С группы по нитке

Джисон никогда не считал себя страшным парнем. Да, он был мягко говоря пухлым, но ему это не казалось чем-то таким уж плохим. Ему нравился его вес. Он смотрел в зеркало и видел красивого человека. Оглаживал мягкие пухлые щеки, долго смотрел в большие карие глаза, проводил кончиками пальцев по губам. Ему определенно нравилось то, что он видел. Его не смущал его лишний вес, он все равно всегда носил оверсайз, потому что для него это - самая удобная одежда. Но люди не считали его красивым. Что он сделал не так? Почему никто не может принять то, что он себе нравится, что он не хочет худеть, что он не хочет сбрасывать вес, что ему не нужна обтягивающая одежда. Хан и диеты никогда не любил. Он ел только то, что ему нравилось. Но при этом он занимался спортом, любил есть овощи и пил много воды. Не упрекаете его в том, что он целыми днями лежит на кровати и ест фаст-фуд. — Ты скоро в дверь не пройдешь. — Ты мне сейчас пол проломишь. — Фига ты жирный, ахах. — Слушай, сядь на диету, на тебя смотреть страшно. — Да тебя же никто не полюбит. Да. Не полюбит. Он понимает, но ему плевать. Он не мог сказать, что он на сто процентов любит себя. Его самооценка порой скачет из-за определенных моментов, но он знал, что себе нравится. Он трезво мыслил. Ему нравилась его внешность, нравился его вес, но это не значит, что и другим он будет нравится. — Он и внимания на меня не обратит, — усмехался парень. — Почему это? — спрашивал лучший друг Феликс. — Так я же толстый и страшный, — как само собой разумеющееся говорит он. Он не считал себя страшным, но те, кто ему нравился, даже не взглянули бы на него. Ну и ладно, не любят и не любят. Так просто бы не любили, но гнобить то при этом зачем? Даже собственные родители постоянно издевались над ним из-за веса. Даже его прически им не нравились, потому что у него слишком толстое лицо. Поэтому состояние Джисона постоянно шаталось. — Я же знаю, что я красивый, — плакал он, — тогда что происходит? Неужели от меня отстанут только тогда, когда я получу РПП и булимию? Слезы градом скатывались по щекам, плечи дрожали, руки тряслись. Парень забивался в угол и пытался сдерживать рвущиеся наружу крики. — Что-то случилось? — спрашивали родители. — Все, как обычно, — пожимал плечами Хан, смотря бесцветными глазами. Он не мог сказать им, что его опять оскорбляли, что над ним опять смеялись, потому что ничего хорошего не выйдет. Потому что родители согласятся с обидчиками, потому что, даже когда он в комнату уйдет, мама все равно будет бубнеть под дверью и спасибо, если не зайдет. Единственное, что он предпринимал – это без движения лежал несколько дней на кровати, пялясь в потолок. Не включая телефон, не выходя за едой или водой, не разговаривая, постоянно засыпая. — Я тебя в любом случае поддержу, — улыбался Феликс, сжимая его ладонь. Но Джисону было мало его слов. Они для него не играли никакой роли, не поднимали настроение, не помогали почувствовать себя лучше. — Такой красивый, — услышал Хан, проходя по коридору, слушая болтовню Феликса. Джисон оборачивается, собираясь посмотреть на очередного воздыхателя своего друга, и замирает. На него смотрят притягательные темные глаза. — Ты это ему? — тупо спрашивает Хан, тыкая на Ли. — Я это тебе, — смеется мальчик. Кажется, он с первого года обучения. — Смешная шутка, — бубнит Джисон, хватая Феликса за руку и уходя прочь. Его лучший друг оборачивается, смотря на того мальчика и пожимая плечами, а-ля "ничем не могу помочь". Феликс решил не говорить об этом с Ханом, он знал, что парень не любил затрагивать эту тему. Ян Чонин оказался настырным. — Джисон-хен! — помахал он ему рукой, подбегая, — ты не устал? Хочешь воды? — спрашивает он. — Ты что здесь делаешь? — шипит Джисон, оборачиваясь по сторонам. У его класса была физкультура на стадионе, они бежали кросс, но у них не было сегодня сдвоенного урока. — Захотел к тебе, — улыбается Ян. — Нечего уроки прогуливать, — хмурится старший, отворачиваясь. Он незаметно закусил губу и зажмурился. Чонин был красивым и милым, ухаживал за ним и спрашивал, как прошел его день, но Хану было слишком страшно. Слишком страшно, что это какой-нибудь пранк или на спор, что он просто хочет посмеяться над ним, что бросит, как только ему ответят взаимностью. — А мне кажется, что он искреннен, — кивает Феликс, — он так на тебя смотрит, что даже слепой скажет, что он влюблен в тебя. — А если нет? — шепчет Джисон, прижимаясь к Ли, что гладил его по волосам. — Я вижу со стороны, — говорит Ликс, — он точно чувствует к тебе что-то. Они помолчали немного, думая каждый о своем. — Зато ты можешь быть уверен, что тебя полюбили не за внешность, — усмехается Ли, закатывая глаза, — это мне нужно волноваться. — Ты хороший, — Хан поднимает голову, смотря ему в глаза. — Когда у тебя такая внешность, твоим ухажерам не докажешь, что ты не кусок мяса и ты тоже личность, — грустно улыбается Феликс, невесомо целуя Джисона в лоб. — У тебя есть я, — говорит Хан, — мне все равно, как ты выглядишь, — улыбается одноми уголками губ он. Ли только смеется, крепко его обнимая. — Джисон правда нравится тебе? — Феликс веселый и жизнерадостный, но когда надо, он убьет тебя одним взглядом. — А ты хочешь его отбить? — улыбается Чонин, которого прижали к стенке. Ли так смотрел на него, что шутить отпадало всякое желание, но Ян, видимо, бессмертный. Он смерил его тяжелым взглядом, но его лицо выглядело абсолютно спокойным, ни один мускул не дрогнул. — Советую отвечать честно, — говорит он. — Да, он мне нравится, — вздыхает Чонин, прикрывая глаза. — Ты не используешь его, не смеешься и не играешь с его чувствами? — так же спокойно, своим низким голосом спрашивает Ли. — Я не понимаю, к чему эти тупые вопросы, — раздражается Чонин, но все равно отвечает, — я на сто процентов уверен, что люблю его и ни в каком месте не использую и не играю, — говорит он. — Если ты попробуешь его обидеть, — предостерегает Ли, — я сверну тебе шею, это я тебе обещаю. И он просто уходит, оставляя Яна наедине со своими мыслями. — Ты такой чудесный, хен, — шепчет Чонин, оглаживая щеки Джисона большими пальцами. Хан плачет и шмыгает носом. — Хватит так говорить, — просит он, опуская взгляд. — Нет, не хватит, — мотает головой из стороны в сторону Ян, — ты мне очень сильно нравишься, хен. Ты очень красивый, добрый, отзывчивый, веселый, —улыбается он. — Слишком банально, — бурчит старший, — ты что, из дешевой дорамы вылез? — спрашивает он. — Я не умею по-другому, — смеется Чонин, — но мне не нужно, чтобы ты менялся и мне плевать, что про тебя говорят, — серьезнеет он. — Только слова, — Хан убирает чужие руки от лица, — мне холодно, я пойду домой, — говорит он. Сначала это казалось ему не такой уж плохой идеей, но теперь он думает, что зря согласился на свидание с этим парнем. Прийдя утром в школу, Джисон замечает, что на него все смотрят и шушукаются. Он утыкается взглядом в пол и бредет в кабинет. — А вот и наш главный герой, — кричит Бомджун, развалившись на своем месте, — в толстушку Хана влюбился какой-то лошок. С недоумением Джисон переводит взгляд на Феликса, который грустно смотрит на него и кивает на доску, на которой большим почерком написано признание в любви и подпись снизу. — По школе много такого, — говорит Ли. Бросив портфель на стул, Хан вылетает из кабинета и правда видит много расклеек с его именем, сердечек и прочуюю лабуду. — Ян, мать его, Чонин! — кричит парень, влетая в кабинет младшего. — Хен, — улыбается Ян, подходя к нему, и под общее улюлюканье целует в губы. Джисон такого действия явно не оценил, потому что хватает Чонина за руку, утаскивая в туалет. — На черта ты это сделал? — в глазах мальчика стоят слезы. — Ты хотел, чтобы я не просто болтал, — говорит Ян, — и я рассказал всей школе, как люблю тебя. Мне до лампочки, что они думают об этом, я не стыжусь тебя и своей любви. — Мне не до лампочки, — Хан обнимает себя за плечи, — надо мной будут смеяться больше, чем раньше, — шепчет он, — ты даже не подумал, какого мне будет от такого, ты лишь думал, как бы получше выпендриться, — заключает он и горячие слезы начинают течь сквозь ресницы. — Я... — младший не знает, что сказать, он и правда не подумал о чувствах Джисона, — я поступил глупо, — потупляет взгляд он, — прости. Буквально минуту они стоят в неуютной тишине, которую разрезают только всхлипы Хана. — Пойдем, — улыбается Чонин, хватая старшего за руку. Не давая ему ничего сказать, он утаскивает его за собой, ведя по пустым коридорам, из-за начавшегося урока. Переходя на бег, они добираются до лестницы на крышу, и Ян сильно толкает дверь. Оказавшись на открытом воздухе, Хан глубоко вдыхает и подставляет мокрое лицо ветру. — Посидим тут? — спрашивает Чонин, подводя старшего к парапету, с которого открывался чудесный вид на окрестности возле школы. — Нам попадет, — кивает рассудительный Джисон. — Тебе не попадет, — смеется младший, — это же я тебя подговорил и утащил. — Ты же знаешь, что мудак и простые извинения тебе не помогут? — смотрит на него Хан. — Знаю, — Ян чешет затылок, все еще не выпуская ладонь старшего из своей. — Но я почему-то влюбился в тебя, — шепчет Джисон, оставляя мягкий поцелуй у Чонина на щеке. Младший замерает на мгновение, но опомнившись, сгребает старшего в свои объятия, крепко к себе прижимая. — После всего этого сопливого бреда и правда кажется, что мы снимаемся в тупой дораме, — усмехается Джисон, немного отстраняя Яна от себя, чтобы на этот раз поцеловать в губы, немного сминая их. — Даже если так, мне нравится такой расклад событий и финал, — шепчет Чонин. — С чего ты взял, что это финал? У нас все только начинается.