перевезти в Россию, это произошло неделю назад. Сегодня, напившись, он попытался затащить меня к себе в постель, но, спасибо канделябру французской работы, я смогла за себя постоять и выбраться на карниз, а дальше вы видели... – А как Ваше имя? – Спросил Пётр, перейдя на "Вы", понимая что девочка из знатного рода. – Арлет Рейн, из-за сложного происхождения родителей моё имя так отличается от наших привычных. – отвечает та, так же переходя на деловой тон и расправляя плечи. Лежащий на земле швед пошевелился. – Вот что, Арлет, сам я шведов не жалую, они больше за Софку, чем за меня, да и не хорошо это, воровать девушек... Алексашка! Дай ей своего коня и клинок с поясом, и ещё вот, держите – Пётр протягивает Арлет пистолет и небольшой запас пуль – вы же ездите верхом? – Да, конечно! – Тогда думаю вы сможете удрать от этого чёрта и благополучно скрыться, удачи вам. – Благодарю вас, Пётр Алексеевич, и вас, Александер. – говорит Арлет, вскакивая в седло по-мужски и застёгивая пояс с клинком и пистолетом – Когда-нибудь я вернусь, чтобы отблагодарить вас! – Она прикладывает правую руку к сердцу и быстро кивает Петру. Швед на земле начал приходить в себя, а Арлет Рейн, последняя из представителей своего рода, устремилась навстречу свободе. Пётр и Алексашка стояли около коновязи...