позови меня из огня, если не поздно

Хэнк отходит на несколько минут — взять в ларьке пиво. В парк его затащили родители, скорее всего, чтобы не чувствовать неловкости, возникающей при встрече после долгого расставания. Если подумать, получается действительно красиво — как праздник в честь его возвращения. Но по факту на дне города все точно так же, как он помнит: шумные пьяные люди и дурацкая музыка. Когда он видит ее в толпе, все затихает. Киса выглядит причудливой приморской версией Марлы Сингер, и вначале Хэнк убеждает себя, что обознался, как будто не выцепил с первого взгляда ее взъерошенную шевелюру. Она в той самой куртке, в какой Хэнк катал ее на спине, и он бессознательно улыбается, вспоминая руки, крепко обвивающие шею. Под курткой — короткое платье или юбка, отсюда не видно. Киса никогда не носила юбок без повода, а день города — точно не повод, так что Хэнк чувствует укол разочарования от несовпадения воспоминаний и реальности. Она слишком худая, а под глазами синяки мешаются с размазанной тушью. Киса выглядит так, словно возвращается с грандиозной ночной попойки. Она не замечает Хэнка, погруженная в свои мысли и уверенная, что на этом празднике жизни до нее никому нет дела. Она права: никто не останавливает взгляд, как будто сквозь толпу проскальзывает бесплотный дух. Хэнк замирает и не может ни помахать, ни окликнуть. Он оглядывается по сторонам, как будто ищет помощи или подтверждения того, что Киса реальна. Через секунду оно действительно ему требуется — стоило отвернуться, и она пропадает в толпе, и Хэнк не может найти даже намека на ее кудряшки. Он вздыхает, трет глаза и возвращается к родителям. Пива он так и не купил. *** Вечером после семейного застолья Хэнк идет мыть посуду. По сравнению со съемной квартирой теснота и облупленность кухни видна еще ярче, ремонта здесь не видели уже давно. Может, это со всех сторон давят стены, а может, на плечи давят призраки прошлого. Отец подходит положить тарелку в раковину, и Хэнк решается: — Пап, а Киса в городе? Отец недовольно хмурится, но в глазах какая-то обреченность, будто он надеялся избежать этого разговора, но понимал, что на это нет ни единого шанса. Через пару секунд, за которые Хэнк уже успел мысленно выписать себе галоперидол и никогда не видеть привидений, он все-таки отвечает: — Да, здесь. Ты же не собираешься с ней встретиться? Хэнк выдыхает от облегчения — не померещилось — и только потом слышит вопрос. Пожимает плечами: — Ну, мы расстались некрасиво, я ее ударил. Надо извиниться хотя бы. — Не надо перед такими извиняться, — отец падает на табуретку, и Хэнк закрывает кран и садится рядом. — Перед какими, пап? Прекращай, сколько лет прошло уже. — Это ты уехал и забыл, — он кривится и вытаскивает из кармана сигареты. — А у меня она перед носом как вертелась, так и вертится. Вечная головная боль. Хэнк улыбается, пытаясь не показывать излишнее беспокойство: — Попадает, да, по-прежнему? Они уже не подростки, из наркоторговли ушел весь флер романтики, так что ему совершенно не смешно, но в груди все равно теплеет от узнавания. Как будто и не было этих шести лет. Он сидит на кухне, и отец жалуется ему на Кису. Если бы все было так просто, как тогда. — Меры не знает, — отец морщится. — Пока я на пенсию не ушел, еще ладно, если бы не ты, ну и не ее мать… Он обрывает себя на полуслове. Они так ни разу нормально и не обсудили эту тему. — Я ее видел с утра, — зачем-то говорит Хэнк. — Кису, в смысле, на дне города. По куртке узнал. Отец не спрашивает, к чему тогда были эти уточнения пять минут назад. Кивает, почему-то, сочувственно: — Не лезь к ней. Она совсем опустилась. — Бать, — укоризненно обрывает Хэнк, — Ну мы дружили все-таки с ней, чего ты так. — Ты понимаешь, до чего это доводит? — отец совсем мрачнеет и все-таки закуривает. Хэнк не понимает. — Ты про что вообще? До чего доводит? — До административки, — отец выдыхает дым в сторону. Ему явно неуютнее, чем самому Хэнку. — Когда я на дежурстве, еще ничего, ну что с нее взять, но мало ли как попадешь… — За наркотики же уголовку дают, — пытается отшутиться Хэнк, хотя каждое следующее слово придавливает его к земле. Отец мотает головой, но потом смотрит прямо в глаза. — А за проституцию административку. Извини, Борь. Он встает и выходит на балкон — докуривать — а Хэнк остается сидеть, тупо уставившись в одну точку. Он пытается сложить два плюс два. Киса, конечно, не монашка — веселья она никогда не чуралась, и, к сожалению, выслушивать особо острые случаи приходилось всей банде. Один раз даже пролечивалась, и они с пацанами скидывались на лечение. Хэнк делал вид, что его это совсем не задевало, хоть Киса иногда и кидала на него многозначительные взгляды исподлобья — наверное, чем-то он себя выдавал. Да, все это было, но был другой фактор, перевешивающий в разы. Кисина гордость. Она бы скорее горло кому-то перегрызла, чем согласилась спать за деньги. Это настолько очевидно, что Хэнку ни разу в жизни даже не приходила в голову такая мысль. Значит, что-то случилось. Может, долги или… — Пап, а она употребляет до сих пор? — выпаливает он в спину отцу, возвращающемуся по коридору с балкона. — Да, — отрезает он и машет рукой, показывая, что не собирается продолжать этот разговор. Значит, наркотики. Хэнк переводит взгляд на стол. На краю со стороны табуретки лежит забытый телефон отца. Он так и не научился ставить пароль, и Хэнк, сам смутно понимая, что ищет, берет телефон и заходит в контакты. Находит «Кислова» и подвисает, пытаясь понять, Кисин это номер или ее матери, но потом отмирает, увидев контакт «Лариса». С «Кисловой» обнаруживается не такая уж короткая переписка, и Боря, посомневавшись, нужно ли ему это знание, все-таки заходит. «Госнаркоконтроль приедет в понедельник, носа своего не высовывай» «отдушиночки» … «Ты в каком отделении?» «2» … «спасибо дядь кость» «Не нарывайся» … «К матери зайди, она уже с ума сходит» Последнее сообщение, отправленное две недели назад, остается без ответа. Хэнк прикидывает, что до матери она наверняка так и не дошла. Отец не соврал — Киса действительно постоянно мелькала у него перед глазами. И, судя по всему, переживал он за нее сильнее, чем хотел показать. Хэнк достает смартфон и вбивает ее номер в список контактов. Нужно позвонить. Увидеться, объясниться. Помочь.