Сказ о чёрной маске и начале Российской империи

Повисло напряжённое молчание. Даже гром стих окончательно, а моросящий дождь капал всё слабее и слабее. – Арлет? Арлет Рейн? – Пётр выехал из-за закрывавшего его от возможной опасности Алексашки. – Да, Пётр Алексеевич, Арлет Рейн. – стоящий перед ними человек зажёг факел, который держал в руках. Пётр и Алексашка вглядывались в лицо молодой девушки, озаряемое тусклым светом простенького факела. Хоть такого освещения было мало, чтобы полностью рассмотреть её, но с первого же взгляда она показалась обоим хотя и очень худой, но миловидной. Впалые щёки, спутавшиеся волосы, собранные в конский хвост, усталый взгляд и множество мелких царапин по всему лицу. Всё это скрашивали яркие изумрудно-зелёные глаза, с блестящим в них пламенем факела, аккуратные черты лица, угольно-черные ресницы и брови, делавшие девушку очень красивой. Арлет же, в свою очередь, в ответ рассматривала царевича и денщика. Оба кудрявые, примерно одного возраста с одинаковым удивлённым выражением на лицах. Один повыше, с тёмными волосами и уже в плечах. Другой на полголовы пониже, тонок в поясе, светловолосый. В её голове промелькнула мысль: "– Эти двое идеально друг другу подходят. Если б только в этой треклятой стране Библия не имела такого большого значения..." Наконец она решила прервать затянувшееся молчание. – Помнится года два назад я пообещала вам вернуться и отблагодарить вас, а в марте сего года, в моей записке было сказано, что в скором времени вы всё узнаете. И вот я здесь, готовая открыть вам двоим всё, чему вы были свидетелями. Прошу вас, пройдёмте под берёзу, всё же непогода сегодня... Пётр и Алексашка переглянулись и незамедлительно последовали за Арлет Рейн, которая пошла в сторону раскидистой берёзы с толстыми, выпирающими из-под земли корнями. Несколько раз за прошедшие два года они вспоминали тот случай и гадали что же стало с несчастной девочкой, бежавшей от врага своей семьи. Им никогда бы не пришло в голову, что таинственный человек из леса, сражающийся как волк — то самое хрупкое создание, огревшее на их глазах шведа вилами... Когда Пётр и Сашка привязали своих лошадей к берёзе, девушка закрепила факел в земле и подошла к ним, держа что-то в руках. – После моего побега у меня остались некоторые ваши вещи... Вот, держите. – она протянула Алексашке клинок с поясом, а Петру пистолет – Александер, ваша прекрасная лошадь погибла от пули, но унесла меня от погони. Ещё раз благодарю вас за спасение. Я старалась делать для вас обоих то же самое, пока жила в лесу. – И у Вас это очень хорошо получилось. – с лёгкой улыбкой ответил Пётр. Он тут же как-то подобрался, вспоминая о происхождении Арлет и о том, что может этот человек. – В той лесной стычке мы бы без Вас погибли – так же мило улыбаясь добавил Меншиков. – Однако мне было сложнее всё это проделывать, из-за вашего неуёмного желания раскрыть мою личность. – Арлет улыбнулась юношам в ответ – Что ж, думаю мне стоит начать рассказ... – Да, пожалуйста, нам очень интересно знать что с Вами происходило все эти два года! Все трое были промокшие и замёрзшие. Арлет будто не чувствовала этого состояния, во всяком случае виду не подавала. А юноши были слишком заинтересованы в том, что она может им рассказать, поэтому тут же забыли о погоде и соответствующих неудобствах. Девушка села на корень дерева, отряхивая полы плаща от капель и элегантно закинула ногу на ногу. Пётр и Алексашка тоже сели на корень напротив неё. Жеребец Арлет подошёл сзади к хозяйке, лёг и опустил голову ей на колени. Девушка стала гладить коня по морде, он поднял глаза вверх и издал тихий "фыр". "– И это создание так нежно ластится к человеку... Оно на моих глазах совершило не менее трёх убийств." – сказал про себя Меншиков. – После того, как я сбежала, – начала свой рассказ Арлет – мне удавалось пробираться через лес к польской границе, но спустя пять дней меня выследили и пришлось ехать куда-то в неизвестном направлении. Когда лошадь Александера была убита, я спряталась в окрестностях какой-то деревни. После этого, в течении полугода, я не встречала своих врагов. Мне посчастливилось побывать во многих поселениях Европы, однако я никогда не была сильна в картах и сама не знаю где и в какое время я находилась... Было трудно, я не знала что мне делать и куда идти. Понимать где я и что можно сделать для выживания помогло мне знание некоторых языков. Однако в скитаниях по свету, пусть для меня он стал не "белым светом", а, скорее, "кроваво-красным", было что-то захватывающее дух. Главной моей целью всегда было сохранение собственной жизни и изучение истории моего рода. Не скрою, страх преследовал меня постоянно. Мне не требовалось особо скрывать свою внешность. Из-за моего "передвижного" образа жизни я похудела и перестала даже отдалённо напоминать саму себя в лучшие годы. Но каждый раз, когда я замечала кого-нибудь из людей человека, который охотится за мной, сердце билось в предчувствии самого худшего. Казалось, ещё секунда и кто-нибудь из них меня узнает. Донесут. Поймают... – Арлет резко выдохнула и в её глазах промелькнула злоба, смешанная со страхом – Однажды, спустя почти год после моего побега из Русского царства, я была в небольшом немецком поселении, где проходила конная ярмарка. В своём дорожном быту я всегда тщательно берегла деньги и еду, поэтому о лошади даже не смела думать. Но почему-то именно тогда я заметила отощавшего, немного побитого молодого жеребчика, который с ненавистью и страхом смотрел на всех вокруг и поняла, что лошадь мне всё-таки нужна. Тогда я ещё не понимала, почему тянусь именно к этому коню, но теперь точно знаю, что тогда увидела себя и свой страх в этом несчастном существе. Из-за того, что он молодой и худой цену за него запросили не шибко большую, во всяком случае денег на него мне хватило. Конечно, я осознавала, что он будет дополнительной обузой к моей и без того "весёлой" жизни с некоторыми затеями, что нужен будет корм и для него, но злобная, на первый взгляд, тварь оказалась очень доброй и ласковой. Поначалу было трудно с чурающимся всего диким скакуном. Он явно никогда не знал, что такое добрая и любящая рука хозяина, а потому никак не хотел жить со мной в мире. Всё изменилось примерно спустя месяц, когда он понял, как хорошо может быть подле человека. Мне удалось вылечить его раны и откормить до приличного для лошади состояния. После началось обучение. Я назвала его Ирбисом, в честь иноземной хищной кошки. Честно говоря, он оправдал своё имя, став для меня настоящим защитником и верным другом в моих скитаниях. – девушка прервала рассказ, почесала дремавшего жеребца по шее и снова заговорила – В январе месяце сего года моё житьё в Европе ухудшилось. Каким-то образом тот швед, что искал меня все эти годы узнал меня в толпе. Это было где-то под Варшавой, когда я работала подмастерьем за небольшую плату в кожевенной мастерской. Тогда и была самая масштабная погоня за мной — не меньше трёх десятков верховых против моего Ирбиса. Каким чудом мы с ним выбрались — не знаю. Помню только бешеную скачку, в которой я полностью положилась на коня, а сама пыталась отстреливаться. Как спустя сутки мы оказались в лесу и там укрылись в каком-то овраге стало для меня очень мутным воспоминанием из-за усталости. Лес обыскивали ещё три дня. Несмотря на моего быстроного друга, опасность попасться стала чересчур уж велика. Поэтому я приняла решение временно скрываться на территории Русского царства. К февралю я уже была тут. Услышав на ярмарке кое-что о Преображенском селе, я подумала, что было бы хорошо отблагодарить вас обоих ещё раз и вернуть то, что вы мне так любезно дали в ту треклятую ночь два года назад. Никак не ожидала я встретить своих врагов и на русской земле. Как я потом слышала в Европе, у человека, охотящегося за мной, были проблемы с каким-то русским купцом и теперь он на русскую землю даже ступить боится. Однако, несмотря на всё это, группа из десяти его подчинённых всё же находилась в России до недавнего времени. После того, как они устроили ту погоню в марте и один из них был мною убит — все десять по-быстрому уехали куда-то заграницу. По-видимому докладывать о случившемся своему предводителю... – Как же Вам удавалось работать? Вы же девушка... – тут же спросил Пётр, который за время рассказа невольно стал уважать Арлет Рейн и её похождения. – Ну в этом-то как раз ничего сложного не было, Пётр Алексеевич – Арлет порылась во внутреннем кармане плаща и извлекла тонкий жгут бечёвки, чуть взлохматила волосы и подогнув конец хвоста хитро закрепила его где-то на затылке. Тут же перед Петром и Алексашкой предстал простой юноша приятной наружности, совсем не походивший на представительницу богатого рода Рейн – Благодаря этому преображению все считали меня бродячим мальчишкой, который ищет себе постоянный кусок хлеба. Как в этом виде меня смог узнать мой враг? Я сама до сей поры не понимаю этого. Ещё примерно полчаса Пётр и Алексашка задавали Арлет вопросы о её приключениях и похождениях по Преображенскому лесу. От Алексашки, который продолжал подозревать в смертных грехах каждого человека возле Петра не укрылось, что девушка ни разу не упомянула имени того, кто за ней охотится и вообще старалась не рассказывать о причинах гибели её рода и такой настойчивой охотой за своей особой. Но кое-что заставило его списать все подобные подозрения на простую скромность и нежелание вспомнить плохие дни. Ирбис. Жеребец был лучше всех иноземных лошадей, которых Меншикову приходилось видеть в своей жизни. Как слабая девочка смогла выжить, бродяжничая Бог знает где и притом превратить лошадь из хилого молодняка в высокого, аккуратно сложенного красавца? Сашка всегда любил лошадей, очень любил. Ему нравилось их объезжать, нравилось скакать по полям, чувствуя движение благородного скакуна под собой, нравилось просто наблюдать за пасущимися конями. В общем Александр Данилович для своих четырнадцати лет очень даже хорошо разбирался в уходе, породах и повадках лошадей. Большая часть его вопросов касалась того, как Арлет вырастила Ирбиса, как научила защищать себя и находить дорогу куда-либо. И с каждым ответом в нём, как и в Петре, пробуждалось искренне уважение. За это время все трое успели забыть о времени и о том, что где-то там в лесу всё ещё находится отряд стрельцов. Первая очнулась Арлет и предложила провести юношей до села окраинами леса, дабы никто не заметил. Они согласились и все трое направились вниз по течению Яузы. Когда показались огни Преображенского, Пётр остановил лошадь и спросил: – Арлет, а куда же вы отправитесь теперь? – Оставаться здесь опасно, вдруг те девять уехавших шведов сообщат о том, что нашли меня и за мной вернутся? Так что я думаю ехать в отдалённые, тихие уголки Европы. – Но ведь и там вас могут найти, – Пётр начинал постепенно подводить к цели этих вопросов. – Не привыкать! Сотню раз выкручивалась и теперь выкручусь! – Арлет рассмеялась каким-то обречённым смехом. – Вот что, Арлет, у меня есть предложение для Вас. При Вашем умении скрываться и, вероятно, ловко находить нужные сведения, Вы бы могли стать прекрасным шпионом. Я сужу по тому, что Вам каким-то образом стало известно как Алексашку звать по-батюшке, а ведь так просто это не узнаешь — нигде не написано. Сейчас, как Вы знаете, против Преображенского в Москве планируют множество козней, а, возможно, даже нападения. И если бы Вы согласились, если это можно так назвать, поступить на службу и следить за некоторыми подозрительными людьми, я был бы очень признателен и постарался бы помочь Вам скрываться от Ваших врагов, – вот тут-то Петру Алексеевичу и пригодилось его знание "иноземной вежливости". Он постарался как можно точнее и уважительнее объяснить своё предложение. Арлет оценила его речь и даже присвистнула у себя в голове, чего, кстати говоря, никогда не позволяла себе вслух. – О! Пётр Алексеевич, я буду только рада поступить на такую службу. После этого шёл ещё довольно длинный обмен любезностями и благодарности с обеих сторон. Арлет была только счастлива найти себе постоянное пристанище, а Пётр был свято убеждён, что Арлет Рейн каким-то образом поможет ему в борьбе с Софкой. Алексашка же молча наблюдал за этой картиной, понимая, что будет следить за этой Арлет, пока не уверует в её безобидность по отношению к МинХерцу. Говорить о своих (уже очень слабых) подозрениях с самим Петром Сашка считал бесполезным. Видя то, как друг зауважал девушку, шансы быть услышанным растворялись как соль в воде. Однако при всей своей подозрительности Алексашка обнаружил, что не чувствует никакой ревности. Было ли это скрашено умением Арлет обращаться с лошадью, иль из-за того, что она спасала их с Петром — он не знал, но что-то в этой особе вызывало доверие и у него... В половине четвёртого ночи все трое въехали в Преображенское окольными путями. Арлет заявила, что привыкла существовать бок о бок с Ирбисом и была бы рада жить в конюшне. Пожелав ей доброй ночи и предложив подробнее обо всём поговорить поутру, юноши отправились к Петру в опочивальню. Как обычно в поздний час пролезли через окно. Пётр шёл по коридорам Московского Кремля, была глубокая ночь. Кругом тишина, не считая очень уж громкого звука собственных шагов. Из окон льётся яркий лунный свет, освещая квадратные участки пола. Из зала в зал, прямо и прямо, все двери открыты, вокруг никого... Вдруг, зайдя в очередной зал, царевич замечает тело, лежащее на полу в одном из квадратов лунного света. Человек лежит на спине, в огромной луже крови, с закрытыми глазами и без всякого выражения на лице. – Алексашка! – Пётр падает рядом с телом друга на колени и трясёт его за плечи – Что?.. Как!? Нет-нет-нет! Сашка!... ...Тут он резко открыл глаза. Проснулся, значит. Конечно, кошмары часто преследовали его, он к ним даже почти что привык, но чтоб такое... Дрожа всем телом, Пётр приподнялся на локтях. Кругом тишина и темнота. "– Совсем как во сне..."– невольно пронеслось у него в голове. Всё ещё не отойдя от увиденного, Пётр сел и взглянул на пол. В освещённом луной участке лежал на спине Сашка. Глаза закрыты, никакого выражения на лице. "– Дышит? Аль нет? А что если не сон? Вдруг по правде!? Да нет, крови вокруг нету... Лучше об этом не думай, просто не думай." И всё же, несмотря на свои собственные заверения о том, что это лишь сон, Пётр тихо-тихо, страшась худшего, слез с ложа и опустил руку Алексашке на грудь. "– Дышит. Дышит, слава Господу!" Он сел у изголовья кровати, аккуратно приподнял Сашку и прижал к своей груди, целуя в макушку. Вот ведь чертяка. Сегодня ночью вперёд выехал, загораживая собой... Нет, ни одна душа на свете не беспокоится так за царевича как эта бестия! А ведь у Алексашки столько же шансов подохнуть, сколько и у самого Петра. Ведь никогда себя не бережёт, ему б только вперёд всех и вся лететь опасности в объятия. И что же без него? Да ничего... Без верного Сашки будет только пустота и постоянный страх. Ещё час царевич сидел с Алексашкой в обнимку, а потом лёг как ни в чём не бывало, будто и не было кошмара. Не хотелось Сашку опять беспокоить... Именно в ту ночь Пётр впервые осознал, что значит для него эта рыжая, кудрявая бестия. Алексашка так крепко спал после дня, полного приключений и неожиданностей, что ничего из произошедшего не заметил и не почувствовал.