Сказ о чёрной маске и начале Российской империи

Вернулся Пётр спустя час. Хмурый и злой. – Алексашка, как думаешь, сможем мы верхом тихо выбираться по утрам из села? Так, чтобы никто не видел? – Да. Но к чему такая скрытность, Мин Херц? – Зотов всё маменьке рассказал, меня теперь никуды не выпустят. Она уже разослала нескольких людей к лесу. А мне она "радостную весть" подготовила. Женить меня хотят... – Пётр сел около Сашки, который всё ещё лежал под столом. – Так чаго худого в женитьбе? Ну подумаешь женят, что от этого? – А не надобно мне всё это. Некогда, понимаешь? У меня сейчас работы по горло, Прешбург достроили, вообще дела вверх пошли! Сбёг бы, да некуда... – Мин Херц, ну они и передумать могут! Что-нибудь придумаем. – Ладно, это после. Как незаметно выезжать по утрам? – Эт дело простое! Я буду будить тебя ещё до рассвета, потом через окно и в конюшню. Вывести лошадей можно через задний двор, а там через чащу к берегу Яузы. Там тропинка есть, верхом по ней лучше не шастать, а вот в поводу пройти можно. Решили они завтра же попробовать. Алексашка на четверть часа куда-то умотал, сказав, что подготовить всё к завтрашней вылазке надобно. Вернулся весьма собой довольный, выражение "я снова задумал какую-то пакость, я молодец" так и светилось в глазах этой неугомонной бестии. Легли пораньше, чтоб глаза на утро смочь разлепить. Чуть только закричал первый петух, Сашка тут же вскочил. Быстро оделись, ещё раз обсудили план вылазки, открыли окно и тихо выбрались во тьму, которая стояла на дворе. Последний раз осмотрев опочивальню через окно, Пётр прикрыл ставни, будто так всё и было. Страшновато обоим было, а вдруг заметят? В такой предрассветной тишине любые начинающиеся приключения казались вдвое интереснее. Аккуратно прокрались вдоль стены, забрались по лестнице, что вела на крышу конюшни. Затем шмыгнули на чердак, вход которого Сашка благоразумно открыл ещё вечером, спустились по сеновалу и чуть посвистев, дабы не напугать спящих лошадей, вывели из денников двух самых резвых жеребчиков. Сегодня им нужна максимальная прыть и ловкость, иначе не выследить им свою цель. Алексашка принёс заранее припрятанные сёдла и уздечки. Запрягли лошадей, изредка посматривая на храпящего в углу конюшего и вывели их на задний двор, стараясь идти по мягкому сену. При каждом неосторожном стуке копыта о камень или доску, душа юных авантюристов ухала куда-то. Они смотрели друг на друга, едва сдерживали нервный смех, вызываемый общей напряжённостью от страха попасться, и продолжали путь к роще. Добравшись до деревьев Пётр вдруг взял Сашку за плечо, останавливая и указывая глазами на холм, что близ леса, который хорошо было видно с заднего двора. На холме виднелась фигура какого-то всадника. – Думаешь тот самый? – шёпотом спросил Алексашка, проследив за взглядом Петра – Не, тот себя ведёт осторожнее... – Да нет же. Это один из тех, кого маменька послала, заслышав о туманном всаднике. Вот я и думаю, как под их взгляды не попасть... Можно рекой проскочить, можно после чащи сразу в лес, но там пробираться сложно, спугнуть ещё этого беса не хватало. – Рекой безопаснее, там можно пройти под обрывом. И нас не заметят, и мы сможем увидеть поле, где чаще всего туманный появляется. – Ладно, рискнём. Проведя лошадей сквозь густую чащу, Пётр и Алексашка запрыгнули в сёдла. Осмотрев открывшийся берег Яузы, они пустились резвой, почти летящей рысью. Ехали бок о бок, всё же непривычно быть совсем одним ночью, что-то интригующее было в этой опасной вылазке. Жажда приключений боролась со смутным опасением за жизнь в душе юного царя, но присутствие верного друга облегчало эти думы и придавало уверенности в своих действиях. Алексашка же чувствовал ответственность за Петра, ведь он сейчас единственный, кто может его защитить. Но если говорить откровенно, кто ещё мог защищать будущее страны лучше Меншикова? Никто! Один только Алексашка по-настоящему следит и оберегает Петра, он один имеет на это право! Нет, эти мысли нужно загнать подальше в угол... Но ведь правда, правда что Сашка готов ринуться под пулю за своего МинХерца! М-да, Данилыч, что-то ты совсем как пёс сторожевой себя держишь, прекращай. Сейчас у тебя дело поважнее твоих мыслей, не отвлекайся. Всю дорогу до леса Алексашка вертел в голове мысли о своём долге защитника царя. Действительно, он привязался к Петру, действительно, он готов жизнь за него отдать. Но за этим всем крылось нечто более, чем крепкая дружба иль чувство долга, только вот сам Сашка не мог понять что. Луна вышла из-за облаков и теперь её последний предутренний свет легко мог выдать авантюристов. Но спасительные кроны деревьев, росших вдоль берега, хоть как-то укрывали двух всадников. До леса добрались без происшествий. В малейших просветах меж деревьев Алексашка вглядывался в фигуру всадника на холме, но тот не подавал никаких признаков слежки за ними. – Насколько я помню, туманный всадник ошивается на этом поле, что выходит к Яузе, да и холмы им облюбованы, как мы видели. Но сюда он перестал выезжать. Значит стоит искать в лесу. Где ты говоришь он от тебя скрылся? – Около пяти вёрст вверх по течению отсюда. Там есть густая чаща, посреди неё он вдруг остановился, помедлил чуть и сорвался с места куда-то вглубь леса. Ух и ловкий же, гад! Меж ветвей так проскакал и взглядом не проследишь! – Вот что, нужно подъехать к этой чаще и хорошенько всё там изучить. Солнце встаёт, света будет больше и, возможно, мы сможем проследить его путь по лесу... – Пётр приподнялся на стременах, смотря вдаль. В глазах у него загорался азартный огонь, от нестерпимого желания начать действовать – Ну чтож, вперёд! – Он пришпорил лошадь и та с места поднялась в галоп. Алексашка, успевший уже залюбоваться видом решительного Петра, тоже выслал своего скакуна. Оба юных авантюриста поскакали вдоль берега, слушая приятный стук копыт ударяющихся о песок и мелкие камни.